Бабушкина операция Крещение

Случилось это втайне от отца и мамы (правоверных коммунистов) в июле 1946 (было мне тогда 9). Бабушка тоже была  верующей (но не в коммунизм) и давно вынашивала - меня окрестить. Жгло её, что я нехристь.
Отца я видел редко: до Великой Отечественной его часто перебрасывали с одного места службы на другое; потом - война. Маму, которая всегда работала, видел только по вечерам.
С моего рождения приставлена была ко мне бабушка [Васса Фёдоровна Крылова (1880-1960), мамина мама].   
Куда бы ни переезжала наша семья, в углу, у кровати бабушки всегда воцарялась икона. Отец и мама уважали бабушкину свободу вероисповедания. Она же, пользуясь этим, втолковывала мне исподтишка христианские аксиомы. Время от времени ей даже удавалось склонить меня к повторению молитв.

По рассказам мамы и бабушки уже в ранние годы слабо переносил я любые воспитательные претиснения и "чуть-что орал, как резаный". Обобщая их солидарную оценку в научно-техническую формулировку: управляемость моя с двух-трёх лет стала стремительно приближаться к нулю. Мама с этим смириться не могла и время от времени отвешивала мне корректирующие воздействия. От этого управляемость уменьшалась ещё более стремительно. Отец физических воздействий по отношению к детям не признавал. В редко случавшемся его присутствии чувствовал я себя во временной безопасности и всячески старался показать маме правильность отцовского подхода (вёл себя на удивление сговорчиво, а временами - почти примерно).

Бабушке деваться было некуда. Не было у неё в распоряжении ни маминых методов, ни отцовского подхода. Нашла она свой путь: сдалась "на милость победителю" (сколько себя помню, звала меня либо "генерал", либо "барин"). Применяла бабушка тактики заманивания и сложные стратегии их реализации.

Так было и в случае с крещением. Пообещала она мне плитку шоколада "Золотой ярлык". Время было голодное (хлеб - по карточкам, в продовольственных магазинах - длинные очереди). Не то что шоколада, хлеба чёрного вдоволь не знал я с 4 лет. Хоть и понимал бабушкину идеологическую диверсию, но плитку шоколада решил получить.

Был жаркий день. Одет был в короткие штанцы, сандалии на босу ногу и рубашку с короткими рукавами. После четырехлетнего пребывания в Средней Азии (где были в эвакуации, пока отец воевал) кожа моя стала шоколадно-синеватой, а концы волос на голове потеряли всякий пигмент и выглядели соломой. Люди в метро и на улице, глядя на нас, улыбались. Везла меня бабушка в Елоховский собор (вблизи м. "Бауманская").

Не знаю, как теперь выглядят процедуры крещения. А тогда местный креститель предложил раздеться догола (видимо, как малолетнему). Дернулся я было не подчиниться, но, взглянув на горестно всполошившуюся бабушку, решил уступить. Схватил меня креститель подмышки  и сунул в красивый такой металлический котел с приятной теплой водой. Пока он бормотал что-то по уставу, я взялся отмывать подзапылившиеся ноги. Возмущенный святотатством выхватил меня креститель из купели явно преждевременно, при этом выразительно взглянув на бабушку. Поняв, видно, мою богопротивную сущность, он пошел на нарушение и оставшейся части процедуры. Когда дело дошло до выдачи чего-то, что он всем клал своей рукой на высунутые  языки, мне он осмотрительно отдал в протянутую руку. Полученный белый сухарик был почти безвкусный (но всё же еда). Понравилась мне и предложенная крестителем сладкая рубиновая жидкость с алкогольным запахом, которую он протянул мне в красивой массивной ложке.

Претерпев ради бабушки и своей тяги к "Золотому ярлыку", получил обещанную плитку шоколада. Купила её бабушка у какого-то барыги за бешеные деньги, которые долго копила, утаивая от мамы сдачи при покупке продуктов по карточкам. Крестик мой бабушка хранила у себя (в каких-то платочках, завёрнутых в платки побольше). Иногда она вынимала его и показывала мне.

Лет через 5 бабушка рассказала о моём крещении маме.  А рассказывала бабушка так, что не свалиться в штопор неудержимого смеха никому в нашей семье не удавалось. То же однажды произошло и с отцом, когда  за вечерним чаем по просьбе мамы бабушка воспроизвела эту историю (предварительно произнеся на всякий случай: "Димитрий Васильич, прости меня Христа ради!").

Знала моя бабушка своих домашних коммунистов (крещёных при рождении): понимала, когда и как легализовать наше с ней нарушение коммунистической морали.

март 2008, Москва