Жил-был Васька. гл. 2. Грустная сказка

 
        В садике Василёк очутился уже вскоре после своего дня рождения. Идти в садик ему не хотелось. Он отговаривался , как мог, но мама ничего не хотела слышать. Из-за этого он даже плакал, но и это не помогло. Теперь мама ни в какую не хотела брать его с собой в роддом, где работала акушеркой. Она говорила, что ему там уже быть больше нельзя.

        - А почему раньше было можно, а теперь нельзя? - допытывался Василёк. Он ведь помнил, как его там любили. Как угощали его пряниками и разрешали рисовать на зелёной линованной бумаге.

        Там даже, когда он засыпал на большом чёрном диване, у самого главного маминого начальника, то все разговаривали шёпотом, чтобы его не разбудить. И дядя Семён, мамин начальник, он тоже его любил, хотя все дядю Семёна почему-то боялись. Он часто гладил Василька по голове, а однажды даже дал ему поносить свои очки и ещё подарил большой красный карандаш. И почему мама говорит, что он теперь на неё ругается?

        - А потому, - объясняла она, - потому что там лежат больные тёти. И большим мальчикам там не место. Понял?

        - Понял, - печально отвечал Василёк и больше с вопросами не приставал.

        В садике ему сперва не понравилось: этот шум, беготня, молочная лапша с киселём, а особенно тихий час после обеда. Дома он никогда днём не спал, не мог он заснуть и здесь, а только изнывал от скуки и ворочался с боку на бок.

        А ещё ему не нравилось играть со здешними мальчишками и девчонками, которые то и дело дразнились, ссорились и кричали так, что у него даже звенело в ушах. А  рыжий Колька однажды с ног до головы обсыпал его песком, а курносая Верка всё время плевалась и пачкала ему рубашку красками.

        В садике Василёк обычно забирался в какое-нибудь укромное местечко и там проводил целые часы, в ожидании, когда придёт мама и заберёт его с собой. А вскоре она записала его в круглосуточную группу и тогда Василёк и вовсе приуныл.

        Вот так однажды он сидел на бревне, за большой цветочной клумбой, и наблюдал, как чёрный муравей тащит сухую веточку к себе в норку. Потом из норки вылезли ещё два муравья и бросились ему помогать. Втроём они живо управились с веточкой, а затем разбежались в разные стороны. Василёк призадумался.

        В эту минуту его нашла воспитательница, Галина Ивановна, и позвала куда-то с собой. Он поднялся, отряхнул шортики и нехотя поплёлся за ней.

        В игровой комнате, куда привела его Галина Ивановна, в это время никого не было. Кубики, мячи и другие игрушки лежали на своих местах. Галина Ивановна открыла чёрный ящик, стоявший в дальнем углу на тумбочке, и поманила Василька рукой.

        - Посмотри, - с улыбкой сказала она, - это патефон.

        - Па-те-фон,- машинально повторил Василёк.

        - Он для того, чтобы слушать музыку. Ты любишь музыку?

        Василёк неуверенно пожал плечами.

        - Говорят, твой папа был музыкантом. Это правда?

        - Да, правда, - ответил Василёк.

        - Вот смотри, - продолжала Галина Ивановна, - я сейчас поставлю пластинку...

        Потом она стала крутить блестящую ручку - ту, что торчала сбоку, - и вскоре  пластинка завертелась. Галина Ивановна повернула сверкающую загогулину, игла коснулась пластинки и вдруг - что это! - чёрный ящик словно бы ожил. Сперва послышалось шипение, потом - сухой треск, и вслед за этим, вдруг полилась дивная музыка.

        Василёк оцепенел, он не мог оторвать глаз от голубого кругляшка на пластинке и почти не дышал. А потом он увидел лицо Галины Ивановны. Она смотрела на него своими большими добрыми глазами, совсем как волшебная фея, такая же красивая и даже почти что не настоящая.

        Когда музыка стихла, Галина Ивановна улыбнулась и сказала:

        - Ну как, понравилось?

        Василёк с жаром закивал головой. От волнения он не в силах был вымолвить ни слова.

        - Это “Танец маленьких лебедей”, - стала объяснять Галина Ивановна, гладя его по голове. - Эту музыку написал Чайковский. Не правда ли, красиво?

        Всё ещё не придя в себя, Василёк кивнул снова.

        - А хочешь послушать ещё?

        - Хочу! Очень хочу! - обрадовался Василёк.

        Тогда Галина Ивановна опять завела патефон, и всё повторилось снова. И снова Василёк зачарованно смотрел на Галину Ивановну, а она ему в ответ улыбалась...

        - Ну, на сегодня довольно, - услыхал он её голос. - А теперь беги, поиграй на участке.

        Василёк вздохнул. Ему вовсе не хотелось играть, но ослушаться Галину Ивановну он не мог. Он вышел на крыльцо. Солнце сверкало на чистом небе, а детвора копошилась среди ярких, праздничных красок. Васильку вдруг захотелось кричать, смеяться и бежать. Бежать, размахивая руками, точно крыльями, а потом, совсем разогнавшись, оторваться от земли и полететь.
        Вдруг он сел на ступеньку и запел. Сначала тихонько, почти не слышно, но потом всё смелее и громче. То была песня без слов, а голос его звучал чисто, звонко, в точности повторяя музыку, которую он только что слышал. Глаза его были закрыты, и он не видел, как мальчишки и девчонки, побросав свои игры, столпились вокруг него.

        Тут подошла воспитательница из другой группы, толстая рыжая тётка, с косынкой на голове и с широким лицом, сплошь усыпанным густыми веснушка. Она засмеялась своим булькающим смехом и спросила:

        - А кто это у нас тут такой распелся?

        Тогда все стали смеяться, а Василёк вскочил и убежал. Он скрылся за павильон, где пахло сыростью и какой-то травой. Там он и просидел до самого обеда. Но зато потом они совсем подружились с Галиной Ивановной. Теперь, что бы он ни делал, во что бы ни играл, он всё время держался где-нибудь рядом.

        Время от времени Галина Ивановна брала его за руку и водила слушать “Танец маленьких лебедей”. А  когда наступал тихий час, садилась на табуретку, рядом с его кроватью, и читала вслух сказки.

        Василёк только делал вид, будто спит, а сам всё слушал и слушал... И вот, ему уже представлялось, как наяву, будто бы не Иван-Царевич, а он, Васька Гриднев, продирается сквозь дремучую чащу, переплывает бурные реки и потом рубит головы ненавистному Змею-Горынычу. А Василиса-Прекрасная - это будто бы и вовсе никакая не Василиса, а Галина Ивановна, и он, Васька, будто бы спасает её. А потом, точь-в-точь, как в сказке, он будто бы женится на ней. С тем и засыпал, сам того не заметив.

        А ещё Василёк полюбил петь. Он запоминал песни те, что слышал по радио, и потом ходил и напевал их себе под нос. Но больше всего ему нравилось петь под “баян”. Баяном у него был стульчик, который он брал на коленки, ножками вперёд, а руку просовывал в отверстие в спинке. Получалось очень похоже.

        Так, устроившись где-нибудь с "баяном", он заливался, ничего не видя и не слыша вокруг. Мальчишки и девчонки тогда переставали шалить и ссориться; они собирались возле него в кружок и слушали, как он поёт. Но самое главное это то, что больше над ним никто не смеялся, а совсем даже наоборот, его даже часто стали звать в свои игры, а некоторые девочки вдруг захотели с ним подружиться.

        Галина Ивановна подхваливала его, а, если требовалось утихомирить уж очень расшалившуюся ребятню, то звала его и просила что-нибудь спеть.

        Как-то однажды Галина Ивановна сказала маме, что он самый главный у неё помощник и ещё, что у него есть музыкальные способности. Однако, услыхав это, мама вовсе не обрадовалась, а наоборот почему-то нахмурилась.

        И всё же в садик Василёк теперь ходил с радостью, хотя иногда по-прежнему немного грустил по маме.

        Но вот, как-то после новогоднего утренника, мама пришла забирать его домой. У Василька было прекрасное настроение. Одеваясь, он рассказывал маме про утренник и показывал ей подарок, который подарил ему сам Дед Мороз. Он совсем уже почти оделся, - оставалось только застегнуть пуговицы на шубке, - как вдруг к ним подошла Галина Ивановна.

        - Ну вот, Василёк, - печально сказала она, - настало время нам попрощаться.

        - Так я же ещё приду, - стал успокаивать её Василёк. - Я побуду немножко дома, а потом приду.

        - Конечно, конечно, - улыбнулась Галина Ивановна, - я знаю, ты обязательно придёшь. И всё у тебя будет очень, очень хорошо.

        Она помогла ему повязать шарфик, потом поцеловала в щёку и ушла. А через два дня, когда мама снова привела Василька в садик, то их встретила уже какая-то совсем другая воспитательница. Она сказала, что теперь она будет у него вместо Галины Ивановны, и что зовут её Мария Яковлевна.

         - А где Галина Ивановна? - опустив голову, тихо спросил Василёк.

         - А Галина Ивановна уже здесь не работает, - ответила та. Она повернулась к матери Василька и прибавила. - Она вышла замуж и уехала в другой район. Ну, да вы не беспокойтесь, я ладить с детьми умею.
Про Василька она, видимо, забыла.

         - Замуж? - упавшим голосом спросил он.

         - Да, а что? Ну, да это я не с тобой разговариваю, - сказала воспитательница, но потом улыбнулась и прибавила. - А мне Галина Ивановна много о тебе рассказывала, так что, я уверена, мы обязательно с тобой подружимся.

         Но Василёк уже ничего не слышал. Он уткнулся матери в ноги и горько заплакал.