Жил-был Васька. гл. 22. Черёмуха для нечестивцев

      
        Уже на другой день, как Васька оказался в городе, на него навалилась хандра. Обнаружилось, что Игорька увезли в деревню, к его отцовым родителям, так что Васька остался один. Да и сам двор словно вымер, и всё кругом поблекло и томилось в знойных лучах июльского солнца.
      
        Васька почти всё время сидел дома или выходил на балкон, смотрел по сторонам, но нигде не было видно ни души. Один только дед из соседнего дома, натянув на глаза соломенную шляпу и отвалившись на спинку скамейки, неподвижно дремал в тени карагача.
А тут ещё эта история с куревом.
      
        Дед Ефрем обо всём, конечно, нажаловался Васькиной матери, отчего та страшно разобиделась и в виде наказания запретила Ваське целую неделю высовывать нос из дома. Впрочем, его и самого во двор не тянуло.
      
        Да, и что там было делать, в этом самом дворе? Так он промаялся почти неделю, но однажды, выбравшись в очередной раз на балкон, заметил странного мальчугана, в шортиках и в голубенькой майке.
      
        Тот зачем-то прятался за деревьями и всё как будто кого-то высматривал. Васька удвоил внимание. А мальчуган тем временем вдруг выскочил из укрытия с какой-то палкой наперевес и набросился на пустой ящик, валявшийся возле забора. Это уже и вовсе было занятно.
      
        Васька почесал в затылке: И что бы это могло всё значить? Ему тут же захотелось обо всём разузнать. Он кинулся было к двери, но ключа в двери не оказалось. Ушло немало времени, пока он его отыскал.
      
        Заперев дверь, Васька кубарем скатился с лестницы и выскочил во двор. Но того мальчугана уже и след простыл.
      
        В поисках его Васька оббежал сперва вокруг домов, потом сбегал до кочегарки, сгонял на Бурхановку, но тот словно в воду канул. Страшно раздосадованный, Васька возвращался к себе во двор, но тут за кустами боярышника, где была свалена куча досок,  ему почудилось какое-то движение.
      
        Он присмотрелся и увидел сперва чьи-то обутые в сандалики ноги, а затем и вихрастую голову того самого мальчишки. Васька подошёл поближе.
      
        А мальчуган, расположившись на досках, что-то строгал перочинным ножичком. 
      
        - Ты кто такой? -  поинтересовался Васька.
      
        - Славка, - ответил тот, не отрываясь от работы, и от усердия высунув кончик языка.      
      
        - А чего это ты делаешь?
      
        - Рогатку, не видишь, что ли?
      
        - А-а-а.
      
        Сам Васька к рогаткам почтения не имел. Он предпочитал охотиться с луком и стрелами. Он считал, что рогатки - оружие подлое, и что пользуются ими только плохие пацаны, которые обижают птиц, собак и прочую разную живность. Таких пацанов он не любил и никогда с ними не водился.
      
        - А зачем она тебе понадобилась? - продолжал допытываться он, не отрывая глаз от рогатки.
      
        - Как, зачем? На охоту буду ходить.
      
        - Да-а-а. И на кого же ты собрался охотиться?
      
        - На тигров. И ещё на этих...как их?.. на слонов.
      
        - На слонов? - в высшей степени изумился Васька. - А слоны-то тебе чего плохого сделали?
      
        - Ничего они мне плохого не делали, - осмотрев рогатку со всех сторон, удовлетворённо цокнул языком Славка, - а просто мне нужны их бивни. Мне за них много денег дадут.
      
        - Ах вон ты, оказывается, какой. Значит всё из-за денег?
      
        - Конечно, - охотно подтвердил мальчуган. - На деньги я потом ого-го чего накуплю.
      
        Васька насупился и заметил, что на слонов охотятся одни только преступники. Тогда, поразмыслив, Славка решил, что на слонов он, пожалуй, охотиться не станет, но  тигры - это совсем другое дело.

         Ваське понравилась его сговорчивость, но он выразил некоторые сомнения относительно рогатки. Он сказал, что на тигров с рогатками не ходят, и что тут пригодились бы луки и стрелы.
      
         И Славка снова обнаружил покладистый нрав. Оказалось, что он вовсе не против луков и стрел, но признался, что делать их вовсе не умеет.
      
         - Не беда, я тебя научу, - великодушно пообещал Васька. - Я этих луков переделал целую кучу.
      
         В тот же день, не откладывая дела в долгий ящик, они принялись за работу. Сперва они отправились к мосту через Бурхановку, где рос тальник и нарезали себе подходящих веток. Потом Васька откопал дома толстую рыболовную жилку - она пошла на тетиву.    
      
         Погодя ещё немного, луки были совсем почти готовы, и дело оставалось только за стрелами. Но это они уже отложили до другого раза.
      
         На другой день они снова встретились, и Васька показал своему новому приятелю, как из дощечки можно настрогать тонких лучин, - их ещё надо было обстрогать, чтобы они сделались круглыми, - а сам взялся изготовить наконечники для стрел. Для этого он притащил из дому десятка два гвоздей и стал приматывать их к палочкам тонкой алюминиевой проволокой.
      
         Дело спорилось, так что уже к полудню всё снаряжение было готово. После этого, они отправились на охоту. Они рыскали по двору и его окрестностям, выслеживая добычу. По их разумению, двор буквально кишел зверями. Бочки, мусорные ящики и даже здоровенные куски угля, сваленные у кочегарки - во всём им чудились хищники, а, значит, с ними надо было держать ухо востро. Они так увлеклись игрой, что не заметили, как наступил вечер.
      
         Потом они встречались снова и снова. Охотились, а когда уставали, забирались куда-нибудь в тенёк и рассказывали друг другу разные истории.
      
         Правда, уже через неделю игра в охотников им порядком наскучила, да и с луками хватало хлопот. Тетива на них всё время слабла и её каждый раз приходилось натягивать наново. В довершение всего, после очередного натягивания тетивы Славкин лук вдруг сломался - это Васька слегка переусердствовал, навалясь на него всем весом. Впрочем, жалеть было не о чем: всё равно пришла пора придумать что-нибудь новенькое.
      
          А тут Славка разведал одно место, где, по его словам, было полным-полно черёмухи. Правда, рассказывал он об этом неохотно, страшно тянул и смущался.
      
          - Да говори ты толком. Чего ты мямлишь? - совсем потеряв терпение, разозлился Васька. - Далеко ли отсюда это твоё местечко?
      
          - Да нет, рукой подать, - озабоченно отвечал Славка, - только вот...
      
          - Ну?!
      
          - Это, понимаешь... это на кладбище. - наконец выдавил он. - На том, на старом, которое ещё через дорогу.
      
          - Как, на кладбище? - вздрогнул Васька.
      
          - Да ты не думай, там уже давно никого не хоронят. Зато там, Васька, черёмухи... - мечтательно закатил глаза Славка, -  облопаться можно, сколько там этой черёмухи.
      
          Тащиться за черёмухой на кладбище Ваське вовсе не хотелось. Оно находилось за мостом, в некотором отдалении от дороги, но, в общем, недалеко. Сам же его вид отзывался в Васькиной душе тягостной тревогой. Признаться, он даже опасался смотреть в ту сторону.   
      
          - А в других местах, что уже и черёмухи нет, что ли? - осторожно поинтересовался Васька. Не хватало ещё, чтобы Славка подумал, что он трусит.
      
          - Может и есть, - хитро прищурился Славка, - только в других местах её всю уже оборвали. А на кладбище, её там завались, потому что никто её там не рвёт.
      
          - А ты точно знаешь, что там уже никого не хоронят? - задумчиво спросил Васька. Черёмуху он, конечно, обожал, как и все прочие пацаны, но кладбище...
      
          - Точно, - с безжалостным упрямством заверил Славка. - Уже который год, как не хоронят. Туда уже и не заглядывает-то никто... Так ты со  мной идёшь или как? - ухмыльнулся он. - А то, если ты боишься, то я и без тебя обойдусь.
      
          - Кто это боится? Кто боится-то? - поднялся на дыбы Васька. - Подумаешь, кладбище. Кладбищ я, что ли, не видал, большое дело, - храбро кипятился он. - Идём хоть сейчас, а там ещё посмотрим, кто первый из нас забоится.
      
          Сборы были недолгими. Васька, за неимением ничего другого, взял с собой небольшую кастрюльку с крышкой. К её ручкам он привязал жгут из бинта так, чтобы её можно было вешать на шею. Славка же запасся трёхлитровой банкой, которую он выплакал у матери, заверив её, что вернёт банку в целости и сохранности. С тем друзья и отправились в путь.
      
          Дорогой они болтали почти безумолку и заодно всячески подбадривали друг друга. Но, очутившись у покосившихся железных ворот, с облезшей голубой краской, оба как-то попритихли.
      
          Там, за забором, поднимался настоящий лес из ветвистых деревьев. Мрачное безмолвие осеняло каменные и деревянные кресты и могильные плиты, между которыми петляли тропки, заросшие травой.
      
          Немного потоптавшись у ворот, друзья - таки насмелились в них войти.
      
          Кладбище занимало куда большую площадь, чем им представлялось вначале. Они долго плутали среди могил и обветшавших оградкок, озираясь по сторонам. Крики ворон, перелетавших с ветки на ветку, заставляли их вздрагивать и даже бледнеть.
      
          Но вот они набрели наконец на развесистую черёмуху. Она росла прямо внутри высоченной ограды, выкованной из железных пик, с острыми зазубринами на концах, а рядом была могила, увенчанная большим деревянным крестом.
      
          Такой рясной черёмухи Ваське видеть давно не приходилось. Казалось, что даже ветви её поникли под тяжестью спелых ягод. Одна только беда - добраться до этой черёмухи было никак невозможно. А так хотелось...
      
          Калитка была заперта на здоровенный замок, а чтобы перелезть через ограду, нечего было и думать. Друзья обошли её со всех сторон и остановились в раздумье.
      
          Шло время, кисти сочных, крупных как виноград ягод, манили к себе с неудержимой силой. Но как быть с оградой? Уж очень она была высокой и неприступной, а острые жала пик, могли бы отвадить храбрецов и куда более отчаянных, чем бывшие охотники на хищников.

          И всё же, постояв так немного, они всё-таки решили попробовать.
      
          С отвагой почти отчаянной они бросились штурмовать ограду. Они пыхтели, карабкались, цепляясь ногами за узоры, оплетавшие штыри; раз за разом сваливались и начинали всё сначала.
      
          Ваське было вомного легче: он повесил кастрюльку на шею, так что обе его руки были свободны. Впрочем, после первого же штурма и у Славки освободилась вторая рука: как и следовало ждать, банка-таки выскользнула у него и разлетелась вдребезги.
      
          Тем не менее, после многих попыток, они всё же перебрались через ограду. Правда, за это им пришлось поплатиться. Помимо разбитой банки, что уже само по себе обещало Славке хорошую трёпку, у него на шортах зияла дыра величиной с кулак и, вдобавок, он сильно оцарапал ногу. У Васьки дела обстояли не лучше: у него в двух местах была порвана рубаха,а из коленки сочилась кровь.
      
          И всё равно они чувствовали себя победителями, и теперь горели желанием в полной мере насладиться плодами своей победы. Они взгромоздились на деревянный крест, что сильно облегчало им доступ к черёмухе, и прежде, чем набрать ягод впрок, хорошенько наелись.
      
          Лишившись банки, Славка толкал кисти прямо себе под рубаху, а Васька не спеша наполнял свою кастрюльку. О том, что им предстоит ещё перелезать обратно, они пока старались не думать.
      
          Изобилие сочных и вкусных ягод привёло их в неописуемый восторг. Они болтали, смеялись, и голоса их сливались со звонким щебетом птиц.
      
          Как вдруг, откуда-то из глубины кладбища, до них донеслись странные звуки. Друзья живо примолкли и, как по команде, повернули в ту сторону головы. Их взорам представилась леденящая кровь картина: длинная вереница старух в чёрных платках и в чёрных балахонах медленно двигалась по тропинке, крестясь на ходу и напевая что-то заунывное. Они, кажется, направлялись как раз к тому месту, где свесив с креста ноги, расположились друзья.
      
          В одну секунду их объял такой ужас, что, не помня себя, они кинулись наутёк. Каким-то чудесным образом они перемахнули через ограду, и уже через считанные мгновения  их можно было видеть спешно удаляющимися от ворот злополучного кладбища.
      
          Лишь спустя некоторое время, очутившись уже во дворе, они мало-помалу стали приходить в себя.
      
          А по мере того, как к ним возвращалось сознание, их всё больше занимал вопрос. А именно, как так могло получиться, что они духом перескочили через такую ужасную ограду и при этом нисколько даже не поранились?

          Но найти ответ на этот вопрос им оказалось не по силам. А Славку интересовало ещё и другое. Ему, видите ли, было любопытно, как это Ваське удалось в целости сохранить содержимое кастрюльки, тогда как у него вся натолканная за пазуху черёмуха совершенно передавилась и разукрасила всё пузо и рубаху.
      
          Васька на это ничего ответить не мог, а только мотал головой и клятвенно уверял, что решительно ничего не помнит. Ну, да, впрочем, они не стали долго ломать над этим голову, а только посмеялись и принялись уплетать черёмуху из Васькиной кастрюльки.