Склонен к побегу

Еду раздавали бесплатно и много. Мясные и рыбные консервы, паштеты, галеты, хлеб, колбаса в специальных упаковках – все это находилось в кузове автомобиля, куда рвались все заключенные, способные еще ходить. Они отталкивали друг друга, а если кто падал, то затаптывали ногами. На лицах был звериный оскал, бессмысленный взгляд. Всех двигало только одно желание: добраться до пищи и жрать, жрать, жрать ее, жрать до последней крошки, чувствуя, как она оседает в желудке давящей тяжестью. Ему это не удалось. Ослабевший организм не имел больше сил сопротивляться озверелой толпе. Тихо скуля, опустился на землю и потерял сознание. Это спасло ему жизнь. Те военнопленные, которые отведали американских деликатесов, как выяснилось позже, умерли от заворота кишок. Их организм не выдержал такого количества пищи, которой не получал последние два-три года.
Выздоравливал бывший заключенный концлагеря долго и медленно в лагере для перемещенных лиц, который находился в западной зоне, освобожденной от фашистов американцами. А когда он смог адекватно отвечать за свои действия, стал упрямо проситься домой, в Россию. И, в конце концов, добился своего.
…15-летний паренек из небольшого белорусского села, который был захвачен немцами в начале войны, ничего не понимал в стратегии и тактике. Советских войск он не видел, как не видел и немецких. Просто приехали какие-то люди и доходчиво, по-русски объявили о новой власти, новом порядке. Ему и матери приказано было явиться в комендатуру для регистрации. Они явились ровно в назначенный срок – привыкли, что власть нужно слушать беспрекословно. Их определили во вновь созданный немцами колхоз на уборку картофеля. Жили в бараках, которые, кстати, почти не охранялись. И это был соблазн. Соблазн побега. Паренек к этому времени уже понимал, что такое фашизм, война. Его воображение будоражила партизанская жизнь, о которой шепотом и тайком рассказывали бабы и такие же, как он, пацаны.
Решение бежать возникло спонтанно. Вечером после работы он вышел из барака и подался в поле, где пролегал большак.
Схватили утром на следующий день. Два полицая вытащили из стога сена, отдубасили, и отвели к своему начальнику. Тот не разбираясь, приказал отправить в лагерь для военнопленных, который находился недалеко. Напрасно юноша доказывал, что он никогда не служил в армии, что живет в соседнем городке, там мать…. Но его рост, а был не по годам высокий, спортивное телосложение сыграли злую шутку – его приняли за молодого солдата. Так он стал военнопленным.
Спустя несколько месяцев, парень повторил побег уже с двумя подельниками. Компанию взяли неделю спустя, продержали немного в местной тюрьме и, оформив соответствующие документы, отправили на запад. Так он попал в концлагерь с пометкой в сопроводительных документах «склонен к побегу». Это и решило его судьбу. В лагере определили в отряд, подлежащий уничтожению в крематории. Нет, специально их не убивали и не расстреливали. Они просто постепенно умирали от непосильного труда, голода и холода. Так просуществовал почти три года. В возрасте 18 лет весил 32 кг. Последнее время плохо понимал, где он, что делает. Хотелось только кушать.
Сознание прояснялось лишь на вечерних проверках. Состояла она в следующем: нужно было пробежать по тротуару перед бараком, который лежал не на земле, а висел в сантиметрах двадцати над ней и качался. Пробежать – это сильно сказано; пройти, проползти, так вернее. В конце его стояли конвоиры с железными крюками в руках. И если считали, что ты не жилец отбрасывали вправо – в крематорий, если позволяли жить дальше, позволяли заскакивать в дверь барака. Откуда бралась у него, в этот момент сила не знает до сих пор, но тротуар побеждал всегда. Вплоть до освобождения.
Представитель советских вооруженных сил в лице майора контрразведки был усталым пожилым человеком. Увидев парня, которого шатало от ветра, выслушав рассказ о прошлой жизни, решил судьбу юноши радикально – отправил в Россию. Добирались они два месяца – шли колонной пешком до Урала. Там объявили, что все они участники всесоюзной стройки. Нет, это были не сталинские лагеря, но документы, удостоверяющие личность выдали только через пять лет. Тогда же разрешили ехать куда захотят. Он отправился в Сибирь.
Заслуженный строитель России, кавалер многих советских орденов и медалей, он вырастил троих сыновей, имеет восьмерых внуков. На пенсии. Заядлый рыбак. О военном лихолетье напоминает номер, наколотый на руке.