Жил-был Васька. гл. 13. На деревню к дедушке

   

        Первый учебный год наконец закончился, и Ваську, в числе немногих отметили за хорошую успеваемость. У него в табеле красовались одни четвёрки и пятёрки. Сразу, после классного часа, детей стали забирать родители. Только за Вовкой Карбышевым и ещё за двумя пацанами никто так и не пришёл.

        Они, как воробьи, расположились на интернатовских воротах и с грустью смотрели вслед удалявшимся вместе с родителями мальчишкам и девчонкам. Им предстояло все каникулы провести здесь, среди опустевших стен и школьного двора.

        Уходя с мамой, Васька помахал им рукой и даже немного пригорюнился. Печальный вид облепивших ворота товарищей болезненно отозвался в его сердце. Впрочем, уже скоро его мысли получили новое направление. Впереди целых три месяца свободы: ни уроков, ни диктантов, ни всяких там контрольных работ. Теперь он может с утра и до вечера носиться на улице и притом каждый день видеть маму.

        А ещё было бы лучше отправиться в Новобурейск, к дедушке с бабушкой. Там в летнюю пору настоящая сказка. Одна речка Бурея чего стоит. Вода в ней холодная и прозрачная, как слеза, не зря же говорят, что она течёт откуда-то с гор. А ещё в ней полным-полно рыбы, а рыбу можно ловить банками или даже на удочку.

        Васька не представлял себе места более живописного и желанного, чем Новобурейск и его окрестности. Жаль, что мама не хочет его туда отвезти. Она сразу сказала, что у неё много работы, так что ни о какой поездке в Новобурейск и речи быть не может. Опять же ей никак нельзя было оставить институт, в котором занятия ещё не закончились.

        Они всё также жили у Королёвых. С той поры, как Сашку посадили в тюрьму, тётя Даша, да и сам Матвеич сделались хмурыми и неразговорчивыми. Теперь они всё больше просиживали в своей половине и почти не показывали оттуда носа.

        Каникулы для Васьки начались сплошной скукой. Мама с самого утра уезжала на работу, а потом прямо с работы - в институт. Так что всеми днями Васька был принуждён слоняться по двору, не зная куда себя деть. Тут у него не было ни друзей, ни знакомых, с большими же мальчишками ему водиться не хотелось. Да и мама предупреждала, чтобы он держался от них подальше. Она говорила, что они могут научить его курить и каким-нибудь другим нехорошим привычкам. Словом, деваться ему было некуда, и на смену радости пришла тягучая, беспросветная тоска. 

        Так он маялся целыми днями, не зная, чем себя занять, а вечерами, когда мать, уставшая, возвращалась из института, он всё упорней подступал к ней, уговаривая её отвезти в Новобурейск.

        Поначалу Вера Ефремовна об этом даже слышать не хотела. Говорила, что там и без него яблоку упасть негде, и что вряд ли его там дожидаются. Но Васька гнул своё. И вот однажды она таки сдалась. Она пообещала, что отвезёт его в ближайший выходной.

        Васька воспрял духом. В мыслях он уже много раз побывал в Новобурейске, и всякий раз жизнь ему там представлялась в удивительных  красках. Даже дед Ефрем в его мечтах виделся ему добрым и нисколечко даже на него не ворчал. Но до субботы ещё оставалось так много дней и тянулись они так медленно, что у Васьки уже не было никаких сил терпеть.

        Правда, дня за два до субботы, он познакомился с мальчишкой, который жил через дорогу. Мальчишку звали Колькой, и он был на год старше Васьки. Но сначала у них вышла ссора. В тот день Ваське вздумалось поиграть в разбойника. Он залез на старый разлапистый карагач, который рос вблизи калитки. Оттуда Васька стал наблюдать за улицей.

        Сначала всё было ничего и даже интересно, но вдруг по ветке, на которой он так ловко устроился, стукнул пущенный кем-то камень. Другой прилетел следом и угодил Ваське прямо по руке. Васька прижался к стволу и стал высматривать, кто это кидается. Но на улице не было ни души.
 
        Как вдруг над забором показалась лохматая голова какого-то мальчишки. Тот как раз прицеливался в него из рогатки.

        - А вот я как шею тебе намылю! - кулаком пригрозил ему Васька.

        - Я тебе самому намылю! - отозвался тот, продолжая прицеливаться. На этот раз он промахнулся, а Васька слез с дерева и прокричал, что, если тот такой смелый, пускай выходит.

        Пацана уговаривать не пришлось. Он перелез через забор и, цыкнув слюной,  неспеша направился к Ваське. Он был худой и длинный, а рубаха на нём была местами разорвана.
      
        Они сошлись. После короткой перепалки на словах, незнакомец залепил Ваське по скуле. Васька пошатнулся, и тут же съездил пацану по носу. Дальше уже они лупили друг друга, не разбирая. 

        У пацана были длинные руки, но зато Васька был покрепче и удары у него были посильнее. Они долго друг друга мутузили, но взять верх не удавалось никому. В конце концов оба устали и сговорились на перемирие.

        Они уселись на лавочку и, переведя дух, мало-помалу разговорились. Так, за разговором, они позабыли про свои обиды, к тому же оказалось, что у них много общих интересов.

        Мальчишка назвался Колькой, он также как и Васька рос без отца, а только с дедом и с матерью. А ещё Колька признался, что обожает приключения и сообщил, что там, за дворами, на заброшенном пустыре, если хорошенько поискать, можно даже найти всякие старинные штуки.

        Короче говоря, ссадины и разбитые губы и носы, ещё давали о себе знать, но они уже отлично спелись и даже отправились вместе на пустырь. Правда, в тот день, им найти ничего так и не удалось, но и в продолжении двух других дней они продолжали свои поиски.   
        Похвастаться им было особенно нечем: две какие-то ржавые железяки, обломок лопаты и несколько черепков, видимо, от цветочного горшка, составили весь их улов. Но зато как здорово было там, на пустыре, развести костёр и сидеть на коряге, предаваясь мечтам о всяких приключениях.
 
        А ещё лучше, набросать в золу несколько картошин и потом, под самый конец, палочками выкатывать их, обуглившихся и потресканных и, пачкая сажей лицо и руки, осторожно лакомиться дымящейся мякотью. 

        Незаметно подошла суббота, а значит, пришло время расставаться. В последний раз они посидели у костра, полакомились печёной картошкой, с грустью вспоминая, как всё было здорово. В конце концов, они простились, пообещав друг другу сразу по Васькиному возвращению обязательно продолжить поиски древностей.

        Сборы в дорогу были недолгими, и уже вскоре Васька с матерью были на вокзале.
Оказавшись в душном вагоне, Васька умостился у закопчёного окна и, глядя на снующих по перрону людей, стал представлять себе свой родной Новобурейск. Вот он представил себе, как ранним утром, когда они только приедут, как с мамой будут идти по посёлку, а во дворах будут кричать петухи, мычать коровы, и в густой листве деревьев будут щебетать проснувшиеся птицы. Потом всю ночь вертелся на полке, устраиваясь поудобней, и всякий раз когда ненадолго забывался, у него прямо перед глазами вставала картина деревенского утра.

        Поезд делал остановку лишь в районном центре, то есть ни в самом Новобурейске, а в нескольких километрах от него, на станции Бурея. Мама с Васькой вышли на перрон, когда едва брезжил рассвет. От прохладного ветерка было немножко зябко.

        Мама сказала, что ещё часа два придётся ждать автобуса, но Ваське не терпелось побыстрее оказаться в посёлке.

        - Здесь ведь идти совсем недалеко, - канючил он, не в силах устоять на месте. - Ну пошли, чего тут стоять?

        Мама долго не соглашалась, но, в конце концов, уступила. Они вышли за деревню и отправились по дороге, рассекавшей надвое зелёные луга. Вдали, по левую сторону, синели высокие сопки, а у самого их подножия темнели верхушки густого леса.

        Васька старался помогать матери нести чемоданчик. Но, получалось, что от его помощи ей было только трудней. Тогда он оставил чемоданчик в покое и стал внимательно смотреть по сторонам.

        Шли они довольно долго. Но вот, вдалеке показались утопавшие в зелени крыши Новобурейска. А ещё через немного, из-за высоких тополей ослепительным шаром выглянуло солнце. Небо озарилось жёлтыми, пурпурно-розовыми красками и, словно обрадовавшись солнцу, в траве зазудели кузнечики, заперекликались ранние птахи. А солнце всё поднималось, бросая повсюду свои лучи.

        До Новобурейска оказалось гораздо дальше, чем Васька думал. В конце концов он стал уставать, хотя и старался не показать виду. Между тем, ему открылась та самая картина, какую он представлял себе в мечтах. Только к ней ещё прибавились важно вышагивающие вдоль заборов гуси, умывающиеся в лужах утки, да и люди в эти ранние часы уже вовсе не спали, а хлопотали у себя во дворах. Иногда они высовывались над изгородями, чтобы хорошенько рассмотреть, кто там идёт по дороге.
 
        Дом Вербицких находился на дальнем краю посёлка, как раз в том месте, где прямая дорога, делает резкий поворот вправо, к реке, и затем, перевалив через железнодорожный переезд, сворачивает влево, а оттуда идёт прямо до соседней Николаевки.

        Дом совсем ещё новый, с яркими голубыми ставнями, он был виден ещё издали. Перед домом, за деревянным забором, был небольшой палисадник, где росли кусты смородины, крыжовника и, где аккуратными рядками шли грядки со всякой зеленью.

        Всё многодетное семейство Вербицких перебралось сюда года два тому назад, оставив свой старый, почерневший от времени дом стоять на обрывистом берегу Буреи.

        Солнце пригревало вовсю, когда Васька с матерью дошли наконец до места. Васька плёлся, едва переставляя ноги, и от усталости у него всё качалось и плыло и перед глазами.

        Прежде чем войти во двор, они остановились передохнуть. Вдруг из-за забора показалась голова деда Ефрема. Он что-то делал возле поленницы.

        - Папа! - окликнула его Вера Ефремовна.

        - Дедушка! - обрадованно подхватил Васька.

        Дед закинул полено на поленницу и обернулся. Широкое, землистое его лицо сделалось хмурым.

        - А, явились? - угрюмо проворчал он. - Вот только вас ещё и не доставало.

        - Папа! Ну, зачем ты так? - с горечью воскликнула Васькина мать и на глаза ей навернулись слёзы.

        - Ну, ну, - сконфузился дед. - Чего реветь-то? Заходите уж, чего с вами делать?

        И небо, и солнце, и все Васькины мечты вдруг как-то разом померкли. Он прижался к матери и пробормотал:

        - Мам, а давай лучше уедем домой. Что-то мне здесь совсем не хочется.
Но горечь от такой встречи быстро прошла. Тётки и дядьки, как только прослышали об их приезде, все высыпали во двор и бросились тормошить Ваську, а заодно завалили их разными расспросами.

        Витька, то есть тот самый дядька, что был лишь пятью годами старше Васьки, тут же пообещал сводить его на рыбалку. Словом, если не считать деда и его младшенького, Серёжки, все здесь Ваську и его мать очень любили и были рады увидеть их снова.