M amma biceps brachii

 Папины руки тоже были белыми, однако под кожей, простёганной суровыми нитками вен, жили два толстых хомяка-бицепса. Летом он носил обвислые майки с огромными проймами, достававшими ему до нижних рёбер. Свисающие с плеч баскетбольные кольца - пожалуй, это был самый подходящий наряд для наблюдения за хомяками. Обычно, сидя в кресле, папа выбирал какую-нибудь руку и с задумчивым видом начинал её сгибать и разгибать. Бицепс метался между локтем и плечом, как испуганный бледный зверёк, посаженный в тесную клетку. Так продолжалось до полного удовлетворения.

 В папиных руках всегда жили хомяки. В мои - словно засунули две длинные тонкие полудохлые рыбины. Если хорошенько подумать, я весь был начинён такими рыбинами. В совсем уж плохие времена мне казалось, что и моя жизнь – это длинная, мёртвая рыба, подвергаемая медленной заготовке для какого-то неизвестного мне чужого прока. Едва добравшись до мягкого спинного плавника, я уже чувствовал её солёный, вяленый вкус.

 Хотя выгуливание папиного мускула происходило публично, в этом действии содержалось что-то интимное. Довольно рано я решил, что на бицепс нельзя смотреть долго и прямо.  Потому что… я осознал это гораздо позже… потому что он похож на женскую грудь. Согнутая наполовину папина рука сообщала бицепсу условную форму шара. Это была женская грудь, пересаженная на плечо мужчины. Мужские сиськи тоже были объектом гордости. В них также ценился размер, о них думали, за ними ухаживали, их выставляли напоказ, у стариков они тоже свисали… кажется, девушкам нравилось за них держаться. Оказавшись по ту сторону подмышек, мужские сиськи были растабуированы, но тайная женственная связь с оставленными на том берегу сосками неясно чувствовалась и наводила на меня страх смущения.