Ночь

Я люблю ночь, эту тёмную, как чернила, мать. Она благосклонна к своим детям: скрывает, как мантия-невидимка, наши грехи и пороки, делая их чем-то обычным и даже вполне приличным. Мы не думаем о прошлом или будущем. Мы живём настоящим, вдыхая мёртвыми лёгкими свежий ночной воздух, который мы почти не ощущаем, но знаем, что он пропитан свободой – самой страшной и всепоглощающей страстью на земле. Страсть свободы горячее зноя любви и холоднее правды жизни.

Свобода… Без мыслей о чём-то, что придёт после захода Луны. Без угрызений давно засохшей совести. Несчастный сверчок. Ему, наверное, было больно, когда львиные когти свободы раздирали ему горло. Свобода! Без последствий! Беспредельная! Только ночь, повелительница тьмы, даёт нам эту свободу. А мы с наслаждением поглощаем эту амброзию.

В воздухе чувствуется запах человеческого тела, молодого. Там, за кустами. Азарт охоты на живое существо не сравним ни с чем: ни со страстью свободы, ни с безумием карточного игрока. Крови! Скорее! Мои изголодавшиеся клыки хотят впиться в мягкое тело, прикоснуться к теплу. Мои уши жаждут услышать испуганный плач, способный разбудить мертвеца. Этот плач будит во мне то необъяснимое чувство наслаждения своей силой, когда знаешь, что никто не даст тебе сдачи, никто не накажет за злоупотребление - ты сам себе хозяин!

Отодвигаю колючую, как игры ежа, ветвь и…

На меня смотрит глухое к мольбам, как и я, дуло ружья, заряженного серебряными пулями. И с той же скоростью, с какой пуля рассекает воздух за моей спиной, я бегу, падаю… время останавливается… я вижу, как медленно пуля вгрызается в крепкий ствол дерева. Я слышу, с какой тоской и болью стонет берёза. Если я захочу, то смогу ощутить всю силу огня, раздирающего её тело. Но мне не жаль. У проклятых нет жалости. У свободных… Свобода притупляет все чувства, кроме жажды жизни и наслаждений.

Вскакиваю и бегу.

Я чую, как он бежит следом. Моя жертва. Мой убийца. Я слышу стук его сердца. Пронзительно-знакомый. Я слышу его дыхание. Чуточку сбившееся. Я не слышу стука своего сердца, давно остановившегося.

Ветви хрустят. Пули свистят. Почему-то меня до сих пор не задело. Да, я сильное существо. Я выживу. Охотник умрёт.

Лес кончается. Впереди - обрыв. Я добегу, в последний раз посмотрю на преследователя и, как птица, полечу вниз. Спасение. Свобода…

Кровавая царица ночи освещает обрыв. Её ало-лунные лучи играют со спящими растениями. Хрупкие цветы не видят, как покрываются красным их нежные белые бутоны.

Я стою на обрыве. Холодный пробуждающий ветер бьёт в лицо. Я замираю перед бездной. Мне страшно упасть… Я боюсь высоты. В горле пересохло.

Поворачиваюсь.

- Попалась, тварь! – кричит охотник и спускает курок. Серебряная пуля стремительно вылетает из дула.

Я смотрю в его глаза. Он – в мои. Мне кажется знакомым этот горький взгляд тёмно-зелёных глаз. Напрягаюсь, и в памяти всплывает образ из прошлого. Такие же глаза. Я знаю эти глаза. Мне больно. Мне больно, потому что хотелось – хочется - убить друга – да, мы были друзьями в той жизни. Но разве после перерождения я перестаю быть его другом? А теперь друг убьёт меня.

Охотник тоже меня узнал. В его глазах я вижу боль. Тёмно-зелёные, как изумруд в ночи, глаза наполнены болью и ужасом, которые делают их ещё выразительнее. И от этого моё холодное тело леденеет. Мне кажется, если я опущу глаза, то увижу светло-голубой иней, покрывающий мои руки. И этот холодный осадок, вызванный страхом и болью, лишь показывает, что мы, свободные вампиры, тоже можем хранить в сердце что-то человеческое, какие-то обрывки светлых воспоминаний.

Мгновение длится вечность. Миг перед смертью стал вечным полётом серебряной пули. Наша общая с охотником боль, будто тормозит её.

Я не хочу умирать от руки друга. Это какая-то ужасная ошибка. Так не должно быть!!!

Свет смертоносной луны бликами играет на пули.

Я уже почему-то стою боком. Пуля проходит совсем рядом, но всё-таки мимо.

И мы живы. Оба.

Щелчок. Мой охотник перезаряжает оружие. Неужели..?

- Я хочу жить.

Мой голос кажется мне мелочным и жалким. Противно.

- Господи! Да что же с тобой стало! – он с невыразимой болью в глазах смотрит на меня. – Извини. Я не могу позволить тебе уйти.

- Не надо, - силы будто покинули меня, остался лишь голос.

- Ты – уже не ты.

Напиток из страха, смешавшегося с жаждой жить, наполняет мои вены.

Закрываю глаза.

Выстрел.

Падаю.

Открываю глаза.

Вижу Луну и ее многочисленных любовниц-звёзд. Их свет кажется мне таким близким, что стоит только руку протянуть, и ты ощутишь на себе всю силу их огня.

И снова закрываю глаза.

«Что я делаю?»

Мёртвая жизнь ещё теплится в моём холодном теле.

Полёт… Он ещё не кончился? Странно. Какая же тут высота?

Удар.

Должно быть больно. Но мёртвые боли не чувствуют.

Твёрдый камень, обросший мхом. Нет, это не мох. Моё тело скользит и скатывается вниз. Всплеск. Солёная вода наполняет мои неработающие лёгкие.

Холодное и безжалостное море. Как тепло. Как хорошо. Это смерть? Это рай? Хорошо… Я обрету покой.

Здесь темно. Очень глубоко. Не могу пошевелить рукой. Сломана?

Проходит время.

Я нахожу в себе силы всплыть на поверхность, разлепить сомкнутые веки, чтобы мои красные глаза увидели кровавую луну, любезно освещающую море, и торчащие из воды камни.

Жизнь. Боже мой, жизнь!

Быстро залезаю на камень, прижимаюсь к нему щекой. Чувствую его холодную и мокрую поверхность, каждую маленькую неровностью на отшлифованной поверхности.

Чудится, что где-то вдалеке на волнах блестит прошедшая мимо серебряная пуля. Но я знаю, что её там не может быть: она должна была утонуть. Наверное. А впрочем, какая разница?

Чувствую лёгкое покалывание в руке. Это срастаются сломанные кости.

Прыгаю в воду. Обогнув утёс, выбираюсь на песчаный берег, который отливает кровавым серебром при свете луны. С радостью хватаю песок. Он проскальзывает между пальцев, падает мне на колени, прилипает к одежде.

Смотрю на море и не узнаю его. Тёмное, где-то чуть больше, где-то чуть меньше. Таинственное, кажется, вдали у самой воды кружат какие-то существа. И такая неестественно яркая полоса – отражение луны. Мелкая рябь. Вижу, как бежит каждый гребешок. И слышу… Это песня моря, тихая, как эта ночь, но сильная, как яростный прибой. Море поёт о своих глубинах, о далёких странах и о луне над ним.

Почему я замечаю красоту и силу мира только сейчас, побывав на грани между мёртвой жизнью и абсолютной смертью? Боже мой, почему?

С меня всё ещё стекает вода. И я чувствую, как вместе с нею стекает с меня вся та пошлость, которую раньше дарила ночь, вся та грязная власть бессмертия, которым мы упивались.

Светает…

Дата написания: октябрь 2007г. Может, намного раньше. Увы, не смогла вспомнить точно.