IV

дождя нет и не предвидитсЯ.


Сжимая зубы, я бросаю мимолётный взгляд на серое-серое небо с тягучими белыми облаками и не вижу там ни одной птицы, даже тени её, зато слышу противное карканье и истеричные вопли острокрылых чаек. Смотреть вниз, на ту землю, по которой сейчас иду, - так же безнадёжно и уныло. Грязно-серый гранит, тонкие слои луж из жидкого серебра, чёрные перья и кровавые разводы, множество мелких и крупных камней с режущими краями и ни одной зелёной травинки. Чёрных, серых и даже белых - пожалуйста, навалом, но только не традиционно-зелёных. Ни одной капли дождя, ни одного чистого луча солнца, ни единого лунного отражённого блеска. Только серость, грязь и кровь, укутанные ползучим туманом.
Только заслышав перекат потревоженных чьим-то шагом камней, я моментально разворачиваюсь и отпрыгиваю назад, впиваясь взглядом голубых прищуренных глаз в бешеные четыре почти невидимых чёрных зрачка.
Скрипнув зубами, я делаю резкий поворот в сторону, пропуская мимо себя скачок мощного ящероподобного существа, не выпуская его из виду. Он облизывает чёрные губы, на которых начинает проступать выделяемая пена, и пригибает к земле вытянутую морду, пока ещё не скаля клыки, но раскатисто зло рыча.
Его голос всегда безэмоционален, когда он спокоен. Проблема в том, что сейчас он не находится в состоянии вселенской флегматичности.
Вздрагивая от пронзившего внутренности, а особенно лёгкие, щекочущего спазма, я захожусь в дерущем горло кашле и загибаюсь, не в силах держать его в себе.
Я знаю. Сейчас. Вот.... три... два... один..?
Поток воздуха от движения сильного тела где-то совсем рядом, в слишком опасной близости, и чужая тень на мне.
На ноль мощный хвост сбивает меня с ног, и я, сдирая горло в кашле, кривясь и жмурясь от боли, не успеваю отскочить. Вернее, даже не думаю об этом, потому и оказываюсь на холодной твёрдой земле.
- Чёрт... - переворачиваясь на бок, задыхаясь и захлёбываясь кашлем, мучительно осознавая, что ещё немного - и буду отхаркивать собственные лёгкие, хватаю ртом воздух в неожиданный перерыв.
Сколько секунд? Всего семнадцать. А я уже на земле.
Жёлтый зверь стоит рядом на всех четырёх витиеватых лапах и прибивает мои ладони к обжигающему холодом камню огромными ржавыми гвоздями четырьмя взглядами.
- Больно? - Едва сдерживаемая ехидством ярость.
Судорожно вдыхая жгучий туманный воздух, переворачиваюсь на спину и медленно поднимаюсь, не отвечая на потрясающе проницательный вопрос.
Больно, боже мой, как больно. Грудь и живот сдавливает от спазмов подступающего кашля, вместо радужки глаз и зрачков поставлено цветное мутное стекло, а пальцы дрожат от еле сдерживаемых, еле, но до конца, до вовсе не бесконечно опустошающего конца, чувств. Все оттенки чёрного, серого, красного, белого. Кровавого. Грязного. Выстиранного. Разорванного. Раздражение, злость, гнев, обида, отчаяние... И до молчаливой, избивающей мелкой и крупной дрожью истерики.
Сгибая одну ногу в колене, я поднимаюсь. Да, я почти поднимаюсь, почти... Один взмах хвоста - и я снова спиной на камне, а затылком ударился о ту же серую поверхность. Резкая вспышка боли, а перед глазами ничего, кроме замогильной черноты из-за того, что веки плотно зажмурены, а за ними - белые пятна.
Одна капля слюны сверху. Вторая. Прямо на лицо. И пузырьки вязкой пены.
Распахивая глаза, игнорируя пульсацию обжигающей боли в затылке, я рывком подаюсь вперёд, чтобы в эту же секунду встретить огромные острые когти, вошедшие на полтора кровавых сантиметра в мою грудь и живот.
Задыхаясь, подаваясь назад, падаю, тогда как его лапа вбивает свои копья ещё глубже.
Боль...но... Это хуже, чем больно, это хуже. Острее, сильнее, реальнее и - прямо здесь.
Я хватаю изорванными от укусов губами воздух, я молчу, только судорожно, стремительно, отчаянно хватаю кислород. Он мне нужен, нужен, нужен.
Всё здесь пропитано отчаянием. От начала границы до бесконечного горизонта этого мира. Всё здесь пахнет болезнью, агрессией, химикатами, смертью, усталостью и депрессией. Всё здесь серое, грязное, чёрное, красное... И некоторым, у кого ещё нет пепла вместо лёгких, и пустоты вместо сердца, здесь больнее всего. Особенно, когда по затылку и груди стекает на белую рубашку и гранитный камень алая кровь. Такая живая, горячая и такая вызываюшая.
- Больно, да? - Шипение, движение змеиного языка и усиление давления и проникновения.
Загибаюсь, пытаясь ухватиться пальцами за морду или длинную жёлтую шерсть, он же мотает головой, слизывая и тяжело сглатывая всё выделяющуюся прозрачно-белую пену со слюной.
- Ще...Щ-щекотно... - усмехаюсь ему в морду, со злым рычанием впиваясь размеренным пинком ноги в его живот, и откатываясь спиной по земле выше.
Чернобыльский убирает лапу, не слизывая сейчас с когтей кровь, на секунду давая мне улизнуть, а затем мгновенно перемещается одним текучим движением за мою спину, касаясь языком кровоточащей раны на затылке. Пошатываясь, изнывая от выкачивающей силы и алую жидкость боли, поднимаюсь я под аккомпанемент гиеноподобный болезненный смех.
Одно колено в камень. Упереться ладонью, игнорируя движения языка по моему затылку и всасывающие звуки за своей спиной. Подниматься, подниматься, медленно, но верно... Резко замереть, не смея пошевельнуться, но до этого конвульсивно вздрогнув. Острые когти в моей голени и обманчиво-нежный, издевательский захват челюстей на тыльной стороне моей шеи. Дразнящее полизывание тянущей кожи змеиным языком вместе с шипением и истеричным хихиканьем с надрывом.
- Что ты...
- Больно, да? О даа... Ну тебе же больно? - усиление хвата и срывающийся захлёбывающийся голос. - А подняться, а? Поднимись, солнышко. Ну давааай же, ну ты моожешь!
- Отпусти... урод.
- Неправда, я красив в своём понимании. Тебе сложно, да? Сложно тебе, да?! - С яркой экспрессией резко подаётся вперёд, заставляя согнуться от давления и раздирающей кожу на кровавые глубокие раны боли.
Ах так, блять... Так, значит, да? Хорошо-хорошо, я тебя понял...
- Нет, это нормально.
Царапанье клыков по шее - и он уже в двух метрах от меня.
- Тебе больно! Давай же, ну поднимайся! ЧЕРЕЗ это и С этим!
Выразительный взгляд четырёх голубых глаз с точками чёрных зрачков, с воспалённой сухостью в них, на красные разводы на рубашке, каменной холодной земле и на жёлтых волосах. От кровавых лужиц на льде гранита идёт пар из-за контраста температур. Воняет кровью, бешенством и болью.
Я сажусь.
На корточки.
Ещё немного...
По спине проезжается ряд острейших клыков, проводя три борозды вдоль позвоночника и заставляя выгибаться и рвать губы от ощущений.
- Долго. Долго! Какого чёрта так долго?! Встал, блять, на лапы и пошёл! Поднялся и пошёл, слабак! - Негромко, но как... хлёстко.
Перед глазами рассеивается на тысячу маленьких крупиц картинка, чтобы в следующую долю секунды собраться воедино. В мозгу проносится электрическим разрядом молния понимания, и я встряхиваюсь, резким порывом поднимаясь на ноги, проскальзывая подошвой ботинка по мелкому камню, пошатываясь с риском завалиться обратно, но - я стою, а меня подпирает холодный нос вытянутой морды с пузырьками прозрачно-белой пены на чёрных губах, с точками-зрачками в четырёх голубых глазах и отражением моей кровавой боли в этих голубых радужках.
- ..я не слабак. Видишь, на ногах? - Искривлённая вымученностью усмешка на бледных губах.
- Вижу. - Улыбается, так неожиданно тепло, прикрывая глаза, а затем снова поднимая веки и оскаливая пасть: - Вали отсюда.
Усмехаюсь, фыркая и хватая пальцами шерстистую кожу под нижней челюстью Чернобыльского.
- Никакой жалости. - Констатация факта.
- Зализать ранки? - Участливое моргание.
- Ядовитой слюной?
- Меньше мучаться будешь! - Столько энтузиазма в недоисркеннем желании помочь.
- У меня иммунитет к этому, извини.
- Иди отсюда.
- А шоколадку?
- ..приходи скорее, аха?
- Определись, балбес, - треплю по длиннющим ушам радостно заухмылявшуюся морду.
С кривой улыбкой на губах я отступаю, когда он перемещается на метр в сторону, а к нервному смеху гиены примешивается усталое посмеивание. Затем скрип зубами и клацанье клыков.
Кровь с гранита скоро испарится, рубашку можно постирать, волосы помыть, раны имеют особенность затягиваться, а шрамы же выглядят довольно красиво. Белёсые такие. Как небо по пасмурным утрам. Как моё любимое странное небо.

11.05.'10