Операция Луиза. Римейк известного сюжета Брэдбери

Галина Брежнева прогуливалась по розарию в правительственной оранжерее, выбирая наилучшие экземпляры цветов, достойные украсить стол 8 марта. Ведущий селекционер, профессор Аркадий Курбатов, терпеливо и обстоятельно объяснял ей особенности того или иного сорта. Её взгляд упал на один куст с особенно крупными тёмно-бордовыми цветками. Достав из кармана складной нож, она срезала один из них, глубоко вдохнула запах и обернулась к профессору:
- Подарите мне эту розу.
- Подарите мне Магдебург, - пошутил профессор.
- Что-что? – переспросила дочь генсека.
- Прошу прощения, Галина Леонидовна, - несколько подобострастным тоном вымолвил профессор и, зная любовь высокопоставленной особы к различным околоисторическим байкам, продолжил:
- Был такой случай с королевой Пруссии Луизой, году, кажется, в 1809-м. Пруссия тогда была под властью Наполеона, который довольно долго пытался добиться руки королевы, но тщетно. И вот однажды, во внутреннем дворе Кёнигсбергского замка, он увидел, как она прогуливается, держа в руках розу дивной красоты – примерно, как вот эта (Курбатов чуть улыбнулся).
- Подарите мне эту розу, - попросил император. А королева ответила:
- Подарите мне Магдебург.
Курбатов сделал паузу, чтобы дать Галине осознать, откуда он взял шутку про Магдебург.
- Дальше что было? – поторопила профессора Галина.
- О нет, только не этот город, он – одна из лучших жемчужин в моей короне! – воскликнул Наполеон.
- Ах так! Вы – лицемер, и на самом деле никогда меня не любили! – возмутилась королева, в сердцах бросила розу на пол и осталась без Магдебурга.
- Если бы Наполеон, Луиза или кто-либо ещё достали этот самый цветок лично для меня, они бы узнали не понаслышке, насколько щедрым может быть отец, - вздохнула Галина, понимая бесплодность этих мечтаний.
Вечером того же дня Брежнев вызвал к себе Андропова.

* * *
Офицеры особой русской миссии при Наполеоне, созданной после заключения Тильзитского мира, ротмистр Силантьев и поручик Филатов, бодро скакали верхом по брусчатке острова Кнайпхоф.
- Когда слуги начнут уборку территории замка?
- Через полчаса, - ответил ротмистр, - посмотрев на карманные часы.
- А если…
- Никаких если. Немцы настолько педантичны, что нарушить расписание их может заставить, разве что, катастрофа на порядок фатальнее, чем завоевание Кёнигсберга французами.
Конники пришпорили лошадей, чтобы прибавить ходу.

* * *

- Ну вот, дело в шляпе, а ты боялся, - подбодрил товарища Силантьев.
Ценный груз в спецконтейнере, замаскированном под обычный саквояж, болтался, пристёгнутый к его седлу, и этим вызывал глухое недовольство лошади.
Такая же брусчатка, как на Кнайпхофе. Такая же густая застройка, от которой мало что останется после августа 1944-го.
Портал стоял в безлюдном болоте на острове Ломзе, представляя собой ничем не примечательное бревенчатое здание, похожее на дровяной склад. Лодка для переправы на остров ожидала в густом кустарнике южного берега реки Альтер Прегель, в районе Мюленхоф. А вот и Фридландские ворота. Пройдены. Под копытами что-то хрустнуло, но офицеры не обратили на это внимание. Но что это? Два француза в полковничьих мундирах, только что проехавшие навстречу, судорожно пытались развернуть коней обратно.
- Поздно, - с горечью промолвил один из них.
- Именем Его Императорского Величества остановитесь! – значительно громче выкрикнул другой.
Поравнявшись с русскими, французы объяснили суть дела:
- Ротмистр, вон там (полковник показал рукой на брусчатку) лежит мой золотой с бриллиантами портсигар, раздавленный вашей лошадью. Он мне очень дорог, как фамильная ценность. Надо же, даже якобинцев пережил, а тут погиб так бесславно. Я понимаю, что его уже не реставрировать, и память о предках мне уже никто не вернёт, но, может быть, вы, всё же, соблаговолите предоставить мне хотя бы компенсацию золотом?
Силантьев понял, что он влип. Денег на текущие расходы выделили достаточно, но покупка драгоценностей в эти расходы не входила. Надо было выкручиваться.
- Я – адъютант генерала Бенигсена, - пытался импровизировать ротмистр, - в данный момент я не имею при себе достаточного количества средств, но немедленно доложу об этом досадном происшествии генералу и, как только вы изволите нанести ему визит, он лично возместит вам нужную сумму в тройном размере. А сейчас, прошу меня извинить, мы с поручиком очень спешим по поручению чрезвычайной важности.
- Вы – бесчестный негодяй, - побледнел полковник, - вы просто платить не желаете. Я вас вызываю! – и в лицо ротмистра полетела белоснежная кавалерийская перчатка.
Отказ в такой ситуации был неприемлем, поэтому Силантьев решил хотя бы максимально себя обезопасить.
- Договорились. Будем стреляться немедленно, в Мюленхофе. Место достаточно близкое и укромное. Моим секундантом будет поручик Филатов.
- Моим – полковник Дефорж.
Место ближе к переправе было выбрано не случайно. В портале должен был сидеть страхующий отступление снайпер.
Но он не понадобился. Герой Советского Союза майор Силантьев стрелял без промаха, и вскоре всё было кончено. Офицеры сели в лодку и через несколько минут были уже в портале. Саквояж с цветком, стоившим жизни французскому полковнику, вместе с ними нёсся через время.

* * *

Длинными, петляющими коридорами офицеры КГБ выходили из боковой пристройки к зданию на Лубянке. Странно пусты были эти коридоры для рабочего времени. Снаружи доносилась непонятная какафония.
Вот и свежий воздух. Теперь осталось только пройти расстояние до парадного входа, доложить об успехе, сдать груз и ждать заслуженных наград за эту, более чем странную командировочку. Кому ведь рассказать, не поверят. Но многие годы службы в КГБ научили Силантьева и Филатова держать язык за зубами.
На Лубянской площади собралась толпа. Тут же стал понятен источник звуков, слышанных в коридоре – из динамиков изливалась оглушающая музыка. По сцене прыгали исполнители, вроде как, в цивильных костюмах, но при этом выделывали откровенно хулиганские фортели.
- Это что, какая-то демонстрация диссидентов-антисоветчиков? В таком огромном количестве? – спросил у напарника оторопевший Силантьев, машинально протягивая руку к кобуре.
- Похоже, мы перепутали год при обратной переправе, - высказал версию Филатов.
За минуту двое выработали совместное решение: не привлекая лишнего внимания, выспросить у первого встречного, что к чему. Толпа, скакавшая у сцены, была настолько разношёрстной в плане одежды, что даже мундиры времён наполеоновских войн из неё не выделялись. Один длинноволосый парень не плясал, а стоял, прислонившись к ограждениям площадки, и не спеша потягивал пиво из бутылки со странной этикеткой – советская промышленность таких не выпускала.
- Здорово, дружище, - начал капитан Филатов, - мы – золотодобытчики из Забайкалья, - решил он назвать как можно более далёкий от Москвы регион, - первый день как прилетели в отпуск и ещё не совсем понимаем, что здесь происходит. Вот это, например, что за балаган?
- Эх, дерёвня, - ответил любитель пива, представившийся Васей, - это же группа “The punkles” наконец-то приехала в Москву.
- The punkles? – переспросил Силантьев, пытаясь вспомнить, где, когда и при каких обстоятельствах мог слышать это название.
- Ну да, - удивился Вася непросвещённости собеседников, - настоящие революционеры в музыке. До 72-го года все группы играли лишь джаз, блюз и прочие сопливые песенки, а они начали у себя в Ливерпуле играть настоящий жёсткий рок – чувствуете разницу?
- С 72-го… это сколько, получается, лет назад? – медленно процедил Филатов, почесав голову, чтобы изобразить забывчивость.
- Шесть, конечно, напомнил Вася, - или у вас, у сибиряков, другое летоисчисление? – рассмеялся он, - сегодня 26 мая 1978 года.
- И весь этот цирк прямо в столице Советского Союза? – решил пойти ва-банк Силантьев.
- Да вы, ребята, и впрямь не от мира сего! Водочки, что ли, перекушали? – на этот раз Вася смеялся более громко и заливисто, - Советская власть кончилась ещё в декабре 66-го. Как после расстрела в Новочеркасске начались бунты от Ленинграда до Камчатки, так, сначала подавлять пытались, а потом Берия подал в отставку.
- Берия? – переспросил Филатов.
- Ну да, - Вася уже ничему не удивлялся, - когда в конце 53-го шлёпнули так называемую «антипартийную банду Хрущёва-Жукова», он и стал править единолично. А в октябре 64-го подал в отставку. Потом ещё Микоян пару лет рулить пытался, да без толку. Мы сейчас в демократической Российской Республике живём. И великое достижение демократии – в том, что к нам могут приезжать с гастролями такие великие артисты – Джоуи Леннон, Сид Маккартни, Ди Ди Харрисон, Марки Старки – эти ребята прославятся в веках.
- Джоуи Леннон? Сид Маккартни? – мысленно вспоминал Филатов. Конечно, офицеры КГБ по долгу службы слушали зарубежные радиостанции, где передавали, в частности, песни ливерпульской четвёрки «Битлз» и только недавно зародившийся панк-рок. Да, это была не ошибка с годом и не стихийная демонстрация неформальной молодёжи. Это была альтернативная история.
- Ты убил не наполеоновского офицера, - голосом, полным укора, обратился он к напарнику, - ты убил всё, что для нас свято! – и внезапно сорвался на крик.
Даже рёв огромных динамиков не смог заглушить два выстрела посреди площади.
- Испортили песню, придурки, - с досадой крякнул Вася и, пнув оба трупа по очереди, отошёл подальше от места происшествия, куда уже начали сбегаться охранники.