Eж в штаны дяди Сэма

ВНИМАНИЕ: ПОЛНАЯ ВЕРСИЯ ДАННОГО ПРОИЗВЕДЕНИЯ НАПЕЧАТАНА В ГАЗЕТЕ "МОРСКОЙ ПРОФСОЮЗНЫЙ ТЕЛЕГРАФ" (НА СТР.14-15). ВЫ МОЖЕТЕ ЗАЙТИ ПО ЭТОЙ ССЫЛКЕ И ОЗНАКОМИТЬСЯ С НЕЙ: http://www.maritimeuniontelegraph.narod2.ru/tele2_43.pdf
ГАЗЕТА РАЗМЕЩЕНА В ИНТЕРНЕТЕ В ФОРМАТЕ PDF. ВЫ МОЖЕТЕ ТАКЖЕ ОЗНАКОМИТЬСЯ И СДРУГИМИ ИНТЕРЕСНЫМИ МАТЕРИАЛАМИ ПО ВАШЕМУ ВЫБОРУ, ЕСЛИ ЗАЙДЁТЕ НА САЙТ ГАЗЕТЫ "МОРСКОЙ ПРОФСОЮЗНЫЙ ТЕЛЕГРАФ", КОТОРАЯ ИЗДАЁТСЯ БАЛТИЙСКОЙ ТЕРРИТОРИАЛЬНОЙ ОРГАНИЗАЦИЕЙ РОССИЙСКОГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО СОЮЗА МОРЯКОВ (БТО РПСМ): WWW.BRO.RU

“EЖ” В ШТАНЫ ДЯДИ СЭМА

Будучи юным пионером, я не любил Америку, считая, что она подчиняла мир, не давала спокойно освобождать от уз колонизаторов жителей свободолюбивой Африки и  организовывала военные перевороты в Южной Америке…
Но самое главное, Америка угрожала моей любимой Кубе. «Куба – любовь моя!» И это не обсуждалось. «Барбудос», «патрио о муэрте», в общем, «венсеремос», то есть «победим»! Я не знал столько английских слов, сколько знал испанских.
Поэтому, видимо, Карибский кризис не застал нас, пацанов, врасплох. Мы не сомневались, что «Янки гоу хоум!», «Руки прочь от Кубы!», а если что, то у нас такие ракеты и бомбы, что мало не покажется.
И вот в конце октября 1962 года почему-то странно повела себя моя бабушка Васёна, которая одна воспитала 3-х детей, работала машинистом парового молота в вагонном депо станции Кинель, испытала, что такое война и работа в тылу.  Она почему-то начала вздыхать и постоянно слушала радио - все ждала начала войны. А мне было странно, как это так - бояться американцев.
В ту пору я носил черный берет  –  набок, со значком, как у Фиделя, радио не слушал, а читал газету «Пионерская правда» и журнал «Пионер». Там было про Кубу все прописано просто и ясно, и на бабушкины причитания «Лишь бы не было войны!» я поглядывал снисходительно: «Какая там война!» После недельного сидения у радиоприемника бабушкино лицо засияло: «Ну, все, черт лысый вывозит ракеты с Кубы! Войны не будет!» Так в мою жизнь вошел Карибский кризис.
Несколько позже, уже в курсантские годы - а это уже 1967-70-й - мы слушали воспоминания наших старших товарищей о трюмах, набитых солдатами, американских самолетах, чуть ли не сбивавших грузовые мачты, и о том, какого объема помощь шла и шла на Кубу. В общем, «Ладушки – ладушки, Куба ест оладушки, а мы серый хлеб едим и поэтому пердим!».
В 1972 году я впервые попал на Кубу. Гавана, Нуэвитас, Моа – куда подевались героические повстанцы? Вместо «патрио о муэрте» – «сипро» («Шипр»), «парфюм», «мамайки» «уно песо – уно сербесо». Но и тогда еще мы не знали, что стояло за авантюрой Хрущева, не знали про «Анадырь», но видели то, что было построено с нашей, советской, помощью.
Уже на проходной Гаванского порта, когда невлюбленный в советского человека кубинский таможенник снимал с меня носки в поисках незадекларированных кубинских песо и заглядывал в расстегнутые брюки на предмет наличия вторых штанов, мы узнали про ВЕЛИКИЙ ЧЭНЧЖ.
«ЧЭНЧЖ по ЧЭНЧЖ!» - это и была политика Кубы, СССР и США. Мы Кубе товары - Куба нам социализм под боком у Америки, Куба нам социализм – мы кукиш Америке, мы убираем с Кубы ракеты – американцы не трогают кубинский социализм. Кто бы что ни говорил, а социализм все-таки был построен на Кубе и в Северной Корее, а мы, к сожалению или к радости, сошли с этой дистанции к неодобрению великого Фиделя.
Что и как там было в 1962 году, уже рассказали миру буквально по дням и минутам. Но все меньше и меньше остается тех, кто может нам рассказать о тех месяцах, когда земля могла остановиться. И это без пафоса и серьезно. Хочу рассказать лишь о морской составляющей плана Хрущева по «запусканию американцам в штаны ежа», основанной на воспоминаниях участников этого ВЕЛИКОГО ЧЭНЧЖА.
… Итак, наша доблестная разведка узнала о плане «Мангуста», в соответствии с которым в октябре 1962 года было намечено свержение власти Кастро и его «барбудос». По прикидке военных Куба, в случае вторжения американцев, могла бы продержаться не более недели…
В мае 1962 года советское руководство решило, что несколько десятков ядерных ракет - у нас тогда было 300 боеголовок, а у американцев 5000 - будет тем самым «ежом», который успокоит американцев. Этот «еж» представлял собой 3 полка ракет Р-12, т.е. 24 пусковые установки, и два полка ракет Р-14, т.е. 16 установок. Итого 40 ракет с радиусом действия 2000-4500 км, с боеголовками мощностью до 2,3 мегатонн.
Для борьбы с десантом предназначались ракеты типа «Луна» дальнего действия в 50 км, из них 24 ракеты с фугасами, 12 - с ядерными зарядами по 2 килотонны каждая. Для нанесения удара по Гуантанамо были приготовлены бомбардировщики ИЛ-28 с ядерными бомбами,  четыре мотострелковых полка, авиаполк МИГ-21, вертолетный полк, эскадра надводных кораблей, эскадра подводных лодок, ну, и штат: вспомогательные силы, госпиталя и хлебозавод.
Советские моряки тогда жили по принципу «Если Родина прикажет – мы и ночью поплывем!» Поэтому сборы были недолги - министр морского флота Бакаев был введен в круг «посвященных» в операцию «Анадырь» и для выполнения суперсекретной операции выделил самые современные суда того времени. Предполагалась такая секретность, что ради конспирации солдаты грузились на пароходы в некоторых случаях с валенками и полушубками. Типа «Анадырь» - это на север. Видимо, для обустройства Земли Франца Иосифа. Но те, кому это было интересно, уже знали, что на Кубу грузят солдат, технику и даже ракеты. Агентство «одна баба сказала» работало бесперебойно и в Одессе, и в Питере, и в Мурманске, не говоря уже о Прибалтике. Знали, что «снаряжаются суда для Кубы».
Для полной маскировки операции командовать войсками назначили генерала Иссу Плиева, лихого кавалериста, который прославился не только в боях в годы Великой отечественной войны, но и как главный участник при подавлении выступлений жителей Новочеркасска. Чтобы совсем запутать ЦРУ, ему выдали паспорт на имя Павлова Ивана Александровича.
Погрузка техники и личного состава на морские суда производилась в портах примерно по одному плану. Техника - в трюма и на палубу, это все укрывалось брезентом с надписями «Автоэкспорт», «Трактороэкспорт». Солдаты – на твиндеки. Воинские составы подходили вплотную к судну, солдаты, одетые в одинаковую одежду, в кепках и шляпах, спешно поднимались по трапу - и в трюм, где были сложены нары. На судно грузилось от 350 до 500 человек, и когда впоследствии подводились итоги операции, американцы еще раз убедились, что в расчетах примерной численности войск они ошиблись: наших оказалось в два, а то и три раза больше.
Наши люди умеют терпеть невзгоды. Участники переходов вспоминали: «Погрузили в трюм грузового судна, перевозившего до этого сахар с Кубы. Условия, конечно, антисанитарные: наспех сколоченные многоэтажные нары, никаких туалетов, под ногами и на зубах - остатки сахарного песка. Из трюма выпускали подышать воздухом по очереди и на очень короткое время. Камбуз рассчитан для приготовления пищи на несколько десятков человек, поэтому солдат кормили, мягко выражаясь, неважно».
Или: «В трюмах, где на сооруженных в несколько ярусов нарах располагались военнослужащие, жара была неимоверная. Наружная температура воздуха над морем доходила до 45 градусов, борт и палуба буквально раскалялись. От перегрева и удушья у людей случались обмороки. Это был ад!»
И еще: «Пища выдавалась два раза в сутки в ночное время. Многие продукты – сливочное масло, мясо и овощи из-за высокой температуры быстро портились. В таких условиях не обходилось без болезней и даже смерти людей. Хоронили военнослужащих по старинному морскому обычаю, который в советское время на судах не использовали, то есть, зашивали в брезент и опускали в море».
Что чувствовали члены экипажа, которые находились в более комфортабельных условиях и ничем не могли помочь солдатикам, осталось лишь в воспоминаниях ветеранов Кубинских походов и, в основном, непечатны.
Летом и осенью 1962 года наблюдалось активизация перевозок советскими судами каких-то грузов из СССР на Кубу. По всем законам жанра секретность была соблюдена до мелочей, у капитанов были три пакета с инструкцией об их вскрытии. Последний пакет вскрывали при проходе проливов, и он гласил:
«Капитану т/х такому-то, начальнику воинского экипажа: Судну следовать на о. Куба. Порт назначения такой-то. Разрешается объявить о пункте назначения всему личному составу.    Проведите необходимую разъяснительную работу среди членов КПСС, ВЛКСМ и всего личного состава. Приступите к изучению материалов о Кубе (они были вложены в пакет). При проведении бесед используйте членов экипажа, которые раньше были на Кубе. После чтения и уяснения содержания настоящий документ уничтожить».
Чтение и уяснение проходило как обычно под высоким пафосом необходимости оказания интернационального долга. Бывалые моряки рассказывали в курилках о Гаване - она тогда еще сияла огнями реклам казино, о публичных девочках и дешевых товарах, которые уже стремительно пропадали с полок магазинов, впрочем, как и сами магазины. Но все понимали, что это все очень серьезно и никто не знал, чем это все кончится. Страха не было, паники не было, все чувствовали себя бойцами на передовой линии. Чем, прочем, и был славен наш народ: сперва подвиг, и вообще, «прежде думай о Родине, а потом о себе».
Ожидать того, что в ЦРУ работают одни «лохи» не приходилось - в океане моряков уже ждали, начались беспрерывные облеты судов «натовскими» и американскими самолетами. Причем, облеты противник делал довольно рискованно, практически на бреющем полете, и днем и ночью, освещая водную гладь прожекторами. Некоторые капитаны, чтобы создать видимость мирных намерений судна, выпускали на палубу членов экипажа, в том числе женщин, якобы безмятежно гуляющих по палубе. Но наши моряки не упускали возможность жестами показать, что они думают об американских летчиках, проносившихся над их головами.
История сохранила и то, что не все полеты оканчивались для летчиков благополучно. Два самолета были сбиты над Кубой, а на подходе к Кубе самолет-разведчик «Нептун» настолько заигрался, что пошел тараном на капитанский мостик. Но пилот не справился с управлением, и, чуть не оторвав пароходную трубу, самолет рухнул в море в кабельтове от т/х «Ленинский комсомол». Моряки спустили шлюпку, чтобы подобрать пилота, но он не всплыл.
На подходах к Кубе появились и надводные корабли, которые, как говорится, «маневрировали в опасной близости», и приставали к морякам с назойливыми вопросами: «Кто? Куда? Что везете?» Наши капитаны имели четкие указания на провокации не поддаваться, следовать своим курсом, а в необходимых случаях говорить о мирном характере грузов, типа, везем картошку, или трактора для уборки, или вообще гордо идти, не вступая в ненужные разговоры. Например, при проходе т/х «Физик Вавилов» американский эсминец настолько обнаглел, что пошел наперерез судну, на что получил сигнал:  «С курса не сходим, в случае пресечения нашего курса будем таранить ваш корабль!» Моряки, конечно, знали, чем рискуют, ведь в носовом трюме были ракеты, взрывчатка. Но в последний момент эсминец передумал, не подставился…
Такой беспредел творился до 22 октября 1962 года - дня, когда США объявили о введении карантина Кубы. Согласно нему, все суда, следующие на Кубу, должны были по требованию американцев останавливаться, предъявлять документы, груз, допускать контролеров, а если это не выполнялось, то судно силой должно было быть доставлено в порт США. Отдавая такой приказ, Кеннеди понимал, что для советских моряков это неприемлемо, и никто не допустит таких остановок, что лучше на дно, чем в плен.
Хрущев предупредил об ответном ударе. Наши части на Кубе также были уже готовы к боевым действиям. Что-то щелкнуло в головах кремлевских мудрецов, стало ясно, что край уже недалеко, причем решимости нажать кнопку «пуск» хватило бы у любой стороны. Кавалерист Плиев-Павлов заявил: «Будем воевать до конца, если нужно уйдем в горы Сьерра-Маэстро». Но при ядерном ударе никто бы никуда уйти не смог.
На подходе к Кубе находилось девять наших судов, в портах Кубы - 25. На суда пошла директива, в результате которой до Кубы дошло только шесть судов, остальные развернулись в сторону дома. Особую головную боль вызывал балтийский «рысак» «Александровск», на борту которого было 24 ядерных боеголовки для ракет средней дальности и 44 для крылатых ракет. Небывалый случай: вопрос о «Александровске» решали на Политбюро ЦК КПСС, но судно было уже на подходе к Кубе и назад ходу не было. Тогда решили: пусть заходит в порт. 23 октября порт Ла-Исабела встречал балтийцев.
Обе столицы слали друг другу серьезные предупреждения. Американцы: «Мы намерены останавливать суда!» Наши в ответ: «Если США потопит советское судно – будет война!» Но из тупика нужно было выходить. 24 октября на суда пошли разъяснения, что в случае остановки заявлять решительный протест открытым текстом в адрес ММФ по подчинению (это касалось уже судов с обычным грузом), пароходы с оружием повернули в советские порты, но шесть судов были уже в кубинских портах.
Американцы не успокоились и 24 же октября объявили блокаду Кубы. Линия блокады устанавливалась в 500 милях от побережья. Все суда встали, легли в дрейф в ожидании развязки, только славный танкер «Винница» Черноморского морского пароходства спокойно вошел в зону блокады и, отплевываясь от назойливого облета американцев, проследовал в Гавану. Об этом случае морские легенды говорят, что капитан не знал о карантине, потому что сломалась радиостанция, и поэтому все приставания американцев он посчитал за провокации. Но, тем не менее, кубинцы устроили шикарный прием экипажу «Винницы», который прорвал блокаду.
На этом можно было бы поставить точку: 28 октября Советское правительство выступило с заявлением о выводе ракет и военного контингента с Кубы. Мир вздохнул с облегчением. Началась эпопея по вывозу наших солдат и техники домой. Вот с этих-то дней и завязалась крепкая советско-кубинская дружба, на Кубу потянулись сотни советских пароходов, появились чеки ВТБ, «Альбатросы»…
А Куба получила то, что хотела - свободу! И чтобы кто ни говорил, кубинский народ многое за это получил: грамотность, образование, гарантированную кружку молока для детей, талоны и карточки на еду и одежду. А слава кубинских спортсменов! Кто знает загадочную кубинскую душу? Может это и есть счастье, что в этом году кубинской революции исполнится 50 лет, а наша революция кончилась в 1991-м на 74-м году жизни.