ММЖ

Последним людям посвящается…

Каждое утро Сережа просыпался и лежал с закрытыми глазами, вслушиваясь в пение птиц. Переливистое, тревожное, оно помогало настроиться на предстоящий день. Помогало приготовиться. Предупреждало о том, что ждет снаружи.
Не открывая глаз, придерживая руками одеяло, Сережа садился в постели. Если бы кто-то посмотрел него в этот момент, то, скорее всего, нашел бы его похожим на диковинную куколку. Или на личинку какого-нибудь гигантского, неведомого науке насекомого.
Сидя на кровати, он считал от ста до единицы в обратном порядке. Под счет «один» осторожно открывал глаза. Пристально изучал комнату. Цепким взглядом ощупывал каждую деталь обстановки. Сережа боялся, что, пока он спал, в комнате что-то могло измениться.
Первым досмотру подвергался ковер. Красно-коричневый, с абстрактными узорами, он занимал всю противоположную стену. В центре располагалась геометрическая фигура неопределенных очертаний, похожая на несколько наложенных друг на друга треугольников. Только стороны треугольников были не прямыми, а чуть выгнутыми – словно фигуру распирало изнутри; словно в ней таилась какая-то непонятная энергия. Казалось, заключенная внутри, ограниченная рамками, она рвалась наружу, но, не находя выхода, циркулировала по фигуре, металась в ней, как тигр в клетке. Как мечется петарда в жестяной бочке.
Сережа принимался считать стороны треугольников. Каждое утро их насчитывалось ровно двенадцать. Рациональное Сережино начало прекрасно осознавало, что по-другому и быть не может. Куда могут подеваться неживые, вышитые кем-то грани? Но какое-то другое, иррациональное начало панически боялось, что однажды граней окажется не двенадцать, а, скажем, девять. Или шесть. И оттого, что граней всегда было ровно двенадцать, иррациональное начало успокаивалось, и юноша знал, что оно будет пребывать в таком состоянии до тех пор, пока он не выйдет из дома.
Осмотрев ковер, он с такой же дотошностью принимался за изучение стола и всего, что на нем было. Непременно надо было убедиться, что все – стаканчик с карандашами и ручками, положенная на угол перед сном книжка, монитор, клавиатура и мышь – находится на тех же местах, что и вечером. И каждый раз предметы оказывались там, где и должны были быть.
Сосредоточенно, не упуская ни единой детали, Сережа оглядывал комнату – так, словно оказался в ней впервые. Словно вчера не засыпал в ней. Словно не просыпался в ней уже который год подряд.
Нужно было убедиться, что тапочки стоят у изножья кровати, почти параллельно друг другу, но носками чуть в стороны; что между двумя шторинами существует проем в десять-двенадцать сантиметров; что дверь в комнату чуть приоткрыта; что все дверцы шкафа, наоборот, плотно-плотно закрыты; что на старом кресле с протертыми ручками лежат джинсы и рубашка; что из-под шкафа выглядывает, поблескивая полированной поверхностью, кусок фанеры.
Лишь удостоверившись в том, что за ночь ничего не изменилось, Сережа слезал с кровати и шлепал в ванную. По мере того, как он плескал на лицо и плечи ледяную воду, его состояние от настороженно-выжидающего переходило в умиротворенно-расслабленное.
К тому моменту, когда он садился за стол и почти целиком отправлял в рот наспех сляпанный холостяцкий бутербродик, в душе его царило почти буддийское спокойствие. Это спокойствие духа, эта расслабленность были необходимы ему с утра, как глоток свежего воздуха. Они были необходимы ему так же, как некоторым после бурной ночи необходимы сто грамм. Не почувствовав этого спокойствия, этой расслабленности, Сережа ни за что не вышел бы на улицу.   
Одеваясь, он фальшиво насвистывал какую-нибудь – любую - мелодию. Фальшь была не в интонации, не в мотиве. Фальшь сквозила в нарочитой веселости, которую он пытался изобразить. Веселости, в которой он пытался убедить зеркало, телефон, вешалку, а, главное – самого себя.  «Вот видите, - казалось, высвистывал он. – Все у меня в порядке. Я готов к бою. К новому дню. И ничто не в силах сбить мой настрой. Ничто и никто не в силах выбить меня из колеи». 
Он заискивающе смотрел на зеркало. На телефон. На вешалку. Знал, что они не верят ему. И не верил себе сам. Но марку держал. Бодро улыбаясь, шагал из коридора на лестничную клетку.

Когда он этим утром вышел на улицу, все было как обычно. Направляясь к остановке, он вдыхал запах талого снега вперемешку с выхлопными газами. Слушал протяжное нытье троллейбусов. Щурился, пытаясь защитить глаза от настырных мартовских лучей.
По дороге на работу – он всегда ходил пешком, благо работа была в паре остановок от дома – он успел выкурить три сигареты. В следующий раз он сможет покурить только в обеденный перерыв.
По мере приближения к офису Сережино сердце колотилось все чаще. Иррациональное начало снова давало о себе знать. И Сережа понимал, что успокоить его не получится. Что не помогут никакие насвистывания и бутерброды. И холодная вода тоже не поможет. То есть воды-то, конечно, и нет. Но даже если взять пригоршню снега и натереть лицо, толку от этого все равно не будет никакого. Поэтому он просто шагал. Молча. Насупившись. Уперев взгляд в петлявшую под ногами тропинку.

Первый мутант встретил его на выходе из комнаты для персонала.
Мутант сидел на корточках и издавал тоненький, едва уловимый писк. Но Сережа имел дело с мутантами уже не первый день и знал, что обманываться тут не стоит. Что сейчас писк перейдет в натужные стоны, а еще секунд через двадцать – в пронзительный вой. Так и произошло.
Кожа мутанта была бледно-розовой, кое-где – особенно на запястьях и шее – проступали голубые прожилки. Из безволосой макушки к потолку тянулись два коричневых отростка, на каждом из которых располагалось по глазу. Глаза недружелюбно смотрели на Сережу. Тупость мешалась в них с жестокостью.
С мутантами этого вида юноша сталкивался регулярно. Поэтому и не растерялся, с ходу саданув ему по розовой башке кстати подвернувшимся под руку пресс-папье. Из лысины мутанта брызнула кровь. Мутант отпрянул назад, оценивая обстановку. Провел лапой по щеке, размазывая кровь.  Видимо, решив, что с Сережей связываться не стоит, развернулся и рванул по проходу между одинаковых столиков, поскуливая на ходу от боли.
«Хлюпик попался, - усмехнулся Сережа. – Крику больше, чем дела».
Начало дня ему нравилось. Если так же резво получится отбиваться от остальных, можно будет вечером обойтись без снотворного.

До обеда ему довелось схватиться еще с парой таких же мутантов-хлюпиков. Как и в первом случае, выродки бежали. Одному он заехал ногой под дых. Второго пришлось пару раз приложить об стену.
Приободренный этими победами, Сережа вошел в курилку уверенной походкой любимчика судьбы. Глаза его светились, а из сложенных трубочкой губ вылетало бодрое посвистывание. В отличие от утра, теперь ни о какой наигранности, тем более – фальши – не могло быть и речи.
- Приветы! -  кинул ему с диванчика коллега.
Коллегу звали, кажется, Славой.
Оглядев Сережу с ног до головы, Кажетсяслава улыбнулся и с хитрым прищуром заметил:
- Живчиком смотришься. Никак, с самого утра хорошие продажи?
Сережа не стал объяснять, что дело не в продажах. Что продажи – пшик и суета. Что главным мужским занятием во все времена была война. И что сегодня ему как воину можно смело вручить медаль и выделить парочку белокурых дев. Три мутанта за утро, а на нем ни царапины – видано ли это где?
Рядом с Кажетсяславой сидел мутант. Он тоже курил. При взгляде на него всю Сережину бодрость как рукой сняло. Он понял, что сейчас снова придется драться. И что на этот раз легкой победы не предвидится.
Сережа понял, что мутант изучал его с того самого момента, как он вошел. Подернутые бледной пленкой глаза бешено вращались, сантиметр за сантиметром ощупывая Сережино тело. Оценивая его.
Сережа приготовился было принять стойку, но мутант прямо с дивана прыгнул на него. Этот был крупнее остальных. Гораздо крупнее. И куда опытнее.
Кажется, они уже сталкивались раньше. На утренних ритуалах, в ходе которых все сотрудники должны были огласить свои планы на неделю. Разделенные черной поверхностью стола, они с мутантом иногда плевались друг в друга тонкими струйками желчи. Но до открытой конфронтации не доходило. До этого дня.
Удар был такой силы, что Сережа, стремясь сохранить равновесие, сделал несколько шагов назад. Метрах в двух за спиной была стенка, к которой мутант и припер его. Из разинутой пасти Сереже в лицо пахнуло гнильем. Судя по всему, мутант относился к семейству трупоедов. Сережа взглянул через плечо мутанта на Кажетсяславу, взглядом умоляя о помощи. Тот опустил глаза и, сосредоточенно выпуская через ноздри струйки дыма, делал вид, что ничего не происходит.
Кажетсяслава мутантом не был. Но, в отличие от Сережи, у Кажетсяславы вроде были жена и дочь. Мужик Кажетсяслава был, похоже, неплохой – но не настолько, чтобы вот так запросто связываться с мутантом. Да еще и не просто с мутантом – а с трупоедом.
Поняв, что на помощь рассчитывать не придется, Сережа прибег к испытанному, годами проверенному способу – впился зубами в ухо противника. Он больше не был благородным, величественным бойцом. Теперь речь шла о выживании.
Мутант взвизгнул и ослабил хватку. Воспользовавшись моментом, Сережа уперся спиной в стену и ударил трупоеда ногой в живот. Трупоед чуть согнулся и сделал несколько шагов назад, но практически сразу кинулся обратно. Между зубов мелькнул раздвоенный зеленый язык.
Сережа знал: стоит языку коснуться незащищенного участка кожи – и сразу же наступит оцепенение. Тело станет твердым, как кусок замороженной свинины. После этого враг сможет делать с ним все что угодно. Этого нельзя было допустить. Ни в коем случае.
И тогда Сережа решился на то, на что решался очень редко.
Он на секунду зажмурился, потом раскрыл глаза и выплюнул прямо в глаза трупоеду длинную вязкую струю. Трупоед завизжал еще сильнее, чем до этого. Теперь в визге слышалось отчаяние побежденного.
Ослепленный, униженный, трупоед выбежал из курилки, чуть не сбив на ходу заходившую внутрь секретаршу.
Сережа присел на корточки. Он тяжело дышал. На лбу выступили бисеринки пота. Он снова победил.
Он не любил этого. Не любил плеваться желчью. Потому что, когда плевался, сам делался похожим на мутанта. И это его всегда пугало.
- Молодец, Серега, - пытаясь изобразить в голосе бодрость, выдавил Кажетсяслава. Но потом все-таки не выдержал и добавил: - Только ведь сам знаешь, бесполезно все это. И все эти твои войны с мутантами ни к чему хорошему не приведут.
Сережа знал.
Словно в подтверждение Кажетсяславиных слов, над ухом раздался голос секретарши:
- Сергей Николаевич, вас директор вызывает.

В кабинете директора было темно и тихо. 
- Как работается? – задал дежурный вопрос директор.
- Спасибо, хорошо, - выдал Сережа дежурный ответ. Бодро, насколько мог.
Они говорили минут десять. Как всегда, ни о чем. То есть, теоретически, эти слова несли в себе некую информацию, но оба – и начальник, и подчиненный – прекрасно понимали, что они являются всего лишь фоном. Необходимой прелюдией. Когда она, наконец, закончилась, директор добродушно буркнул:
- Ну, а теперь приступим.
Сережа был у директора сотни раз, но никак не мог привыкнуть к тому, что должно было сейчас произойти.
Он подошел к столу директора и лег на него верхней частью туловища. Ноги остались стоять на паласе. Рядом с Сережиной головой лежал черный мобильный телефон. 
Сережа слышал, как директор подходит к нему сзади, отработанным движением стягивает с него брюки. Задирает рубашку. Сережа почувствовал, как ему на спину капает липкая слюна. Как по комнате расходится жуткое зловоние, в сравнении с которым вонь из пасти трупоеда могла показаться пятой «Шанелью».
- Александр Михалыч, вы только поаккуратнее…- это было последним, что успел произнести Сережа. Затем его тело принялось содрогаться от толчков. В такие моменты Сережа всегда смотрел на себя как бы со стороны. И каждый раз не мог понять – то ли трясется его тело, то ли содрогается в конвульсиях душа.
Достигнув пика наслаждения, Король трупоедов за его спиной издал восторженное кваканье.
На столе, рядом с Сережиной головой, завибрировал мобильник. Сквозь слезы он успел прочитать на дисплее:
- «Доченька звонит. Ответить?»

Перед тем, как лечь спать, Сережа несколько часов сосредоточенно печатал. Тишину комнаты нарушало лишь постукивание клавиш. Когда глаза начали слипаться, он «сохранил внесенные изменения» и закрыл документ. Документ назывался: «Мутанты в Моей Жизни». Он содержал подробную классификацию мутантов. В нем были указаны все виды и способы борьбы с ними.
Садясь на кровать, Сережа поморщился от боли.
«Когда-нибудь кому-нибудь это пригодится», - в очередной раз подумал он. – «Не может не пригодиться».
5 марта 2010 г.