Льювин. Книга 1. Тропа Магии. Глава V

Они стояли на каменистом плато на вершине горы. Мерцающая тропа, пролёгшая сквозь неохватное пространство Межреальности, привела их сюда и внезапно исчезла, словно её и не было. Лишь странная пыль, оставшаяся на сапогах и плащах странников, переливающаяся всеми цветами радуги, напоминала о том, что всё произошедшее – не мираж или бред, что они и в самом деле шли по легендарной Тропе Магии, вокруг которой кружат хороводы звёзд.
Горные вершины Иного Мира встретили путников неласково – ледяным пронизывающим ветром, швыряющим в лицо пригоршни снежной крупы. Завывание вьюги казалось плачем невесть когда и кем проклятых душ, так и не нашедших пристанища. Стенания стихии нагоняли тоску, поднимая из глубин памяти то, что более всего хотелось позабыть. Льювин поёжился – не столько от холода, сколько от мерзкого воспоминания об ухлопанных в подземелье Гаэр Хильдона стражниках. Проклятие, да что ж это такое?! Эти призраки теперь так и будут незримо преследовать его всю жизнь? Ну, бесчестно он поступил, спору нет… А разве у него был выбор?..
Боевой маг с угрюмым видом молча топтался на месте, и его безынициативность вызвала у Льювина приступ негодования, которое он, как благовоспитанный человек, постарался подавить. Однако нельзя сказать, что это ему полностью удалось.
– Ну вот, пожалуйста, твоя Тропа Магии привела нас в какую-то очередную дыру, – язвительно промолвил он, обращаясь к приятелю. – Что предстоит нам свершить дальше, мэтр Джефф?
Не дожидаясь ответа, он, стараясь укрываться за валунами от порывов пронизывающего ветра, подошёл почти к самому краю каменистой площадки и посмотрел вниз. Зрелище, которое открылось его взорам, настолько захватывало своей красотой и необычностью, что Льювин мгновенно позабыл о своей колкости и едва ли расслышал ответ Джеффинджа.
Гора, на вершине которой находились друзья, была одной из возвышенностей, окружающих лежащую внизу долину. Кольцо гор сверху напоминало венчик исполинского цветка, в чашечке которого на зелёном ложе стоял замок, сверкающий, как хрусталь. С высоты он казался игрушечным, но, несмотря на туман, расстилавшийся над долиной, Льювин хорошо его рассмотрел. Четыре башни по углам крепостной стены и одна, самая высокая – внутри двойного кольца толстых стен. Но то, что через некоторое время заметил молодой маг, заставило его несколько раз моргнуть, в надежде таким способом избавиться от бредового наваждения. Да нет, конечно, это ему просто показалось. Он совсем забыл, что на высоте у него всегда кружится голова. Он слишком долго смотрел на замок, и от лучей солнца, играющих на гладких, как зеркало, крышах, у него стало рябить в глазах…
Но как ни старался Льювин уверить себя в невозможности того, что он видел – наваждение не проходило.
– Вэйл, Джефф, – негромко окликнул он своих спутников, которые тоже не сводили глаз с замка. – Я сбрендил, или он и правда вращается?
Джеффиндж вдруг облегчённо вздохнул и уселся на камень, с утомлённым видом прикрыв глаза ладонью.
– Слава Создателю, значит, я ещё не окончательно спятил, – произнёс боевой маг. – Или же мы оба рехнулись одновременно, – тут же с сомнением прибавил он. – Нет, наверное, это просто иллюзия, вроде тех, что так любят столь почитаемые тобой эльфы, Льюв. Не может замок вращаться! То есть не должен. Но я же это видел… Проклятие, совсем голову заморочили…
– А ты, Вэйл, видела? – спросил Льювин.
Девушка кивнула.
– Вообще-то в легендах что-то говорится о вращающемся замке короля Иного Мира, – вспомнил Льювин. – Но я никогда не думал, что это следует понимать буквально. Думал, аллегория такая или символ какой-нибудь заковыристый… Надо же, – он ещё раз взглянул на замок, желая удостовериться в правильности того, что видел.
Замок и в самом деле вращался. Довольно медленно, но, тем не менее, если смотреть на него достаточно долго, это было заметно.
– Ну и ладно, – философски заключил Льювин. – Вращается – значит, так надо. А нам, как я понимаю, предстоит спускаться вниз. Если мне не изменяет память, мы должны что-то там… изъять, чтобы не сказать грубо, верно, Джефф?
– А как мы вернёмся домой – это тебе случайно не известно? – мрачным тоном спросил боевой маг. – Если ты заметил, Тропа исчезла, словно её и не было никогда.
Льювин пожал плечами.
– Не будь занудой, Джефф, – спокойно ответил он. – Разве ты ещё не понял – дорога сама нас ведёт. Я, кажется, уже говорил тебе как-то, что она указывает путь тем, кто идёт по ней. Сделай шаг в верном направлении – и дорога сделает десять шагов тебе навстречу. Неужели ты этого не знаешь?
– Рассуждаешь ты складно, что и говорить, – отозвался боевой маг. – Объяснишь всё, что угодно, прямо мастер красноречия. Только скажи – ты уверен, что обязательно нужно карабкаться по этим уступам? Я прекрасно помню, как ты превращался в мотылька, когда Бэрхольм осаждал неведомо кто. Может, и на этот раз стоит проделать что-то подобное?
Льювин поморщился – напоминание о превращении, которое чуть не окончилось для него самым плачевным образом, не вызвало у него приятных эмоций. Но, конечно, не в эмоциях суть.
– Джефф! – строго сказал Льювин. – Честное слово, иногда я смотрю на тебя, и мне кажется, что передо мной ненормальный. Ты что же, не чувствуешь, что здесь всё пропитано могущественной магией? Очень может быть, и даже наверняка, что наше появление не осталось незамеченным местными жителями. Если мы примемся за магию, то и подавно выследить нас не составит для них особого труда – тут же все поголовно маги, если легенды не врут. А я очень сомневаюсь в том, что нас примут с распростёртыми объятиями. К тому же неизвестно, как тут действуют привычные для нас заклятья. Нет уж, постараемся обойтись без волшебства! Что-то не хочется мне провести остаток своих дней в образе пчелы или даже орла, а ведь, по слухам, такая неприятность может произойти с магом, который злоупотребляет соответствующими заклятьями.
Спускаться со скалистых уступов горы пришлось долго. Путники не добрались и до середины склона, когда резкие порывы ледяного ветра заставили их забиться в неглубокую пещеру. И до этого спуск не доставлял никому из них удовольствия – камни то и дело скользили под ногами, приходилось изо всех сил цепляться за острые выступы скал, чтобы не сорваться вниз. Льювин и его спутники совершенно измучились, а тут ещё этот ветер...
Ветер бушевал весь день, и лишь к вечеру почти затих. Друзья попытались продолжить путь, но скоро очутились на отвесно обрывающемся уступе. Между тем начало смеркаться, в небе загорелись звёзды, и в окнах вращающегося замка тоже появился свет.
– Джефф! – оживлённый тон Льювина несколько удивил боевого мага, в который раз впавшего в мрачную задумчивость. – У тебя есть верёвка?
– Верёвка? – непонимающим тоном переспросил тот. – Ты что, повеситься хочешь?
– Нет, хочу повесить того, кто отпускает такие гнусные шутки, – в тон ему отозвался Льювин. – Ты как дальше спускаться собираешься – на крыльях? Говорю прямо – не советую! Нет, мы привяжем верёвку вон к тому валуну и полезем по ней… Всё тебе приходится детально объяснять, будто ты сам не понимаешь! Только ты мне так и не ответил…
Джеффиндж покопался в своём дорожном мешке и вскоре протянул другу моток верёвки.
– Чудесно! – обрадовался Льювин. – Этот канат и слона выдержит! И как мне самому в голову не пришло прихватить в дорогу что-то подобное?
– Наверное, ты был слишком занят подбором модных шмоток, чтобы думать о необходимых вещах, когда собирался в путь, – съязвил боевой маг, проверяя прочность узлов, когда конец верёвки был обвязан вокруг большого каменного выступа. – Ладно, я спускаюсь.
– А почему это ты, а не я? – преградил ему дорогу Льювин. – А если ты вдруг шлёпнешься, от чего охрани нас Творец – это что ж, мне от угрызений совести до конца своих дней маяться? Уж лучше я рискну своими костями!
– Ого, ты всё же иногда вспоминаешь о совести? – прищурился Джеффиндж. – Ладно, тогда давай бросим жребий, кому первому спускаться.
Он вытащил из нашейного мешочка небольшую пластинку из странного двуцветного камня – одна сторона была огненно-золотистая, а другая – льдисто-серебряная. На сторонах загадочной пластинки было начертано по руне – Кьен, пламя, и Эйс, лёд.
– Огонь и лёд, – задумчиво произнёс Джеффиндж, поглядев на руны. – Страсть, движение, вдохновение – и сохранение прежнего порядка, отсутствие желаний, неподвижность… Что ты выбираешь из двух, Льюв?
– Огонь, – без колебания ответил тот.
– Ну, ещё бы, – усмехнулся боевой маг. – Кто бы сомневался!
Он небрежным и вместе с тем изящным движением бросил пластинку наземь. В темноте льдистым сиянием блеснула Эйс.
– Видишь, мне первому лезть, – кивнул Джеффиндж.
Он благополучно спустился вниз. Вслед за боевым магом спустилась и некромантка. Очередь дошла до Льювина. Хотя молодому магу нечасто приходилось лазить по верёвкам, добрую половину спуска он преодолел довольно быстро. Он уже приноровился к непривычному способу перемещения в пространстве и обнаружил, что некоторые выступы скалы существенно облегчают дело, когда внезапно налетевший ветер превратил дальнейший спуск в сплошное мучение. Порывы ветра раскачивали верёвку, швыряя злополучного мага из стороны в сторону. Несколько раз Льювин довольно чувствительно стукнулся о камни; при этом от боли и неожиданности он едва не выпустил верёвку из рук. Когда волшебник наконец ощутил под ногами твёрдую почву, наглый ветер почти мгновенно затих. Отряхивая одежду, обсыпанную песком, Льювин со злостью подумал о том, что это чьи-то козни, и мысленно поклялся рассчитаться с шутником за полученные синяки и ссадины. Интересно, это тот или местные?..
В долине, в отличие от горных вершин, было тепло и тихо. Но у друзей не осталось сил на то, чтобы удивляться по поводу климатических несуразностей Иного Мира. Кое-как переставляя ноги от усталости, они добрались, точнее, доползли до небольшой рощицы и расположились на ночлег под раскидистым деревом. Поблизости находился небольшой родник; в плеске воды, журчащей среди камней, слышалась своеобразная мелодия.
Разжигать костёр они не стали, чтобы не привлекать к себе ненужного внимания местных жителей. Почему-то на этот раз никто из троих волшебников не остался на страже, и даже подозрительный Джеффиндж завалился спать, ни словом об этом не обмолвившись.
Плеск неумолкающей воды убаюкивал, как колыбельная песня, которую Льювин слышал в детстве от матери. Незаметно волшебник задремал, но странная музыка всё продолжала плыть сквозь сон…
Маг увидел себя в огромном зале с высоким сводчатым потолком. Солнечные лучи, проникая сквозь разноцветные стёкла оконной мозаики, вычерчивают на гладком полу и на ослепительно белой мантии волшебника пёстрый узор… Чем-то зал напоминает Башню Драконов и ещё… От неожиданности Льювин проснулся. Ну конечно! Тысяча троллей! Он же видел этот сон! Давным-давно, в детстве, когда накануне Йоля загадывал желание!..
…Лес, мерцающий в серебристой дымке тумана… Озеро, на берегах которого притворно плачут склонённые ветви ив… Вэйлинди словно бы узнавала окрестности Лейторна, владений своего приёмного отца, лорда Тинби. Она и Льювин вместе идут по узкой тропинке... И вдруг туман рассеивается. Они в мрачной, тёмной чаще, и лишь узкая полоса тропы слабо светится во тьме… А потом сумрак неожиданно отступает. Звучит тихая, ни на что не похожая песня, сливающаяся с шелестом листвы; это поют деревья Алдалиндора, волшебного королевства эльфов…
…Войска противника хорошо видны с вершины башни. Ветер треплет волосы, играет полами плаща, но боевой маг Джеффиндж почти не замечает этого. Внизу, у подножия башни, суетятся вражеские воины. Они идут на приступ, потому что их гонит приказ повелителя. Пока что он, Джеффиндж, может сдерживать натиск противника своей магией. Но сколько можно сидеть за стенами башни?.. И вдруг яркая вспышка пламени заставляет боевого мага зажмуриться. Однако за долю мгновения до этого, в стремительном всплеске огня, мелькают очертания крыльев огромной пламенной бабочки…
* * * * *

 – Проклятие! Мы все окончательно спятили, и я тоже! Как, спрашивается, можно без задних ног дрыхнуть в незнакомом месте – и не выставить стражу?! – бушевал утром Джеффиндж. – Да будь мы в дружине Бэрхольма – нас за такое ротозейство вздёрнули бы без суда на ближайшем дереве!
– Какое счастье, что мы вовремя покинули твой родной город, Джефф, – сладко зевая, насмешливо отозвался Льювин. – Удивительно: я столько времени провёл среди твоих земляков и даже не заподозрил, что в Бэрхольме безраздельно царит военная тирания! Разрази меня Тьма, если я когда-нибудь стану примерным подчинённым!.. Охрани меня от этого Создатель и все Силы Заката и прочих сторон света, выдуманные премудрыми жрецами и сказителями!..
– В таком случае, – язвительно произнёс боевой маг, – раз ты не желаешь подчиняться другим, тебе остаётся только одно – самому стать главным…
– Архимагом, – серьёзным тоном закончил Льювин, критически рассматривая свои запылённые сапоги. – Поверь, дорогой Джефф, я уже думал об этом. Превосходная идея, только на голодный желудок я плохо соображаю, с чего начать её воплощение в жизнь. Что там у нас из съестного осталось?
– Шкура дохлой мыши, копыта бешеного носорога и настенные оленьи рога, – предположил Джеффиндж, ещё не пришедший в себя от вопиющего нарушения «Правил перемещения по вражеской территории».
– Нет, нет, – поспешила успокоить Льювина Вэйлинди, заглядывая в почти опустевший мешок с провизией. – Позавтракать хватит, может, даже и пообедать. Правда, потом… – она нахмурилась и обратилась к боевому магу. – Право же, нехорошо так шутить, доблестный Джефф. Ты, может, и в состоянии питаться возвышенными мыслями о непреложных правилах чести – но не все же на такое способны, да и к чему это?..
– Ладно уж, – после недолгой паузы нехотя промолвил Джеффиндж. – Давайте и правда позавтракаем, – и он уселся на выступившем из земли длинном корне дерева. – Это ещё что такое? – внезапно боевой маг вскочил как ошпаренный и подозрительно покосился на дерево.
– Ну, что ещё стряслось? – с участием спросил Льювин. – Мухи кусачие или другие мелкие твари?
– Вы можете счесть меня сумасшедшим… – пробормотал Джеффиндж, по-прежнему косясь на дерево.
– Успокойся, Джефф, мы не лучше, – постаралась утешить его Вэйлинди.
– Сюда вообще нормальный человек не попадёт, – подхватил Льювин. – Хотя бы потому, что только сумасшедший потащится неведомо куда.
– Мне кажется, что этот корень… – со вздохом выдавил боевой маг. – Как бы это сказать… Пинается или вроде того…
– А ты бы сначала разрешения спросил, прежде чем плюхаться куда ни попадя! – неожиданно раздался скрипучий голос.
Джеффиндж чуть не поперхнулся. Льювин и Вэйлинди переглянулись, едва сдерживая смех.
– Почтенный, пожалуйста, простите моего друга за то, что он не знает здешних порядков, – спокойно промолвил Льювин. – И, если можно, больше над ним не подшучивайте – он этого очень не любит! Джефф, – обратился молодой волшебник к приятелю, – ты успокойся. Это не галлюцинация, поверь мне. Это просто особая разновидность деревьев. Я читал про них. Они умеют разговаривать…
Джеффиндж молча сел на траву рядом со своими спутниками, так же молча взял поданную Вэйлинди еду и принялся ожесточённо жевать. Сзади послышалось сдерживаемое хихиканье странного дерева. Боевой маг чуть не схватился за меч, но Льювин перехватил его руку.
– Не злись, – мягко сказал он. – У тебя и в самом деле сейчас такой потешный вид, что даже дерево – и то не выдержало. Видел бы ты свою кислую рожу! Кажется, у нас ещё оставалось вино… Да помню я, что ты трезвенник! Но в данном случае это, по-моему, самое лучшее лекарство.
– Нет уж, спасибо, – сумрачно обронил Джеффиндж. – Пейте вино сами, а я уж лучше воды выпью. Вам-то всё едино, что дерево болтливое, что поющее, а мне совсем не хочется увидеть танцующих драконов или услышать говорящие звёзды…
– Зануда ты, Джефф, – вздохнул Льювин. – Увидеть танец драконов – это ж к счастью! И вино для этого пить совсем не требуется. Нужно просто знать, когда и где… А звёзды действительно могут говорить. Жаль, если ты  их так никогда и не услышишь.
Джеффиндж, вполуха слушая рассуждения приятеля, зачерпнул воды из родника и уже поднёс кубок к губам…
– Эй, постой, Джефф, – негромко окликнул его Льювин. – Ты хоть имеешь понятие, что это за вода?
– Как это – что за вода? – удивился боевой маг. – Вода и вода… Ручаюсь, что отравы в ней нет – уж в этом я смыслю, поверь мне.
– Да я не о том, – досадливо махнул рукой Льювин. – Ты хоть знаешь, что это за место? Я только сейчас сообразил. Нет, как ни говори, а на сытый желудок думается быстрее. Это Лощина Грёз. Тебе ничего такого заковыристого не снилось, нет?
Джеффиндж, припомнив странное сновидение, кивнул, всё ещё не понимая, к чему клонит Льювин.
– Ну, предположим, – снисходительно произнёс он. – А вода-то тут при чём?
– А при том, – хладнокровно отозвался Льювин. – Это вода Иного Мира. Тот, кто её выпьет, так и будет странствовать по тропам Междумирья всю жизнь, – он помолчал, потом добавил. – Ну хоть убей, я сам не знаю, откуда мне это известно!..
– Знаешь, я, пожалуй, уже не хочу пить, – сообщил Джеффиндж. – И как вам обоим кажется – не пора ли дальше топать?
– Не кажется, – хитро улыбаясь, отрезала Вэйлинди, проворно собирая свои вещи.
– Нам сомнения неведомы, Джефф, – любезно пояснил Льювин, тщательно завязывая мешок с остатками провизии. – А если они и бывают, мы быстренько от них избавляется, иначе жизнь станет совершенно невыносимой.
Так, то и дело поддевая друг друга, волшебники миновали рощу и увидели вращающийся замок. Он был совсем близко – но путь к нему преградила глубокая пропасть. Почему-то с вершины горы её не было видно, но друзья приписали это странной магии Иного Мира. Они уже давно перестали (во всяком случае, Льювин и Вэйлинди) придавать слишком большое значение тому, что чего-то не могут понять, исходя из привычных представлений. Но другое обстоятельство повергло их в замешательство. Единственным мостом, ведущим к воротам замка, была тончайшая серебристая нить, натянутая над пропастью. Льювин презрительно усмехнулся при виде её, но тут же принял серьёзный вид, заметив на противоположной стороне воина, быстро приближающегося к импровизированному мосту.
– Забавно, – протянул маг, не сводя глаз с массивной фигуры в доспехах. – Что же собирается делать этот бронированный громила? Спрыгнуть вниз?
Между тем неизвестный воин, лицо которого скрывал шлем, ступил на серебристую нить, с удивительной лёгкостью, которая сделала бы честь любому бродячему акробату, добрался до середины «моста» и там застыл в горделивой позе, положив руку на эфес меча.
– И что дальше? – иронично поинтересовался Льювин. – Да, не думал, что обычаи Иного Мира ничуть не изменились с тех пор, когда тут в последний раз бывал кто-то из нашего Мира. Похоже, этот тип уверен, что мы потащимся по этой волосинке. И, разумеется, не сомневается, что кто-то из нас примет его вызов и будет сражаться с ним, стоя в воздухе над пропастью! Свет и Тьма, ну и дубина! – и маг обратился к воину, который по-прежнему стоял по стойке «смирно» на мерцающей нити над бездной. – Эй, приятель! Если тебе охота сражаться – милости просим сюда!
Тот молчал и не двигался с места.
– Вольному воля, – философски заметил Льювин. – В конце концов, у нас нет никакой причины враждовать с ним. Захочет мечом позвенеть – сам придёт, я так думаю. А я не фокусник, чтобы по канатам ходить.
– Но в легендах... – начал Джеффиндж, однако Льювин перебил его.
– Сам знаю, что в легендах доблестный герой побеждает стража на «мосту толщиной в волос». Я что, по-твоему, похож на героя легенд?
– Ну, если ты такой рассудительный… – и боевой маг рванулся вперёд, так что Льювин и Вэйлинди едва успели удержать его.
–  Ты же убьёшься, идиот! – прошипела некромантка, а Льювин добавил:
– Джефф, опомнись! Совету Магов не нужно твоё самоубийство. Конечно, на ровном месте можно было бы подраться с этим молодцем. Но ты же до него вряд ли дойдёшь! Просто свалишься в пропасть, и не будет в твоей безвременной кончине ни славы, ни доблести, ни темы для песен! Ну пожалуйста, Джефф, не надо! Мне совсем не хочется оплакивать тебя, брат…
Джеффиндж угрюмо поглядел на своих спутников, продолжавших крепко держать его. Он собрался что-то сказать, но Льювин по выражению лица друга угадал, что именно, и предупредил его:
– Умоляю тебя, Джефф, не вздумай брякнуть какую-нибудь чепуху вроде «честь боевого мага больше его жизни». Её ничто и не умаляет – я имею в виду честь. Тому типу было недвусмысленно предложен поединок на ровном месте. Раз он продолжает торчать на своей верёвке – это его проблемы. Наше дело – найти дорогу к замку.
– Льюв, ты вроде бы считаешь себя знатоком легенд, если я не ошибаюсь, – прервал его Джеффиндж. – Насколько я их помню, все они сходятся на том, что к Хрустальному замку Короля Иного мира есть только одна дорога, и она пролегает через мост над пропастью. Неужели ты надеешься найти обходной путь?
– Конечно, – без тени сомнения кивнул Льювин.
– А если его здесь нет?
– Как это нет? Обходной путь везде есть, если хорошенько его поискать.
– А почему же никто из сказителей о нём не упомянул? Значит, те, кто бывал здесь прежде, его не нашли!
– Это уж их проблема, что они нашли, а что – нет, – пожал плечами Льювин. – И не надо верить всему, что пишут в книжках. Просто обходной путь обычно оказывается намного длиннее прямого, а те дубины, которые раньше сюда забредали, были типичными эпическими героями, признающими только одну дорогу – напрямик через рвы и буераки, где того и гляди шею сломишь. Давайте пойдём пока вдоль пропасти, осмотримся хорошенько…
– И приведет нас твой обходной путь к воротам, через которые вывозят мусор, – ехидно обронил боевой маг.
Льювина подобное предположение нисколько не смутило.
– А разве нам во что бы то ни стало необходимо войти через главные ворота? – с притворным удивлением спросил он. – Мы же не победоносные военачальники или царедворцы, посланные с высокой дипломатической миссией. Наша задача – проникнуть в замок и… ну, ты сам знаешь, – последние слова молодой чародей произнёс с нескрываемой иронией, потому что его друг и компаньон не больше его знал о том, что они должны похитить из Иного Мира.
Напоследок молодой маг не удержался и показал кукиш вояке в доспехах, который как истукан застыл посреди моста-волоса. Волшебник в глубине души надеялся, что столь явное пренебрежение выведет того из себя и заставит покинуть свой пост, а на ровном месте Льювин был совсем не прочь помахать мечом. Однако ненормальный тип даже не шелохнулся. Волшебник с видимым сожалением вздохнул, подал руку Вэйлинди и вместе с ней и хмурым боевым магом, недовольным вопиющим нарушением эпических традиций, отправился на поиски обходной дороги к вращающемуся замку.
Вскоре их путь преградили заросли колючего кустарника, продираться сквозь которые решился бы только ополоумевший придурок. Пришлось сделать ещё крюк. Джеффиндж не упустил случая указать приятелю, что так они могут блуждать очень долго и в конце концов заблудиться, но Льювин нетерпеливо отмахнулся от поучений друга. Через какое-то время путники снова вышли к обрыву и отметили, что пропасть стала поуже. Но теперь идти приходилось по неровной каменистой дороге. Острые грани булыжников чувствовались даже сквозь подошвы сапог, и переход становился всё более утомительным. Прямо по курсу виднелись склоны гор – тех самых, что окружали долину.
– Скоро мы упрёмся носом в скалы, – сказал Джеффиндж. – Можно было и не уходить от гор – мы опять к ним пришли. Вот будет чудесно, если твоего обходного пути там нет! Что ты тогда предложишь, кандидат в Архимаги?
– А ты? – устало огрызнулся Льювин. – Почему ты постоянно придираешься ко мне? Я хоть что-то пытаюсь делать, а ты только выискиваешь, что я сделал не так. Постарайся сдерживать свой отвратительный характер, Джефф. Поверь, твои придирки совершенно не вдохновляют окружающих на подвиги.
– Ах, извини, пожалуйста, – нехотя пробормотал боевой маг. – Да уж, похоже, только и осталось, что положиться на твоё «чутьё».
Буйно разросшиеся травы и густые заросли кустарника покрывали подножие горы. Пропасть, вдоль которой устало шагали волшебники, постепенно сужалась, в конце концов упираясь в каменистый склон, оплетённый лозами ежевики и поросший жгучей крапивой.
– Проклятие! – выругался Льювин, осторожно пробираясь по узкой полоске земли у края обрыва. – Тьфу, ну и местечко!
Земля, хотя её и скрепляли корни ползучих растений, легко осыпалась под ногами, так что найденный молодым магом обходной путь тоже оказался небезопасным. В какой-то миг Вэйлинди зацепилась за торчащий из земли толстый корень и чуть не сорвалась в пропасть. Льювин успел подхватить любимую, но им обоим сильно досталось от враждебно настроенных крапивных кустов. Замыкал шествие Джеффиндж. Хотя боевой маг старался ступать осторожно, пару раз огромные пласты земли обрушились позади него, сделав тем самым эту дорогу непригодной для дальнейшего использования.
Миновав опасный отрезок пути, друзья присели передохнуть. Заросшая мягкой травой кочка показалась им идеальным седалищем, но очень скоро они вынуждены были переменить своё первоначальное мнение о ней. Совершенно неожиданно путники ощутили легкие толчки, идущие из земли, потом шевеление стало гораздо существеннее, и все трое вскочили на ноги, будто их сдуло ветром. Остановившись на некотором расстоянии от таинственной кочки, друзья увидели, как через появившееся отверстие вылез довольно крупный зверь, внешне напоминающий огромного крота. Кроме размеров, от последнего странный зверь отличался тем, что превосходно видел. Во всяком случае, у Льювина на этот счёт не возникло никаких сомнений; зверь обернулся в их сторону и так пристально посмотрел на каждого, как может только зрячий, потом фыркнул и неторопливо скрылся в своей норе.
– Пошёл предупредить, кого следует, – слегка присвистнув, убеждённым тоном заявил Льювин.
– Не городи вздор, – усомнился Джеффиндж. – Это всего лишь зверушка… правда, необычная, и, несомненно, очень смышлёная. Она так осмысленно смотрела на нас…
– В том-то и дело, – отозвался Льювин. – Чрезвычайно осмысленно, и я не сомневаюсь, что это осмысление скоро займёт умы широких слоёв здешнего населения. Так что пошли вперёд, да побыстрее.
Миновав небольшую рощицу, друзья вышли к пустырю, на котором рос высоченный бурьян, немногим уступающий молодым деревцам.
– До чего же здешний хозяин запустил тропку к заднему крыльцу, – отметил Льювин. – Хотя кто его знает – может, мы стоим напротив парадного входа? Замок-то ведь вращается, я почти позабыл об этом!
Джеффиндж, хмуро поглядев на плотные ряды бурьянных кустов, вытащил меч, очевидно, намереваясь проредить их сомкнутый строй. Он уже взялся за ствол растения, когда Льювин схватил его за руку.
– Стой! Ты что, забыл про тот корень? А эта зверюга? Всё это вместе не навело тебя на размышления, нет? Странно. Ты же обычно часами думаешь о том, что выеденного яйца не стоит! Пойми, Джефф – тут всё такое. Не как у нас, я хочу сказать. Так что я не удивлюсь, если эти кусты начнут вопить, а может, попытаются напасть на нас… Лучше воздержись от применения грубой силы… пока это возможно, разумеется.
Осторожно раздвигая бурьян, путешественники кое-как пробрались сквозь заросли. За бурьянным «лесом» расстилался обширный луг, над которым возвышался вращающийся замок. Он стоял на невысоком холме, и в лучах солнца его белизна казалась ослепительной.
Но сейчас странникам было не до замка. Навстречу им неслась свора белоснежных гончих, по шкуре которых словно пробегали пламенные искры. Льювин и Джефф однажды уже видели таких собак в своём родном Мире, когда на пути к Бэрхольму повстречались с Охотой Призраков.
– Тысяча троллей и десять тысяч орков! – выругался Льювин, заслоняя Вэйлинди и вытаскивая из ножен меч. – Джефф, можешь потом осуждать меня за жестокое обращение с животными, но, похоже, эти зверюшки настроены не очень миролюбиво.
– Постой, Льюв, не надо их рубить. Я попробую иначе их остановить, – и боевой маг, даже не притронувшись к оружию, шагнул навстречу собакам.
– Джефф, стой! Ты чего задумал? Как ты их остановишь? Только не вздумай жертвовать собой, чтобы заткнуть их несытые пасти, слышишь! – встревоженно окликнул его Льювин, но боевой маг, не останавливаясь и не оборачиваясь, шёл вперёд.
Льювин оказался перед сложной дилеммой – что ему делать? Броситься на подмогу Джеффу, который неведомо что задумал? А Вэйлинди? Как он оставит её одну, когда опасность может появиться откуда угодно? И потом – вдруг он помешает Джеффу, несмотря на свои дружеские намерения? Раздираемый этими противоречивыми мыслями, Льювин всё-таки сделал один шаг вперёд. Девушка схватила его за руку.
– Льюв, не уходи, – жалобно прошептала она. – Я с детства боюсь собак…
Растерянный, беспомощный взгляд Вэйлинди, разумеется, не мог оставить молодого мага равнодушным, и он остался на месте, внутренне негодуя на себя, что сделал это очень охотно, обрадовавшись благовидному предлогу. Разрази меня Тьма, ну что задумал Джефф?!
Между тем боевой маг спокойно и неспешно приблизился к собакам, которые, завидев его, замерли на месте, недоверчиво глядя на дерзкого человека. Едва он остановился, как собаки окружили его. Сердце Льювина отчаянно застучало от страха за приятеля, и рука молодого мага судорожно стиснула рукоять меча. Но Джеффиндж невозмутимо стоял в кольце животных, не выказывая ни малейших признаков беспокойства. Вдруг Льювин услышал его голос – боевой маг, по-видимому, обращался к собакам, но говорил он на странном языке, не походившем ни на один из известных Льювину. Звуки этого непонятного языка были отрывистыми и краткими, и лишь по повелительному тону Джеффа можно было понять – он что-то приказывает окружившим его псам. Те, навострив уши, внимательно смотрели на человека. Когда он закончил свою речь, собаки согласно завиляли хвостами, а потом побежали прочь.
Льювин и Вэйлинди округлившимися от изумления глазами провожали удаляющуюся свору. Когда псы скрылись из вида, Джеффиндж повернулся к своим спутникам и махнул рукой – дескать, пошли дальше.
– Джефф! – в голосе Льювина прозвучало искреннее восхищение. – Что ты сказал этим псам, отчего они так послушно очистили дорогу? И что это за язык такой? Древнесобачий или нецензурный псовый? Где ты этому научился? Неужели в Академии? А я, как, по-твоему – сумею изучить этот язык?
– Изучить-то, наверное, сможешь, – кивнул боевой маг, испытующе посмотрев на друга. – Я давно заметил, что ты парень способный – пожалуй, даже чересчур талантливый для того, чтобы держаться в раз и навсегда заданных рамках сложившихся традиций. Но вот применить это знание, ты, пожалуй, вряд ли сумеешь. Для этого нужно любить животных, а твой «гуманизм» по отношению к ним я имел возможность наблюдать не один раз.
– Жаль, но я действительно не особенно люблю собак, – вздохнул Льювин. – Ну, что ж поделаешь… Каждому своё, как говорится, – он вспомнил встречу  с волками в Теснине Тьмы, и его передёрнуло от неприятного чувства; однако это ощущение быстро рассеялось, как обычно и бывало с ним в подобных случаях.
Друзья пересекли луг и поднялись вверх по склону холма к воротам замка. Установить, главные ли они или же предназначены для вывоза мусора, как предполагал Джефф, не было возможности, даже если бы путешественники увидели поочерёдно и остальные трое ворот, потому что все они были абсолютно одинаковыми.
До ворот оставалось несколько шагов, когда навстречу незваным гостям хлынули ряды воинов. Их доспехи и оружие громко звенели, да и вообще они выглядели очень натурально…
– Да это всего лишь призраки! – воскликнула некромантка.
Джеффиндж усомнился в этом и попытался схватиться с одним из воинов, вышедших из замка. Как это – призраки? А почему он этого не чувствует? Неужели он, боевой маг из Бэрхольма, настолько отупел, что не в состоянии отличить живого вояку от тени? Джефф нанёс сокрушительный удар своему противнику – и в тот же миг самолюбию боевого мага была нанесена глубокая рана. Его меч прошёл сквозь тело врага, не причинив тому никакого урона. Призрак помчался дальше, даже не обратив внимания на Джеффинджа и его спутников. Боевой маг, вне себя от пережитого унижения, нехотя поплёлся вслед за Льювином и Вэйлинди.
* * * * *
Во дворе замка их не встретило ни единой живой или мёртвой души, если не считать мелких пташек, плескавшихся в воде, наполняющей плоские чаши фонтана, да притаившейся кошки, пристально следившей горящими глазами за беспечными птицами. Всё здесь, кроме птиц и кошки, да ещё журчания воды, казалось враждебным жизни, чуждым ей. Стены башен, фонтан, плиты, которыми был вымощен двор – всё было ослепительно белым. Солнечные лучи усиливали это колдовское сияние, так что волшебники невольно зажмурились – от однообразной нетронутой белизны быстро начинали болеть глаза.
Пять башен замка, увитые наружными лестницами, выглядели пустующими. Из них не доносилось ни единого звука. Массивные двери и высокие окна были открыты. Что бы это значило?..
– Куда же мы пойдём теперь? – тихо спросила Вэйлинди, когда странники остановились перед фонтаном.
Ответа ей пришлось ждать долго. Джеффиндж подавленно молчал, ещё не придя в себя после оплошности с призраками. Кроме того, достойный боевой маг находился сейчас в полнейшей растерянности. Он понимал, что можно блуждать по замку наугад, но что искать-то?..
Льювин задумчиво созерцал падающие каскадом струи воды. Он сейчас неосознанно ожидал некоего толчка, знака, который укажет ему нужное направление. Молодой волшебник, будучи просвещённым человеком, а, следовательно, до определённой степени вольнодумцем, позволял себе с некоторым пренебрежением относиться к приметам и поверьям, которые он называл измышлениями мракобесов и вредными суевериями. Однако в глубине души он не окончательно разуверился в них, хотя редко признавался в этом даже себе. Но сейчас Льювин верил, что увидит знак судьбы…
…Кошка, прижимаясь к каменным плитам, медленно ползла вперёд, подобравшись перед прыжком. При её приближении все птицы взлетели повыше, и лишь одна как ни в чём не бывало продолжала плескаться в лужице возле фонтана, не замечая приближающейся опасности. Кошка прыгнула… В тот же миг птица, даже не обернувшись на хищницу, легко вспорхнула и полетела к открытому окну на одном из верхних этажей главной башни.
– Нам туда, – махнул рукой Льювин, провожая взглядом птицу, ускользнувшую от, казалось бы, неминуемой смерти и даже не заметившей этого.
– Почему ты так думаешь, Льюв? – удивилась Вэйлинди. – Неужели из-за птицы?
– Это знак, Вэйл, – ответил он. – Я не могу этого объяснить. Просто – знак, и всё. Знак судьбы…
– Ты уверен в этом? – боевой маг выразительно сдвинул брови. – Ох, уж это мне чутьё, которое ни объяснить толком, ни тем более понять!
– Извини, Джефф, если мои поступки кажутся тебе непонятными, – пожал плечами Льювин. – У тебя есть другие предложения, куда нам направиться? А, кстати, что мы ищем? – с нескрываемым сарказмом напомнил он, зная, что приятелю нечего ответить на этот вполне законный вопрос.
– Хорошо, пошли туда, – угрюмо согласился Джеффиндж. – Иногда ты неплохо угадываешь, хотя Тьма меня сожри, если я понимаю, как тебе это удаётся!
– Я знаю об этом не больше твоего, – обронил Льювин, осторожно переступая порог башни.
* * * * *
Ступени, ступени, ступени… Вверх, вверх, вверх… Лестница кажется нескончаемой. Сколько ступеней осталось позади? Двести, триста?.. Льювин сбился со счёта вскоре после первой сотни и с досады бросил считать. Да и зачем это нужно?.. Но сотню ступеней он отсчитал давно, а они всё идут и идут вверх. Дыхание то и дело перехватывает, кровь гулко стучит в висках … Вэйлинди почти повисла на руке молодого мага, а позади слышится хриплый шёпот Джеффа: «Сколько можно тащиться по этой проклятой лестнице, Льюв? И какого тролля надо лезть так высоко?»
«Извини, Джефф, но если я попытаюсь объяснить, ты, наверное, не поймёшь меня. Да и как бы я стал объяснять? Просто – я чувствую, я верю, я иду… Вверх, вверх, вверх…»
Лестница нырнула в круглое отверстие в потолке. По обеим сторонам длинного коридора, в котором очутились друзья, темнели массивные дубовые двери. Льювин наугад шагнул к одной из полуотворённых дверей и заглянул в просторный зал. Помещение было залито лучами солнца, которые проникали через прозрачную крышу. Хрустальный замок… Вот, наверное, почему он так называется…
В зале почти не было мебели, кроме массивного стола в центре. На столе лежало множество различных предметов, но в глаза Льювину тотчас бросился небольшой блестящий котёл. Неожиданно для себя маг произнёс слова, взявшиеся неизвестно откуда – словно всплывшие из тёмных глубин памяти.
«…В Каэр Эффейн,
что вращается трижды
и ещё один раз,
пока солнце за горы не сядет,
мы пришли за Котлом Вдохновенья…»
– Котёл! – подхватил Джеффиндж, сверкнув глазами. – А ведь это, пожалуй, то самое! Котёл! Как же всё просто!
Боевой маг решительно пересёк зал и, остановившись возле стола, протянул руку, намереваясь взять котёл. Но – странное дело! – рука волшебника почти касалась предмета, и, тем не менее, словно наталкивалась на преграду. Котёл по-прежнему лежал на месте, и всё же никак не давался в руки боевому магу. Тот мрачно выругался, в замешательстве глядя на котёл.
– В чём дело, Джефф? – с притворным удивлением поинтересовался Льювин. – Не можешь дотянуться? Ладно, сейчас я посмотрю, может, у меня руки окажутся длиннее, – и с этими словами молодой маг, до этого стоявший в дверях и наблюдавший за действиями приятеля, вместе с некроманткой вошёл в зал.
– Отойди-ка в сторону, Джефф, – предложил Льювин. – И ты, Вэйл, пока не приближайся к этой штуке.
Один шаг отделял Льювина от стола, на котором лежал котёл, не  давшийся в руки Джеффу, когда перед молодым магом внезапно возник некто. Льювин сразу понял – перед ним Король Иного Мира. Подняв голову, он в упор взглянул на мага…
– Не каждому по силам коснуться Котла Перерождения, Котла Вдохновения, – гортанный голос Повелителя Призраков прозвучал ровно и бесстрастно, и пламя в его глазницах ярко полыхнуло, словно под порывом ветра. – Я помню тебя, Льювин из Хэйуэлла. Ты дерзок и смел, но этого недостаточно. Разве ты не знаешь, что в Ином Мире нужно победить стража на мосту толщиной в волос? Ты хитростью обошёл это испытание. О, я знаю, что ты не трус! Примешь ли ты мой вызов? Только не торопись с ответом. Я бессмертен, но это не значит, что я абсолютно непобедим. Однако если одержу верх я – ты и твои спутники навсегда останетесь здесь пленниками! Может, ты позабыл легенды, так что я на всякий случай напоминаю тебе здешние обычаи.
– Со своим кодексом в Иной Мир не ходят, – кисло пробормотал маг себе под нос, но тотчас громко произнёс. – Но ведь если я откажусь с тобой биться – мы всё равно останемся здесь пленниками, не так ли?
– Ты удивительно догадлив, – криво усмехнулся Король Иного Мира, и огонь в его глазницах бешено заплясал. – Так ты выбрал?
– Один из одного – это не выбор, а безысходность, – холодно отозвался маг, берясь за меч. – И потом, знаешь ли, я не привык отступать, когда до цели остался один шаг…
«Он бессмертен, но его можно победить, – мысленно твердил Льювин, отражая удары противника. – Каким образом, интересно знать?..» Как и ожидал маг, Повелитель Призраков действовал стремительно, а сила его ударов легко могла бы свалить откормленного быка. Но Льювин вскоре с удивлением ощутил, что его самого словно прикрывает некий невидимый щит, а удары его собственного оружия будто направляет невидимая рука. Однако, несмотря на таинственную и весьма своевременную помощь, на душе у мага было отменно мерзко. Его-таки сделали марионеткой, послушно разыгрывающей акт из пьесы на эпический мотив! Он, свободный волшебник, вынужден плясать под дудку этого придурочного правителя, свита которого состоит из призраков и зомби, да ещё белых псов! Льювин старался сдерживать подступившую злость – ведь ему необходимо следить за каждым движением противника. Победишь его, бессмертного… Он, наверное, просто издевался над магом, говоря это…
На какой-то миг противники очутились по разные стороны стола, на котором лежал злополучный Котёл Перерождения. Не слишком задумываясь над тем, что делает, Льювин схватил Котёл левой рукой и изо всех сил запустил артефактом в Повелителя Призраков. Хотя раздражённый маг швырнул Котёл почти не целясь, он попал точно в лоб противнику. Не удержавшись на ногах, Король Иного Мира отлетел к стене и там тяжело осел на пол. Меч Повелитель Призраков выронил, и теперь его клинок валялся возле стола. Магический Котёл со звоном упал на бок, быстро покатился по гладкому полу и остановился у ног Льювина, который тотчас подобрал его. Артефакт был довольно увесистым, так что человек после удара подобным предметом непременно потерял бы сознание, если не расстался с бренным существованием вовсе; однако бессмертный Король Иного Мира, понятно, не претерпел серьёзного ущерба – лишь пламя, пылающее в его глазницах, заметно потускнело. Но, когда он заговорил, в его голосе не осталось и тени прежнего бесстрастия. Повелитель Призраков, несомненно, был потрясён до глубины души или же того, что её заменяло.
– Ты, ты… – прохрипел он, потирая ушибленный лоб. – Ты сумел взять Котёл… Он признал тебя своим хранителем… Значит, ты победил, хотя и нарушил все здешние традиции!..
– Но я ведь и явился сюда вовсе не затем, чтобы изучать местный фольклор, – любезно заявил маг, продолжая на всякий случай держать меч наготове, хотя его противник не двигался с места. – Однако один вопрос я хотел бы тебе задать. А может, даже и два – это будет зависеть от твоего ответа на первый из них.
– Спрашивай, – покорно согласился Король Иного Мира.
Льювин подошёл к нему поближе, не опуская меча.
– Кто подстраивал мне всякие пакости? – спросил маг, постаравшись придать своему голосу как можно больше суровости. – Не ты ли случайно?
Глаза Льювина встретились с огненным взглядом Повелителя Призраков, и маг внезапно осознал, что это пламя не жжёт, в отличие от их прошлой встречи.
– Я знаю, о чём ты говоришь, – прозвучал ответ. – Но ты напрасно полагаешь, будто в этом замешан я.
– Вот как? – переспросил Льювин. – Разве не ты Повелитель Призраков? Или те двое, что частенько путаются у меня под ногами, не из твоей свиты?
– Нет, – ответил Король Иного Мира. – Ты сам это знаешь. Просто совесть непрестанно твердит тебе о них, а некто пытается использовать это. Я не вправе сказать, кто он. Но я даю тебе клятву, – как говорите вы, люди, – что это не я, – произнёс Повелитель Призраков и негромко добавил, глядя в глаза мага. – Слово аира, кэнн кьоллэ, как говорят Тёмные эльфы…
Словно какое-то неясное воспоминание шевельнулось в душе Льювина, когда он услышал последнюю фразу. Но это воспоминание было слишком расплывчатым и мимолётным, будто в темноте мягкое крыло ночной птицы коснулось щеки.
– Хорошо, я верю, – пробормотал маг. – Но, тысяча троллей, что же это за странная загвоздка, мешающая прямо сказать, что за тип пытается подставить мне подножку! Впрочем, на этот вопрос мне однажды уже отвечали… Хорошо, Король, я задам второй вопрос – как нам вернуться домой?
…Неожиданно ветер ворвался в распахнутые окна, и глаза на миг ослепил яркий, беспощадный свет. Когда сияние перестало быть нестерпимым, Льювин увидел себя, Вэйл и Джеффа стоящими на дороге, как две капли воды похожей на ту самую Тропу Магии, по которой они пришли в Иной Мир. Вокруг Тропы медленно кружили в небесном танце звёзды, а свет, идущий то ли сверху, то ли от самой Тропы, раскинул над Ней сверкающую сеть из бесчисленных лучей. Тропа Магии причудливым мостом вновь соединила два Мира, рассекая пространство Межреальности, словно остро отточенный клинок.
* * * * *
Разлитое над Тропой переливающееся сияние ужасно утомил странников. Поэтому они были рады, когда оно уступило место обычному дневному свету. Тропа Магии исчезла, как и в прошлый раз, только теперь путники очутились в своём родном Мире. Они стояли у ворот какой-то башни, а вдали виднелся город. Но вот только что странно: когда друзья в первый раз ступили на Тропу Магии, было лето, а сейчас в их родной Мир явно пожаловала госпожа осень. Среди зелёной листвы мелькали жёлтые и красные листья, словно седые пряди – в чёрной косе красавицы. Немало разноцветных листьев валялось и на траве, которая пока оставалась по-летнему сочной и зелёной.
– Это что за чепуха такая?! – Льювин поднял ярко-жёлтый лист, повертел его в руках и уронил на траву. – Я что, совсем считать не умею? Вэйл, Джефф, скажите мне, ради Создателя – мы что, торчали в Ином Мире около двух месяцев? Мне-то казалось, что прошло всего два дня. Я, конечно, знаю, что в подобных милых местечках время идёт иначе, но чтобы такая огромная разница…
– Теперь уж это неважно, – отозвалась Вэйлинди. – Но вот куда это нас занесло? Местечко-то вроде бы знакомое… Ой, быть не может!
– Свет и Тьма, да ведь это Башня Сервэйна! – воскликнул Джеффиндж.
– Значит, мы, почитай, что у самых ворот Фьеррэ, – Льювин мрачно огляделся по сторонам. – Ого, а это что там движется? Если наши старые приятели, эскеланские маги, то они вроде бы должны топать с другой стороны. Но кто их знает… Давайте войдем, что ли, в эту башню. С высоты видно лучше, к тому же, я надеюсь, эти ворота можно запереть. Хотя бы магией, если окажется, что засов окончательно проржавел.
Друзья вошли под своды башни, которую именовали так только в силу сложившейся традиции, поскольку это сооружение правильнее было бы называть крепостью. Первым делом Льювин и Джеффиндж взялись за створки ворот, однако сдвинуть их с места оказалось делом непростым, и не только потому что ворота были тяжёлыми, а потому что за те века, пока их никто не трогал, они успели изрядно обрасти землёй и мохом.
– Ладно, Джефф, бросай эту канитель, – сказал Льювин, отряхивая рукав, запылившийся после соприкосновения с древними воротами. – Конечно, магия привлечёт к нам внимание наших старинных приятелей, – он небрежно махнул рукой в сторону Фьеррэ, – но, видно, ничего другого не остаётся… Тем более, если нас и так уже выследили.
– Может, это вовсе не враги сюда приближаются, – неуверенно высказалась Вэйлинди. – Они же едут со стороны Вольных Земель…
– Искренне желаю надеяться на такую удачу, Вэйл, – отозвался Льювин. – Но всё-таки мне кажется, что ворота нужно запереть – так, на всякий случай. Кто знает, что может случиться, а потом не всегда остаётся время на разные мелочи.
Ого, а это что такое? Интересно! Поток магической Силы, с которым волшебник умел обращаться довольно неплохо, тем не менее всегда чем-то напоминал не вполне объезженную лошадь, которая только и ждёт какого-нибудь промаха дерзкого наездника, чтобы сбросить его на землю. Однако сейчас Сила послушно и легко текла сквозь пальцы Льювина, как никогда. Ворота захлопнулись сами собой, и тяжеленный засов со скрежетом вдвинулся в огромные заржавленные петли.
Волшебники поднялись по винтовой лестнице на одну из нижних смотровых площадок угловой башни, и, на всякий случай прячась за высоким зубчатым парапетом – мало ли что, вдруг стрела какая-нибудь или огнешар, да поглотит Тьма того, кто его кинет! – стали наблюдать за приближающимся отрядом. Похоже на то, что путешествует какой-то знатный лорд, только почему-то не заметно никаких гербов и знаков, которые обычно эти господа тщеславно выставляют на всеобщее обозрение. Впереди ехал высокий человек в обычной дорожной одежде, за ним – ещё семеро, а поодаль следовало несколько десятков людей, в том числе и вооружённых воинов. Льювин напряг зрение… В этот миг солнце вышло из-за набежавшего на него облачка, а знатный путник поднял голову, всматриваясь в очертания Башни Сервэйна.
– Великие Стихии! Да ведь это мэтр Ордэйл собственной персоной! – воскликнул Льювин и выпрямился.
– Что ты говоришь! – подскочила Вэйлинди. – Вот повезло-то! – и она порывисто поцеловала Льювина, но тут же вспыхнула от смущения.
– Ого, да тут наши старые друзья, Льюв! – радостно возгласил боевой маг. – Ты помнишь старину Фьёрла и его братишку Кэйдара? И того парня, Мэллана, у которого ещё такая заковыристая специальность… Что-то такое с драконами связанное…
– Ещё бы не помнить! – отозвался Льювин и снова посмотрел на приближающихся путешественников. – Свет и Тьма, да ведь это Улльдар, мой однокурсник! Помнится, он намеревался податься в Хартланд. И, уж конечно, его подружка Торлинн отправилась с ним. Честное слово, я всегда удивлялся, что они почти не ссорятся – а ведь оба, можно сказать, настоящие тираны.
Вэйлинди вдруг охнула и уцепилась руками за каменный зубец.
– Ох, нет, этого быть не может! Я, наверное, с ума сошла…
– Что с тобой, Вэйл? – Льювин обнял её, с тревогой и участием глядя на девушку. – Что случилось?
– Мне почудилось… – прошептала она. – Да нет же, не может быть, они же погибли…
– Кто? – мягко спросил Льювин, начиная беспокоиться всё больше и больше.
– Мои сёстры, – отозвалась некромантка более спокойным голосом. – Скажи, Льюв, и ты, мэтр Джефф – вы видите там двух девушек, одну в синем плаще, а другую – в песочном? Или это морок, который вижу только я?
– Да, есть там две дамы, – подтвердил боевой маг. – Точнее, три, но одна-то, как я понял, подруга мэтра Улльдара, приятеля Льюва. И цвета их нарядов, если только я не дальтоник, именно такие, как ты говоришь.
Вэйлинди резко высвободилась из объятий Льювина и снова пристально посмотрела на тех, чьё появление вызвало у неё почти паническое замешательство. Между тем Ордэйл уверенно направился к воротам, и его свита поспешила за ним.
– Да, это они, – тихо произнесла некромантка, не сводя глаз с двух девушек, которые шли рядом с её бывшим наставником. – Неужели возможно такое чудо?!
Ордэйл, казалось, ничуть не был обескуражен тем, что ворота давно покинутой цитадели оказались запертыми. Он с силой грохнул о дубовые створки вделанным в них стальным кольцом и громко крикнул:
– Эй, кто там есть! Отзовись!
– Почтение и привет почтенному Ордэйлу, – прозвучал откуда-то сверху знакомый голос.
Уэлдэмский маг поднял голову и лукаво улыбнулся.
– Льювин! Какая встреча! Но, согласись, мой мальчик, что беседовать, стоя у запертых ворот, не особенно-то удобно и приятно. Я догадываюсь, что у тебя имеется веская причина держать ворота запертыми, но не от старых же друзей!
– Во всяком случае, не от таких, – согласился голос наверху, и через миг ворота бесшумно распахнулись.
Когда Ордэйл очутился во внутреннем дворе замка, который издавна именовали Башней Сервэйна, Льювин с друзьями уже ждали его.
– Льюв, старина, как тебя занесло сюда? – изумился Улльдар, высокий тёмноволосый и черноглазый волшебник с тяжёлым двуручным мечом. – Ты что, решил совершить паломничество по магическим точкам нашего Мира?
– Джефф! Льювин! – это бэрхольмские маги.
Вэйлинди молча стояла на месте, глядя, как к ней приближаются две девушки. Её любимые сестры, которых она столько лет считала погибшими!
– Вэйли! Вэйл, сестрёнка… – обе повисли у неё на шее; сдержанная и, как принято думать о Тёмных магах, жестокая некромантка вдруг разрыдалась.
– Ини, Маэли… Я… Я думала, что вы… Как вам удалось спастись… оттуда?
Старшая, Инельда, молча провела рукой по густым чёрным прядям волос, и Вэйлинди заметила в них седину. Младшая опустила глаза.
– Я тебе потом расскажу, хорошо, Вэйли? – тихо промолвила Инельда. – Это долгая история, и, право же, не из тех, которые приятно рассказывать и слушать.
– Могу я сказать слово? – голос Ордэйла перекрыл шум приветствий и сбивчивых фраз, которым обменивались присутствующие.
– О, разумеется, разумеется, почтенный Ордэйл, мы внимаем с замирающим сердцем, – немедленно откликнулся Льювин.
Тот с безнадёжным видом махнул рукой.
– В твоём почтении всегда больше иронии, чем подлинного благоговения, – скептически отозвался Ордэйл и отеческим тоном добавил, приосанившись. – Постарайся хоть чуточку стать серьёзнее, Льювин – как-никак, я теперь не просто мэтр Ордэйл из Уэлдэма, а ректор Хартландской Академии Магии и, соответственно, глава Совета Магов.
– Мои поздравления, – поклонился Льювин.
Джеффиндж и Вэйлинди, в свою очередь, обратились к новоизбранному ректору с подобающими ситуации любезными словами. Ордэйл приветливо кивнул бывшей ученице, затем повернулся к боевому магу и промолвил следующее
– Доблестный Джеффиндж, поскольку прежний ректор был смещён… неважно уже, по каким причинам… теперь я вникаю в дела, оставшиеся после моего предшественника… Так вот, я припоминаю, тебе было поручено некое дело. Ты должен был найти достойного компаньона… Насколько я понимаю, это Льювин из Хэйуэлла?
Джеффиндж молча кивнул.
– А то дело… как? Побывали вы в Ином Мире?
Снова кивок.
– Ты… добыл…гм, нечто?..
Боевой маг тяжело вздохнул.
– Нет, почтенный Ордэйл, Котёл Перерождения и Вдохновения не дался мне в руки. Он…
– Котёл Перерождения и Вдохновения! – воскликнул новоиспечённый ректор Академии Магии и картинно воздел руки к небу. – Так я и думал! Нет, какие всё же простофили заседали в Совете, если не могли даже до этого додуматься! А ведь именно тот, кто принесёт в наш Мир Котёл Перерождения и Вдохновения, станет новым магистром Ордена Мон-Эльвейг и законным хозяином этой крепости, согласно древнему пророчеству мудрецов!
– Почтенный Ордэйл, – спокойно промолвил Льювин, доставая что-то из своего дорожного мешка. – Посмотри-ка, не тот ли это Котёл?
И он протянул главе Магического Совета артефакт, принесённый из Иного Мира.
– О Творец Миров! Так какого тролля ты, мэтр Джефф, морочил мне голову, что задание не выполнено? – изумился Ордэйл, предварительно как следует оглядев Котёл со всех сторон и удостоверившись, что это тот самый.
– Я сказал тебе правду, Ордэйл, – отозвался боевой маг. – Задание выполнено, это верно, только выполнил-то его не я, а Льювин. И я теперь этому обстоятельству даже рад, потому что вовсе не желаю взваливать на свои плечи бремя ответственности за какой-то там Орден.
– А ты, Льювин, уж конечно, не откажешься стать магистром Ордена Мон-Эльвейг? – усмехнулся Ордэйл.
– Полагаю, ты достаточно хорошо меня знаешь, почтенный ректор, чтобы у тебя могли возникнуть сомнения подобного рода, – заявил Льювин. – Уж если я смог взять то, что мне не предлагали, – разве я стану отказываться от того, что само идёт в руки? Только как ты представляешь себе всё это? Финансы Ордена, например? И из кого Он будет состоять, кроме магистра?
– Финансы Ордена… – повторил Ордэйл, хитро улыбаясь. – Ты всегда казался мне сообразительным парнем. Да уж, деньги иногда бывают посильнее самого изощрённого волшебства, как мне самому недавно в очередной раз пришлось убедиться. Но разве ты не знаешь легенду о сокровищах Сервэйна? Великий маг, когда ему пришлось бросить всё, чего он достиг и что приобрёл, спрятал их в подземелье замка и наложил заклятье, которое не позволяет никому их коснуться. Лишь тот, кто станет преемником Сервэйна, сможет преодолеть это заклятье. А желающие войти в Орден… Вот они, – и он широким жестом указал на тех, кто пришёл вместе с ним. – Магистру Ордена решать, кого он примет в ученики, а кого-то, может быть, посвятит сразу.
Внезапно со стороны города донеслись раскатистые звуки рогов, и ректор Академии Магии отметил:
– Король Эррада вернулся из очередного похода. Разумеется, победоносного – других у него просто не бывает, – с оттенком ехидства прибавил Ордэйл, который отлично знал, чего на самом деле стоят доблестные подвиги рыцарственного государя Эскелана: казна почти пуста, лорды нахально плюют на королевские эдикты, а присягнувшие правителю маги по собственную произволу вершат все дела в государстве, пользуясь долгим отсутствием короля. – Замечательно! Я как раз собирался побеседовать с государем обо многих весьма важных делах, – глубокомысленно заявил волшебник.
– Уж не о бесчинствах ли наших эскеланских «коллег»? – мрачно подхватил Льювин. – Видишь ли, почтенный Ордэйл, у нас тут с ними вышло небольшое несогласие по правовым вопросам. Не сомневаюсь, что очень скоро достославному королю станет известно о неких преступниках, засевших в Башне Сервэйна…
– На этот счёт вам вряд ли стоит беспокоиться, – уверенно заявил Ордэйл. – Да король с радостью давно бы избавился от опеки своих чародеев, вконец обнаглевших! Поверь, он будет рад, если магистр Мон-Эльвейга станет его союзником. Да-да, запомни это навсегда, Льювин: магистр Ордена не может и не должен быть чьим-то подданным! Король может просить тебя о помощи, но никто не вправе приказывать тебе – кроме Творца и совести, разумеется. Истинные пути рыцарей Мон-Эльвейга – вне этого Мира. Тебе и тем, кто пойдёт за тобой, предстоит стать Хранителями Магии. Это означает – сражаться с теми, кто использует дар волшебства не для созидания или защиты, но для подчинения и разрушения. Сервэйн отправился в добровольное изгнание, потому что осознал свою ошибку – он слишком бесцеремонно вмешивался в дела своего родного Мира, почти позабыв о тропах Межреальности и о тех чудовищах, которые нередко блуждают по ним. Помни: рыцари Мон-Эльвейга могут влиять на события в своём родном Мире, но только в тех случаях, когда этого требует справедливость, или же это необходимо для самозащиты…
Льювин, слегка утомлённый долгой дорогой и многословием нового ректора Хартландской Академии, молча кивнул. Вообще-то он был согласен со всеми основополагающими принципами Ордена, которые кратко напомнил Ордэйл. Однако молодой маг был творческой натурой, поэтому полагал, что кодекс Мон-Эльвейга нуждается в доработке, дабы стать более отвечающим требованиям современности.
* * * * *
Через час один из залов Башни Сервэйна неузнаваемо преобразился. Ордэйл и его спутники привезли с собой большой запас провизии, так что, к огромной радости нового магистра Ордена Мон-Эльвейг, наконец-то можно было пообедать по-человечески, а не на ходу, как птицы или бродяги. Что касается обстановки замка, то со времён Сервэйна она уцелела практически полностью. Льювин уже мысленно прикидывал, что он переделает, как только представится возможность. Как и предсказывал Ордэйл, в подвалах замка молодой магистр обнаружил огромные запасы золота, драгоценностей и оружия, а также кое-каких артефактов, оставленных злополучным Сервэйном в наследство своему преемнику. Заклятье, наложенное прежним магистром на эти сокровища и являющееся неодолимым препятствием для всех желающих завладеть ими, не оказалось преградой для нового магистра Ордена, избранного самой судьбой.
За столом Ордэйл обратился к своей бывшей ученице:
– Скажи мне искренне, Вэйлинди, ты не жалеешь, что бросила Светлую магию и пошла учиться к старой карге Хэвен? Я слышал, что вы расстались с ней не очень… гм, дружески. Не хочешь ли ты снова стать моей ученицей? – и он приветливо улыбнулся; однако в его взгляде на миг отразилось восхищение, слишком сильное для того, кого называют учителем и наставником.
Льювин чуть не поперхнулся, услышав эти слова. «Хорош старикан, нечего сказать, – ревниво подумал маг, с беспокойством ожидая ответа своей возлюбленной. – Сначала произносит речи о высоком и светлом, а потом строит глазки, на манер дубины Бьёрмара!»
Некромантка медлила с ответом, искоса поглядывая на магистра Мон-Эльвейга. Льювин чувствовал, как от волнения сердце бешено застучало, и почти негодовал на девушку, справедливо полагая, что её колебания – на самом деле лишь продуманная игра.
– Благодарю за честь, Ордэйл, – спокойно произнесла Вэйлинди, скрывая улыбку – она, конечно же, заметила выразительный взгляд, брошенный на неё бывшим наставником. – Я всегда буду с благодарностью вспоминать то время, когда называла тебя своим учителем, но…
– Ты отказываешься? – воскликнул Ордэйл и добавил, взглянув на Льювина. – А, понятно…
– Да, надеюсь, ты поймёшь меня, Ордэйл, – подхватила девушка. – Не называю тебя «учитель» – больше я никого так не назову. Я остаюсь здесь, потому что я дала обещание. Потому что я сама этого хочу, – она повернулась к Льювину и ласково улыбнулась, так что он мгновенно позабыл о своём недовольстве.
Однако магистр Мон-Эльвейга не успел ничего сказать, как у ворот замка заиграл рог, и Ордэйл произнёс:
– Король Эррада, государь Эскелана. Быстро же он прискакал сюда! И как раз вовремя – он сможет присутствовать на посвящении первых рыцарей Ордена и на свадьбе магистра Льювина.
* * * * *
Король Эскелана, несмотря на предубеждение, с которым относился к нему Льювин в силу природного скептицизма, спровоцированного хвалебными песнями менестрелей, славящих доблесть и добродетели государя, при личной встрече произвёл на мага весьма благоприятное впечатление. Эррада и впрямь искал союзника в борьбе с волшебниками, распоряжавшимися в его государстве, как в собственной вотчине. Король, открытый и честный характер которого нередко создавал ему сложности в делах правления, сразу понял, что молодому магистру Мон-Эльвейга можно доверять. Льювин, в свою очередь, по нескольким намёкам, вырвавшимся у государя, догадался, что эскеланские маги своими кознями, в сущности, разрушили его жизнь, отчего король ринулся в бесконечные войны; и в душе магистра, несмотря на поистине огромный эгоизм, шевельнулось сочувствие.
Поскольку сам государь посетил нового магистра Ордена, чародеи Эскелана, конечно же, пока не станут открыто выступать против Льювина и его друзей. Но маг понимал, что это лишь временная отсрочка, поэтому необходимо как можно скорее упрочить могущество Ордена. А для этого, кроме золота, нужны люди – верные сторонники и ученики. Те семеро молодых магов, которые прибыли вместе с Ордэйлом, желали стать первыми рыцарями Мон-Эльвейга. Семеро, потому что сёстры Вэйлинди, чудом избежавшие смерти, за время долгих странствий тоже стали волшебницами. Ордэйл сам поручился за них. Кроме них, в свите ректора Академии Магии прибыло немало желающих поступить в ученики к магистру Ордена или кому-то из его соратников.
Итак, Льювину предстояло посвятить в рыцари Ордена семерых волшебников – Джеффиндж и Вэйлинди, согласно правилам, считались уже посвященными, равно как и он сам, потому что прошли по Тропе Магии. Однако новоиспечённый магистр понятия не имел, как должна быть обставлена торжественная церемония и какие выспренние речи ему полагается произносить. Но, помня о том, что он сам себе господин после Творца и совести, а также о чересчур нежном взгляде, брошенном Ордэйлом на Вэйлинди, Льювин не стал спрашивать совета у ректора Академии.
Сервэйн Премудрый, последний магистр Мон-Эльвейга (или Лиги Могущества, как иначе называли Орден Магов во времена этого великого волшебника), сгинул в неизвестном направлении более двух веков назад, и теперь вряд ли кто-то знал точно, как полагается посвящать неофитов в рыцари Ордена. Льювину представилась сказочная возможность самому придумать ритуал посвящения.
…Тишина, нарушаемая лишь щебетом птиц, доносящимся снаружи. Высокий потолок над головой – как перевёрнутый вверх дном огромный котёл. Котёл Перерождения и Вдохновения. Льювин с трудом сдержал улыбку, когда ему пришло на ум это сравнение, понимая, что веселье сейчас как-то не очень уместно. Но одна мысль не давала ему покоя – дерзкая и крамольная мысль, от которой Джеффиндж, несомненно, пришёл бы в негодование…
– Фьёрл, сын Фьолла… Уверен ли ты, что желаешь вступить в Орден Мон-Эльвейг? – эхо подхватывало голос магистра, так что слышно было даже в самых отдалённых уголках зала.
– Да, – прозвучал ответ.
– Силой Тропы Магии и Котла Перерождения – я, Льювин, сын Льюгга, магистр Мон-Эльвейга, посвящаю тебя… Кэйдар, сын Фьолла…
– Мэллан, сын Тэйра…
– Улльдар, сын Торхорна…
– Торлинн, дочь Дэйвара…
– Инельда, дочь Тинби…
– Маэльди, дочь Тьорлина…
Теперь рядом с ним – девять человек. Нет, больше – ведь вслед за посвящением каждый обрёл учеников из числа тех, кто пришёл сюда, устремившись за мечтой о таинственных тропах Междумирья, чудесах других Миров и величии Ордена Мон-Эльвейг. Но те девять – не просто рыцари Мон-Эльвейга; очень скоро их по праву будут называть командорами Ордена. Каждый из них в свой черёд посвятит тех, кого сегодня назвал своими учениками. И у самого Льювина тоже появились ученики. Магу становилось как-то не по себе, когда кто-нибудь из этих детей называл его – учитель. Тысяча троллей, ведь и он сам – такой же, как они! Он точно так же мечтал о приключениях и чудесах! И неужели они всерьёз думают, что он знает и умеет всё на свете? «Н-да, взвалил же ты себе на плечи ношу, мэтр Льювин! Но теперь твой выбор сделан. Остаётся только достойно нести его, – магистр Мон-Эльвейга вспомнил Гаэр Хильдон и тяжело вздохнул. – Даже если ради своих друзей и учеников снова придётся пойти на сделку с совестью…»
А потом… Потом была свадьба. Поздравления друзей, восторженные ахи учеников, чаши, полные до краёв, неумолкающая музыка, танцы и песни… И зелёные глаза Вэйл, её улыбка, прикосновение её руки…
– Льюв… Я хочу, чтобы ты спел что-нибудь, – тихо сказала она, опустив длинные ресницы.
– Ты серьёзно, Вэйл? Право же, менестрель из меня не ахти какой…
– Неважно… Льюв, пожалуйста…
Он уже давно не брал в руки арфу, но едва коснулся струн, как они послушно ответили ему мелодичным звоном:
Мы встретились с тобой в краю счастливых снов,
Мы были просто странники с тобою,
Но взгляд зелёных глаз внезапно стал судьбою,
Которую мгновенно узнаёшь…
Солнце давно погасло, на небе загорелись звёзды, а в просторном сводчатом зале зажгли факелы и множество свечей. Но даже самый сказочный праздник когда-нибудь заканчивается. Подруги уже проводили невесту в наскоро приготовленную для молодожёнов комнату. Магистр Мон-Эльвейга, за которым на некотором расстоянии следовали друзья, изображавшие почётный эскорт жениха, направился к дверям зала. Неожиданно кто-то ухватил Льювина за руку. Он обернулся и увидел Ордэйла. Ректор Академии с таинственным видом шепнул ему на ухо:
– Льювин, я хочу спросить тебя насчёт Котла Перерождения…
– Да, что такое, почтенный Ордэйл? – нетерпеливо отозвался магистр, мысли которого в этот миг, естественно, были невообразимо далеки от всех магических котлов и прочих артефактов.
– Неужели ты думаешь, что истинная магия, заставляющая человека или Мир переродиться, и впрямь заключена в нём?
– Ну, конечно же, я этого не думаю, – снисходительным тоном ответил Льювин. – Я что же, совсем дурак, по-твоему? Я всё отлично понял. Котёл… гм, имеет свою ценность, конечно, но он всего лишь атрибут. Не спорю, для многих людей атрибуты имеют большое значение; нередко люди даже связывают некие понятия с обладателями атрибутов. Но разве всегда подлинная власть в руках того, кто носит корону?
Ордэйл дружески хлопнул магистра по плечу, при этом слегка нахмурившись, что не ускользнуло от проницательного взгляда собеседника.
– Да уж, тебя вокруг пальца не обведёшь, как других, – задумчиво протянул ректор Академии. – Ты-то понял, что истинная магия, истинная Сила – в тебе самом, а не в разных волшебных побрякушках. Они имеют значение только в руках настоящего мага – но сами по себе они мало чего значат. Если бы ты не изменился сам – разве Котёл Перерождения и Вдохновения дался тебе в руки?
– Он займёт почётное место в моей будущей коллекции артефактов, – усмехнулся Льювин, поклонился Ордэйлу, величественно вышел из зала и стремглав припустил вверх по лестнице – туда, где ждала его Вэйл.