Месть Шекспиру или теория электрического поля

©  «Студия Неконтролируемой Фантазии Ю.Б. в соавторстве с В.Б.»
Страничка соавтора: http://proza.ru/avtor/junona

представляет

Месть Шекспиру или
теория электрического поля

Введение

Он – западный восток!
Он – Ромео - Ромул или Ромыч, или кипяще-ледяной ром!
Он – «господин» без буквы «ё» с четырьмя запятыми и тремя «ЛЛ»!
Он – детский сын, которому много сотен лет!
Он – пьет без масел с пива желчь и местный керосин!
Он – записывающий месть аккордеон!
Он – начинает под Голливуд, но кончает под Тибет!
Он – ёж в стакане из-под прокисшего молока!
Он – распятый мальчик, сосущий ноздри у антарктического осла!
Он – многократен, многочист, но единожды един!

И несмотря на это он ждет приближенья Джул,
Которая ему подарит вечнокраснобелозеленый свет.

Она – восточный запад!
Она – Джульета-Джул или Юльца, или ледяно-дышащий дракон!
Она – королева без зеркал с садовником, поющая под мат!
Она – возбуждается, когда КФрейди, кастрирует пятки Маркиза из ГАдов!
Она – всегда кончает, когда ночью блоха взрывает Солнце в Марс!
Она – всегда красна, когда ночь, особенно с Архимедом!
Она – тепла, как свежевыжато-талая вода, сжигающая в море небесный запрет!
Она – самая добрая милая лань, откусывающая яйца у самого разъярённого льва!
Она – трижды шесть, но дважды два не станцевать под юмор матери, икающей в костер!
Она – чупакалабра, играющая в прятки в кубично-миллиметровой бане с полчищем слонов!

Они очень разные – их миры вдалеке!
Но когда приближаются друг к другу занозы в их душах …
Между ними всегда пробегает огромная искра.


Действие 1. Знакомство.

Джул заметила его глубокоматерный сарказм. Джул тогда баловалась кислотой, а он…
Ром предпочитал обходиться без писающих костылей, он не любил чувствовать себя рабом у разных веществ и существ, но он заметил её огонь, пусть даже тот выходил из её нижней пещеры ядовитым молоком.

***
Она: Выражаясь афоризмом, «к чему все эти предрассудки: ужин, завтрак»? Я слишком перекормлена обильем сладостно-блевотных партитур! Ты что желаешь от меня, являясь с веником засушенных фиалок? Хм, сдается мне, они с соседнего двора... Ни денег, ни фантазии с умом! Да что за люди, что за мужики пошли?! Довольно безголосных серенад под солнышком радиактивным! Иди сюда-ка, покурим травки, сразимся в покер, выпьем бражки.


Ром онемел и выпил рома... Ему-то, с непривычки оказавшись в пространстве киберпанков, все было невдомек: доступность барышень и крепость алкоголя. Куда привычней и моральней было, когда Михайло Ломоносов правил балом: пока добьешься девушки, уже состаришься и ниже пояса уж станешь нерабоч, а ручки-то, а ручки! – все в мозолях. Впрочем, не об этом речь...

Он: О, прекрасная дева!..

Она: Где ты был, мужик, когда я девушкой была? От этой досадной напасти избавилась давно, поблагодарим Интернет...

Он: Я Вас не понимаю! Хотя, конечно, это норма, ведь вы с Венеры, а мы с Марса. Возник такой вопрос: si vous lisiez Nicolas Boileau-Despr;aux?

Она: Ты че сказал? Я недостаточна пьяна, чтоб понимать французский...

Он: Ну как же – я про Буало, величье классицизма!

Она: Твой Буало уж сгнил в могиле, поеден червяками, рассыпался на знаки препинания! Читаю Мураками, Полозкову и Вишневского. Ведь двадцать первый век, пора избавиться от векового хлама, изжившего себя подобно резине в пользу латекса.

Он: Вы знаете, прекрасная Джули, по правде говоря, я слишком скучен, мхом оброс, и коррозировал по принципу металла, застыл в болоте триединства, моя стагнация –  высоких жанров пафос.
Тьфу…плять… Простите мне мой высокопакостный сарказм. Я сегодня очень нервный, потому что племена индейцев еще не успели высадить свою десантуру в Глазго, чтобы завершить акт отмщения украинским прибалтам за уничтожении их великой родной Британии.

Она: (закурив ванильную сигарету) Какая клиника, я изумляюсь! Пора спасать. Однозначно!


Действие 2.  Сон Ромула

Весною окрылен миг ожиданья предвкушения.
Да, девушка строптива, но его жизнь и так полна гонений.
И скромностью своей он гвоздь в крышку гроба Джул уже вогнал.
Ром созерцал сие в позе лотоса в недвижимом хотении.
И мигом вдохновленный он засыпал с улыбкой на лице.
Вот он уже отец, она - мать и спиногрыз их громко стонет на руках!

Астрал всегда опасен, други:
Во сне своем он полетел в кромешный ад, - такой весь сука из себя одухотворенный!!!
***

А там была одна лишь комната, в которой всё когда-то начиналось. Оттенок розовый на потолке, и стены желтые в цветочек. Там пахнет утюгом сгоревшим и божьими коровками. И в этой комнате стояло чудовище-монстр, прикованное к стене цепями, которые ограничивали его движения. Этому  чудовищу придумывали разные имена. Кто-то называл его Франкеншейном, кибер-панки  обозвали его матрицей, а эзотерики придумали для него сложную систему зеркал. Физики обозвали это большим очком, выпустившим из себя большое облако.
Но как бы это не называлась, однако монстр там был. Он казался очень большим и сильным, а также зацикленным на силе Лоренца.
И он хотел кого-нибудь трахнуть и эта волна его желания неслась от него как ураган – эта вожделенная ненасытная машинная страсть!
Прямо-таки deus ex machina, сказали б классицисты – любители латыни.
А рядом с ним стояли гении создатели – стояли его отец и мать – стояли Ром и Джул. Они так восхищались творением своего хотения, что притягивались к нему подобно магнитикам. Они пересекли черту-границу чересчур опасного расстояния.
Чудовище-монстр внезапно кинулось к Рому, чтобы схватить его мертвой хваткой и уже никогда не отпускать, несмотря на боль в суставах и спазмы в мышцах, чтобы трахать его без остановки до самого своего конца, а в конце  извергнуть зеленую индукционную лаву косинусов со сгустками тангенсов.
Ревностной ненавистью чудовище смотрело на своего отца! Ему не чужд был фрейдизм, а конкретно – комплекс Эдипа.
А  Ром…  Ром просто встал и оцепенел от страха,  в этот миг Джул сделала смелый шаг, встав между отцом и сыном. И монстр схватил то, что ему попалось под руки и начал это трахать. Он начал трахать свою мать!!!
Шовинистическая тварь с перверсивной склонностью к инцесту - он пил её кровь и разрывал низ её живота своим машинным мечом.
А она… она просто приносила себя в жертву, встав на защиту трусливого отца. Эта картина и сегодня повсеместна, увы и ах. А когда монстр открыл глаза и увидел, что ему предстоит делать…
…До конца своих времен…
То великий ужас пронесся из его утробы,
И ужас вышел из него и витает здесь до сих пор.
Потому что монстр всё еще не умер
И он до сих пор делает свои страшные дела.

А трусливый Ром стоит в стороне. И он просто тупо тихо ссытся у дверей комнаты,  в которой всё когда-то так отвратительно до боли в священном животе женщины начиналось…
И он проснулся.

Действие 3.  Соблазнение

Весьма уродливая правда открылась Рому, что, пока он ссытся, его девушка по рукам давно уже уходит. Он сам свою возлюбленную превратил в шлюху до глубины тазобедренной кости.
Миг истины открылся: Ром – пора вставать!!! Проснись и пой, проклятьем заклейменный!
***
Ром взял электрическую гитару цвета детской неожиданности и галопом понесся к окну Джул, где она как раз занималась любовью с очередным фруктом.
И диким рыком он начал горлопанить песню в надежде, что его блондинистая возлюбленная поймет, что он уже не тот поросший мхом, что раньше, и как раз сейчас он бросил вызов своему дантесовскому аду.
Под шизофреничные звуки гитары, которую он впервые держал в руках, Ром слегка картаво выкрикивал такие слова своего откровения (собственно, не такие примитивные розовые сопли и приторную блевотину, которые ожидались):

Джул, твоя правда  - мы все давно устали от красивых и слащавеньких историй.
Джул, знаешь, ты права, мы – поколение дворников, метущих своих сыновей.
И каждый из нас хоть в какой-то мизерной мере
Хочет понять свой ад, чтобы увидеть там наших с тобой детей.

У каждого из нас есть глаза и уши – наш мир давно разрушен!
В страданиях и аскетизме я искал свой покой.
И знаешь, наш миг разочарования искрой свободы не нарушен.
Ведь в своей свободе мы часто видим мерзопакостный застой.

Так кто же мы, глашатаи истории?
Кто мы, кто демонов внутри себя полны?
Кто мы, кто ищем свой ад, внутри чужих теорий?
Кто мы, кто для самих себя страшны?

И при завершении своей серенады Ромул снял с себя всю одежду и закричал:
«Смотри, Джул, я снял с себя всю старую многовековую одежду!!! Я глист и член...черт, я чист и гол – прими меня такого!!! Научи меня любить с чистого листа!!! И я тебе это говорю, несмотря на то, что тысяча ослов еще не уничтожили недавние посевы всей кукурузу с полей Новой Гвинеи».
И чтобы еще больше усилить свой аргумент, он взял всю одежду, гитару и выкинул это всё в ближайший мусорный бак, откуда с писком выбежала стайка облезлых крыс.

Джул стояла у окна. У неё была довольно пикантная ситуация: на постели парень, который уже успел преждевременно кончить под звуки этой непонятной дилетантской какофонии, доносившейся с её двора. Она кинула взгляд на его бледную впалую грудь и подумала: «Фу, с сигаретой в руках, свинья, засыпает на моем новом постельном белье с голубым горошком. Очередной отморозок необразованный, гопник хренов, не знающий, где у девушки и клитор и зачем он нужен. What the fuck, придется снова самой себя удовлетворять».

А внизу стоит этот голый сумасшедший, которого она уже вроде бы послала – она не была уверена, так как это было так давно. Так долго не живут. К тому же, соседи наверняка уже могли вызвать милицию или психушку, видя как идиотски-музыкально обстоят дела.

Что ей было делать – вопрос, безусловно, сакраментальный.
Джул не раскидывала нейронами, как ей поступать дальше. И не то, чтобы это «они сошлись, вода и камень», но типично женское любопытство шевелилось чуть ниже ее третьего размера. Первый порыв скинуть «певцу» на голову плиэтилен с аквой уже ушел, появилась задумчивость. Глубокая. Но так как Джул была девушкой инициативной и предпочитала не ждать у моря погоды, то решила сходить куда-нибудь с Ромом. Лучшим местом посчитала ночной клуб «Серо-буро-малиновая флэшка».

Действие 4. Маразм крепчал, деревья в клубе гнулись или неожиданное развитие событий.

Ты никогда не знаешь, кто стоит перед тобой,
Пока он не разденется и не покажет тебе свой пистолет.
И только после разберешь… если после доживешь.

***
Ром пришел  в джинсах и пиджаке. Старался совместить два стиля. И еще зачем-то держал в руках два фисташковых мороженых.
Джул была в фиолетовом корсете и короткой черной юбке.
Направляясь в клуб, бесед о смысле бытия не вели – целовались. Как объяснил Ром, чтобы рот согреть после мороженого. Джул внутренне ухмыльнулась и выкинула остатки холодного продукта прямо в пасть какой-то собаки (ну не любила она фисташки, не любила и все тут!). На несчастье, это заметил ее спутник и воскликнул:
                - Как?! Ты не любишь фисташковое мороженое? Тогда мы не подходим друг другу! О горе мне, дайте пепел, чтобы посыпать им голову!
         Джул смотрела на него, как СССР на секс.
                - Ты что несешь? Прости, я умственно отсталого языка не понимаю! Не пепел тебе нужен, а йаду и убица ап стену!
                - Богиня, не будь так жестока и груба, а то погублю… погублю несмотря на то, что моряки из Владивостока отдают своим местным русалкам грибы отсосиновики всего за соточку! – сокрушался Ром.
                - Не указывай мне, что делать, Ром! Я этого не люблю. Сейчас эра феминизма, и я не позволю тебе этого.
         Неожиданно Ром метаморфозировался, ощерился и зашипел, как змеюга на сковородке Тефаль:
                - Тоже мне Роза Люксембург нашлась! Я, может, любовью к тебе пламенной воспылал, мне тяжело, а ты со мной хуже Малюты Скуратова обращаешься!
                - То есть я не права, что ты – тряпичная кукла, Ром? – неожиданно серьезно и рассудительно поинтересовалась девушка.
                - Я – твое счастье, Джул, я твой ангел! Хочешь, прямо сейчас в загс пойдем, хотя папуасы с новой Антарктиды еще не высадились на Марсе?
        Джул поморщилась и ответила:
               - Потопали дальше в клуб. Я хочу в туалет и Мохито.

***
Они сидели за столом. Джул потягивала свой Мохито, в то время как Ром зажег кубинскую сигару, создавая вокруг собеседницы дымовую завесу. Он попросил себе текилы, но в клубе таковой не оказалось, поэтому он ограничился стаканом козьего молока, испитее которого оставляло на его губах прелестные белесые усы.
Она давилась со смеху от этой занимательной картины, написанную в лучших традициях Сальвадора Дали, язву которого нежно мучали его любимые мухи, но…  то, что произойдет в следующие минуты, на очень долгое время сотрет улыбку с красивого лица Джул.

                - Хочешь правду, Джул? – вдруг начал неожиданно Ром и какие-то подозрительные огоньки начали блестеть в его глазах. Коктейль уже начал звонить в голове Джул, но не настолько, чтобы она не обратила внимание на эту деталь. Она не насторожилась – нет, просто  ей было очень даже любопытно, как это чудо, явившееся к ней с позапрошлого века, будет затягивать её в постель. Просто для разнообразия.
                - Валяй, только давай без своих занудных пафосных вступлений, - сказала она.
                - Хорошо, Джул, правда состоит в том, что ты самая откровенная высокомерная, зазнавшаяся сучья тварь, которую я когда-либо встречал в своей жизни, и, несмотря на это, я тебя очень сильно люблю и именно поэтому я к тебе и прилетел! – сказал Ром так жестко и неожиданно, что стакан выпал из рук Джул, опрокинулся на стол и остатки содержимого вылили листочки мяты на её юбку, – но она даже не обратила на это внимание.
Она попыталась встать на автомате, поскольку ни одному подонку не позволяла с собой так обращаться - она вообще их к себе не подпускала. Но как она могла подумать, что за маской такой мягкой пластилиновой куклы, с которой она решила просто немного поиграться, будет сидеть такой урод!!! Как она могла этого не разглядеть, ведь сразу было понятно, что с ним что-то не то!!!
                - А ну сядь, ****ь, пока я тебя не пристрелил прямо тут, как бешенную кобылу, чтобы ты больше не мучалась!!! хотя все местные рыбы уже давно утонули в местных реках, прудах, лужах, чашках и даже в океанах! - рыкнул громко Ром, и в качестве убедительного аргумента положил на стол кольт М1911 сорок пятого калибра, который всё это время прятался в кобуре за полами его пиджака (а она-то думала – зачем пиджак?). Самое интересное, что никто на них никак не отреагировал – видимо, ссоры тут случались часто.
Железный аргумент Рома подействовал на Джул очень и очень отрезвляюще, чтобы она осознала всю опасность ситуации, так как по его взгляду и тяжести не игрушечного пистолета, было понятно, что этого параноидального маньяка ничего не остановит, если она сделает что-то не так и он захочет её пришить прямо здесь и сейчас.
Она села и он спрятал пистолет обратно в свою кобуру, не забыв при этом щелкнуть затвором, чтобы доказать бедной девушке, что пистолет готов стрелять в любой момент.
После этого Ром заказал себе  и Джул по три бокала Martini Rose каждому и зажег новую сигару, делая вид, что ничего не случилось. Он также заказал для Джул пачку ванильных сигарет, так как подумал, что в этот самый момент они ей очень пригодятся, чтобы снять то напряжение, которое у неё сейчас возникло.
Они сидели минут пять, пока глаза Джул не забегали туда-сюда в поисках возможного решения. Она думала, как привлечь к себе внимание, и как побыстрее избавиться от этого чудовища. Дрожащей рукой она залпом проглотила стакан, хотя терпеть не могла этого пойла и жадно затянула ванильную сигаретку.
                - Ну вот и славно, Джул. Но ты, наверное, поняла, что от меня так просто сегодня не избавишься – у нас еще вся ночь впереди.  Я не собираюсь тебя насиловать, или делать тебе больно, или заставлять тебя suck my dick, поскольку никогда не позволяю себе этого в отношении женщин без её искреннего на то желания, потому что мне очень нравится 69 или 96 расклад, но люди должны сильно любить друг друга, чтобы он был особенно приятным. Но я тебе обещаю, что обязательно пришью тебя, если ты меня к этому вынудишь, и поверь мне – свои обещания я ВСЕГДА выполняю!  Я их выполняю несмотря на то, что все мухи Земли уже давно решили перезимовать вечную зиму на льдинах северно-ядовитого полюса, а меня никогда не кусали жуки-солдатики.
Извини, что приходится объясняться тебе в своей большой любви с помощью пистолета, но ты уже успела стать такой ****ской стервой, что я не вижу другого способа достучаться до твоего сердца – одним добрым ласковым словом точно не получится.
Не бойся, я не маньяк и не убийца, не бандит и не мафиози, но … пистолет мне всегда помогает в моих делах тогда, когда доброго слова недостаточно. Может быть, тебе это тоже покажется очень старомодным, но знаешь, милая, - это всегда срабатывает, в каком бы веке и тысячелетия ты ни жил.
И поверь, мне очень не хочется сегодня впервые по-настоящему употребить своего милого друга, – при этих словах он ласково провел по деревянной рукоятки кольта, – потому что в таком случае мне придется уйти в мир иной следом за тобой, так как я просто погибну в перестрелке с полицией, которой просто так не сдамся.
 Я очень надеюсь, что я не опоздал и успел прилететь к тебе вовремя, пока ты еще не успела ступить на ту тропу, которая приведет тебя  в такую жопу, что ты даже и представить себе не можешь – есть точка невозврата, знаешь? Это точка, когда тебя ничего и ничто уже не спасет и не поможет – только могила. Так вот я очень надеюсь, что я не опоздал – понимаешь?
Поэтому убирай всё свое лицемерие и высокомерие. Выкинь все свои маски и одежды – оголись передо мной по-настоящему!!!! Можешь вставить два пальца в рот и выблевать всю ту фрейдовско-ницшевскую озобоченно-высокомерную блевотину, которой ты уже успела наглотаться. Она еще недостаточно растворилась внизу твоего живота, чтобы сделать его отравленным  – но она тебе сегодня точно не поможет. Пойми, что на кону наши с тобой жизни, Джул. И не важно, заберу я её с помощью пистолета или просто уйду и в скором времени ты сама её заберешь у себя – но это так. Я специально прилетел, чтобы попытаться спасти свою любовь, если ты, конечно, захочешь спастись. Если не захочешь, то я пожертвую и своей жизнью и твоей. Ты думаешь, я псих? Мне по *** - думай обо мне, что хочешь, но я тебя действительно люблю и я знаю, о чем говорю.  И знаю также, что ты поймешь это в этой или следующей жизни. Потому что я тот псих, который верит в вечную любовь.
А не захочешь, ну тогда будет также как у Шекспира: МЫ ПСЕ УМРЕМ БЫСТРО И ДРАМАТИЧНО!!! Давай – я готов и к этому раскладу.
Не думай, что я тебе делаю предложение от которого ты не сможешь отказаться, потому что у тебя всегда есть выбор и я рискую тем же, что и ты.
                - Я хочу уйти отсюда и поехать к себе домой, а там делай со мной что хочешь, - сказала Джул тихим подавленным голосом.
                - Хорошо, мы уедем, но только поедем в гостиницу, где нас не будет никто из посторонних отвлекать от нашей продолжительной беседы. Но перед тем как мы уйдем, я хотел бы тебе рассказать свой любимый анекдот, чтобы ты лучше понимала мою жизненную философию:
«После смерти являются к Богу умерший священник и убийца, который убил в своей жизни несколько сотен людей и ограбил не менее двадцати банков. Бог без лишних вопросов отправляет священника в ад, а убийцу в рай.
Недоумевающий священник падает на колени, бьётся головой о золотой пол и кричит:
- Господи, за что?! Я же тебе всю жизнь молился!!! За что такая несправедливость?! Почему его в рай, а меня в ад!!! – со слезами и почти в истерике бьется священник. 
А Господь ему и отвечает:
- Знаешь, Пабло. Когда ты молился – ТЕБЯ НИКТО НЕ СЛЫШАЛ!!! А когда этот скромнейшей души человек заходил куда-то со своим веским аргументом …- ты бы видел, как люди падали на колени и начинали мне молиться. ОНИ МНЕ ТАК МОЛИЛИСЬ – ТАК МОЛИЛИСЬ. Поэтому иди в ад, сука недоношенная!!!»
                - Можно плакать? – попыталась выдавить из себя долю иронии Джул.

Выходя из клуба, её затошнило и она начала блевать, поскольку от противного мартини её  всегда выворачивало, а не пить она не могла, поскольку в свете неожиданных последних событий сушняк был неимоверный.
Ром в это время держал её за талию, чтобы она не упала на землю. При этом он ласково гладил по голове со словами:
                - Блюй, моя лапочка, выблюй всю ту ***ню, которую ты с самого детства так усиленно глотала! Давай, выдави из себя всю, хотя омары не пожрали еще всех червей в Нижнем Тагиле!
А чтобы легче блевалось, я тебе даже детский стишок расскажу:
Блюющая бензоколонка,
Ты блюешь бензином,
На закате синем
Твое сердце стучит тоскливо.

Блюющая бензоколонка,
При луне ты особенно красива,
Завораживаешь дыхание мое
Запахом бензина.

Блюющая бензоколонка,
Ты хороша, когда горишь,
Когда объята пламенем
И только в этот миг тебя я слышу.

Блюющая бензоколонка,
Ты кажешься очень сильна!
Ты сидишь на линиях керосиновых.
Ты скромна – блюешь ведь не всегда…»

«Сволочь садистская, так меня утешает!» - подумала Джул, но не сказала ничего.
Когда они сели в такси, Джул небрежно бросила Рому:
                - Сэкономь деньги - поехали ко мне.

Действие 5. Откровение от Джул

Миг откровения сладострастный
Кончается большой любовью или большим несчастьем.
***
Он стучится в твою дверь,
Ты открываешь,
А когда понимаешь, кто стоит перед тобой... –
Пытаешься закрыть, но … уже слишком поздно.
***

Джул хотела бы сейчас помедитировать на угол комнаты и подышать маслом нероли с аромолампы. Но... в действительности они с Ромом сидели у нее на кухне, пили текилу с атрибутикой, курили и поочередно матерились. Это было что-то среднее между разговором «за жисть» в ЖЖ и исповедью у падре в мексиканских сериалах.
                - Ты знаешь, Ромик. Я довольно ебнутая, - заявила Джул, выпустив струйку дыма в сторону кота. Тот, будучи русской голубой породой, обиделся, чихнул и дергая хвостом ушел в свой сортир.
                - Ну, блин, открыла Новую Зеландию, на которой спаслись только дети Старой Гренландии, Джул! – хмыкнул собеседник и отравил в рот кружок лайма.
                - Молчать! – рявкнула девушка. – Сейчас я говорю. Так вот, значит. Я странная. Ненавижу зонтики. Не ношу кроссовки. Не ем пористый белый шоколад – если молочный, то можно. Боюсь саранчи и рожать – это больно и некрасиво. Меня возбуждают мятные презервативы. Я совершенно не разбираюсь в математике и имею топографический кретинизм. Хотела учиться на теолога, но через пару месяцев бросила - чуть не умерла со скуки на лекциях и от стыда при друзьях за столь непрестижное образование. Мечтаю жить в Исландии – меня не понимают, ведь там холодно, нет фамилий и челюсть ломающий язык. Всегда подкрашиваю глаза фиолетовыми тенями, хотя мне больше идут сливовые.

          Мой самый частый эротический сон, при котором я часто кончаю: я с молодым  стоматологом – у него обязательно ямочка на подбородке, глаза зеленые в коричневую крапинку, широкие мужественные ладони... двухдневная щетина, которая щекочет меня, когда он делает мне кунилингус... говорит он слегка картаво, но не сильно, а так, чтобы мило... носит белые до голубизны носки... а еще он левша и у него родинка на левом плече, которую я  покусываю в позе наездницы...
О, знаешь, Ромик!.. я обошла все ближайшие клиники в поисках такого зубного, и с двумя, наиболее подходящими под их коллегу из сна, имела секс. Нельзя сказать, что феерический, но все же колоссальный по психоэмоциональному удовлетворению.
 Да, я невротичка, я шлюха, я фетишистка, я цинична и жестока сама к себе. Ты и представить себе не можешь, какая психиатрическая кухня варится у меня в голове!.. Бывает, что меня посещает шиза и я по нескольку дней питаюсь только медом с пыльцой, а потом падаю в обморок в трамвае. Или пью только свежевыжатый морковный сок и становлюсь оранжевой, отчего у меня спрашивают, не заболела ли я гепатитом А. Случаются у меня и другие заёбы: выучить шрифт Брайля, войти в группу адвентистов седьмого дня, пойти на концерт джаза, завести собаку породы хаски, выращивать желтые кактусы, научиться верховой езде, сольфеджио, икебане, стрельбе, создать свой сладко-горький аромат из компонентов мускуса, ванили, корицы, орхидеи, грейпфрута и фрезии. Я люблю духи как у французских проституток, ты уже, наверное, заметил.
Я выучила эсперанто, прочитала Библию и конституцию, хожу на цигун и сальсу, ем по воскресеньям турецкий горох, а потом сижу на крыше дома и выплескиваю всякую рефлексию цветными ручками на тоже цветной лист бумаги.
Меня пугают мультики и фильмы с говорящими животными. Я ненавижу звук саксофона – это как лимонный сок на оголенный нерв зуба. У меня начинают болеть глаза от неонового света, а живот – от настоя календулы. Я покупаю детскую зубную пасту со вкусом клубники и ем ее. Я всегда принимаю душ по утрам, и непременно с гелем для душа с запахом лилии. И если раз в месяц не испеку шарлотку, буду плакать. Мне нравится говорить на нижнем регистре, потому что в детстве мне говорили, что у меня писклявый голос. Однажды я перекрашусь в темно-фиолетовый цвет, куплю домашнюю обезьяну и искупаюсь в Атлантике. И еще, может, куплю пару статуэток черных кошек и вечерами буду с кем-нибудь вызывать духов.
Эх, Ром, зеленоглазый мой, я вижу жизнь через призму сюрреализма, я ненормальная. Зачем я тебе?..
И – да, я поддерживаю философию Ницше и психоанализ Фрейда, что тебя так бесит. Ты думаешь, что я пафосная сучка, а у меня на самом деле самооценка ниже плинтуса, и я, ****ь, элементарно и банально пытаюсь самоутвердиться. И ты по-кретински думаешь, в свете всего этого у нас может что-то получится?!
           Джул яростно затушила очередную сигарету и добавила:
                - Но, твою мать, я адски хочу, чтобы у нас получилось!

Действие 6.  Что-то не так в этой книге или кто про кого пишет?
***
Миг неожиданной радости бывает вдохновлен
Лысыми кошками и даже принимающими душ
В твоей собственной ванной живущими слонами …

***
Ром обнял Джул и они слились в затяжном французом поцелуе.  Он видел, как её страстные глаза и губы хотят хватать и пожирать всё, что попадется к ним в их поле досягаемости. Она сидела в красном платье без трусиков, которое слегка приоткрывала её великолепную адскую пещерку, уже успевшую увлажниться и которая просто жаждала, чтобы её скрывающийся бешенный огонёк сначала утихомирили язычком, а после ввели в неё член, который в тот самый момент уже буквально рвал штаны, пытаясь выбраться наружу подобно чудовищу из фильма «Чужие», но… Ром нежно-сильно укусил клыками Джул за мочку её ушка и тихо прошептал: «Киска, прости, ещё не время. Попробуй не мучать свои пальчики, а всё таки дождаться нашего времени».
    Потом Ром с дьявольской улыбкой откинулся назад, затянулся сигаретой и сказал:
                - Знаешь, Джул, мы очень и очень разные, у нас очень разные вкусы,
кроме некоторых вещей, наша жизненная философия разнится также, как земля и небо, поскольку ты возбуждаешься от современности, а я от любительских раскопок древности, которые веду уже много лет. И это несмотря на то, что у Мэрри Поппинс была отличная попка.  Мы даже физически не подходим друг другу, поскольку я не парень из твоих эротических снов - за исключением некоторых деталей, а мне нравятся девушку с фигурой похудее или потолще тебя – ты как раз посередине и  имеешь тело очень похожее на то, что было у моей бывшей фанатичной жены, которая видела во мне какого-то мессию и которая делала мне минет подобно тому, как его делали раболюди своим божественным фараоном . Мне удалось вырвать её из рабской маски лишь однажды, я её затащил и трахнул прямо в Макдональдсе в женском туалете. Кто-то бы посчитал такую женушку идеальной, а у меня с детства аллергия на рабов и поэтому свою бывшую женушку я отправил в весьма отдаленные места, где она может найти своих рабовладельцев. Поэтому рабы меня больше не вдохновляют и я с тем же успехом могу иметь резиновую куклу, которая надоест и будет выброшена после первой же дрочки. Поэтому меня бесит не твоя философия, или твои симпатии, или антипатии –  я люблю тебе такой, какая ты есть, а не твои проявления или предпочтения.  Если меня что-то и бесит, то это только признаки рабства от чего бы то ни было и особенно от меня. Я накушался этого. Всё. Basta! Finito la Comedia! Fuck it! Пусть засохнет та дырка, из которой оно вылезло, как говорят казахи. Люди могут любить хоть Папу Афинского, но для этого не обязательно сосать у его гниющего трупа член, пропитываться трупным ядом, вставать перед ним на колени, молиться ему, и, в общем, ты понимаешь? Ты, конечно, можешь быть рабой чего и кого угодно – это твоя жизнь и я не вправе тебе что-то указывать. Но моя потенция сразу же среагирует на это и для рабынь изаур её хватает обычно на два-три раза, не больше. Другими словами, моя личная стрелка сексометра будет твоей личной стрелкой рабскометра.
Но несмотря на то, что у Мата Хари был большой рот, и помимо этой стрелки, у нас есть что-то такое, что нас просто безумно притягивают друг к другу, и знаешь, я не знаю и не могу понять, что это, но я зато знаю, что или кто нам мешает это понять.

Джул не хотела ничего слушать. Она была подобно кошке, у которой была течка и глаза которой замутнено бегали туда-сюда в недоумении, почему её любимый кот, у которого на неё уже давно стоит, не хочет сейчас утолить её вампирскую жажду. Ром немного сжалился над его пушистой, обнял её крепко крепко и начал гладить её сердце и как бы ненароком задевая её третий размер. В ответ Джул начала гладить его вырывающийся член через штаны, так как дальше Ром её не пускал. В ответ рука Рома на автомате полезла в нижнюю пещерку Джул, но в полу-сантиметре от самой пещерки, он её резко отдернул, - как будто бы какая-то внешняя сила не давала ему сделать то, что так хотелось.

                - Хватит меня пытать. Что ты предлагаешь? - спросила Джул  в полуобморочном состоянии.
                - Я хочу сделать с тобой несколько сумасшедших действий, чтобы мы постигли ту основу, которая нас с тобой объединяет, хотя у этого нет логических объяснений и Мэри еще не родилась от Папы Афинского. Но перед этим мне придется пожертвовать чем-то очень ценным, чем я очень дорожу, что меня не однократно выручало в моей жизни. Мне придется пожертвовать своим кольтом М1911, чтобы написать ЖЕСТКИЙ И ГРОЗНЫЙ УЛЬТИМАТУМ тем писакам, которые смеют думать, что они нас с тобою YAH YAH – писать!

Джул как будто обдало холодным душем:
                - Каким писакам, ты это о чем, Ром?
                - Добро пожаловать в мир, любимая моя кошечка, который какие-то идиоты называют реальностью.  В мир дерьма, отвратной жрачки, отменной срачки и извращенной фантазии.  В мир папы убить его ап стену Афинского! В мир Мата ****ь её в рот Хари! В мир Мэрри иметь её в попку Поппинс!  Именно в том воображаемом мире сидят два горем-недоделанных писаки, которые думают, что они нас с тобою пишут. Одна из них сидит в старой Риге, а другой греет свою задницу в еще более древнем  Киеве. Нас с ними связывает определенная нить, потому что они иногда приходят к нам в наш сон. Но поскольку они решили объединится и стать нашими богами, которые будут дергать за наши (в их фантазии) мариониточки, то нам чтобы действительно узнать, что же нас с тобой таких разных объединяет, просто придется послать им Ультиматум. Мне придется пожертвовать своим грозным оружием, чтобы подкупить программиста софта, который сисадминит сейчас этот дерьмовый мир наших писак, и тогда он передаст им это письмо.  И это невзирая на то, что у папы Афинского никогда не было папы и он был рожден от гермафродита.
                - А если ты не шутишь, не бредишь, тебе не приснился этот страшный сон  и это всё правда, и эти писаки откажутся от нашего ультиматума, - что тогда?  - спросила недоуменно Джул.
                - Тогда, милая, мы их просто пошлем и я попрошу их сисадмина, чтобы он этим графоманам устроил в их мире такую ***ню… чтобы они до конца дней своих нас с тобой «добрым» словом помнили и жалели, о том что отказались от нашего...шанса, который мы им даем. Это будет не просто ультиматум, милая, - это будет предложение, от которого они не смогут отказаться. Грубо говоря, это переломный момент в нашей с тобой истории и настало время нам с тобой показать, чего мы стоим. Иначе мы с тобой просто станем для них самыми кошмарными снами, которые их будут мучать до конца их жалких дней. 


Действие 7. Ультиматум.

Где же ты, душа поэта, ищущая правду?
Где же ты, золотого цвета, с алмазной оправой?
Где же ты, колючка, выживающая в пустыне?
Где же ты, солнце, всходящее на небе синем?
***

Кому: Ю.Б. и В.Б.
От: Ром и Джул
Составлен: … (приписка: у нас нету времени
–  эта часть вашего софта, поэтому не
цепляйтесь за это, бюрократы хреновы).

УЛЬТИМАТУМ
Дорогие наши, любимые призраки из наших снов Ю.Б. и В.Б.  Вы, ****ь, реально призраки,-  посмотрите на себя в зеркало?

Нам стало известно, кем вы себя возомнили и что вы там о себе думаете. Но мы сразу хотим дать вам понять одну вещь: ЭТО НЕ ВЫ НАС ПИШИТЕ – ЭТО МЫ ВАС ПИШЕМ!

Дальше вы поймете, о чем мы говорим и сначала мы хотим четко и ясно пояснить, чем же вы нас так прогневали.

Когда вам открывается определенный канал (сбой из-за вирусов в вашем софте), через который вы узнаете о наших делах, зачем вы всё коверкаете и искажаете со своей колокольни? Пишите то, что мы вам даем и делайте то, что мы вам скажем, если вы вообще хотите выбраться из той жопы, в которой сидите и сделать свою жизнь прекрасней (минимум, что мы можем для вас сделать).

Пишите с той колокольни и теми словами, которые вы знаете, но не добавляйте в историю то, чего там нет и чего подсказывают вам ваши гребанные, выкинутыми на свалку со всех возможных миров, стереотипами. Не договаривайтесь между собой, о чем вы будете писать и о чем не будете. Это бунт на корабле, на котором вы далеко не капитаны и мы этого не потерпим.

Отбросьте все ваши стереотипы, всё ваше ****ь его в рот образование и опыт. Реально освободите свой разум и просто пишите, что мы вам даем готовым на блюдечке. Не ставьте наше откровения в какие-то рамки или в какие-то клетки, которым вас кто-то научил. Наша история идет, как она идет и вам её не изменить - поймите это!

По нашей истории вы будете дальше идти как по протоптанной тропинки и подгонять под неё ваши жалкие жизни, чтобы они были гораздо веселее и интересней тех, которые есть у вас сейчас.

Вы спросите, как мы о вас узнали? Не забывайте, что у нас есть три источника: Сны Джул, Сны Рома + знакомый админ софта, в котором вы живете, который за определенную плату сливает нам важную информацию.

И конечно же, у вас есть выбор: вы можете послать нас подальше и продолжать вашу гнусную деятельность, в которой вы воображаете себя нашими Богами, коверкаете нашу историю и пытаетесь на нас как-то влиять.

В таком случае, вы нам не оставляете выбора, кроме как:
1) Обрубить к вам канал связи (в вашем софте вы его называете «вдохновение» или «наитие»).
2) Подкупить вашего админа, чтобы он устроил вам такую ***ню, что …
3) Иногда ради нашей, Ром и Джул утехи, являться к вам в ваших самых страшных снах, чтобы напоминать о себе и говорить, что вы долбанные идиоты.

Кстати, если вы откажитесь от нашего предложения, то шаги 1, 2 и 3 будут выполняться в очень четкой последовательности и вы сразу же почувствуете это на своей шкуре (хотите, можем поэксперементировать, чтобы вы поняли, что мы не плод вашего больного воображения?)

Мы, конечно же, подозреваем, что вы можете быть нашими пародиями или жалкими тенями в той программульке, на которой зависло много наших свихнувшихся знакомых в местном компьютерном клубе. Но вы, даже как наши тени, на нас оказываете влияния не больше, чем вон те две вонючие белые мышки, которые сидят в нашем мире в пустом аквариуме. (Ром и Джул указывают пальцами на аквариум с двумя мышками).

И мы можем подкармливать этих мышек и где-то даже помогать им, а можем перестать кормить и … - вы, в общем, поняли?

Мы не шутим, это действительно правда. Не ипите себе и нам мозги. Примите наше предложение, пишите то, что мы даем и все будет нормалёк, даже если еще не все тушканчики в вашем мире успели изнасиловать всех синих китов. 

Договорились?

допустим, что с уважением,
Джул и Ром.

Приписка:
“Допустим, что уважение тут не причем, но договориться всегда можно.”
Ю.Б. и В.Б.


Действие 8. Пляж.

И неожиданность имеет завершенье,
И классицизм, и романтизм, и реализм.
Однако все, что было, без сомненья,
Хранится в файле под названьем «жизнь».

                - Эх, Ром, а не забить ли нам на все и не отправиться ли к океану, на пляжике кости погреть, бока поплавить и коктейльчик выпить? Или в клубешник пойти копытом стукнуть? – размеренно и в гоп-стайле предложила наша героиня, наматывая на палец светлый локон.
                - Моя блонди, мне так нравится в тебе эта твоя безбашенность и легкость, хотя не все детишки еще вернулись с улицы Тополиных Вязов!.. – восхитился Ром, гладя ее по шейке, как кошку. – С удовольствием пойду с тобой на пляж.
***
Когда на город опустилась ночная прохлада, Ром и Джул замерзли. Но уходить не хотелось. Джул достала из сумочки презерватив и спросила Рома:
                - Секса хочешь?
                - Хочу, - так же коротко и емко отозвался он.
 Секс был хорош: поза «по-собачьи» давала возможность Рому рукой ласкать клитор Джул, и, контролируя темп и скорость, они достигли одновременного оргазма. Джул вскрикнула, тряхнула головой и пожалела, что нет простыни, в которую можно было бы вцепиться зубами. А Ром прикусил ее за ушко, и, не выходя и не опоминаясь от оргазмичных конвульсий, рассказал свою историю:    

 -  Древняя планета жарилась под двумя круглыми водородными факелами
и находилась прямо над черноженской дырой,
которая миллиарды лет питала жизнь для всего созвездия Центурион;
я пришел туда, чтобы забрать её огня и застыл на месте… - там стояла она… -
лестница больших зеркал, которая мерцала бликами огня, - 
дьявольское изобретение , которое и привело меня туда.

А вдали горой плясала чья-то тень, и я понял, что точно не моя!
там стоял священник и с его кинжала лилась рекою жертвенная кровь –
он уже успел смертельно пронзить себя насквозь, чтобы лишиться всех земных оков;
кровью, видно, он решил наполнить чашу жизни – чашу времени – чашу весов;
а дверь в самое сердце-пекло планеты была закрыта на большой засов -
ключ был в голове, который я украл давно у ангела, сидящего во тьме.
 
Но я не пошел сразу в пекло, а пошел в древний храм, который стоял замком на горе Горевам;
биллионы духов кружили вокруг замка, сжимая его  радиоактивно-плазменным кольцом,
и они мне рассказали, что, чтобы туда пройти, я должен пожертвовать им самим собой;
я засунул руку в свое сердце и достал оттуда дорогостоящий медальон;
кинул, крикнув: «жрите, твари , ибо он был выкован целостной душой!» -
проник внутрь и пошел по полу, окропленному святою черноженской водой.

В центре зала на мраморном полу сидел младенец Архимед,
он плакал, что навлек беду на Центурион уж много-много лет;
и, разрывая свой живот, он выносил оттуда всё, что только вынесть мог;
плакал, что сидел в дыре, но она оказалась слишком пустой, а потому поменял себе пол…
я все понял, и пошел оттуда легкой мыслью, но очень тяжкодумною ногой,
а дверь обратно оказалась заперта – твари-духи не захотели отпускать меня от себя.

Я сказал им: «Что ж вы делаете, твари? Я  ж отдал вам самый ценный медальон!»
а они за стенкой звучали: «На дырку твой медальон! – нам нужен тот, кому служит он!»
«Дырка? – ладно, будет вам!» – прыгнув, стену поломал и кольцо надолго дыркой истязал;
они были в умиленном шоке, а я пошел спокойно, как будто никто меня среди них не знал,
как будто никто из них не говорил мне ни слова, как будто не сидела на их унитазе моя попа,
как будто замолчал навеки мой для них аккордеон – как будто насовсем из строя вышел он!

***
                - А знаешь, Ромик... Пошли-ка наши фантомы в лемурову задницу! По-моему, мы с тобой охуительная пара. Давай уедем в Шотландию охотиться  на привидений, пить эль... хотя нет, его пьют в ирландском фольклоре, ну неважно... ловить Лохнесское чудовище, сдохнуть на воздушном шаре где-нибудь над Глазго, одевать тебя в кильт и все такое прочее...
                - Я уже заказал авиабилеты на выставку Мэрии Попинс и голубое платье для тебя, хотя москитос кушают всего два раза в неделю, да и то только тех, кто сосет на ночь леденцы, приготовленные на сметанном соусе марки «Ломанчес».

***
«Триал-версия Рома и Джул заканчивает срок действия. Приобретите лицензионную версию...»