Разве можно было желать о лучшем?

Андрей Васильевич проснулся в отличном настроении.

Он оглядел свою квартиру.

Все в ней радовало глаз - все было добротно и хорошо сделано. Хорошая, надежная германская техника. Отличный, качественный евроремонт, прекрасно сделанный гостарбайтерами из Чехословакии - так, чтобы не бросался в глаза шик, но и чтоб видно было, что владелец квартиры - не голытьба какая-нибудь.

Хороший, новый ковер на стене.

Добротная, дубовая семейная кровать.

Андрей Васильевич еще раз улыбнулся и потребовал от своей жены Светы или Юли минета, на что она, естественно, сразу же согласилась.

Жена Андрея Васильевича была такая же, как все в его жизни - крепкая, безропотная, красивая, хоть и не супермодель, и минет делала она добротно и качественно, несмотря на то, что в армии Андрей Васильевич видал минеты и посногсшибательнее.

Но он не гнался за внешним эффектом и сиюминутным напоением внезапно появляющихся желаний. Андрей Васильевич был сторонником той теории, что лучшее - враг хорошего, что терпение и труд все перетрут, и что как не крути - а жопа сзади.

После минета он еще раз улыбнулся, поблагодарил Юлю или Свету и пошел в туалет.

Опорожнился он хорошим, добротным, качественным калом, не жидким и не густым, из чего видно было, что ест Андрей Васильевич хоть и не деликатессы, но и не силос какой-нибудь, что в туалет он ходит, как и положено, один раз в день, с утра, а ест три-четыре  раза, равными порциями и не в сухомятку.

После утреннего душа, зарядки и легкого завтрака, Андрей Васильевич решил сходить в ларек за живым пивом и копченой салакой, поскольку сегодня был выходной и по телевизору прогнозировали бокс.

Вышел он... а на улице-то весна!

И причем перве дни мая, а ночью была гроза, и эта сирень, и акация...

Тут подъехал к остановке трамвай, съел стоящих на ней пассажиров и двинулся дальше, пережевывая их и издавая соответствующие чавкающие звуки.

И метнулась у Андрея Васильевича мысль - смутное воспоминание - что как будто не всегда он гонял краденую технику из Германии, что как будто думал он раньше о любви, и читал девочке по имени Лиля обрывки стихов, и даже пел ей тенором.

- Нет-нет! - Андрей Васильевич отогнал от себя эти мысли привычными движениями мозга - ни к чему это. Эта любовь, эти стихи, нестабильность, ненадежность... Пусть лучше будет так всегда - пусть будет краденая техника, минет по утрам и живое пиво. Вот и до ларька с ним рукой через дорогу подать.

Андрей Васильевич двинулся к киоску, радуясь, что мысли снова приняли устойчивый, надежный характер.

Машина, которая сбила его в этот момент, была такой же, как вся его жизнь - качественной и добротной, сделанной в Германии.

- Разве можно было желать о лучшем? - подумала машина и дважды мигнула фарами.