Тройное алиби

Это дело не стало сенсационным по ряду причин. Во-первых, к сожалению, таких "бытовых разборок" становится все больше и больше, а жестокости в них, отнюдь не убывает, скорее, наоборот. Во-вторых, потому, что родственник убийцы занимал достаточно видный пост. В-третьих, потому, что дело до суда так и не дошло. А на нет, как говорится, и суда нет.
 Началось все давным-давно, когда слово "перестройка" еще не стало нарицательно-ругательным. С первого класса дружили три девочки - Марина, Ирина и Наталья. Учились одинаково, досуг проводили почти одинаково, но после поступления в институты - разные! - жизнь, как и следовало ожидать, повела их совершенно разными путями.
Марина закончила нефтехимический институт, но, по велению времени переквалифицировалась в коммерческие сотрудники на одной из многочисленных инофирм. Замуж вышла за однокурсника, который также устроился на этой фирме, только в качестве охранника, благо физические данные позволяли, а специалистом он был, мягко говоря, средним и в новых условиях добиться успеха иным путем не мог. Супруги жили в любви и согласии, но детьми обзаводиться не спешили.
Ирина получила диплом преподавателя русского языка и литературы, но ни одного дня не проработала, так как на последнем курсе родила дочку и посвятила себя ее воспитанию, а также домашнему хозяйству. Муж ее, человек порядочный и честный, стал, как ни странно, депутатом, причем достаточно высокого собрания, так что мог содержать неработающую жену, ни в чем ни себе, ни ей не отказывая.
Наталья выучилась на юриста, стала высокопрофессиональным и высокооплачиваемым специалистом, как те преуспевающие красотки, которых то и дело показывают в рекламных роликах по телевизору, но личная жизнь как-то не складывалась, то есть замуж она не вышла. Комплексовать по этому поводу Наташа не собиралась и всегда весело поправляла собеседников, неосторожно произносивших словосочетание "одинокая женщина":
- Я не одинокая, я - свободная и независимая.
Что, в общем-то, подтверждалось жизнью. Чем больше мужья углублялись в профессиональные проблемы - каждый на своем уровне - тем меньше времени могли уделять семьям и, соответственно, женам. И Марина с Ириной дружно завидовали Наталье - самостоятельной, не обязанной отчитываться за каждую свободную минуту и каждую копейку, не привязанную к дому и всем прелестям домашнего хозяйства. Наталья же исподволь искушала подруг:
- Девочки, мужа нужно с кем-то сравнивать, чтобы оценить по достоинству. Главное - осторожность. А жизнь дается один раз...
Возможно, и без Наташиных лекций Марина с Ириной бы не устояли и рано или поздно испробовали бы столь сладостных запретных плодов любви вне брака. В конце-концов, им только-только исполнилось по тридцать лет. Все возможно. Но так или иначе, замужние подруги благополучно обзавелись "друзьями сердца" и с упоением обменивались впечатлениями на своих девических посиделках, не называя точных имен, и не опускаясь до смакования пошлых подробностей.
Дополнительное удобство заключалось в том, что и у Марины, и у Ирины всегда было железное алиби плюс квартира Наташи для интимных свиданий Марины. Ирине повезло больше: ее воздыхатель имел собственную отдельную квартиру без докучливых свидетелей. Обе щедро рассчитывались за "хату" и алиби всякими милыми пустячками, напитками и закусками, но и без этого все трое исповедовали принцип, сформулированный все той же Наталией:
- Подруги для того и существуют, чтобы облегчать жизнь и помогать справляться с трудностями.
Многочисленные наблюдения за женской дружбой, прямо скажем, противоположного характера, дамы дружно игнорировали. В конце концов, нет правил без исключений. Особенно когда дамам нечего делить.
У подружек была привычка созваниваться чуть ли не каждый день. Поэтому, когда трое суток подряд к телефону в Наташиной квартире никто не подходил, Марина с Ириной забеспокоились, и, взяв для поддержки (как моральной так и физической) Марининого мужа-охранника, отправились к подруге.
Наташа жила в доме, как говорится,"высшей категории": с вахтершами, просторным вестибюлем и даже действующим черным ходом. Вахтерша, объявила, что в последний раз видела Наталью именно три дня тому назад: она пришла под ручку с кавалером ("Лицо знакомое, а где видела - не пойму, мужчина красивый, из себя видный, не русский, это уж точно"). Ни ее, ни его она с тех пор не видела - дежурство дневное, на ночь подъезд запирается, у жильцов свои ключи.
Почтовый ящик внизу был забит корреспонденцией, а из-за двери квартиры слышались жалобные вопли Наташиной любимицы - черной кошки с изысканным именем Мисюсь. Животное кричало, давно, ибо охрипло, и, скорее всего, страдало от голода.
- Ириша, где Ната держала ключи, запасные? - спросила Марина.
Вопрос был задан исключительно для присутствовавшего супруга, так как кому-кому, а Марине было прекрасно известно, где именно ключи находятся.
- Если не перепрятала, то где всегда, - пожала плечами Ирина и достала ключи из нехитрого тайничка за распределительным щитом.
Маринин муж присвистнул сквозь зубы:
- Заходи, кому не лень, бери, что больше нравится!
- Ты же сам говорил, что любые замки ставятся только от честных людей, - подколола его супруга. - А об этих ключах знали только мы трое, так что - сугубо секретно, сам понимаешь.
- Секретно, копия на базар, - проворчал муж, колдуя над непривычным для него замком.
Ирина отобрала у него ключи и отомкнула квартиру. Мисюсь с воплем облегчения кинулась вошедшим в ноги. В помещении было тихо и... страшно. В первую очередь, из-за странного сладковатого запаха: небывало жаркие для начала мая дни стояли в тот год, а квартира Наташи выходила на юг, на самое-самое солнышко... Маринин муж заглянул в комнату - и отпрянул.
- Милицию, быстро! Тетки, ни шагу в квартиру без ментов!
"Менты" прибыли достаточно оперативно и установили, что молодая женщина была убита не позже, чем трое суток тому назад, возможно, даже раньше - жара. Раньше, правда, вряд ли: Наташа еще была жива, есть показания вахтерши. Что интересно, убийца дверь не вскрывал и не взламывал, хозяйка, судя по всему, открыла ему сама. Еще более интересным было то, что ничего из ценного на первый взгляд не пропало, даже золотая цепочка поблескивала на шее убитой, а на столике в спальне лежал конверт с полудюжиной зеленых бумажек. Ограбление, таким образом, исключалось.
Но даже видавших виды оперативников потрясла жестокость преступника: первый удар "острым, колющим предметом" был нанесен прямо в сердце, то есть был смертельным, но на теле обнаружили еще несколько аналогичных ран, причем нанесенных с большой силой. Труп должен был буквально плавать в крови, пока она не высохла. Немудрено, что кошка орала не своим голосом. Странно только, что соседи на эти вопли не обратили ни малейшего внимания. И еще более странным было то, что соседи были вечером того злосчастного дня дома, никакого подозрительного шума - борьбы там или криков о помощи - не слышали. А на лице покойницы застыло выражение огромного изумления, а не страха или ненависти.
Через несколько дней такое же выражение изумления прочно обосновалось на лицах всех тех, кто занимался этим делом. У молодой женщины не было врагов - во всяком случае, смертельных. Недоброжелатели, завистники - да, имелись, но у кого их нет? Это во-первых, а во-вторых у всех выявленных недоброжелателей было железобетонное алиби в злополучный вечер. Конечно, когда обнаружилось, что связи потерпевшей с мужчинами отличались невероятной легкостью, сыщикам пришлось выявить и опросить немало народа: только отпечатков пальцев в квартире Наташи хватило бы на двадцать восемь уголовных дел. Несколько облегчало задачу то, что Наташа никак не была аккуратисткой и уборку в квартире делала, по-видимому, только в чрезвычайных ситуациях, к каковым приход гостей не относился. Но и по этой линии допросы всех подозреваемых заканчивались ничем, хотя пару раз казалось - вот он, преступник. Увы, опять "тянули пустышку".
Даже с орудием убийства было много неясностей. Идеально годился висевший в гостиной над диваном кинжал восточной работы, но он был в том же состоянии, что и остальные предметы в квартире, то есть изрядно пропыленным. Судя по всему, к нему даже не прикасались, хотя к ранам на трупе кинжал подходил, что называется, как родной.
Потрясенных подруг, конечно, тоже допрашивали, хотя муж Ирины - депутат - достаточно тактично намекнул, что злоупотреблять временем и терпением и без того морально травмированных женщин не стоит. Информации можно и не получить, а вот неприятностей - сколько угодно, мало не покажется.
Их, тем не менее, допрашивали сначала порознь, потом, когда выяснилось, что совпадают почти все детали, допросили одновременно. Тем более, что тот роковой вечер подруги провели вместе - у Ирины. Нет, никого постороннего не было, дочка Ирины гостила у бабушки, освободили вечерок и решили, как обычно, посидеть, посплетничать. Нет, Наташу они не ждали, она предупредила, что будет занята - свидание. С кем?
- Ах, если бы знать! - убивалась Марина. - Наверняка, хоть что-то бы прояснилось!
- Да-да, - вторила ей Ирина. - На сей раз было, кажется, серьезно. Ната только внешне была легкомысленной, но вообще-то даже суеверной. Если поклонник ей действительно нравился, а не так - мимолетное увлечение... Я спрашивала: кто на сей раз? Хоть познакомь. "Боюсь, - отвечает, - сглазить. - Успеете, наобщаетесь, когда я замуж выйду, если у тебя к тому времени желание не пропадает." Так что она, судя по всему, замуж собиралась.
- А вы не звонили ей в тот вечер? - безнадежно допытывался следователь.
- Но мы же знали, что она не одна! У нас так не принято. Да и потом затрепались, а потом моему мужу кто-то позвонил, я трубку неправильно положила и никто уже дозвониться не мог.
- А как же вы обнаружили, что нельзя дозвониться?
- Маринкин муж примчался, стал в дверь названивать. Ох, и ругал же он нас! Вообще-то он жутко ревнивый, решил, что Маринка где-то гуляет. Стал звонить мне - занято. Ну и приехал, а она со мной. Так что он орал больше для порядка и еще потому, что мы с ней по рюмке ликера выпили, а он этого на дух не переносит. Вот и все. Откричался, велел Маринке собираться, они уехали.
- А ваш муж был дома?
- Нет, он пришел позднее, когда я уже спать собиралась, в халате была.
Оба супруга подтвердили все сказанное подругами. Правда, Иринин муж слишком нервничал и что-то недоговаривал. Следователь "нажал" и... снова вытащил "пустышку".
- Понимаете, я сказал Ирине, что задерживаюсь на работе, а сам поехал к приятелю. Нет-нет, никаких девочек, все абсолютно чисто, порядочные, солидные люди. Вы, простите, в преферанс играете? Жаль, а то вы бы меня поняли. Игра была интересная, ну, выпили по чуть-чуть, не без этого, конечно. А день был жаркий, меня, честно скажу, развезло. Конечно, жена расстроилась, что я в таком виде явился. Она вообще-то спокойная, Ирочка, но тут сорвалась, устроила жуткую истерику, даже стакан разбила, попрекала меня какими-то девками. Ну, виноват, каюсь, но я - живой, со своими слабостями. Если бы я прямо домой поехал, может быть, что-то и изменилось бы... Хотя при чем тут я?
Действительно, муж-депутат оказался решительно не при чем, как и его "разборки" с супругой. Дело буксовало, следователя задергали, подруги уже постепенно начали приходить в себя и тут... Позвонила вахтерша из Наташиного дома и сообщила, что десять минут тому назад приходил "тот самый, видный, который в тот раз с покойницей был, когда она еще живая..." На вопрос:"К кому?" спокойно назвал фамилию и был откровенно ошарашен услышанным. Выскочил из подъезда, сел в машину, белые "Жигули", рванул с места и был таков. В марках автомашин вахтерша слабо разбиралась, но памятью ее Бог не обидел, запомнила, что на конце - две пятерки.
Дальше было уже дело техники, и владельца белых "Жигулей", тридцатипятилетнего администратора одного из столичных ресторанов, неженатого и несудимого москвича Давида Вахтанговича  арестовали в его собственной квартире. И под белы руки доставили, куда следует, где приняли, как родного, и немедленно задали задушевный вопрос:
- Зачем же вам, Давид Вахтангович, понадобилось убивать женщину? Или погорячились?
Давид Вахтангович, для друзей - Дато, а для некоторых, особенно близких, даже Датико, чистосердечно ответил, что не только не убивал, но сам об убийстве узнал несколько часов назад от вахтерши. Своего визита к Наташе в тот вечер, впрочем, не отрицал:
- Да, был. Имею право перед отъездом в командировку повидать невесту. Освободился на работе пораньше, заехал за Наташей, поехали к ней.
- Когда вы ушли?
- В пять приехали, около семи ушел, самолет вылетал в девять тридцать, до Шереметьева час езды на машине.
- Почему вахтерша не видела, как вы уходили?
- Понятия не имею, спросите у нее самой.
- Подруг покойницы знали? С друзьями встречались?
- У Наты была масса подруг и друзей, всех вряд ли знал, кого-то - безусловно встречал у нее в доме.
- Вот вы сказали:"невеста". А ближайшие подруги покойной утверждают, что тот вечер она собиралась провести именно с тем, за кого хотела выйти замуж. Но вы утверждаете, что уехали около семи, а она говорила, что будет занята весь вечер и с подругами встретиться не сможет.
- Может быть, у нее еще какие-то дела были, со мной не связанные. Она самостоятельный человек... была, мало ли что на вечер намечалось.
- Может быть, другой мужчина?
- Может быть. У нас с Наташей, знаете ли, не было уговора о "монопольной собственности" друг на друга. У меня были... то есть была любовница и Наташа об этом знала.
- Или узнала в тот вечер? Устроила сцену, вы вспылили, решили избавиться от ревнивицы...
- Наташа не была ревнивой, как и я, кстати. И ни от кого я не избавлялся! Одной любовницей больше, одной меньше... А мы с Наташей решили пожениться, потому что... Ну, скажем, у нас были общие деловые интересы. Мне нужен толковый юрист. А если жена...
- То все тайны останутся в семье, понятно. Персональный адвокат, связанный брачными узами. И что же такое стало известно вашей невесте, если вы ее убили? Или вам кто-то в этом помог?
- Никто мне не помогал. То есть, тьфу, не убирал я, не убивал, никаких криминальных тайн не было. Ну, посудите сами, зачем бы я полез к ней в дом средь бела дня, если бы убивал?
- И такое бывает, Давид Вахтангович, если преступники слишком хитрят и умничают. Скажите лучше, если вы не убивали, то почему у вас в доме нашли кинжал, определенный экспертами как орудие убийства? Да еще со следами крови жертвы на лезкии. Ручку вытерли, отпечатков пальцев нет, а про кровь-то забыли...
Смуглый от природы Давид не побледнел, а как-то пожелтел:
- Какой кинжал? Что вы несете?
- Тот, который у вас в квартире над диваном на ковре висел. Или вы решили, что повесить на самое видное место - это надежнее всего спрятать?
- Этот кинжал у меня висит лет десять, и его никто никогда не снимал, - медленно проговорил Дато. - Тут какая-то ошибка, клянусь мамой. Кстати, у Наты был в точности такой же, я подарил.
- Правильно, но тот кинжал - чистый, а вот ваш...Но ведь не могли же без вашего ведома прийти к вам в дом, взять кинжал, зарезать им женщину, а потом вернуть на место. Вы утверждаете, что были в командировке...
- Утверждаю, и это легко проверить. Все дни в командировке был на людях. Но главное, поймите, не убивал я Наташу, не убивал! И про кинжал ничего не знаю. Да что вы, в самом деле, мужчина, который поднимает руку на женщину, это не мужчина, а шакал.
- Красиво, жаль, что мало общего с жизнью. Хорошо, а кто мог этим кинжалом воспользоваться без вашего ведома?
- Никто. В мою квартиру без меня могла прийти только одна женщина. Но она не способна на убийство. Тем более, что...
- Что - тем более? Кто эта женщина?
- Я бы не хотел о ней говорить, к делу это не относится, а она замужем. Понимаете...
- Я-то понимаю, а вот вы до сих пор не поняли, что рискуете получить "вышку". Лучше перестаньте изображать из себя рыцаря, если хотите помочь раскрыть убийство вашей невесты.
Давид перестал изображать рыцаря и назвал имя своей любовницы. Но дело это не прояснило, скорее - наоборот, запутало. Следователь в очередной раз проклял тот день, когда он поступил на юрфак, и тут ему позвонило начальство и приказало  заняться более важными делами, нежели убийство на явно бытовой почве...
Тех, кто подумал, что наконец-то сработали нужные связи красавеца-администратора Дато, ждет разочарование. Связи действительно пришлось задействовать, но только супругу Ирины, депутату, который дозвонился до высокого следственного чина, по нечаянному совпадению - дальнего родственника Ирины, точнее - крестного,  и попросил принять его для конфиденциального разговора. Дела, дескать, семейные, незачем их на люди выносить. Начальник-крестный, Андрей Николаевич, во встрече не отказал.
- Андрей Николаевич, - с места в карьер начал супруг-депутат, - только вы можете помочь. То есть, наверное, мне вообще надо было молчать, но поскольку во всем виноват я... Ну, в этом убийстве молодой женщины. Кинжалом.
- Вы виноваты в убийстве? Точнее, пожалуйста.
- Не в убийстве, а как бы косвенно... Я не убивал, у меня алиби, да и вообще... А вот Ирочка...
- Что - Ирочка? - переспросил Андрей Николаевич, холодея от профессионально-дурного предчувствия.
- Ирочка думала, что это я... ну, в общем, бываю у ее подруги, Наташи, и собираюсь на ней жениться. Потому, дескать, ни Марина, ни она сама жениха в глаза не видели, а всех прочих Наташиных поклонников знали. А я как раз опять преферансом увлекся, ну и вообще... В общем, Ирочка приревновала и... убила Наташу.
- Чушь какая! У крестницы с головой все в порядке? У нее  алиби... Чем она ее убила?
- Кинжалом. У нас на стене висит, то есть висел, Ирина где-то купила по случаю мне в подарок. Взяла, поехала к Наташе, та стала над ней насмехаться, ну и... А потом к ней Марина приехала, и как-то получилось так, что они вроде бы весь вечер были вместе. На самом деле Марина где-то еще была, а у нее муж ревнивый. Ох, до чего же все запутано, неудобно!
- Так. Действительно, неудобно. Где крестница?
- Дома.
- Чтобы через полчаса была здесь. Я сам с ней поговорю. И ни звука больше нигде и никому. Только этого мне сейчас не хватало, да и вам тоже, дорогой родственник, если уж на то пошло.
Через несколько часов заплаканная и подурневшая Ирина перечитывала записанные крестным с ее слов показания:
"Подтверждаю, что 12 мая 199... года в 18 часов 30 минут позвонила на работу своему мужу и убедилась, что его нет на месте. Давно подозревала, что он мне лжет относительно своей загруженности на работе. Расстроилась, выпила рюмку коньяка, позвонила своей подруге Наталье М., чтобы пожаловаться и посоветоваться. Она не смогла со мной разговаривать, сослалась на занятость, но я услышала мужской голос и узнала мужа... Дальше все помню смутно, но могу сказать совершенно точно: в дом к Наталье я прошла с черного хода. Знала, где она прячет запасные ключи на всякий случай ( чтобы я или наша общая подруга Марина Б. могли зайти и покормить кошку). Я открыла дверь, вошла и стала искать своего мужа. Наташа вышла из спальни полуодетая и спросила, что я забыла у нее дома, и почему так бесцеремонно врываюсь.
Она смеялась надо мной, говорила, что нужно уметь удерживать мужчин, тогда не потеряешь. У меня в руке оказался кинжал, не помню, как и зачем я его положила в сумку. Я ударила им Наташу несколько раз, я ее ненавидела, просто задыхалась от ненависти. Она упала абсолютно беззвучно, только вроде бы ахнула. Но, кроме нее, в квартире никого не было.
Не помню, как вышла из квартиры, как вернулась домой. Но вскоре после моего возвращения пришла моя подруга Марина. Она была очень взволнована, попросила меня подтвердить в случае чего ее мужу, что мы весь вечер провели вместе с ней у меня дома, а то ей достанется на орехи. Я обещала, ее муж действительно примчался ко мне, устроил сцену. Мы ему наврали, что сумели, то есть врала я, потому что Марина считала, будто я действительно в тот вечер не выходила из дома. Они уехали, я выпила еще коньяка, а потом вернулся домой мой муж, сильно выпивший. Я сорвалась, стала кричать на него, что он гуляет и изменяет мне с какой-то бабой, устроила истерику, била посуду. Он просил прощения, оправдывался...
На следующее утро я поняла, что наделала, но боялась признаться, тем более, что муж мне все объяснил и получилось, что я убила подругу, которая передо мной ни в чем не была виновата. Но я не хотела, я была в каком-то трансе... Если бы Наташа хоть раз назвала имя своего жениха, а уж тем более познакомила бы с ним, ничего подобного не произошло бы".
В протокол не попало объяснение того, каким образом орудие убийства оказалось у Давида Вахтанговича. Андрей Николаевич не счел нужным официально фиксировать тот факт, что его крестница состояла с вышеупомянутым Давидом в интимной связи, имела ключи от его квартиры и просто-напросто поменяла один кинжал на другой, совершенно идентичный. Поскольку после чистосердечного признания Ирина отправилась прямиком в психоневрологическую клинику, где ей и поставили диагноз "тяжелое нервное расстройство", причем запущенное. Дело начали "спускать на тормозах" при активнейшем участии мужа-депутата и... самого невинно оклеветанного Давида Вахтанговича, которого с извинениями выпустили из-под стражи.
Почему обаятельный Дато не стал в позу обиженного, а наоборот, стремился всячески подчеркнуть, что никаких претензий к правоохранительным органам не имеет, поскольку знает: не ошибается тот, кто ничего не делает? Потому, что великолепно знал ту часть рассказа Ирины ее крестному, которая в протокол не попала и попасть ни в коем случае не должна была. Не столько в интересах правосудия - больную нервами жену депутата судить не стали бы, - а в интересах сохранения относительной стабильности ее семье. Ибо Ирина поведала вот что:
- У меня с Дато - роман второй год. И ключи от его квартиры были, приходила, когда хотела, даже в его отсутствие - отдохнуть от домашней колготни, хорошую музыку послушать, расслабиться. Мужу говорила, что встречаюсь с Мариной или Наташей, или с обеими сразу. У нас взаимовыручка была отлажена, как у разведчиков, тройное алиби, все схвачено, не подкопаешься. А последнее время почувствовала, что Дато изменился. То занят, то неважно себя чувствует, в общем, ничего конкретного, а так - женская интуиция. Хотя я никогда не верила в то, что он только со мной... И все-таки меня он любил, раз ключи доверил, а с остальным я мирилась, сама-то замужем. Но мне и в голову не пришло, что он собирается жениться, да еще на Наташке. А та, змея, молчала, знала, что на свадьбе я не пикну, себе не враг, а до свадьбы раскрываться не хотела.
Ну, а в тот вечер, как назло, настроение поганое, Дато меня предупредил, что уедет в командировку. Посидела дома, выпила, захотелось кому-то пожаловаться, позвонила Маринке - где-то бегает, никто трубку не брал. Позвонила Наташке, а она разговаривает междометьями, ясно, что занята. И вдруг я слышу голос Дато, его-то я ни с кем не спутаю. Как Наташка такой прокол допустила, не знаю. Ну, а дальше все было так, как я говорила, только муж мой совершенно не при чем и убила я Наташку не из-за него. На следующий день поехала к Дато, поменяла кинжалы... С Маринкой мне, конечно, просто повезло, она очень во-время ко мне приехала и тем самым дала совершенно железное алиби. Она же не пойдет признаваться, что где-то гуляла, а не со мной вечер провела...
Ирина так никогда и не узнала о том, что неотразимый Дато одновременно с ней имел роман и с Мариной, причем встречался с ней на квартире у Наташи, в ее отсутствие. Женщины были явной слабостью администратора, а в том, чтобы морочить головы одновременно двум закадычным подругам была своя прелесть пикантной авантюры. Болтовня же двух женщин о независимой, умной и раскованной третьей подруге в конце концов заинтересовала Давида и он решил познакомиться с Наташей лично. В результате дело пошло к свадьбе и уже пришлось ломать голову над тем, как избавиться от обеих любовниц, но судьба распорядилась иначе и обрубила узел кардинально.
К счастью для Марины, точнее, ее психики, она никогда не узнала, почему ее бросил любовник и кто убил Наташу. Поэтому время от времени вздыхала об утрате такого роскошного, такого железобетонного алиби, которое предоставляли ей подруги.
Тройного алиби.