Среди тысяч возрождений один раз мы умираем навеки

                Моему Фениксу…

Мой мир, моя пустота не принадлежат тебе боле.
Тень моя ушла от тебя, и лишь я осталась с тобою.
Солнце манит магнитом к себе, мы бежим без оглядки, туда, где нас сожжет незащищенный свет. Туда где не будет больше жизни. Там будет лишь ярость огня.
Мне не хватает слов, чтобы сказать тебе, что я не в твоей власти.
Мне не хватает слов, чтобы описать, как я жажду свободы.
И лишь верная клятве душа презирает желанья свои и стремление к бессмертной муке. Она остается в бренном теле лишь для тебя.
Но ты не увидишь. Ты не заметишь шевеления разорванного сердца, что покоится в твоих руках.
Нет больше смерти для меня, ибо я уже умерла.
Нет больше жизни для меня, все всю жизнь уже прожила.
В сером прохожем найду я свое отражение и отшатнусь, в ужасе уставившись на собственную скорбь.
Каждый день, презирая законы, я ухожу в никуда. И лишь ночью душа моя приходит к тебе.

Я не могу так больше. Я хочу остаться одна в темной комнате, при горящих свечах и разрезать собственное горло, лишь бы больше не видеть того, что есть «Я».
Я умираю от одиночества.
Отпусти меня в царство Валгаллы!
Но не видишь в душе моей воина, а лишь бледною тень, что до гроба слугой тебе будет.

Люди смотрят на меня, и восхищение силой духа сменяется в их лице презрением к моему потворству тебе. Они не могут и не готовы понять, что любовь стирает все, что есть во мне и пред тобой я обнажена до предела. И именно поэтому каждое слово твое бьет как плеть по голым нервам. И потому каждое прикосновение убивает меня.

Вставая на борьбу с тобой, стараюсь защитить тебя от себя же. Но все тщетно и стон боли прорывается наружу. Но ты слышишь лишь упрек.
Я не могу тебе помочь. А потому моя жизнь обречена.
Я не верю в чудеса.
Я не верю в замыслы.
Я верю лишь в тебя и меня.
А это сулит лишь горечь.

Я сама загнала себя в тупик, и винить мне некого.

Когда-нибудь душа моя cгниет в болоте жизни. И ей станет все равно. И буду я лишь ходячим трупом среди кладбища, что выбирается каждую ночь на поверхность земли, чтобы съесть живой плоти и посмотреть на луну, что плачет о его жизни.