Его знакомое счастье

     А что вот человеку надо? Да ничего, сидеть надо на крыше, и смотреть, как солнышко встает. Вот, он и сидел точно так, и улыбался птичкам, которые пели замысловатые песни высоких частот. А он сидел, и знал, что бы не случилось, все непременно ведет к этому тому, что случится, и никто ничем не управляет, кроме, разумеется, нас самих.
   
      Было 6 утра, а он сидел, и думал, что так славно, что среди людей есть очень красивые и умные единицы. Хотя, как правило, их мало, а те, кто такие, те какие-то не родные, что ли? А те, кто родные, либо не умные, либо не красивые. И хорошо же, что и умные и красивые и родные есть. Его душа, хоть он с нею и не был знаком, играла в солнечных зайчиков, а сердце билось в такт необъятным вибрациям «всего - везде – всегда», а трубы завода напротив дымили.
 
      И ничего не происходило, кроме легкости. Зачем воевать? - думал он. Зачем доказывать всем, так или иначе, что ты умнее, остроумнее, сильнее и моднее, чем окружающие? Да и не зачем, хотя, ведь и нападают, если не доказываешь, начинают считать "пустым", тупым и примитивным. А начинаешь рыпаться - сразу хам, самодур и балбес!!! А все такой ветер, когда солнышко играет джаз!!! Когда трубы завода дымят себе, дымят...
   
     Он был один, но не один. Он думал, но не думал, а ее зеленые глаза смотрели где-то там, вблизи и вдалеке, на него. А он сидел.
    А в небе плыл розовый куб. Он всегда появлялся из небытия и трансформировался в вполне геометрическую фигуру. Он парил, как воздушный шарик, и был розов, как сами знаете кто. И дела ему нет, кубу - что ему до него тоже дела нет, ибо привык давно к тому, что куб берется из небытия и плавает, словно он реальный. Хотя, может, и реальный. Выплывает он, когда ее зеленые глаза смотрят на него, а сверху еще кто-то за всем этим наблюдает, словно это не мы сами собой управляем, подстраивая мир под себя, а он и управляет, кто смотрит на него, ее и куб, которого вообще, может, и не существует вовсе.
   
     И вот, он уже с ней, сидят в летнем кафе. Она как всегда, необъятно загадочна и красива, и в то же время, умна. А он, хоть и туповат, но ведь и очень интересен, хотя, может быть туповатость - это его небольшой комплекс неполноценности, а ее и нет, туповатости - то?!! А она сидит напротив и звонко и, знайте, разливисто так смеется, ее волосы отражают розовое сияние куба, который, почему - то, скрылся. Видимо, мешать ему с ней не хочет. А они сидят, и занимаются веселым словоблудием, и не думают, что кому-то это как-то помешает. И правильно делают, ибо они счастливы, хоть он и пришел к выводу, что счастье - размытое и неустойчивое псевдо - понятие, которое недоступно само для себя соответственно.
 
     И вот дунул ветер, принес листик зелененький. Упал он на локон ее волос, и так светло стало, так хорошо, так недалеко. Но он, раз уж на то дело пошло, этой легкости даже не заметил. Само слово «легкость» - уже тяжелое, а он смотрел ей в глаза, и ощущал куб у себя в черепе, аккурат меж двух полушариев, и точно знал, скоро куб утеряет трехмерность, она уйдет, помахав ручкой, и опять надо будет бунтовать против систем, вести неразборчивые споры о стереотипном парадоксе полярных сознаний и отстаивать теорию отдельной личности, как единицы пространства сознания ума, деленную на корень возможного числа мыслей в секунду и умноженную на время, засеченного с учетом погрешности отставания мысли от всеобщего вселенского разума.

Посвящаю моему другу Арчибальду.