На краю надежды. Главы 4-6

                Глава 4
                Женщина похожа на оружие: с нею играть нельзя.
                М.Ларни

        О Звездных Бродягах в галактике знает каждый. О Звёздных Бродягах доподлинно не известно ничего. Одни называют их пиратами и убийцами, бесчинствовавшими на торговых маршрутах. Другие предполагают, что это была тоталитарная секта, террором и хитростью пытавшаяся захватить власть в галактике. Третьи утверждают, что некий народ всего лишь искал новый дом после того, как их звезда превратилась в сверхновую. Четвёртые туманно намекают на кровопролитную и беспощадную войну с каким-то неведомым врагом.
        Агрессивные.
        Жестокие.
        Коварные.
        Любопытные.
        Хитроумные.
        Отважные.
        Гордые. 
        Верные только себе и своей крови.
        Не приемлющие поражений.
        Не прощающие слабости.
        Не умеющие отступать и сдаваться.
        Стальной клинок в чьей-то невидимой руке, разящий без промаха.
        Так говорят ардражди. Правителям империи Велсс-та-Нейдд всё равно, кем были их предки до того, как первая «Звездная ярость» вышла на орбиту Аргеанны. Они построили великую империю – этого достаточно.
        Что-то знает Альд, но пока его не спрашивают, он молчит. А его новый Сердечник ещё слишком молода, наивна и беспечна и не знает, какие вопросы следует задавать. Пока не знает.
        Все сходятся на одном: Звёздные Бродяги были народом воинов. А хороший солдат должен уметь подняться всякий раз, как его собьют с ног, спать на голых камнях с плазмоганом вместо подушки и невозмутимо жевать отвратительный белковый концентрат на завтрак, обед и ужин. Потому что в противном случае от солдата в нём останется одно название.
        «Ничего лишнего» - было их кредо, и потомки Звездных Бродяг унаследовали его. Ардражди ценили комфорт и роскошь, но без всякого сожаления расставались с ними, чтобы месяцами не вылезать из тяжелой брони, давиться белковым концентратом и «водой жизни» – раздвигать границы империи, усмирять бунтующие колонии и давать отпор соседям, которые только и ждали случая, чтобы отхватить кусок от большого имперского пирога.
        Стиль ардражди – простота и предельная лаконичность форм: никаких лишних деталей и вычурности, монохромность и чёткость во всём. Имперский дворец Аргеанаполиса, который легко может вместить население небольшого города – воплощение этого стиля.  Призванное олицетворять величие и славу Велсс-та-Нейдд гигантское здание больше чем на километр возвышается над поверхностью Аргеанны, двенадцать стройных башен вершинами пронзают облака. Вечно окутанный дымкой защитных полей, дворец, как гора, нависает над городом, загораживая небо. Его вид подавляет, парализует волю, заставляя людей чувствовать себя мелкими букашками рядом с логовом шхар-дракона и поскорее отводить глаза. А благородные ары, напротив, гордо вскидывают голову и расправляют плечи.
        Лучший интерьер для ардражди – его отсутствие. Никаких нагромождений мебели (за которой так удобно прятаться ассасинам), никаких тяжелых драпировок или ниш со статуями (где превосходно размещаются термитные заряды). Простая отделка, функциональные элементы обстановки, одна-две картины или фрески. Правильно организованное пространство, говорят ардражди, прекрасно само по себе и не нуждается в дополнительных украшениях.
        Ехидные гваньер на это замечают, что у ардражди даже дворец похож на пограничный блокпост, но только до тех пор, пока не вступают под его своды. По крайней мере, синеглазая девушка, что неторопливо куда-то шла в окружении  плотного кольца охраны, прилагала невероятные усилия, чтобы не вертеть головой во все стороны, как деревенская дурочка, впервые выбравшаяся из своей глухомани в большой город. Получалось скверно, но всякий раз, когда она замирала от восхищения на пороге нового зала, кто-нибудь из идущих рядом людей мягко подталкивал её в спину.
        Та, которую одни называли «энорэ сай», а другие просто «хозяйка», думала, что их дорога пройдёт по секретным ходам или тёмным тоннелям, увешанным паутиной, но у Альда были совершенно другие представления о безопасности. Или, быть может, он хотел развеять предубеждения своей хозяйки, столь поспешно обвинившей архитекторов ардражди в отсутствии воображения и вкуса, и наглядно продемонстрировать ей, что такое имперский дворец Аргеанаполиса. Кто знает, как понимал слова «благополучие» и «служение» древний искин.
        Если это было его целью, своего Альд добился. Девушка знала, что и прежде видела дворцы и замки, как снаружи, так и изнутри, и, хотя не могла оживить в памяти ни одной картинки, была уверена, с аргеанским они не шли ни в какое сравнение. Иначе с чего бы в голове так упорно вертелись слова: «лачуга», «хибара» и «развалюха»?
        Дворец ардражди подавлял своим великолепием. Здесь не было бьющей в глаза роскоши. Ни драгоценных ковров на полу, ни тяжелых хрустальных люстр, нежно звенящих от любого дуновения, ни обилия дорогой мебели и произведений искусства, которые почему-то казались девушке необходимым атрибутом каждого дворца – только пространство и свет.
        Но больше он ни в чём и не нуждался.
        В одном зале свет, падавший сквозь огромные окна, превращал отполированный до блеска пол в озеро расплавленного серебра и зажигал разноцветные искры на мозаичном панно, выложенном на потолке. В другом утреннее солнце заставляло таинственно мерцать серо-зелёные стены, и из глубины камня проступали рисунки, созданные самой природой: бурное море, вздымающее валы, леса, шелестящие на ветру, неприступные пики гор. В третьем, чьи стены и пол были покрыты матово-серым камнем, танцевали десятки крохотных радуг и кружились крохотные золотистые мотыльки. В четвёртом солнечные лучи с трудом протискивались сквозь узкие бойницы, в зале царил полумрак, и тонкие синеватые колонны, уходившие вверх на немыслимую высоту, казалось, парили в воздухе, ничем не удерживаемые. И был ещё и пятый, шестой, десятый, двадцатый…
        Залы, галереи, коридоры, по которым проходил маленький отряд, принадлежали, как любезно подсказал Альд, к так называемой открытой или общественной зоне дворца, и несмотря на раннее утро, здесь было достаточно многолюдно. Высокомерные придворные в причудливых одеяниях, вид которых то и дело заставлял девушку тихонько хихикать, члены имперского сената в коротких белых плащах, незаметная прислуга, вездесущая служба безопасности, военные, шпионы, посольские делегации самых разных рас и народов и многие, многие другие.
        На Сердечник и сопровождавших её охранников по большей части никто не обращал внимания, но порой она чувствовала на себе любопытные и даже подозрительные взгляды. Её одежда разительно отличалась от той, что носили в империи, и хотя многие женщины ардражди заплетали волосы в косы, такой длинной не было ни у кого. Девушка не могла не отметить, что именно её прическа заставляет некоторых ардражди хмуриться и недовольно поджимать губы.  Следуя мягким указаниям Альда, она то и дело прикрывала глаза и, сосредоточившись, бормотала вполголоса: «Не стой, проходи. Здесь нет ничего интересного», хотя не слишком верила в успех.
        То ли дар у неё действительно был, то ли работал как надо «авось», на который она столь отважно полагалась, то ли – что вероятнее всего – Альд зорко следил за ней, прикрывая и аккуратно расчищая дорогу, но в открытой зоне маленький отряд передвигался почти без помех. В прицел камер он не попадал, а возможные «хвосты» отсекались при смене уровня. К тому времени, как начался целенаправленный спуск вниз, Сердечник успела привыкнуть к лёгкости, с которой удавалось избегать встреч с патрулями, и думала только о предстоящей беседе. Она совершенно не представляла, о чем можно говорить с человеком, который, судя по обмолвкам её охранников и неохотным ответам Альда, был редкой сволочью. Просить его? Уговаривать? Угрожать? Связать, скрутить и трясти до тех пор, пока не поклянется исполнить всё, что она хочет? С каждой ступенькой вниз последний вариант казался всё более и более привлекательным – слишком мало времени у неё оставалось.
        А потом везение кончилось. От лифтов пришлось отказаться и, спускаясь по лестнице, хитро спрятанной за перегородками, они лоб в лоб столкнулись с патрулём. Альд успел бросить предупреждение за несколько секунд до зрительного контакта. Девушка услышала шелест отъезжающей в сторону двери и даже глазом моргнуть не успела, как двое телохранителей прижали её к полу, прикрывая своими телами, оставшиеся вскинули оружие – и четыре человека в форме имперской гвардии без звука повалились на лестничную площадку, мёртвые.
        Когда ей позволили встать, Сердечник не сразу поняла, почему телохранители ненавязчиво пытаются загородить ей обзор, и даже немного рассердилась на них и Альда, мягко советовавшего отвернуться и «не расстраивать себя по пустякам». Но напускной гнев моментально схлынул, когда, отступив в сторону, она увидела лицо одного из убитых: изумлённо приоткрытый рот, широко распахнутые остекленевшие глаза, удивлённо приподнятые брови… и крошечная дырочка над переносицей - чтобы не привлекать внимания, солдаты воспользовались бесшумными игольными пистолетами.
        Жуткое осознание, что из-за неё только что убили четырёх человек, накрыло её, словно гигантская волна цунами. Она почувствовала, как тело охватывает дрожь, стены и лестница куда-то поплыли, и ей пришлось схватиться за плечо стоявшего рядом парня, чтобы не упасть. Убили, убили, убилиубилиубилиубили… В глубине её сознания истерически завизжал чей-то голос, но тут же – баммм!! – словно бы захлопнулась тяжелая дверь, отсекая все крики и вопли. 
        «Я предупреждал, хозяйка, - строго и укоризненно заметил Альд. – Теперь вы испытываете сильный эмоциональный дисбаланс, а расщепление сознания даёт только временный эффект. Рекомендую принять релаксин».
        -- Вы здоровы, энорэ сай? – с беспокойством осведомилась «Таня», протягивая ей крохотную красную капсулу. – Возьмите, это помогает.
        Девушка моментально проглотила лекарство, выдохнула сквозь стиснутые зубы и нервно кивнула, понимая, что если сейчас произнесет хотя бы звук, то уже не сможет замолчать, пока не охрипнет. Поняв её состояние, «Таня» коротко отдала приказ. Двое телохранителей, подхватив девушку под руки, почти понесли её вниз по лестнице. Трупы остались лежать на ступенях.
        «О них позаботятся», - сухо отозвался Альд, и маленькая, плаксивая часть её сознания, вроде бы надежно укрытая за дверкой самоконтроля и спокойствия, издала пронзительный, душераздирающий визг. Сердечник старалась не обращать на неё внимания. Очень старалась. Но хорошо понимала, что, если лекарство не начнёт действовать, и чем быстрее, тем лучше, она сорвётся в безобразную сопливую, совершенно девчачью истерику.
Через два пролёта она наконец-то смогла перевести дух и настояла на том, чтобы дальше идти самостоятельно. Телохранители, то один, то другой, поддерживали её, словно не доверяя. Альд нашептывал своей хозяйке что-то бессвязно-ободряющее, и, слегка расслабившись, она уже начала думать, что самое страшное позади, когда искин внезапно умолк на полуслове. Ощущение его присутствия в голове, на которое девушка прежде не обращала внимания, пропало, и на несколько секунд она оглохла и ослепла.
        Было ощущение, словно на неё опрокинулась целая вселенная.
        Это оказалось настолько неожиданно и жутко, что девушка, вскрикнув, потеряла равновесие и покатилась бы по ступенькам, если бы не бдительность охраны. Один из мужчин попросту подхватил её на руки и понёс.
        Внутри, точно тугая пружина раскручивалась паника. Сердечник хорошо себя знала, чтобы понять: ещё чуть-чуть, и слёзы польются градом, мышцы превратятся в кисель, а мозги в расплавленное желе. Допустить этого было нельзя, никак нельзя. Ей ведь ещё надо найти одного человека…
        Она сомкнула веки, прячась от мира за бархатной тьмой, и попыталась успокоиться.
        Вдох – выдох. А между ними вечность. Вечность безумия и одиночества. Не могу дышать, не могу крикнуть, больно, больно, больно… воздуха нет… совсем нет воздуха…
        Так чувствуют себя рыбы, выброшенные на берег?
        Надо вдохнуть. Надо. Ну же, раз, два, дыши…
        Вдох – выдох.
        Дыши. Страха нет.
        Вдох – выдох.
        Дыши. Смерти нет.
        Вдох – выдох.
        Есть только небо и звезды. Раздвинь тучи и увидишь их. Дыши.
        Вдох – выдох…
        Внезапно краем глаза она уловила едва заметное сияние и, не совсем понимая, что делает, потянулась за ним. Свет ускользал, словно дразнясь, и призывно подмигивал. Разозлившись, она рванулась к нему что есть сил, смутно ощущая, как что-то трещит и рвётся, словно лопаются одна за другой жесткие верёвки, связывающие её по рукам и ногам.
        Свободна… свободна!
        Верёвки ожили, тысячами разъяренных змей вцепились в девушку, пытаясь вновь обвить, заключить в плотный кокон и утянуть во тьму, на самое дно. Вскрикнув больше от злости, чем от неожиданности, Сердечник снова рванулась вперед, энергично выдираясь из пут…
        …и внезапно провалилась в плотное грязновато-серое марево, отвратительное не только на вид, но и на вкус и на ощупь. Оно колыхалось и дрожало, как полурастаявший студень, блеклые клочья липли к рукам и лицу, и девушка никак не могла понять, то ли во всё мире внезапно наступила вечная осень, то ли это новый фокус её расшалившегося подсознания. Временами серая пелена истончалась, и тогда из-за неё проглядывало иссиня-чёрное небо и тускло, как поцарапанные латунные пуговицы, светящие звезды.
        Сердечник не стала бросаться вперёд, сломя голову: одного раза ей хватило вполне. Она собрала всю свою волю в кулак и – почему-то так казалось правильно - резко толкнула перед собой воздух, словно раздвигая на окнах плотные занавеси. Ещё раз, сильнее, быстрее, ещё раз, ещё! – пока не почувствовала, как разрыхляется сизая хмарь, как она рвётся и расползается клочьями, и тёмная бездна, полная мерцающих звезд, открылось ей.

                *-*-*-*-*-*-*

        Ар-капитан имперской гвардии, светлая княжна Танарэа ди Кассен остановилась так резко, что не ожидавший подобного подвоха сержант Ройвен налетел на неё и едва не сбил с ног. Если учесть, что маленький отряд как раз спускался по крутой лестнице, ничего хорошего падение не сулило. Не успей женщина схватиться за стену, скатилась бы вниз, пересчитав по дороге все ступеньки, и наверняка свернула бы себе шею.
       Но Танарэа не удостоила нескладёху ни начальственным рыком, ни капитанской оплеухой. Словно бы не заметив того, что мгновенье назад была на волосок от смерти, женщина развернулась и в несколько прыжков взлетела вверх по ступенькам, оказавшись рядом с арьергардом.
      Миро ди Глерран бережно держал на руках хрупкую девушку. Бледную, как смерть, с безжизненно запрокинутой назад головой, её можно было бы легко принять за мёртвую, если бы не слабо вздымавшаяся грудь. Княжна заглянула в опустошенное лицо, в широко распахнутые глаза, глядящие в какие-то немыслимые дали, и невольно поёжилась. Когда-то очень давно она видела, как в мысленный поиск уходят опытные ментаты, но чтобы так?! Без длительной медитации? И в непосредственной близости от эрголита?! Невероятно!
      -- Десять ардалей, - коротко отрапортовал гвардеец; «чуда» в исполнении одного маленького ментата было недостаточно, чтобы сбить его с официального тона. – Самое большее - пятнадцать. Не сразу заметил. Энорэ сай долго молчала, словно спала. Потом два раза повторила слово на энглейсе… - он нахмурился, вспоминая, - fray? Нет, не так коротко, дольше. Frie… freie… free… Да, так. Free. Дважды. Ар-капитан?..
      «Свободна», - мысленно перевела для себя Танарэа и мысленно же кивнула. Десять-пятнадцать ардалей назад. Именно в это время она и заметила, как меняется ощущение чужого присутствия в уголке сознания. Не исчезает, а именно меняется: словно тот, кто держит нить, продолжая оставаться рядом, внезапно перескакивает на другой край галактики.
      Другие, несомненно, чувствовали то же самое – недаром Ройведа судорожно стискивал кулаки, а Эстэа с болезненной гримаской тёрла лоб – хотя едва ли понимали, что происходит: детишкам не с чем было сравнивать. Но светлой княжне, видевшей ещё правление императрицы Луанны, бабки Демеро, не узнать ментальную сеть, в которую стремительно трансформировался накрывший её колпак, было непростительно.
      В конце концов, она носила такую же сеть почти две трети жизни.
      Как малолетке гваньер удалось пройти сквозь щиты, которые ей ставили лучшие ментаты императрицы, и которые за двести с лишним оборотов ни подвели её ни разу?..
      Или, может, не такую. Эта сеть была… деликатнее, что ли. Она не держала в тисках – а всего лишь направляла. Если не знаешь, что искать и где, заметить её было практически невозможно. Но Танарэа знала. И успела убедиться, что прочностью эта сеть ничуть не уступает прежней. Волну горечи, страха и разочарования, которая поднялась в ней при мимолётной мысли пропустить удар, привлечь внимание, отступить в сторону женщина не могла вспоминать без содрогания.
      Впрочем, выпади ей свободный выбор, она не стала бы ничего менять. Служить этой девочке с синими глазами было достойнее, чем убийце собственного сына, подонку и негодяю Демеро.
      Гвардейцы выжидательно смотрели на командира.
      -- Мы идём дальше, - отрывисто произнесла Танарэа. – Энорэ сай ясно определило конечную цель. Развернуть энергощиты, отряд.

                *-*-*-*-*-*-*      
 
      Она парила в не имевшей конца и края звёздной бездне невесомым живым огоньком, окруженная тысячами и сотнями тысяч таких же светлячков. Чтобы пересчитать их, наверное, не хватило бы целой жизни. На миг девушка потерялась среди них, растворилась в тишине и покое звёздной ночи, а затем неожиданно поняла: люди!  Это же всё люди!
        Молодые и старые, гваньер, ниэри и ардражди – они парили над поверхностью планеты и бродили по дну громадного города, разговаривали, смеялись, ссорились, любили и горевали, спасали жизни и убивали друг друга, а девушка смотрела на них, не в силах оторваться.  Она не знала, сколько прошло времени –  мгновение или целая вечность: в звёздной бездне пространство и время не имели значения. И достаточно было только протянуть ладонь, чтобы звезда сама скользнула в неё.
        Тело повиновалось послушно. Пожалуй, чересчур послушно – словно не встречая на пути преграды даже в виде воздуха. Сердечник подняла к воображаемому лицу воображаемые руки, с интересом изучая их. Они утратили плотность и больше всего напоминали голограмму, которую Альд показал ей в зале совещаний – из множества слоёв, наложенных друг на друга. Стоит присмотреться, и под верхним слоем разглядишь другой, под ним третий, четвертый… мышцы, нервные отростки, кровеносные сосуды, кости… Интенсивное синевато-золотистое свечение вокруг её тела только усиливало эффект.
      -- Офигеть, - вслух заявила она, с интересом отметив, как при звуке её голоса одни светлячки замерцали и попытались отстраниться, а другие, напротив, придвинулись ближе, словно стараясь не упустить ни слова. – Я призрак. Любопытно… Что тут у нас?
        Она скользнула, было, вперёд, но тут же заметила, что от её рук к шести светлячкам, окутанным чем-то вроде мелкоячеистой сетки, тянутся полупрозрачные невесомые нити. Попытка стряхнуть их успеха не возымела: нити свободно растягивались и сжимались, следуя за рукой. Когда девушка попыталась разорвать их, все шесть светлячков внезапно сменили цвет с серебристо-голубого на тревожный, багрово-красный и испуганно, как ей показалось, заметались.
      -- Нехорошо вам, да? - нисколько не расстроившись, промурлыкала Сердечник. – Так и быть, рвать не будем. А вы мне за это попрыгайте, зайчики!.. 
      Она резко согнула пальцы.

                *-*-*-*-*-*-*

      Танарэа без сожаления добила противника… и, внезапно ощутив острую боль между сердец, отпрянула в сторону и привалилась плечом к стене. Из глаз суровой несгибаемой ардражди брызнули злые слёзы.
      -- Не надо… - едва шевеля губами, выдавила она, - не надо… ох, не могу… пожалуйста, не надо…
      Гвардейцы задыхались, хватаясь за грудь, лица их посерели, на лбу выступил пот. Миро ди Глерран несколько мгновений в оцепенении смотрел на корчащихся людей; сам он не испытывал ни малейшего дискомфорта. Затем, опомнившись, ардражди бережно встряхнул свою ношу.
      --Энорэ сай, отпустите, не надо, - стараясь смягчить хриплый голос, попросил он. – Вы же убиваете своих…
      По внутреннему ощущению Танарэа прошла целая вечность, прежде чем гваньер пошевелилась, в глазах на миг мелькнуло осмысленное выражение – и боль пропала, словно задутое ветром пламя.
      Судорожно хватая ртом воздух, женщина выпрямилась.
      «Ментаты… необученные ментаты, Шак’хан побери!»
      Танарэа шагнула вперёд, не вполне доверяя ослабевшим ногам – и воспоминания, свежие и полузабытые, горестные и радостные, замелькали перед её глазами, как альбомные страницы, быстро-быстро переворачиваемые чьей-то уверенной рукой. Княжна мотнула головой, нисколько не удивленная и лишь слегка возмущенная подобной бесцеремонностью. Ментаты императрицы тотальное сканирование практиковали как привычку: её новая госпожа по сравнению с ними была верхом деликатности.
      Но сдержать вздох облегчения, когда любопытная ручка, перемешивающая её мысли, исчезла, все же не удалось…
      Ар-капитан приложила ладонь Сердечника к сенсорной панели на стене. Не понадобился даже код: отпечаток ладони мгновенно сменился знакомым символом «эгро», и массивные двери разъехались в стороны. Искин не обманул: его госпожа даже без сознания была самой лучшей отмычкой.
      «Если я хоть немного знаю нашего возлюбленного императора, корчиться ему на полу с выжженным мозгом, - с неожиданным злорадством подумала Танарэа и выстрелом в голову уложила незнакомого гвардейца с нашивками ар-майора. Энергощит потрескивал, абсорбируя выпущенные в неё заряды. – Стоит идти вперёд, когда есть, пусть даже ничтожная, надежда на это посмотреть».
      Определённо, стоит.

                *-*-*-*-*-*-*

      Оставив эксперименты со своенравными нитями, Сердечник ещё раз огляделась. Волнение среди светлячков успокоилось: завершив позиционирование, они словно бы замерли в предвкушении – что ещё предпримет неуклюжая девчонка, не помнящая даже собственного имени? И невозможно было утерпеть, чтобы не протянуть руку и не коснуться осторожно ближайшего огонька – одного из тех, что был привязан к её пальцам, как воздушный шарик.
      О своей опрометчивости девушка пожалела почти мгновенно.
      Когда давно знакомый человек подходит к тебе, память сама, без какого-либо стороннего вмешательства, выдаёт кто перед тобой, его имя, возраст, семью, детей и родителей, увлечения и интересы, кто он для тебя, кто ты для него и ещё кучу нужной и ненужной информации. Произошедшее в момент прикосновения было именно таким узнаванием, но намного быстрее, жёстче и яростней. Всю жизнь другого человека от момента рождения до настоящего дня, все маленькие тайны и грязные секреты сжали, спрессовали, скатали в тугой клубок и почти насильно сунули легкомысленной девчонке в руки: смотри, не ослепни, слушай, не оглохни, жуй, не поперхнись! Чужая жизнь обрушилась на неё тропическим ливнем, водоворот красок, образов и звуков захлестнул и, погребая под собой, безжалостно потащил на самое дно. Если бы девушка могла, она бы немедленно забыла, как её зовут, где она находится и что делает.
      Последней осознанной была мысль, что первый раз, конечно, должен быть особенным, но прыгать выше головы все-таки не стоит.
      Миг прошёл или целая вечность, прежде чем она смогла вынырнуть, Сердечник не знала. Но реальность колыхнулась – на миг девушке даже показалось, что она видит яркий электрический свет, бьющий в глаза, и обеспокоенное мужское лицо – и звёздная бездна, спокойная, невозмутимая и уже привычная, окружила её.
      -- Танарэа… светлая княжна ди Кассен… двести тридцать семь лет, а всё мишек плюшевых любит, - пробормотала девушка, даже не пытаясь сдержать возбуждённую дрожь.    Любопытство, жаркое, жадное любопытство ребёнка, держащего в руках запечатанный подарок и пытающегося угадать, что внутри, заполняло её до кончиков ушей. – Гоняет на флаерах по Центральной Магистрали, водит звездолёты… лично расстреливает дезертиров… ведёт… э-э-э… весьма бурную жизнь… хм-м-м… очень насыщенную… на «ты» с самим императором… чёрт побери, даже завидно!
      Свернутая в клубок тугая спираль чужой памяти разворачивалась, воспоминания с бешеной скоростью сортировались, разлетаясь как сухие листья под дворницкой метлой. Какие-то безжалостно отбрасывались, другие бережно отправлялись в дальний чуланчик сознания – всё словно бы само собой, бесконтрольно, но девушка откуда-то твёрдо знала, что в любой момент может всё остановить. Или изменить. Или повернуть вспять.  Равно как и то, что эти воспоминания – в отличие от своих собственных – оживить и просмотреть сможет в любой момент. Когда ей вздумается.
      Поняв после мига замешательства, что так и должен работать биокомп, девушка с нескрываемым интересом принялась следить за сортировкой, перебирая уже отложенные воспоминания, как цветные стеклышки. Жаль, конечно, подумалось ей, что Альд ничего толком не рассказал о чуде биотехнологий, поселившемся в её голове – отделался общими словами и обронил непонятную фразу о возможности «мыслить сразу несколькими потоками».  Едва ли случайно. В отличие от людей, древний искин никогда и ничего не делал случайно.
     -- А это забавно, - решила для себя Сердечник, когда последние воспоминания осыпались невесомой пылью. – И может оказаться очень полезно. Но нужно быть осторожнее, а то так и спятить недолго. Посмотрим-ка…
      Девушка вновь потянулась к светлякам, для разнообразия выбрав жертвой одного из тех, которые пытались держаться подальше. Почувствовав её приближение, огонёк замигал, как сломанный светофор, дернулся в сторону – и девушка промахнулась, пальцы цапнули только пустоту. В ушах зазвенел чей-то торжествующий, безудержный смех, и, не сознавая, что это смеётся она сама, Сердечник повторила попытку, но светляк снова увернулся, выскользнув из её пальцев в последний момент. Мелькнули какие-то полустёртые, расплывчатые образы… крепкий чернобородый мужчина что-то крикнул, гневно хмуря брови и, кажется, обращаясь к ней…  она не слушала. Она была свободна и счастлива… с ней происходило нечто восхитительное и чудесное… дикое, экстатическое чувство всесилия и вседозволенности, которого никогда прежде не испытывала… она была… она могла…
      -- Иди-ка сюда, малыш!!! - задорно крикнула она и снова рассмеялась.

                *-*-*-*-*-*-*

     Фэйд Т’хольг был смущен. Изумлён. И немало взбешен. За всю свою долгую жизнь первый ментат княжества Лархаан лишь раз пережил подобную бурю эмоций: когда однажды войдя в личный террариум в гнезде редчайшего золотого ужа обнаружил не менее редкую мархайскую кобру.
      «Великий Творец, да ухожу уже я! – раздосадованно выкрикнул он: формировать мысленный посыл и одновременно уворачиваться от ментальных щупальцев какой-то молодой, наглой и невероятно одарённой девицы было непросто. – Ухожу! Хватит! Ну что я тебе сделал?! Кота твоего убил, что ли?!!»
      Звёздный ветер донес до него тихий, едва различимый смешок.
      Ментат, которому творить чудеса (то, что подразумевали под этим словом обычные люди) полагалось по долгу службы, и который весьма неплохо умел это делать, был человеком рассудительным и рациональным. Он не верил в божий промысел и Врага Рода Людского, предпочитая полагаться на здравый смысл и проверенные, четкие факты. Он твёрдо знал, что у каждого события есть причина, и путь человека определяется исключительно его выбором, а вовсе не рукой судьбы, волей фатума, знаками рока и прочей эзотерической чушью.
      Но сейчас он так же твёрдо знал, что к Долгому Паломничеству именно сегодня, именно сейчас и именно в эту область галактики его подтолкнул никто иной, как Дьёгу, которого в империи Велсс-та-Нейдд называли Шак’хан.
      Дело было даже не в том, что Фэйд боялся этой девчонки, которая была способна прожевать его, не моргнув глазом. Её аура подавляла, энергетические линии были мощными и чистыми, а щиты внушали неподдельное уважение, но пользоваться своей силой она не умела совершенно. Иначе бы не гонялась за ним с ментальным колпаком, как с сачком за шустрой бабочкой, а попросту развернула бы «лассо» или набросила «чешуйку». Нет, Фэйд не боялся. Он не струсил бы, даже оказавшись в её дырявом «сачке» и почувствовав, как его память начинают выворачивать наизнанку, невзирая на все блоки и щиты (судя по всему, именно это девчонка и пыталась сделать). Бой – есть бой. Победителей не судят, о побеждённых не плачут. И, конечно, он не завидовал… ну, разве что немного. Как говорил его любимый философ, «не важно как ты велик и могуч, всегда найдётся кто-то лучше». Фэйд это знал. Фэйд в это верил. Но при мысли, что для малолетней бестолочи скольжение на глубоких уровнях астрала - всего лишь захватывающая игра, его начинало трясти. От дикого, неукротимого и совершенно непозволительного ментату его уровня бешенства.
      «Ардражди, чтоб вам в ментальный коллапс да всем вместе… - едва не рычал Фэйд, вновь ускользая из сжимающейся ловушки. – Дайте только дознаться, кто у вас таких ученичков в свободный поиск отпускает, я… да что вас всех!!!»
      Щупальце чужого разума едва не зацепило его снова – неизвестная девчонка училась быстро. И не дала, опять не дала, мерзавка, выпасть из астрала!
      Фэйд озверел. И сделал нечто такое, за что своих учеников – буде они пойманы на горячем – оттаскал бы за уши безо всякой жалости. А увидь это его старый учитель, от стыда удавился бы на собственном поясе. Ментат попросту стряхнул с себя всю защиту, которая теперь не столько защищала, сколько сковывала, и бросил послание в широком диапазоне: «Уймите кто-нибудь ваше чудовище!!!»

                *-*-*-*-*-*-*

      День тринадцатого карсиальга был ознаменован резким скачком вверх статистики дорожно-транспортных происшествий. Количество граждан империи, обратившихся к медикам с подозрением на психическое нездоровье, втрое превысило месячную норму. Половина латентных ментатов Аргеанаполиса с дикими воплями выпрыгнула из постелей, даром, что услышала только грохот и неразборчивые вопли и ровным счетом ничего не поняла.
      Обученные ментаты через эфир поделились друг с другом интересными соображениями о происхождении героического собрата и его умственном развитии и усилили мыслещиты. В коллапс свалиться не хотелось никому, а фонило от храбреца так, словно он готов был протранслировать в широком диапазоне и что-либо менее безобидное. Свою смерть, например.
      Император Демеро резко развернулся, отводя руку с окровавленной плетью в сторону: ему почудился чей-то пронзительный взгляд, устремлённый в спину. Но в камере не было никого постороннего. Телохранители неподвижно стояли на своих местах, а его жертва истерически всхлипывала, корчась на полу. Император чуть сжал губы и с удивившей его самого яростью хлестнул плетью по полу. Металлические шарики на её концах жалобно звякнули.
      Принцесса Ализеа, бесцельно перебиравшая нефритовые четки, подаренные ей братом на совершеннолетие, вздрогнула, подняла голову… и этого оказалось достаточно, чтобы самоконтроль дал трещину и осыпался к ногам горстью пыли. С трудом сдерживаемые слезы градом покатились по щекам. Как он мог… как он мог позволить себя убить?..
      Зелгарис широко улыбнулся и отсалютовал невидимому собеседнику бокалом красного валгарского вина. Он не ошибся в выборе. Девочка делала успехи. «Пусть освоится, пошалит немного… и поговорить можно будет», - сам себе пообещал старый ментат.
      Сидевшая напротив него симпатичная круглолицая женщина средних лет неодобрительно нахмурилась, а затем её взгляд расфокусировался: она послала свой разум в мысленный поиск.
      Риган рассеянно потёр висок. Близость оборотня, дарнита и все усиливавшаяся головная боль не прибавляли ему хорошего настроения.
      «Где же ты, таэле? – беззвучно вопросил он. – Где же ты?..»

                *-*-*-*-*-*-*

       А виновница происходящего не почувствовала ничего, потому что унаследовала от забытых родственников странные приступы глухоты при неприятных разговорах. И в данный момент она могла думать только о том, какое славное вышло у неё приключение. Парение в звёздной бездне пьянило, словно коньяк столетней выдержки. Счёт времени был потерян. Охваченная непонятной эйфорией, она ощущала себя не человеком из плоти и крови, а чем-то текучим и неуловимым, словно вода. Испуганные пляски светлячков забавляли её, как забавляют сытую кошку метания пойманной мыши – и она не спешит покончить с добычей, то ослабляя хватку, то вновь сжимая когти.
      -- В Африке акулы, в Африке гориллы, в Африке большие, злые крокодилы, - слегка фальшивя, пропела девушка и, заметив, как внезапно потускнел её любимый светлячок, шуганула его, словно назойливую птицу. Мгновенно вспыхнув ярче и несколько раз поменяв цвет, тот метнулся в сторону, и девушка отчетливо ощутила его нарастающую панику. – Будут вас кусать, бить и обижать, - в десятый, а, может, в сотый раз, она потянулась к своенравному огоньку. – Не ходите, дети, в Африку гуля… ой!
      Девушка уже почти держала в руках свою «мышку», когда витавший неподалёку красивый, серебристо-лиловый светляк внезапно закружился на месте, словно кого-то высматривая, а затем стремительно метнулся к ней, целясь в лицо. Сердечник испуганно отшатнулась, и «мышка»,  воспользовавшись случаем, рванула прочь. Раздосадованная, девушка скомкала в ладонях и швырнула вслед беглецу сгусток кромешной тьмы, но светляк только подмигнул ей насмешливо и исчез.
      -- Прррроклятье…
      Серебристо-лиловый вился рядом с ней, слабо мерцая, словно чувствовал свою вину. По-ребячьи надув губы, Сердечник отвернулась, но тут же невольно вздрогнула, ощутив легкое, почти невесомое прикосновение к плечу, словно кто-то пощекотал её перышком. «Где же ты?..» - невнятно прошелестел далёкий голос и затух. Ни водопада звуков, ни калейдоскопической смены образов, как в прошлый раз, не было: то ли она смогла как-то «закрыться», то ли светляк попался другой.
      -- Из тех, что лезут не в своё дело, - вслух закончила девушка мысль, и светляк, словно нашкодивший щенок, ткнулся ей в ладонь. – Отстань, старушка, я в печали… - проворчала она. Огонёк отлетел чуть в сторону, задумчиво померцал и снова попытался подлизаться. – Отстань, тебе говорят… Да отстань ты!!!
      Она нетерпеливо отмахнулась от назойливого светлячка, с силой отшвырнув его в сторону… и тут же, жалобно вскрикнув, схватилась за голову.

                *-*-*-*-*-*-*

      Нестерпимо яркий белый свет ударил в глаза. Тысячи голосов, радостных и злых, яростных и печальных, язвительных и страдающих, слились в жуткую какофонию, словно пневмокувалдой ударившую по темени. Боль вспухла в голове гигантским огненным шаром, и Риган всей кожей ощутил, как чьё-то недовольство, возмущение и досада сгущаются вокруг него, потрескивая, словно электромагнитное поле. Ардражди пошатнулся и упал на одно колено, стискивая виски и с усилием блокируясь. Свет померк, голос отдалились, превратившись в невнятное бормотание, и он смог, наконец, перевести дыхание.
      Зрительный и особенно тактильный контакт – «костыли», как называл их Зелгарис – значительно облегчали ментату задачу, и на первых порах, когда он только учился управлять своим даром, были необходимы. Для установки пси-блока Ригана давным-давно хватало и обычного сосредоточения, но едва требовалось отреагировать быстро, «костыли» выпрыгивали словно сами собой.
      -- Ни… Риган, ты что? Что случилось? Да не молчи ты! – Вита испуганно метнулась к нему, обняла за плечи. Он отстранился, рывком встал и почти сразу же пожалел об этом: от резкого движения перед глазами замелькали бело-голубые круги, и пришлось опереться о стену. «У меня, кажется, уже входит в привычку бродить по краю, - мрачно констатировал он. – Никаких полумер: то в дерьме, то в сиропе. Хотелось бы знать, что сейчас…»
      Так и не додумав, он шмыгнул носом и резким жестом вытер выступившую кровь. Правильно отец сказал, слабак… недоучка…
      -- Все-таки, что произошло? – Вита настойчиво потянула его за рукав, заглядывая в лицо. Риган немедленно дернул плечом, освобождаясь. – Я услышала только звон, а потом ты меня отсёк… Тебе плохо? Видишь четко? Голова болит, да? Да обопрись ты на меня, в самом деле…
      Ардражди вздрогнул. Этого только не хватало!
      "Говори мысленно, - по возможности властно и уверенно приказал он. – Ты соберешь здесь всю гвардию и Эр’гон".
      Невидимка пренебрежительно фыркнула.
      "Думай громче, - ехидно посоветовала она, снова обнимая его за плечи. – Как тебе помочь"?
      "Ты мне не поможешь".
      "А кто поможет"? – с упорством, достойным лучшего применения, уточнила Вита, и Риган прочёл в её глазах тревогу, искреннее желание помочь и что-то ещё, непонятное. Рреш’э, Невидимка беспокоилась о нём! Действительно беспокоилась!
      "Никто, - отрезал он. - Оставь. Меня. В покое".
      Чужая черная тоска и безнадёжность тупым ножом полоснули по нервам. Риган моргнул от неожиданности, а Вита отскочила от него, как ошпаренная. Черты её лица на мгновение потеряли четкость и потекли, словно оставленный на солнце пластилин. Она замахнулась, точно собираясь дать пощечину, и принц непроизвольно дернулся, приняв защитную стойку – но Невидимка притормозила замах и с протяжным всхлипом уронила руку.
      -- Сволочь ты, твоё высочество, - чуть ли не со слезами пробормотала она. – Знаешь же, что не брошу, ментат шак’ханов… вы всё знаете… всё!!!
      Риган, который еще два ардаля назад был уверен, что она мечтает вырвать ему оба сердца, счёл за лучшее промолчать. Проживёт ли он достаточно долго, чтобы научиться манипулировать людьми так же легко, как его учитель?..
      -- Ладно, - лицо Невидимки неожиданно просветлело, и она погладила его по щеке, - времени у нас не так много. И коль скоро ты хамишь, значит, в порядке. Идем, пока сюда в самом деле весь Эр’гон не сбежался? И пока Ястеро не влез куда-нибудь?
      Принц коротко кивнул и направился в левый коридор, который, если он помнил верно, должен был вывести их к Детям Света, плутавшим по лабиринту подземных тоннелей. Нет, он совершенно не понимал женщин гваньер: только что едва не рыдала, а теперь сияет, точно выиграла в каррак  Солнечную систему с жителями на каждой планете. И не пытается войти – врывается в его личный круг, игнорируя все попытки сохранить дистанцию!
      С той же лёгкостью, что и его синеглазая таэле.
      Таэле...
      "И никогда не смей прикасаться к моему лицу, женщина! - гневно бросил тэй ар, испытывая странное чувство "залипания". - Это дозволено..."
       --   Знаю, знаю, только твоей будущей жене, - перебила его Вита. - Кто польстился на такое сокровище, хотелось бы знать... - задумчиво прибавила она.
      И мне, мог бы ответить Риган, но промолчал. Эту битву ему было не выиграть.
      Что самое странное, он действительно чувствовал себя отлично. То, что поначалу выглядело обыкновенной ментальной оплеухой, на проверку оказалось самым настоящим исцелением. Слабость схлынула, нервная дрожь улеглась, и все прочие спутники "отката" исчезли, словно их никогда и не было. Ардражди чувствовал себя бодрым и свежим, как после суточной крайт-терапии. Неизвестный целитель поделился энергией с истинно варварской щедростью, не просто восстановив всё, что было потеряно, а дав значительно больше. Судя по тому, что для плотного ментального контакта (ювелирная точность, ни одного щита не задето!) ему не понадобились «костыли», это был далеко не предел его возможностей.
      «Где же ты… где…»
      Усилием воли подавив острое, неуместное и совершенно недостойное ардражди чувство зависти, Риган быстро прощупал окружающее пространство. Никого и ничего постороннего. Только тонкая, почти невесомая нить, которая связывает его с неизвестным благодетелем. И, что самое странное – ментальное прикосновение ему знакомо. С ним связано что-то тёплое, близкое и родное. Да, так и есть. Он уже встречал этого человека и, кажется, доверяет ему, но… кто это? Кто?.. Сестра? Едва ли. Зелгарис? О,  учителя он узнал бы где угодно и когда угодно. Кто же тогда? И зачем? Кому понадобилось?!
      Отупевшая память категорически отказывалась служить принцу.
      Нить, свободно обвившаяся вокруг его воображаемого запястья, слабо колыхалась, грозя порваться в любой момент. Можно задать вопрос, но ответ на него едва ли придет. Значит, единичный посыл. Благодарность или… предупреждение держаться подальше. Так правильно – ардражди в благотворительности не нуждаются. И взносов на будущее не приемлют.
      Дело за малым: убедить самого себя, что «так правильно».
      "Не смей грубить, - внезапно предупредила Вита. - Не то обидятся, и в следующий раз лечить не будут".
      Риган выругался, впервые вспомнив, что их связь работает в обе стороны и, значит, Невидимка способна не только слышать то, что ей хотят сказать, но и ловить другие мысли своей «пары»… Проклятье.
      "Ну что же ты"? - удивилась метаморф.
      Принц задержал дыхание и зримо представил, как подхватывает воображаемыми пальцами эту невесомую ниточку, и его короткое (и, что скрывать, неуверенное) «Спасибо» скользит по ней, как хрустальная бусинка, скользит, скользит... и падает в чью-то подставленную ладонь... а нить истончается и рассыпается невесомой пылью.

                *-*-*-*-*-*-*

      Звездная бездна влечёт, завораживает, манит вседозволенностью, путая мысли и мешая рассуждать здраво. Чем глубже ныряешь в неё, тем крепче она обнимает. Порой даже тренированные ментаты срываются, начиная вести себя, как перепившие малолетки – где уж было устоять бедняжке, не помнящей даже своего имени?
      «Спасииииибо…»
      -- Что… что такое?.. Я… я же… ой, мамочки…
      Но, увы, рассказать ей об этом было некому.
      С головы будто стянули толстое ватное одеяло, и думать сразу стало легче. Девушка диковато оглянулась: красота момента и осознание того, что она натворила и собиралась натворить, обрушились на неё даже не ледяным душем – водопадом. Забавляясь с чужими жизнями, как ребёнок с игрушками, она хорошо понимала, что делает, только смотрела на себя словно со стороны. Это была захватывающая игра, не более того. Пропустить всё через себя, уяснить, что невзначай едва не загубила шесть жизней, что пыталась поймать и раздавить чью-то душу – просто потому, что могла – было, как глотнуть чистого спирта: горло жжёт, глаза лезут из орбит и нельзя ни вздохнуть, ни охнуть.
      Она зябко обхватила себя руками, инстинктивно пытаясь откреститься от того, что только что прочувствовала в полной мере.
      -- Нет, такого не хочу, таких подарков мне больше не надо… Ну, по крайней мере, никто не умер, - с преувеличенной бодростью сказала она себе. – А почти не считается. – Она оглянулась ещё раз и неожиданно для себя обнаружила, что со всех сторон окружена светляками: они летели к ней, точно мотыльки к пламени свечи, ревниво отталкивали друг друга и, казалось, ничего не желали больше, чем прыгнуть в раскрытую ладонь или просто коснуться обволакивающего девушку сияния. Она охнула и съёжилась. – Не надо этого… ой! Пожалуйста, не надо… ой! Извините, это просто небольшое недопонимание… ай! То была не я! То есть я… уй! но не совсем я… вернее, совсем не я! Пожалуйста, дайте пройти и мы притво… ой! Притворимся, что ничего не было… ай, мама! Да подвиньтесь же! Да, вот так, ещё немного в сторону… ещё…
Толпа светляков раздвинулась перед ней, как волны Красного моря перед пророком Моисеем, воспрянувшая духом Сердечник подалась вперёд… И это была вовсе не её вина, что вместе со здравым рассудком, к ней вернулся её редкий талант. Вернее сказать, антиталант в обращении с мало-мальски хрупкими предметами.
; Вот так и стойте… хмм, не знаю… парите, висите, никуда не уходите, а я пойду отсюда… куда-нибудь… знать бы ещё, куда… Куда же идти-то, а? – в растерянности девушка повернула голову вправо, не заметив, как взметнувшаяся коса задела какой-то грязновато-серый светлячок, и тот мгновенно налился ярким оранжево-алым сиянием. – Нет, туда я больше не пойду, там только звезды и чернота, может, вниз? Или вверх? Там, немного посветлее… Решено, вверх!.. Ой, простите, ради Бога! – Она неловко взмахнула рукой, и стайка синеватых огоньков разлетелась испуганными воробьями. – Вот блин-тарарам, прости, Господи!..
Девушка попыталась отодвинуться, но, внезапно потеряв равновесие, рухнула навзничь в толпу тусклых грязно-зелёных светляков, удовлетворённо и даже плотоядно замерцавших от её прикосновения. Она побарахталась, недоумевая, как ей удалось упасть в месте, где была только пустота, и верх мало отличался от низа, рывком поднялась… и смерч, рождённый её движением, начал медленно, неумолимо раскручиваться, увлекая за собой всё новые и новые искорки жизни. Сердечник в оцепенении наблюдала.
; Мамочки… - прошептала она, судорожно стискивая в кулаке разлохмаченную косу. – Ой, мамочки-и-и-и!!!
А в ближайшей к Аргеанне области галактики началась сумятица.
Как сказал бы премудрый Зелгарис, «Хаос радостно сцепился с Порядком».
 
Вождь одного из самых сильных вагдалорских кланов, вечной головной боли пограничников Велсс-та-Нейдд, третий месяц пребывавший в глубокой коме, неожиданно открыл глаза. Быстрее, чем можно было уследить глазу, он выхватил из-под подушки длинный стилет и вогнал его в горло человеку, стоявшему рядом с кроватью – человеку, сжимавшему в руках точно такой же стилет, только не с черной, а с синей рукоятью.
Смена власти не состоялась.
Полуседой мужчина аккуратно вытер окровавленное лезвие о простыню, спрятал стилет и вновь откинулся на подушки, быстро дыша. Резкое движение почти исчерпало его и без того невеликие силы. Звонкий переливчатый смех понемногу затихал, словно удалялся, но улыбающееся девичье лицо ясно стояло перед глазами.
; Я запомню тебя, - твёрдо проговорил вагдалорец, нимало не заботясь о том, что его могут услышать: для кланника произнести Слова Чести шепотом было всё равно, что собственноручно навесить на себя клеймо труса. – И отблагодарю. Клянусь жизнью.

Первый помощник тупо уставился на безмятежное лицо своего командира.
; Сколько-сколько алой краски? – переспросил он, надеясь, что ослышался.
; Две тысячи банок, - совершенно спокойно повторил гросс-адмирал ди Грейверрас, командующий 6-м атакующим флотом. – Ровно столько, чтобы покрасить корпус флагманского крейсера.
Молодой майор ни разу за всю свою жизнь не испытывал подобного состояния. И в его лексиконе не было слов, чтобы его описать. Растерянность? Изумление? Ужас?
; Но это… но как же это… боевой крейсер… две тысячи… алая краска… корпуса всегда белой красили… если красили… зачем же… алой?
От осознания, что он лепечет, как желторотый юнец с задворков империи, впервые в жизни ступивший на борт звездолета, мужчине захотелось сделать себе дюш’есс , но эта мысль тут же была с презрением им отвергнута.
; И проследи, чтобы она действительно была алой, - подытожил гросс-адмирал и, закинув руки за голову, откинулся на спинку кресла. По лицу его блуждала мечтательная мальчишеская улыбка. При виде её первый помощник содрогнулся, словно ощутив на мгновение ледяное дыхание вакуума. Как всякий ардражди, он верил только в разум и холодную логику; интуиция, догадки и «видения» в эту категорию не входили. Но в тот момент он с предельной ясностью осознал, что только что его посетило самое настоящее дурное предчувствие.
И совершенно оправданное.
; Может, мне имя сократить? – задумчиво спросил у потолка гросс-адмирал. - Ди Грей… или лучше просто – Грей. Звучит великолепно!..
Первый помощник громко сглотнул, с трудом удержавшись от того, чтобы не начать икать: более интеллектуальной реакции на ум не приходило. Отказаться от родового имени? От. Родового. Имени?!
; Предвосхищая ваш вопрос, майор, это полностью согласуется с честью ардражди, - словно подслушав его мысли, заметил командующий. – Моё физическое, психическое и эмоциональное состояние в норме. Я прекрасно спал прошлой ночью. Не принимал наркотики. Медик не требуется. А вот вам я рекомендовал бы посетить медицинский отсек. Отвратительно выглядите.
; Так точно, командующий! – первый помощник вытянулся в струнку и, щелкнув каблуками, отдал честь. – Разрешите исполнять?
; Исполняйте. И не забудьте – алая краска.
Что ж, алая, так алая. Две тысячи, так две тысячи. Он не медик, и психическое состояние командующего вне его компетенции.  И если гросс-адмирал желает, чтобы флагман был выкрашен в алый цвет… кто он такой, чтобы спорить?

На  нижнем уровне следственного изолятора Эр’гона навзрыд рыдал лучший палач империи Велсс-та-Нейдд, уткнувшись лицом в плечо своего подопечного и, как давно потерянного брата, обнимая его за шею.
; Как? Как? Как я здесь оказался? Хотя бы ты мне скажи, Светоносный… Ведь я же не такой… я детей люблю… и щенят… и кошек даже… Что бы сказала мама, если бы увидела, чем я зарабатываю на жизнь?! Я мучаю людей! Я людей мучаю!!! Но… - он горестно всхлипнул, шумно высморкавшись в рукав арестантской рубашки, - ведь ещё не поздно все изменить? Не поздно, правда?
; Нет, нет, конечно, нет! – уверил его Тавис Орск, неимоверными усилиями сохраняя сочувственно-озабоченное выражение лица. Один из лучших стратегов «Детей Света», он был царём и богом виртуального пространства, но, выпадая в реальность, разительно менялся. Его гениальные мозги отключались, словно по щелчку тумблера, превращая жесткого, всезнающего солдата в глуповатого рассеянного недотепу.
Впрочем, в такой ситуации спасовал бы даже виртуальный Орск. Иметь дело с безумцами всех мастей ему приходилось не раз, но утешать их? Обнимать? Гладить по головке и нашептывать слова ободрения?.. Просто шгражж арх’даан, как говорил подлый предатель Никс!
«Ещё немного и я сам пойду проситься в психиатрическую клинику, - чувствуя, как по спине стекает холодный пот, размышлял Тавис. «Пальцерезка», которую палач собирался применить как раз перед тем, как его накрыл приступ раскаяния, вполне недвусмысленно упиралась в бок великому стратегу. – Главное, не возражать, соглашаться с каждым его словом и как только выпадет случай… Великий Создатель, где эта проклятая охрана?! Где эти ардражди, когда они так…»
Додумать Орск не успел. Палач поднял залитое слезами лицо. Темно-лиловые ардражевские глаза с надеждой уставились на Тависа.
; А вы возьмёте меня к себе? Возьмёте, да? Я не только пытать умею… готовить тоже… вот… и стихи пишу…
О, как же Тавис жалел, что у него в голове в самом деле нет этого чудесного тумблера…
«Да где же проклятая охрана?!!!»
Охранник 2-го ранга Оцуро Мстрадден, дежурный по нижнему уровню, скучающим взглядом оглядел управляющую консоль, лениво потянулся и снял с шеи цепочку с ключом безопасности.
; Почему, собственно, нет? – спросил он себя, вставляя ключ в гнездо и набирая на клавиатуре длинную последовательность букв и цифр – аварийный код, открывающий дверь всех камер. – Мало-помалу творя доброе, человек сам наполняется добром как сосуд… Идите и не грешите больше, дети мои!
И он нажал на клавишу ввода.

Духовная школа Милости Великого Создателя, планета Широнна, четвертая в системе звезды Аргис, ; Ожерелья Риассы.
; Это Шак’хан знает что такое!!! – раздался нечеловеческий вопль, и в кабинет Первосвященника ворвалась мать-наставница Чиана Фарези. Головной платок всегда спокойной, строгой и суровой монахини сбился набок, рукава и подол балахона украшали какие-то подозрительные пятна, лицо цветом более всего напоминало несвежую рыбу. – За всю свою жизнь я ни разу… никогда не была свидетелем подобного бесстыдства… и безобразного наплевательства на заветы Создателя, Господи, благослови душу грешную, помоги, оборони, ибо не ведаю, что делать…
Первосвященник окинул вошедшую долгим внимательным взглядом и, спокойно откинувшись на спинку своего похожего на трон кресла, сложил пальцы «домиком». На его губах играла странная задумчивая улыбка, но мать-наставница пребывала в таком бешенстве, что не заметила её, равно как и необычного беспорядка в одежде своего начальника – волосы всклокочены, воротничок расстегнут, рукава балахона небрежно подвернуты. Первосвященник раскраснелся, словно кондиционер работал в режиме «варранская пустыня», на лбу выступили бисеринки пота.
; Я не понимаю, что происходит с нашими учениками! – кипя от злости, мать Фарези стремительно расхаживала взад-вперёд перед столом Первосвященника. Аккуратно промокая лоб платочком, тот с мечтательным видом наблюдал за ней. – Ещё утром были дети как дети… ходили на службу, молились, обсуждали откровения Корана Благоуста… а сейчас… демоновы титьки, они ведут себя как закинувшиеся «голубым драконом» аегоны или сьютты после передоза «пудры»! Не знай я лучше, могла бы поклясться, что дети накурились травки, обкололись «светопотоком» или, того хуже, кто-то распылил «пряность» через вентиляцию! Но анализ крови не показывает ничего! Абсолютно ничего! И системы контроля не регистрируют посторонних веществ в воздухе! Но какая ещё сила могла заставить Ольтеро, нашего лучшего ученика, на коленях признаваться в любви Лете Дойк?! Лете Дойк! А Маристи? Я вытащила её из розовых кустов с братом Ринкаро… хотя нет, бессовестно лгу, я стащила её с брата Ринкаро! А Ниро и Фальк, которые прямо в Большом зале… на глазах у сокурсников и… малышей… на моих глазах!.. Не-ет, это точно «пряность»! Или ИРО! Или цванг… хотя нет, цванг на людей не действует… Значит, «ведьмина пыль»!
«Домик» из пальцев сломался. В любой другой день, прежде чем продолжить разговор, Первосвященник не преминул бы поинтересоваться, откуда у чопорной и праведной матери-наставницы такие глубокие познания в наркотических веществах, но в данный момент его волновали совершенно другие вещи.
; Нет причин для беспокойства, мать Чиана, - произнес он с легкой улыбкой. – Никто не мог распылить «пряность» через вентиляцию. И тем более пронести на территорию школы названные вами препараты, расширяющие сознание и помогающие приобщиться к высшей мудрости… - Чиана Фарези резко остановилась, не в силах поверить, что правильно расслышала слова начальника. – Системы защиты работают превосходно, только на прошлой неделе мастера проводили проверку. Волноваться не о чем.
Придя к выводу, что от стресса у неё уже начались слуховые галлюцинации, мать Чиана тряхнула головой и снова принялась расхаживать взад-вперёд.
; Как не о чем волноваться? Как не о чем?! Вы понимаете, что мы с вами единственные, кто остался в своем уме в этом сумасшедшем доме, прошу прощения за тавтологию?! Если это безумие не прекратится в ближайший виг – Великий Создатель, сжалься над нами! - я буду вынуждена поставить в известность Совет Наблюдателей и карантинную службу! Вы понимаете, что это значит? Школу придется закрыть! А дальше - проверки, допросы, ревизионная комиссия… А Эр’гон?! Я верноподданная империи, но после этой возни с «Детьми Света» он только и делает, что всюду ищет неблагонадежных, весь Аргеанаполис бурлит! Неужели вы хотите, чтобы и к нам это добралось? А если это действительно очередной теракт, тогда… тогда… Шак’хановы яйца!
; Не берите в голову, сестра Чиана, - меланхолично проговорил Первосвященник, не отводя взгляда от своей первой помощницы. - Прорвёмся.
; Что? – не поняла та. – Куда не брать? Что порвём?
; Все как-нибудь образуется само собой. Ничего же страшного не произошло – ну побесятся детки немного, а как побесятся, так и перебесятся… Ты знаешь, что даже в этом балахоне выглядишь обворожительно, Чиа?
С изящностью эрвегского кота директор поднялся из-за стола и скользнул к матери-наставнице. Та застыла на месте, словно вмороженная в углерод мушка. И без того большие глаза стали величиной с иллюминаторы на прогулочных судах. С обольстительной улыбкой мужчина наклонился вперёд.
; Я всегда считал тебя одной из самых красивых женщин нашей общины, дражайшая Чиана… - таинственно шепнул он. – И весьма… чрезвычайно… невероятно… соблазнительной…
Мать-наставница судорожно сглотнула и, снова помянув Шак’хана и его тридцать легионов демонов, метнулась мимо Первосвященника к столу, схватила лежащий на нём громадный том и с удивительным хладнокровием ударила мужчину по голове. «Заветы Создателя» как всегда не подвели суровую поборницу нравственности. Древняя книга, напечатанная ещё на псевдобумажном волокне, с гулким звуком соприкоснулась с высоким лбом Первосвященника, и тот, охнув, неловко сел на пол. Прежде чем он смог опомниться, его запястья и лодыжки уже сковывали одноразовые пластиковые наручники – реакция матери Фарези была более чем впечатляющей, а в карманах балахона лежало немало полезных вещиц.
; Это для вашего же блага, отец мой, - печально заверила она Первосвященника.
; Красота всегда жестока… - восхищенно простонал тот. – И это… восхитительно! Ну давай же, радость моя! Пинай меня, бей, колоти! Позволь мне целовать твои ноги! А если я сделаю это плохо, ты можешь отхлестать меня розгами! Счастье моё! Солнышко! Звездочка! Дай своим чувствам вырваться на свободу!
Проявив благоразумие, мать-наставница осенила падшего Первосвященника святым знамением и, преследуемая страстными воплями, выбежала из кабинета.
…Люди, направлявшиеся на послеобеденную мессу в храм при школе, были крайне удивлены, обнаружив все ворота заблокированными, а у главного входа – криво намалеванное объявление: «Не входить! Зона эротического (зачеркнуто) химического заражения!!!»

Развлекательный канал «Галактика +» (трансляция на все имперские территории и 12 сопредельных государств, прямой репортаж с планеты Цирог, второй в системе звезды Огрист  ; Ожерелья Риассы)
; Ииииии – гоооонг! Я слышу удар гонга, дамы и господа, а это значит, что юбилейная, тысяча сотая гонка на выживание закончена, да, закончена в рекордно короткий срок! Победу одержал несравненный, невероятный, бесподобный экипаж «Серебряного витязя»! «Серебряный витязь», дорогие зрители, выбросьте свои билеты, если ставили на других! Отважные охотники за удачей, которые уже третий год подряд держат кубок, в очередной раз блистательно завершили гонку, пролетев над лавовым озером и приземлившись на его восточном берегу! Браво, «Серебряный витязь»! Какая гонка! Какой накал страстей! Браво, наши геро… но что это? Мне сообщают только что поступившую информацию… и это невероятно, господа и дамы, это просто невероятно! Наши вечные аутсайдеры, экипаж «Злой осы», продемонстрировав чудеса ловкости и виртуозное владение антигравитационными досками, приземлился не на берегу, а точно посреди лавового озера… да, вы не ошиблись, это остров Арки! Остров Арки, финишная точка, приносящая тем, кто достигнет её десять тысяч дополнительных очков, урррравнивающих «Злую осу» с «Серебряным витязем»! Два победителя, дамы и господа, вы слышите, у нас два победи… Но что это, я не верю своим глазам, землетрясение!!! Локальное землетрясение под «Серебряным витязем», мы видим, как почва начинает оседать и… ооооо, это скверисс! «Серебряный витязь» приземлился точно над пастью скверисса, который, судя по всему, очень голоден…
Дорогие зрители, увы, увы, увы, у нас снова один победитель. Оплачьте погибших… ноооо не отключайтесь от нашего канала, потому что невероятное, захватывающее шоу «Остаться в живых» прррродолжается!!!


Глава 5.
Кроме самого себя, словом перемолвиться решительно не с кем.
Оскар Уайльд

; Ау! Ау! Люди добрые! Эй, люююди!
Попытки унять вихрь результата не принесли. Руки девушки проходили сквозь него, как сквозь воду – вихрь только раздраженно мерцал и, не обращая внимания на потуги своей создательницы, упрямо продолжал раскручиваться, захватывая всё новые звездные скопления.
; Кто-нибудь! Ну хоть кто-нибудь, помогите! – с тоской позвала Сердечник, особенно не надеясь, что ей отзовутся, и досадливо дернула воображаемой рукой воображаемую косу. – Тут человек погибает, а ему даже стакана воды никто не подаст… Храни вас Господь, Зелгарис… в сухом и прохладном месте! Это вы… это всё вы… я знаю, что это вы!!!
; Кто тут всуе имя моё поминает? – весело поинтересовался знакомый мужской голос, и не успела девушка ответить, как откуда-то сверху медленно и торжественно, как картонная ракета в старом фильме, спустился человек.
Матовое белое свечение обволакивало его фигуру плотным коконом, и за ним нельзя было угадать ни черт лица, ни возраста нежданного гостя, только голос и давал понять, что это не женщина, а мужчина. Впрочем, после бесед с Альдом, мимолетного знакомства с возможностями местной медицины и краткой справки «Ментаты, где водятся и что могут», даже в этом нельзя было быть уверенной.
; Здравствуйте… Зелгарис, - неуверенно пробормотала девушка.
; И тебе здоровья, Светлячок, - кивнул гость. – Развлекаешься? Ну довольно, довольно…
Он внимательно изучил вихрь, сокрушенно покачал головой и почти нехотя швырнул в него что-то, напоминавшее горсть искрящегося песка. Вращение замедлилось, потом вихрь замер, по звездной бездне пробежала едва заметная рябь, как круги, расходящиеся по воде, а когда рябь улеглась, неукротимая воронка исчезла, и освобожденные светлячки мирно парили среди себе подобных, часто и как-то обиженно мерцая.
; Спасибо, - с облегчением выдохнула Сердечник.
; Пожалуйста, - легко отозвался Зелгарис. – В Сумерках гулять одной понравилось? Молодец, что вышла. Больше так не выходи.
; Да в гробу через крышку я видела такие прогулки и выходы, - проворчала девушка и тут же встрепенулась: – А куда, собственно, я вышла? Что это за место?
; Уже я сказал тебе, Сумерки, - терпеливо повторил Зелгарис. - Многослойная субреальность вне пространства и времени, манипулировать которой способны исключительно люди с развитым телепатико-гностическим даром. Понятно? Нет? Тогда вокруг посмотри. Симпатичные огоньки, не правда ли? Дружелюбные, немного назойливые, а сосчитать их целой жизни не хватит, потому что такие цифры знают только Исчислители, да дефицит имперского бюджета. И всё это…
; Люди, я уже догадалась. Когда мы здесь, мы их видим - а они нас?
; Если прикоснуться к ним – да. Только не увидят, а, скорее, почувствуют, - возразил сияющий гость. - Ментальное считывание не заметить трудно. Что это такое, ты, кажется, знаешь уже.
Сердечник вспомнила оглушающую волну воспоминаний Танарэа ди Кассен и невольно поежилась.
; Видеть… - задумчиво произнес Зелгарис, по-отечески кладя ей руку на плечо.
От его ладони распространялось спокойствие и безмятежность, но девушка невольно вздрогнула: настолько чуждым и неожиданным показалось это ощущение. А затем пришло твердое понимание, что ей не нравится, и никогда не нравилось навязанное. Особенно из благих побуждений. Особенно от этого человека. Световой кокон вокруг Зелгариса неожиданно потускнел, и ментат, отдернув руку, как ни в чем не бывало, продолжал:
; Видеть здесь тебя могут такие, как ты, и другие, если показаться им пожелаешь. Не тела это, лишь проекции души и ауры. Чем огонек ярче, тем плотнее его хозяин Сумерек касается. Сон это может быть, беспамятство, кома, умопомешательство, предсмертная агония или молитвенный транс. Может быть врожденный дефект, и тогда, даже бодрствуя, одной ногой здесь человек стоит и этого не чувствует, разум его словно пополам расколот. Или дар ментальный, но латентный, не активный. Часто такое у детей бывает, они наяву словно грезят … – Он выдержал паузу. – Мы, ментаты, по своей воле сюда приходим.
; А почему я такая же, как… - девушка помедлила, подбирая слова, - ну, как в обычном мире, а вы…
Она не договорила, но Зелгарис понял и мягко рассмеялся.
; Потому что, юная энорэ, слишком стар я, потрепан жизнью и недоверчив, чтобы щеголять без защиты даже во время дружеской беседы с коллегой. Но ты не права. Ты себе только «такой же, как в обычном мире» кажешься, я вижу, что щитов на тебе едва ли вдвое больше, чем на мне. И, что всего удивительнее, природные они.
; То есть? - невольно увлекаясь, поинтересовалась Сердечник, хотя её не оставляло ощущение, что ментат умело вешает ей лапшу на уши или – как там говорил Альд? – тонирует иллюминаторы.
; То и есть, - шутливо поддразнил её Зелгарис. – Подсознательно их ты ставишь, сама того не замечая, год за годом, всю свою жизнь, и потихоньку обрастаешь ими, как чешуйками луковица. Не знаю даже, сумел бы я пробить защиту такую.
; Хочется попробовать?
; Хочется, - внезапно посерьезнел гость. - Сумерки – это наше место, Светлячок, здесь мы всесильны почти. А ещё весьма коварно оно. Сумерки зовут нас, манят, тянут к себе, иногда пожирают слишком самоуверенных или беспечных, но возвращается непременно каждый, кто побывал здесь хоть раз… Выше давай поднимемся.
; Зачем? – удивилась девушка, озадаченная внезапной сменой темы. – Мне и здесь неплохо.
Манерой речи и поведением Зелгарис ей кого-то до боли напоминал. Перлы мудрости древних, странный выбор слов и построение фраз, ненавязчивая, но весьма показательная демонстрация силы – при том, что ментат и не пытался впечатлить её или заинтересовать – все это она уже где-то видела или слышала. Но чем больше она старалась подцепить ускользающее воспоминание, тем быстрее оно размывалось и таяло, пока не исчезло совсем. Сердечник досадливо засопела.
; Мне плохо, - пояснил Зелгарис. – Глубоковато здесь для меня. Слоёв на пару вверх и в самый раз будет.
Он подхватил её под локоток и мягко повлёк за собой. Никакой разницы между «глубоковато» и «как раз» Сердечник не уловила, разве что светляков-душ прибавилось, да и тьма стала… пожиже, что ли. Другого слова она подобрать не могла.
; Большинство ментатов этим слоем пользуется, - в тоне Зелгариса явственно проскользнули профессорские нотки. – Здесь пространственный поиск ведется, здесь мы говорим с коллегами и друзьями, разумами других манипулируем и многое, многое другое. А некоторые люди несознательные Сумерки используют ещё и…
; Чтобы убивать? – предположила Сердечник.
; И это тоже, - рассмеялся Зелгарис. – Но о другом действии я говорил. Противоположно прямо оно тому, которое назвала ты, ибо в конечном итоге результат его – новая жизнь.
; И этой головоломной конструкцией вы пытались объяснить, что они здесь виртуальным сексом занимаются, - перебила его девушка. – А прямо сказать нельзя было? Ах, конечно, это не сочетается с маской доброго старого учителя, которую вы так ловко носите! Но всё-таки зачем вы здесь? Какого черта вы все это рассказываете, наставляете, отплясываете передо мной сложный фигурный танец? И что это за ученик, которому вы так хотите помочь, что не погнушались похитить незнакомую девушку, запихнуть её в каменный мешок и прямо-таки на блюдечке поднести одинокому несчастному мегакомпьютеру?.. Не любите отвечать на неудобные вопросы. Между прочим, это признак слабого человека. Хотя бы напомните мне имя молодого человека, которому только смерть и перерождение помогут «отделаться от тёмного шлейфа»!
Зелгарис сделал вид, что не расслышал.
; Пятеро грудных детей у тебя? – мирно полюбопытствовал он.
; Что? Нет! То есть, я думаю, что нет! Вам-то лучше знать, что творится с моей памятью, это же вы…
; Есть старая собака, о которой заботиться нужно?
; Собаки нет, но есть кот, и сейчас он не у меня, а у моего… у… - Сердечник зарычала, стискивая пальцами виски. – Да что это такое! Почему я ни черта лысого не помню?!
; Незначительные последствия образования пространственно-временной петли. Размывается память, твоя и твоего… Техническими деталями утомлять тебя не буду, - и, прежде чем она смогла заявить, что ей как раз очень интересны технические детали, ментат продолжил. – Не понимаю, дитя моё, почему ты волнуешься так и сердишься. Прими то, что происходит с тобой, как приключение, как чудесный сон, и радуйся ему, пока он длится. Разве каждый человек хоть однажды вырваться за границы обыденного не мечтает? Что там, за плотной пеленой туч, взглянуть, что за следующим поворотом дороги, за краем Вселенной таится? Всегда к тому мы стремимся, что нам недоступно, и желаем то, что получить не можем… Редкий шанс тебе выпал. Не потрать зря его.
Сердечник фыркнула, невольно посочувствовав ученику Зелгариса – бедного парня этой нуднятиной, наверное, потчевали по семь раз на дню. Ох, как же ей не хватало сейчас Альда, который мгновенно разложил бы всё по полочкам! Впрочем, даже без Альда она чувствовала, что есть что-то ещё, что движет поступками этого ментата, что-то, что он не хочет выставлять напоказ. Было бы, конечно, здорово убедить Зелгариса поделиться информацией, но девушка совершенно не представляла, с чего убеждение начинать.
Она мысленно посмеялась над собой. «Майндтрик» действовал только на слабых людей: Зелгарис был гораздо опытнее её, не говоря уже о том, что старше. Так что получила бы она за свои художества ментальных щелбанов или скучнейшую лекцию о неподобающем поведении (неизвестно, что страшнее) и осталась бы с носом. А лекции Зелгарис читать любил. И исключительно хорошо это делал, что свидетельствовало о многолетней практике.
Что такое «майндтрик», кстати? Откуда вообще выскочило это слово?..
Такое уже с ней было… или что-то похожее…
Странное, неприятное чувство: чей-то пристальный взгляд, буравящий затылок, невидимое прикосновение, слова, которые с неистовой силой рвутся наружу, едва не сворачивая ей челюсть, тихий смешок…
Луна.
Башня.
Человек с искусственной рукой.
 «Но, кажется… я вас… люблю…»
; Ох, мамочки… - едва слышно выговорила Сердечник, прижимая кулак ко рту. – Ох, ох, ох…
Невозможно! Невероятно! Забыла! Забыла! Забыла! Ну и растяпа! Бестолочь!!!
«Это место… это просто… эти… Сумерки – просто яма какая-то! – девушка стиснула кулаки, чувствуя, как в ней поднимается такая ярость, что даже темнеет в глазах – или это звезды неожиданно потускнели? – Мало того, что истеричку и психопатку из меня сделали, так ещё и остатков памяти лишить задумали! Нет, прочь отсюда, прочь, прочь! К мадамам, нянькам, куклам, танцам!»
; Простите, Зелгарис, - сквозь зубы процедила она, нервно оглядываясь в поисках хоть какого-нибудь намека на выход, - очень было приятно с вами поболтать, но мне пора. Может, ещё увидимся.
«Надеюсь, нескоро», - про себя закончила она.
Светящаяся фигура склонила голову набок и тихонько рассмеялась.
; Куда-то спешишь, Светлячок?
Казалось, Зелгарис ничуть не удивился.
; В общем… да! – не стала скрывать девушка. – Сами знаете, кроме вашего ученика, которого вы так хотите спасти, что даже имя назвать боитесь, у меня здесь есть ещё кое-кто. И этот кое-кто мне как бы нравится.
; А, может, ты его «как бы» и любишь еще?
; Причем тут «как бы»? Конечно, люблю!.. – выпалила Сердечник быстрее, чем сама осознала, что говорит. – Ой… то есть, я… ой, - если бы она находилась в теле, то побагровела бы как вареная свекла, - я не успела… не успела разобраться… а потом столько сразу всего случилось, что теперь, наверное, и не успею. Ваша петля вот-вот развернется, меня пинком пошлют на историческую родину, а его… Господи, я даже лица его не видела, и имени не знаю! Торчу здесь, как дура, а время уходит, и хотя бы что-нибудь полезное сделала…
; Время вечно, Светлячок, только мы проходим, - туманно отозвался Зелгарис. – Но здесь это ардали. Доли ардалей. Почти ничто. Мы - мыслестранники, мы в мгновения между ударами сердца проскальзываем, хоть сотню жизней в Сумерках прожить можем и вернуться в тот же миг, в который уходили. Ты, правда, так не умеешь пока, да тебе и не надо. А что до петли… час галактический стандартный, он в галактике каждой свой, и созданья есть, что не мгновениями жизнь свою меряют, отнюдь… - по «лицу» ментата пробежала рябь: видимо, он пытался подмигнуть.
Девушка захотелось сломать ему нос, но она сдержалась. Кроме того, она не была уверена, есть ли нос у этого существа.
; Значит, время ещё есть? – деловито осведомилась она, накручивая кончик косы на палец. – Тем лучше. У меня ещё чертова дюжина дел, а на носу встреча с психопатом, который может помочь, а, может, и нет, если его неправильно попросить – и кто-нибудь вообще знает, как правильно просить психопата? – и который, что гораздо неприятнее, вполне может меня убить, если ему что-то в голову взбредет. Эх, надо было не корчить из себя Василису Премудрую, а слушать Альда, сидеть смирно в том мрачном зальчике под надежной охраной и ждать, но что уж теперь… Так что всё-таки до свиданья.
Она подняла голову вверх, здраво рассудив, что если где и есть выход, так только там. Внимательно оглядела звездные россыпи, ища хотя бы намек на выход, но в Сумерках были не предусмотрены светящиеся таблички с надписью «Выход» и указующими стрелками.
Впрочем, никто не мешал ей нарисовать свою собственную.
Повинуясь мысленной команде, алый сияющий шарик слетел с её ладони и стремительно взмыл вверх. Он летал кругами, выискивая то, что требовалось его хозяйке, и, наконец, замер на месте, вытягиваясь в стрелку. Она указывала точно на мутноватое белёсое пятно, которое девушка прежде не замечала за мерцанием огоньков душ. Сердечник встала на цыпочки, сильно оттолкнулась от того, на чём стояла – на чем бы она ни стояла – и…
Её запястье обхватила теплая, твёрдая ладонь. За пеленой света она не могла разглядеть лица Зелгариса, но печальный, чуть укоризненный взгляд ментата ощутила вполне отчетливо.
; То, что ты делаешь, эмоциональный шантаж называется, ты знаешь?
; Да мне чихать…
Кокон, обволакивающий Зелгариса, переливался всеми оттенками желтого и колебался, как море в бурную погоду: ментат был недоволен. Сердечник невинно улыбнулась и попыталась освободить руку, но это было все равно, что пытаться сдвинуть с места трехтонный грузовик. Она нахмурилась и, представив себе тонкую, острую иглу, метнула её в Зелгариса.
; Ох! Хорошо, я понял, - он разжал пальцы и потер левое плечо – как раз туда клюнула его игла. - Быть может, права она, и действительно я заигрался… Очень мало людей делать добро в состоянии, но зло творить все умеют. Даже лучшие из нас. – Пульсирующий желтый свет сменился прежней, яркой белизной, и в голосе ментата ощутимо прибавилось серьезности. – Ради общего блага я поступаю так, как поступаю… и есть у меня ученик, на котором благо это держится. Как сына его люблю, и сейчас ему помощь нужна. И не в великодушии дело, а в выживании. Помочь ему хочу… но не могу. Но ты можешь. Дважды ты вмешивалась, сделать снова это не откажешься?
; Ой, - только и смогла ответить Сердечник. Она не умела щелкать логические задачи как орешки и быстрой реакцией похвастаться не могла, но проследить связь между «ты вмешивалась», парнем с башни и учеником Зелгариса было под силу даже еловому пеньку в парке. – Так это и был… ваш ученик? А как его зовут? Где его найти?! А он… - она крепко стиснула в кулаке косу, - вы не знаете, он… действительно… я, конечно, не настаиваю, но… он действительно имел в виду то… ну, то самое… И подождите, как это дважды?!
; Да, он это. Не могу сказать. Узнаешь скоро, - по порядку ответил Зелгарис, и девушка всей кожей почувствовала его улыбку. «Вот ведь старый манипулятор!» - с невольным восхищением подумала она, борясь с желанием предложить ему лимонную дольку или, на худой конец, засахаренную вишню. – Да, тебя он любит. Ты постоянно в его мыслях, к тебе его тянет, за тобой нырнул в Сумерки так глубоко, что едва не погиб – но его ты вытолкнула. А в том, что не узнала, твоей вины нет («Верно, это все вы и ваша чертова петля, из-за которой у меня вместо памяти фруктовый компот!» - язвительно подсказала девушка). Он тебя тоже не узнал, хоть и понял, что раньше встречал. Он, мой ученик… не скажу, что лёгкий он человек, но ради тебя кем угодно станет. Ради тебя он солжет, предаст и убьет. И не будь рядом старого вредного манипулятора, ещё долго бы ты его не встретила. Разве это не стоит благодарности небольшой? Если сейчас отвернёшься ты, если уйдешь, всю жизнь страдать он будет, потому что не найдет такой, как ты… Ардражди упрямы слишком, чтобы просто забыть.
Два десятка воплощений – да, это она помнила.
; Вы отвратительный человек, Зелгарис, - прошептала девушка, понимая, что никуда не уйдет и сделает все, о чем её попросят. Впрочем, сердце немного согревала мысль, что и ему тоже пришлось немного сдать позиции.
; Знаю, - просто откликнулся ментат.
; Ох, чтоб вас прихлопнуло! – она дернула себя за косу и сердито скрестила руки на груди. – Что вы от меня хотите?
; Ничего, что бы сама ты сделать не собиралась, - быстро проговорил Зелгарис. – Иди, куда шла, друзьям разбираться с бедами мелкими позволь, планов долгоиграющих не стой, смотри на то, что в руки плывёт. Всегда так я делаю. Помощь принять не стыдись: если ты хром, то сам взойти на башню не в силах, но вполне возможно это с другими.
Девушка скривилась: от обилия вековой мудрости её уже начинало подташнивать. «Значит, в прошлой жизни убеждал каждого встречного, что его отец был хомяком?.. – её передёрнуло. - А что, этот мог…»
; Доверять своим… зачарованным ты можешь, - в голосе ментата проскользнул смех. – Длань Рении десятью годами каторги карается не просто так. Твои ардражди жизни не пожалеют, только бы тебе услужить.
Сердечник так и вскинулась. Обволакивающее её сияние потемнело, и на нём явственно проступили изломы холодных синих молний. Зелгарис чуть отодвинулся и медленно поднял руки, словно боялся, что она сбежит, если он будет двигаться слишком быстро.
; Заррраза! Да что вы все заладили!.. – яростно зашипела девушка, теряя над собой контроль. Молнии налились мертвенным светом, и ближайшие светляки в испуге сжались и метнулись прочь. -  Жизнь отдать, жизнь положить, пасть в бою – высочайшая честь!.. Я себя уже паучихой мордорской чувствую! Где мои сладенькие, пушистенькие хоббитцы?
Зелгарис по-птичьи склонил голову набок.
; Страшно тебе?
Да, ей было страшно. Она знала, что это нормально, что не боятся только дураки и глупцы, что настоящая отвага в том, чтобы запихнуть страх в лифчик, сжать зубы и идти вперед – пусть и на подгибающихся ногах – но ей все равно было страшно. И обидно, что на пути ей ни разу не попался симпатичный радиоактивный паук.
; Вот чёрт! Черт, черт, черт!!!
Между кулаками проскочила яркая синяя вспышка, и молнии бешено заплясали вокруг девушки, грозя испепелить любого, у кого хватить глупости подойти.
; Время как река течет, но вера неуничтожима… - вполголоса проговорил Зелгарис, ничуть не удивленный её вспышкой. Крохотная иссиня-чёрная молния метнулась к нему, и он, не глядя, поймал её, как обычный дротик, и затушил в ладони. – Немного хорошего настроения не помешало бы тебе, но пси-эм из меня, как из дерьма табуретка. Впрочем, если позволишь в себя заглянуть… трюк есть один, которому учил меня мой старый мастер. Пустишь? Я покажу, как надо.
Молнии померкли, а потом и вовсе исчезли, буро-черная вуаль сменилась ровным прозрачным сиянием, и девушка, слегка поколебавшись, протянула Зелгарису руку.
; Не лезьте глубоко, - предупредила она.
; Даже не собирался! - Зелгарис постарался принять оскорбленную позу. – Я помню, как деликатно ты незваных гостей… эхм… выпроваживаешь.
Он накрыл ладонь девушки своей.
Это было иначе, чем в прошлый раз: не мощная, спокойная волна чужих эмоций, а легкое, почти незаметное прикосновение – словно кто-то пёрышком провёл по обнаженной коже. И клубок страха, угнездившийся где-то за грудиной, сначала сжался, а затем вдруг потёк, размазался – и ощущение чужого присутствия пропало. Зелгарис отступил на шаг: в светящихся ладонях покоился комок тьмы. Комок шевелился и вздыхал, выпуская длинные и короткие щупальца, а девушка пялилась на него как завороженная, не в силах отвести взгляда. Сильнее – так сказал Зелгарис? Возможно. Но умнее? Едва ли. Для Зелгариса дар не был костью, застрявшей в горле, как для неё, он жил им, дышал им, как воздухом, и творил маленькие чудеса, даже не задумываясь – словно нечто, само собой разумеющееся. И именно эти крошечные осколки «волшебства» потрясли девушку куда больше, чем если бы на её глазах кто-то сровнял с землей гору или сделал небо розовым в белый горошек.
; Это твой страх, дорогая моя, - мягко проговорил Зелгарис. – Держи!
Шевелящийся черный комок покорно перепрыгнул в подставленные девушкой ладони и недовольно заёрзал, ощетинившись сразу десятком тонких щупалец.
; Ой, какой… Что мне с ним сделать?
; За ручки и ножки его хватай, - Зелгарис залихватски хлопнул в ладоши, - и бантиком завязывай!
; Не знаю… - потянула Сердечник, пытаясь понять, какие из ложноножек черного комочка являются руками, а какие – ногами, и как их различает Зелгарис. Или просто насмешничает?.. – Может, лучше вы сами? У вас и опыта больше, и сами вы… тоже…
; То, что сама сделать можешь, делать я не стану, - качнул головой Зелгарис.
; И совать нос не туда, - ворчливо добавила она. – А не проще ли этого малыша?.. – Она слегка сдавила сгусток тьмы пальцами, и тот послушно изменился, приобретя форму маленького длинноухого кролика.
; Без страха обречен человек! – остановил её Зелгарис. – Задавить если, трёхкратно он вернётся, в сердце прорастет – не вытравить. Сковывай его, не убивай.
Сердечник, пожав плечами, взяла «кролика» за одно ухо и попыталась связать его с передней лапой, но те вдруг резко вытянулись, словно были сделаны из первоклассной жвачки, и тёмный комочек ловко выскочил из ладоней хозяйки.
; Нет, нет! – она наклонилась, исхитрившись схватить беглеца прежде, чем тот сделал ещё один стремительный рывок, и не заметила, как случайно задела плечом витавший неподалеку тускло-серый, едва заметный светлячок. Того отбросило в сторону на другой, фиолетово-красный, вспышка… и на месте двух разных огоньков внезапно оказался один, светящий ровным серебристо-голубым светом. В голове девушки неожиданно зазвучал птичий щебет и шелест ветра в кронах деревьев, ноздрей коснулся запах гниющей травы и листьев, терпкий аромат экзотических цветов.
Жарко… душно… влажно… апчхи! Сколопендра самарская… апчхи! Да чем здесь вообще чихать можно… ааапчхиии!!! Ох, мамочки мои… а ну тииихо всем!
Сгусток тьмы хитровато сжался и снова выскользнул из державших его ладоней.

Дождевые леса, планета Валентэ, третья в системе звезды Лигисс, ; Ожерелья Риассы.
Отряд имперского спецназа, вторые сутки преследовавший беглых мятежников по лесам планеты, известной на всё Ожерелье своей многочисленной популяцией хищников, внезапно остановился. Капитан ди Вигт громко чихнул, едва не выронив плазменную винтовку, несколько раз моргнул и оглянулся с таким пришибленным видом, словно всего меньше ожидал увидеть вокруг себя влажный тропический лес и встревоженные лица подчиненных.
; Ришванова отрыжка, это ещё что такое?.. – прохрипел он. – Стоило каких-то пару веков провести в стазисе, чтобы очнуться непонятно где, непонятно в чьем теле и… чтоб мне век гипера не видать, имперцы! Вот так мертвая петля!
; Капитан? – обеспокоенно окликнули его. – На каком языке вы говорите?
; Ладно, очнулся бы фермером на какой-нибудь аграрной планетке среди побегов троуза или адептом Ордена Потаённого пути, - продолжал вслух рассуждать мужчина, почти машинально отмечая расположение солдат и прикидывая возможные вектора атаки. – Программа перевоспитания, оболванивания и прочей благости и мерзости… Но какого Дъярга здесь и сейчас? И где, rhist schei,  мой корабль?!
; Капитан?
; Это благородный язык Иттии, сынок, моей дражайшей родины, - перейдя на ардраджин, пояснил тот, кто, видимо, был теперь капитаном только внешне, и включил энергощит. Он отлично сознавал, что это привлечет к нему всех хищников в округе, но не горел желанием получить в упор из плазмогана. Имперцы, как ни странно, не попытались напасть, а вытаращились на командира, как на крейсер, подруливший к развлекательной орбитальной платформе.
; Капитан, но… Иттия… погибла… - наконец промямлил кто-то.
; Давно? – с неподдельным интересом спросил «капитан».
; Полторы тысячи стандартных оборотов назад…
; Жаль. Право, жаль. Для меня в Ри-каррте была зарезервирована одиночная камера. И кормили там гораздо лучше, чем в вашей знаменитой Мучильне. С другой стороны, выходит, всем ориентировкам срок давности вышел?.. Хэ, а ведь действительно вышел! – Он махнул ладонью в пародии на священный знак какой-то неведомой религии. – Благодарю тебя, высшее создание, кем и чем бы ты ни было. В долгу не останусь. Ах, да… - Дуло плазменной винтовки качнулось, и человек с нашивками лейтенанта Эр’гона, а проще – приставник особого вида, бесформенной кучей рухнул в грязь. «Капитан» прицокнул языком. – Ещё с прошлой жизни хотел это сделать. Не люблю крысенят!.. – Он окинул переминавшихся с ноги на ногу спецназовцев недоверчивым взглядом и нахмурился. – Rhist schei, не нравитесь вы мне, имперцы! Не кричите, не стреляете, напасть не пытаетесь, словно оболванил кто… или некто. – Угрюмое лицо просветлело, морщинки разгладились, и «капитан» понимающе качнул головой. – Что ж, спасибо тебе ещё раз, кто бы ты ни был. Но, к делам насущным: ребята, у вас есть десантный бот? Впрочем, зачем я спрашиваю, конечно, есть, у имперцев всегда всё есть. Он далеко? Так… Можно вызвать прямо сюда? Хорошо. Характеристики мне на датапад быстро… я в курсе, что это инфопланшет. И что даже в изменчивой Вселенной есть константы, а одна из них ардраждево упрямство. Инфопланшет, тьфу!.. Ох ты. Даже так?! Превосходно просто! За пятнадцать веков человечество значительно продвинулась, изобретая способы истреблять себе подобных. Итак, господа имперцы, не разъясните ли отставшему от жизни человеку… Но где мои манеры? Позвольте представиться: Кирк Ален Драйгарран.
Он изящно раскланялся. На лицах имперцев явственно проступило недоумение.
; Что? Ничего нигде не звенит? Никаких проблесков? Ну же! Драйгарран! Чёрный сокол, Шило Вайервесса, Двулицый Фальвик… Проклятье, я слишком долго спал, если они уже забыли самого Драйгаррана!
Внезапно во взгляде одного из спецназовцев мелькнула тень узнавания.
; Позвольте, энор капитан? – он вытянулся и отдал честь.
; Да позволяю, позволяю… - раздосадованно махнул рукой Драйгарран и выпустил заряд плазмы в покрытую чешуёй зверюгу, имевшую наглость облизнуться на него из кустов.
; Энциклопедия «Фольклор и фольклорные элементы», том 4, страница 236, - отсутствующим голосом принялся цитировать имперец. - Кёрк Аллин Трагеррот, известный также, как Ледяной корд – фантастический герой, персонаж иллюстрированных историй Кьель Ле Гаитенно «Неуловимка» и серии книг Батэро ди Йинджа «Охотники за удачей». Вольнодумец, пират, мошенник, карточный шулер, объявленный вне закона в двадцати шести государствах, в том числе империи Велсс-та-Нейдд. Подтверждено, что все описанные события основаны на реальных фактах, но утверждение, что подобный персонаж существовал в действительности, является смехотворным; Ледяному корду приписаны преступления и подвиги как минимум полусотни человек.
Драйгарран издал неопределённый звук. 
; Ледяного корда никогда не было, - тем тоном, которым обычно обращаются к маленьким детям, произнес сосед энциклопедиста. – Это всего лишь выдумка. Легенда.
; В самом деле?
; Так точно, капитан!!!
Кирк улыбнулся, погасил энергощит и, подойдя к имперцам, так беспечно обозвавшим его фольклорным элементом, дружески положил руки им на плечи. А затем – на горло.
; Фольклорный элемент, - задумчиво повторил он. Оба имперца отчего-то начали синеть и хрипло забулькали. – Полторы тысячи лет в стазисе – и тебя уже затолкали в сказки и легенды, как старое ненужное тряпье. Никакого уважения. Вызывай десантный бот, - скомандовал он спецназовцу с рацией, - а пока мы его ждем, я кое-что вам втолкую…
Улыбка самого знаменитого галактического Охотника за удачей была острой и холодной, как лезвие виброножа.

На высшей точке траектории сгусток тьмы неожиданно изменился, приняв образ маленькой растрёпанной птицы, похожей на воробья, расправил крылья, и устремился к ближайшему скоплению светляков. Девушка бросилась за ним.
; Ну нет! Врёшь, не уйдешь, собака страшная! От нашего человека ещё никто не уходил!
Она в несколько прыжков догнала беглеца, но обо что-то запнулась и с жутким грохотом (что могло так грохотать там, где грохотать было нечему?!) и проклятьями упала.  Во время падения пальцы вытянутой вперед руки невольно сомкнулись на чем-то упругом и  мягком, и, поднеся ладонь к лицу, Сердечник с облегчением обнаружила в ней искомую птичку. Птичка стала ёжиком, тот превратился в черепашку, на месте черепашки возникла маленькая черная змейка, крепко обвившая запястье девушки, и, наконец, в ладони оказался знакомый сгусток тьмы, то выпускающий, то втягивающий ложноножки.
; Тьфу ты, черт, и здесь умудрилась выпендриться…
Зелгарис сидел прямо в воздухе, скрестив руки на груди и, по-видимому, наслаждаясь спектаклем.
; Я слышал, на координацию и равновесие пагубно Сумерки влияют, но прежде никогда не видел, - чуточку иронично заметил он.
; Вовсе нет, я и в яви такая, - буркнула девушка, поднимаясь, и вытащила из косы невесть как застрявший там голубовато-зеленый светляк. Она с недовольной миной взглянула на тонкие светящиеся волоски, прилипшие к пальцам, затем перевела взгляд на клубочек тьмы в своей ладони и просияла.

Мир качнулся, контуры предметов внезапно расплылись, виски сдавило, и Рюйтаро ди Зариттиан вынужден был опереться на стену, чтобы не упасть. Почти не осознавая, что делает, он смежил веки, и перед внутренним взором предстала странная картинка: черная бездна, кружащиеся, словно в танце, разноцветные огоньки, то потухающие, то ярко вспыхивающие, и молодая темноволосая девушка. Девушка парила в воздухе, глядя на Рюйтаро в упор, и поглаживала аморфный клубок тьмы, довольно выгибавшийся под её прикосновениями. Звезды мерцали в красновато-коричневых прядях, искрились в пронзительно-синих глазах. А за её плечом стоял старик с коротким ежиком седых волос и лукавой усмешкой, чьё лицо в последние месяцы не исчезало из голоновостей.
Девушка улыбнулась.
«Здравствуй, - на грани слышимости прошелестел голос, как шуршание тонкого шелка. – Ты кто?»
Мысль была четкой, как прямой удар в челюсть. С этим созданием ничего не должно случиться. Оберегать, защищать. Если надо – ценой жизни. Без сомнений и колебаний.
Это моя мысль? Моя?.. Нет… или, может, не совсем моя…
; Кто… вы?.. – с усилием выталкивая застревающие в глотке слова, спросил Рюйтаро. Звездно-синие очи слегка расширились, а лидер «Детей Света» с преувеличенной строгостью свёл брови.
; А вы что здесь делаете, молодой человек? – осведомился он. – Домой ступайте, не место вам здесь. Не умеете ведь, так и не ходите. Упрямцы вы ардражди, все как один! Перепрыгнуть вечно через несколько ступеней норовят, а после недоумевают: как же вышло так? Ступайте, ступайте!..
Спокойная, неумолимая, как прибой, сила подхватила Рюйтаро и выбросила на поверхность. Он открыл глаза и поморгал, пытаясь сфокусировать зрение.
«Не умеете, так и не ходите…» - про себя повторил он, испытывая совершенно не логичное желание испытать стенку лифта на прочность своей головой.

Клубочек тьмы покачивался в воздухе, тщательно завернутый в сетку из тонких светлящихся нитей. Зелгарис удовлетворённо кивнул.
; Пора идти тебе, Светлячок, - уверенно сказал он. – Твои помощники к нужному человеку почти уже доставили тебя. Но не думаю, что дружелюбно встретят их. Совсем не дружелюбно, если понимаешь. На твоём месте, - он заговорщически понизил голос, - как только в о ш ё л, сказал бы я: всем бросить оружие! Замереть, не двигаться! Просто так, на всякий случай. Хуже от того не будет никому. Самое главное, чтобы голос уверенный был. И… помягче с мальчиком. Не дразни напрасно, одолженное время он живёт, скоро оно кончится. Другу своему Альду передай: веерное отключение, схема Дзиржака, амплитуда 21-7-15-3. Друзей других ободри. Сейчас. Они тебя, - он кивнул на шесть привязанных к ней светлячков, - услышат.
; Ободрить, да? – неуверенно переспросила Сердечник, осторожно подтягивая к себе своих «компаньонов». – Вы… э-э-э… вы… ну… а, какого чёрта! Вы - самые сильные, храбрые и умные воины. Самые быстрые и ловкие, равных вам нет. Никто не может вас остановить. Никто не может вас поймать. Нельзя поймать тень. Я жду только победы! Пакс! Пакс вобискум! Вот теперь все.
; Да, всё, - подтвердил Зелгарис тоном архиерея, предающего анафеме мерзкого богохульника, но всё испортил, по-детски заливисто рассмеявшись. – Иди, Светлячок. Я не прощаюсь.
Звездная бездна метнулась прочь, как кошка, ошпаренная кипятком, светляки размазались, превратившись в длинные тонкие нити. Мысленный шаг вперёд – и погружаешься в уже знакомое серое марево. Оно мягко колышется вокруг, и улетучивается странная лёгкость, тело медленно, мучительно медленно обретает вес, а в груди разливается жар. Сквозь плотную пелену проступают расплывчатые контуры каких-то предметов. Плавное, мерное покачивание, жесткая хватка явно мужских пальцев под коленями и на боку – её несут?..
; По…подождите, Зел! – усилием воли сопротивляясь потоку, выталкивающему её в реальность, позвала она. – Почему вы называете меня Светлячок? Это ведь не мое имя… я бы почувствовала своё имя и… И как зовут моего ардражди?!
Она почти не надеялась, но ответ пришел:
; Потому что это и есть ты. Светлячок. Малая искорка. Яркая и не гаснущая. Это ты. А он…
Тишина.
Тук.
Тук.
Тук.
В груди разливается жар. Надо заставить себя дышать… надо… дыша…ать…
Тук.
Тук.
Вдоооооооххххх…
Быстрое мелькание светлых и темных пятен за сомкнутыми веками. Грохот тяжелых ботинок по металлическому настилу. Низкий гул, как от работающего генератора, и щекочущее ощущение на коже. Резкие голоса, консервными ножами вскрывающие черепную коробку. Плюм, плюм. Чпок, чпок. Словно кто-то идет по болоту в резиновых сапогах. Резкий рывок в сторону. Плюм, плюм, плюм. Запах горящего пластика.
И – голос в голове. Сухой, невыразительный, приглушенный, словно сдавленный – но, тем не менее, знакомый.
«Рад приветствовать вас, хозяйка. Переключение на резервную линию связи произведено успешно. Некорректное вхождение в транс обеспечит вас жуткой мигренью на ближайший кройд / две трети часа. Нано-вмешательство в данном случае противопоказано, так что от повторных падений рекомендую воздержаться. – Пауза. – Не скучали без меня?»
Свободный стиль общения. Плохая идея.
«Доложить…» - подумала девушка, потому что ворочать языком не было сил. В виски били сотни звонких молотков, над левой бровью в череп, такое ощущение, что ввинчивалось тонкое сверло, а веки весили, кажется, целую тонну.
«Задание успешно выполняется. Потерь нет. Ранения легкие. Через десять нирсов / пятнадцать минут цель окажется на расстоянии прямого удара. – Пауза. – Подходы к личному кабинету для допросов лаисс ара Демеро ди Коарветтанона полностью заблокированы. Всего чуточку газа ларада…»
Да. Очень плохая идея.
«Никакого газа!!! Веерное отключение, схема… сейчас, погоди… Цзе… нет, не так… Цзю… Дзиржака, амплитуда 2-17-35-1? Нет, кажется, 7-12-5-31… или…»
«21-7-15-3. Я понял. Передаю информацию миттаям ».
; Энорэ сай, мы входим, - шелестнул над ухом прерывающийся и возбужденный, как у школьницы, голос Танарэа ди Кассен. – Не беспокойтесь ни о чем. Мы самые сильные, храбрые и умные воины. Самые быстрые и ловкие, равных нам нет. Никто не остановит нас. Никто не поймает нас. Нельзя поймать тень. Только победа! Пакс! Пакс вобискум!
Сердечник почувствовала, что ещё немного, и она банально разревётся. В голове царил полный хаос, с эмоциями вообще творилось черт знает что. Но, по крайней мере, ей больше не было страшно.
«Местонахождение: зона повышенной безопасности, серый сектор, коридор 15/4, - бормотал в левом ухе Альд. Искин взял на себя роль комментатора, каким-то образом поняв – а, может, просчитав – что именно это сейчас необходимо его страдающей хозяйке. – Готовлюсь к веерному отключению энергопитания. Несмотря на то, что уровень 119 имеет автономные системы энерго- и водоснабжения и некоторые другие, в обычном режиме он включен в общую сеть Аргеанаполиса. Попытка вторжения или нарушение стабильности активирует автономные линии. Есть способ вмешаться в этот переход. Свет погаснет на считанные мгновения, но вам будет достаточно».
По векам без всякого предупреждения словно бы мазнуло чёрной краской, и светлые пятна исчезли, оставив только непроглядную тьму. Девушка вяло пошевелилась, и её обняли крепче, прижимая к груди. Державший её человек, пригибаясь, куда-то бежал, иногда останавливался, припадая к полу, или шарахался вправо и влево, словно от чего-то уклоняясь. После особенно стремительного рывка Альд строго и невыразительно произнёс:
«Если вам есть что сказать, хозяйка, говорите это СЕЙЧАС!»
Тысячелетний искин отлично знал, каким тоном нужно отдавать приказы. Сердечник подчинилась беспрекословно.
; Стояаа!.. – крикнула она, и к её неудовольствию голос сорвался. Она откашлялась и продолжила: - Стоять! Не двигаться! Всем бросить оружие!
Послышался громкий лязг, звяканье и скрежет, словно рядом шла выгрузка большой партии металлолома. Сердечник жалобно застонала: каждый новый звук отдавался в голове таким раскатистым эхом, что ей казалось, что верхнюю половину черепа вот-вот сорвёт. А едва громыхание прекратилось, снова вспыхнул свет, с силой надавив на переутомлённые глаза, и девушке стало кристально ясно, почему смерть – не самое худшее, что может случиться с человеком.
; А-а-а-а… ма-а-а-амочка-а-а-а…
К глазным яблокам с внутренней стороны прихлынула горячая волна, и стук в висках моментально прекратился, головная боль спала. Сверло, впивавшееся в череп, уменьшилось в размерах, по крайней мере, вдвое.
«Прошу прощения, хозяйка, - негромко проговорил Альд: звучал он почти виновато, - в психотерапевтических целях я позволил себе немного исказить правду. Нано-вмешательство противопоказано лишь в первые пятнадцать ардалей-секунд после выхода из транса».
; Ну и сволочь ты, банка консервная… предатель никелированный… гнусный железный мозг, чтоб ты ржавчиной поперхнулся…
Продолжая бормотать угрозы Альду и всей его компьютерной родне, девушка осторожно открыла глаза и несколько раз моргнула, фокусируя взгляд. Её держал высокий, атлетически сложенный мужчина из команды Танарэа, чьего имени она не помнила, а сама Танарэа со своими людьми старательно блокировали обзор со всех сторон. Каждого ореолом окружало неяркое радужное сияние.
; Эй, парень, не стой столбом! – Сердечник шлепнула несуна по плечу. - Шаг вперёд, дай оглядеться! А вы – разойтись!
Телохранители неохотно расступились, и мужчина подался вперёд с кошачьей грацией, совершенно не вязавшейся с его мощной фигурой. Сердечник скользнула взглядом по лицам телохранителей, и её передёрнуло. Они были готовы ко всему: снова драться, бежать, умирать, прикрывая «энорэ сай» своими телами, и опять, опять, черт побери, смотрели на неё с таким выражением, словно она была посланником бога на земле!
Слепое поклонение уже начинало порядком действовать ей на нервы.
Просторная комната, где они находились, была чем-то вроде фойе или вестибюля. Слева – шесть, справа – две идентичные шлюзовые двери, все запечатаны. Дальнюю стену слева украшает странный барельеф в виде круга, составленного из дюжины плотно сомкнутых темно-синих лепестков. По центру располагается квадратная арка и двойные металлические панели, в которых безошибочно угадываются створки лифта. Уже привычный дизайн: холодно, строго, рационально, мебели минимум и только функциональная, непонятная аппаратура. От малого зала совещаний комната отличалась только размерами и цветом: стены были серебристо-голубыми, а пол – темно-серым.
В данный момент, впрочем, она напоминала филиал музея восковых фигур. Все находившиеся в ней люди – а их было дюжины две, кто в форме гвардейцев, кто в громоздких доспехах, делавших носителя похожим на живой танк – застыли на месте. Никто не шелохнется, не дернется. Только беспокойно движутся глаза, и дыхание едва заметно приподнимает грудь.
На полу беспорядочно валялось оружие, и Сердечник раздраженно отметила, что бросили его действительно все. В том числе и её команда. Стоило только девчонке, не помнящей себя, высказать вслух своё пожелание…
Происходящее до боли напоминало трагикомический фарс.
; Вы зачем стволы пошвыряли? – угрюмо спросила девушка у Танарэа ди Кассен. – Поднимите и больше не разбрасывайтесь.
; Слушаюсь, энорэ сай, - отсалютовала та, и пятерка отступников быстро расхватала своё и часть чужого оружия. Гвардеец, что держал Сердечника на руках, не шевельнулся. Девушка мимолётно подумала, что этот, наверное, и не стрелял – но Танарэа ди Кассен подошла, и с едва заметной усмешкой вложила оба (оба!) его бластера в пустую кобуру.
Пункт 1. Добраться до цели – выполнено.
Пункт 2. Взять большую шишку (она же лаисс ар) за грудки и вытрясти из неё помощь – в процессе.
Пункт 3. Пока не решила.
; Тёмную сторону Силы призвать нам придётся, чтобы успеха достичь, - пробормотала Сердечник едва слышно. – И лучше бы вам ещё очень долго не показываться мне на глаза, Зелгарис.
; Энорэ сай, - окликнула Танарэа, совершенно верно истолковав блуждающий взгляд девушки, и указала на барельеф. – Туда.
Утопленный в стену восьмиметровый «лепестковый» круг был не декоративной деталью, как показалось сначала, а скрывал за собой ещё один проход. Решив дойти до него самостоятельно, Сердечник хлопнула несуна по плечу, чтобы тот опустил её на пол, и вздрогнула от внезапно накатившей тошноты. Было чувство, словно она напряженно внимала какой-то прекрасной мелодии, и неожиданно гармонию нарушил резкий диссонанс – не так! Беда! Прочь! Она напряглась, высматривая возможную опасность – ничего. Охранники стоят неподвижно, а люди Танарэа успевают и за ними следить, и своего бестолкового ментата прикрывать. Диссонанс усилился, наждаком пройдясь по нервам. Сердечник, не выдержав, завопила.
Завопила первое, что ей пришло в голову. За мгновение до того, как разъехались шлюзовые двери - крайние слева - и из них, как горох из прохудившегося мешка, высыпали вооруженные до зубов люди:
; Не стрелять! Никому не стрелять! Все сюда, живо! Двери за собой запечатать! Смирно! Замри, не шевелись!
Вопль, накрыл атакующих, словно приливная волна. Прежде, чем девушка успела досчитать до пяти, двери закрылись с громким хлопком, а новоприбывшие, выстроившись в три шеренги, щелкнули каблуками и вытянулись в струнку. Телохранители, прикрывшие «энорэ сай» своими телами, напротив, немедленно взяли их под прицел. Было непохоже, что они отнесли к себе последний приказ.
«Колпак Зонтаго, - отрапортовал Альд. – Психосоматическая блокада, гипнотический контроль, площадь применения ограничена индивидуальной силой ментата. Будьте осторожны, хозяйка: судя по данным исторических архивов, растяжка уже готового «колпака» приводит к ослаблению контроля».
; Чудненько, - проворчала Сердечник. – Ещё два десятка экспонатов в мой музей, и любой может неожиданно прийти в себя и отстрелить мне голову. А я всего-то хотела пройти…  Эй, дружок, поставь уже меня на ноги, а то я так и ходить разучусь!
Гвардеец беспрекословно повиновался, но вместо того, чтобы отступить, бережно поддержал девушку под локоть – как оказалось, не напрасно. Она сделала пару неуверенных шагов, пошатнулась и едва не упала: мужчина успел поймать её раньше, чем она рухнула носом в пол. Невнятно бормоча слова благодарности, Сердечник перебросила назад растрепанную косу – и человек в угольно-чёрной форме, стоявший в середине второй шеренги, неожиданно пошевелился и взглянул на неё в упор. А затем спокойно шагнул вперёд, словно не замечая нацеленных на него бластеров.
«Да что такое у этих ардражди с героической смертью!» - с раздражением подумала девушка, шепотом приказывая своим, чтобы не стреляли. Танарэа коротко кивнула, но было понятно, что при малейшем намёке на угрозу она, не моргнув глазом, всадит в бывшего командира несколько бластерных зарядов.
Первое впечатление часто обманчиво, но Сердечник знала, что не ошибается: это мог быть только командир. Для простого гвардейца в незнакомце слишком ясно ощущалась привычка повелевать. Спокойные, выверенные движения, гордая осанка. Он был немолод, но очень, очень красив. Седина в волосах шла ему невероятно, а тёмно-лиловые глаза моментально цепляли взгляд. Но главное было даже не в его внешности. Этому человеку хотелось доверять. Сразу, сейчас, безоговорочно. Такого генерала боготворят солдаты, такой начальник умеет привязывать людей к себе, а не своим деньгам, такому пророку невозможно не подчиниться, когда он говорит: «Встань и иди»...
«Просила – получи, - нервно теребя косу, подумала Сердечник. - Вот твоя большая шишка… Ну, или, может, не совсем твоя». – Конфетки под фантиками прячутся разные, но мужчина и отдалённо не напоминал психопата и садиста.
«Ар-генерал Рюйтаро ди Зариттиан, - негромко произнес Альд. – Командующий имперской гвардией. Первый куратор службы безопасности».
Названный генерал, стараясь не делать резких движений, сделал ещё один шаг вперёд. Он хорошо понимал, кто хозяин положения, но в нём не чувствовалось ни приличествующих случаю ярости или досады, ни страха. Впрочем, опасность от него тоже не исходила, а это было явно обманчивое ощущение. Он склонил голову в поклоне и, не отводя глаз от девушки, слегка улыбнулся.
; Добро пожаловать в имперский дворец Аргеанаполиса, благородная энорэ, - приветливо проговорил он. – Я могу вам помочь?..
Трагифарс. В самую точку.

Глава 6
Жизнь – вещь грубая. Ты вышел в долгий путь, - значит, где-нибудь да поскользнёшься, и получишь пинок, и упадёшь, и устанешь и воскликнешь «умереть бы»! – и, стало быть, солжёшь.
Сенека.

; Ар-лейтенант! Энорэ ар-лейтенант!
Тихо. Спокойно. Темно. Только какой-то тусклый свет касается опущенных век. Странно. Если это Создатель, почему он говорил этим голосом, а не тем, любимым?
; Энорэ ар-лейтенант!..
Хоть сейчас-то пусть оставят её в покое! Разве они не видят, что она уже окончательно и бесповоротно мертва?
; Энорэ ар-лейтенант, вы меня слышите? – снова позвал её голос, затем неуверенно откашлялся. – Шэ… Шэрди, очнитесь! Шэрди, вы меня слышите?.. Проклятье,  ведь знал, что надо учить приёмы первой помощи, а не фамильные кольца в каррак отыгрывать…
Что-то негромко, но очень знакомо загудело. Шэрди была уверена, что уже слышала этот звук и слышала его в другом месте, а здесь он казался почти неуместным. Её невидимый собеседник некоторое время бормотал что-то неразборчивое, затем ворчливо произнес:
; Странно, крови нет, доспех цел, шея не сломана… не понимаю… - Тихий треск прервал его жалобы, и гудение смолкло. Человек охнул и весьма витиевато выругался на интерлингве. - Трейша’досх, вилка диагносту! И что теперь делать? – Он помолчал и сам себе деловито ответил: - Привести в сознание энорэ, найти связь, доложить о случившемся. И придумать, что сказать, чтобы не сразу в эр’гоновские комнатки поволокли… Ну, энорэ ар-лейтенант, очнитесь же! Вы должны! Вы просто обязаны! Командир вы или кто?!
Шэрди не хотела вспоминать. Она не хотела думать. Всё, что ей было нужно – тьма и одиночество. Ни лиц, ни голосов, ни отвратительных «предчувствий», портивших жизнь ничуть не реже, чем спасавших её… ни мыслей… ни воспоминаний… А долг и обязанности могли катиться, как говорили гваньер, автостопом по галактике.
Но у реальности на этот счет были иные планы. К надоедливому голосу внезапно присоединилась рука, которая весьма бесцеремонно потрясла её за плечо.
Шэрди руку проигнорировала.
; Вы так, да? Так? – возмутился обладатель голоса и руки, не получив ожидаемой реакции. – Хорошо. Прошу прощения, ар-лейтенант, но я вынужден так поступить.
Что-то холодное прижалось к коже запястья; легкий укол – и тьма, окружавшая Шэрди, начала истончаться и редеть. Это уже был не непроглядный мрак: в нем проступили какие-то расплывчатые, неясные тени, а вверху и слева обозначилось тусклое пятно света… Нет! Нет! Не хочу! Оставьте в покое! Отстаньте!
Она не знала, в самом ли деле она выкрикнула эти слова или только подумала о них. Должно быть, все-таки выкрикнула: световое пятно неожиданно поменяло своей расположение одновременно с одной из теней. Та склонилась над женщиной, приблизив источник света почти вплотную к её лицу, издала довольный смешок и произнесла голосом, который Шэрди, наконец, узнала – голосом Лоорта:
; Добро пожаловать в страну живых, энорэ ар-лейтенант. Как видите… или не видите, а вернее, почти не видите, даже треснувшие шлемы иногда оказываются полезнее целых. Потому что если бы не шлем, я бы получил не одну-единственную ментальную затрещину, а два пальца иттийской стали под ребра. Но, слава Создателю, что хранит всех ардражди, несправедливость не свершилась. У семьи есть наследник, у Вселенной – надежда, а у вас – рядовой. Счастливы?
Между тем, лоортово «я вынужден так поступить» действовало более чем качественно. Ноющая боль в мышцах прекратилась, к рукам вернулась чувствительность, ослабла невидимая петля, захлестнувшая горло, и в голове заметно просветлело. Давление на разум, на которое Шэрди не обращала внимания и присутствия которого даже не сознавала, ослабло, думать стало легче – и перед глазами непрерывно, словно черно-белые слайды пошли картинки этого «дежурства». Дымящаяся рация, лампа, осыпающая её дождём искр и мелких осколков, гибкая, подвижная, словно ртуть фигура мужчины. Лоорт, прижимающий ладони к лицу. Слабость, пронзительный взгляд знакомых темно-лиловых глаз, затягивающий, словно водоворот, на дне которого кружатся мерцающие звезды – и пустота.
Мир перестал расплываться и обрел знакомые очертания. Лампы почему-то не горели, и единственным источником света служил ручной фонарь Лоорта. Но даже плохое освещение не могло скрыть того, что юноша бледен до синевы, обведенные темными кругами глаза покрыты густой сетью лопнувших капилляров, а в углах рта резко обозначились складки. Шэрди была уверена, что сама выглядит ничуть не лучше своего рядового: ментальная затрещина от тэй ара не относилась к тем вещам, которые хочется испытать снова. Женщина недовольно оттолкнула пытавшуюся поддержать её руку (Лоорт имел наглость хмыкнуть), попыталась приподняться, но не смогла и снова обмякла. Боль перекатилась в голове колючим шаром, толкнулась в виски, и Шэрди зажмурилась от неожиданности. Лоорт, умница, заметил и немедленно вколол ей ещё и обезболивающее с глюкозой. Через несколько нирсов Шэрди пришла в себя настолько, что смогла сесть самостоятельно. Напряженно щуря утомленные глаза, она огляделась, но оценить диспозицию не смогла. Сумеречное зрение сильно упало: должно быть, сказывались последствия ментального удара или влияла смесь препаратов, растекавшаяся по её венам, и мрак за пределами освещенного фонариком круга казался почти непроницаемым.
; Все не так страшно, как кажется сначала, - проговорил Лоорт, видимо, пытаясь её ободрить. – Руки и ноги на месте, голова на плечах, сердца бьются ровно, а зрение – побочный эффект, восстановится. Выживем.
«Зачем?..» - про себя произнесла Шэрди, а вслух спросила:
; Что с освещением?
Вместо ответа Лоорт встал, одновременно поднимая руку с фонарем, и глазам Шэрди предстало жутковатое зрелище: все до единой лампы превратились в хаотичную смесь из обрывков разноцветного провода и потеков пластика, похожих на размазанные по потолку сопли. Подобный эффект не могли вызвать выстрелы из любого известного Шэрди оружия. Это сделала мысль, обращенная в грозную, разрушительную силу волей ментата. Тэй ар, значит, правда, вы… и Зелгарис учил не только своему вселенскому всепрощению… почему вы тогда не?..
; Это началось уже после того, как они ушли, - без обиняков проговорил Лоорт, снова присаживаясь рядом с ар-лейтенантом. – Я очнулся, вы ещё были без сознания… выбрался из-под… выбрался. Да. Вас вытащил, приступил к реанимационным мероприятиям, а светильники начали лопаться, как орехи в орехоколке… слово ара, я все делал по инструкции! Как мигало, так и лопалось. Когда шестая разлетелась вдребезги, отключился весь коридор. Неприятно, но срастется. Всегда же срастается.
Лоорт – и по инструкции? Шэрди недоверчиво приподняла брови. И… почему «уже после»? Кто же тогда?.. Что «срастётся»?!
; Мм-хмм, - мальчишка рассеянно указал фонариком на противоположную стену.  – К тому времени, как это произошло, я уже бегал по облачкам за радужными фейками, но не находите, что эта проплавлина должна быть на порядок шире и длиннее?
Машинально приглядевшись, Шэрди была вынуждена признать, что он прав. «Громобой» Ойрега, знакомый ей не понаслышке, оставил бы на стене проплавленный след вчетверо шире и в два раза длиннее. Лоорт медленно повел фонариком вправо, влево, как-то по-особенному наклонил – и по грязно-черному «шраму» заскользили едва заметные алые искры. Тонкая паутина огненных нитей разбегалась во все стороны, пульсировала, словно живая… Луч фонарика дрогнул, и она исчезла.
; Ничего не напоминает, энорэ ар-лейтенант?
; Самовосстановление, ускоренная регенерация… Нанозонды? Восстанавливают всю неорганику?
; Предметы из иттийской стали рассыпаются в прах, так что не только восстанавливают, но все же цель поражена, энорэ ар-лейтенант, примите поздравления!
Спрашивая, Шэрди была уверена, что не ошибается. Как на учебных стрельбах, когда пробная серия уже окончена, и ты стоишь в ожидании, пока компьютер обрабатывает данные, но уже знаешь, что норматив выполнен. Стыд ледяной змейкой вполз в душу: как она раньше не увидела этого? Почему не обратила внимания? Почему никто другой не обратил внимания?
Последние слова она машинально произнесла вслух.
; Кто говорит, что не обратил? – удивился Лоорт. – Обращали. Разные люди, в разное время, в разных местах, независимо друг от друга – и при сдаче отчетов безотлагательно знакомились с циркуляром Циски. Сами знаете: неразглашение государственной тайны под угрозой смерти через отсечение головы. Вы разве не читали периодику?.. Шгражж арх’даан. – Он вдруг замер, как мальчишка, которого поймали в тот момент, когда он запустил руку в банку с конфетами. – Энорэ ар-лейтенант, я буду вам очень признателен, если вы никому не расскажете об этом инциденте, забудете мои слова и позволите сделать своему «звонарю» небольшую чистку. Если ар-генерал узнает, что я опять, он… Хотя это не сравнится с тем, что сделает мой отец, когда новость достигнет его ушей.
Будь Шэрди меньше погружена в себя, она бы непременно заметила странности в поведении рядового ди Нарговайена. Она заметила бы, что освобожденные от перчатки пальцы стискивают фонарь слишком сильно, что взгляд юноши не отлипает от неё, словно боясь соскользнуть на мертвые тела товарищей, что голос звенит, как струна, готовая в любой момент порваться, и хозяин насильно выравнивает его. Но она не заметила. Шэрди Вайэнаррвен, Стальная Струна имперской гвардии, головная боль начальства и гроза всех своих спарринг-партнеров, желала предаваться тоске и унынию. И даже в своём унынии оставалась законченной индивидуалисткой – как и все ардражди.
Она машинально пошарила на бедре – и Лоорт тут же достал, включил и вложил ей в руку её фонарь. Ар-лейтенант подняла его повыше, разглядывая сваленные в нише трупы. У гвардейцев не было ни одного шанса. Но почему их… а меня нет?
Жизнь  несправедлива, постановила Шэрди. Шак’хановски несправедлива.
; Можете встать, энорэ ар-лейтенант? – прервал её раздумья Нарговайен. – Вам помочь? Нам нельзя задерживаться надолго: я слушал переговоры соседних групп – кто-то активировал «бродяжек», их не меньше десятка… - Он нахмурился, немного озадаченный отсутствием реакции («Рядовой Нарговайен, потрудитесь объяснить, откуда у вас переговорное устройство?!»). - Энорэ ар-лейтенант?
; Я вас слышу. Идите, Нарговайен, - взмах руки должен был выйти повелительным, но получилась жалкая демонстрация того, как взлетает пеликан. – Без меня вы будете двигаться быстрее… необходимо передать сообщение, предупредить службу безопасности и ар-генерала… неизвестно, прошел ли «никет»… Идите.
Густые, тонкие, словно нарисованные брови Лоорта недоуменно взлетели вверх, а затем он снова нахмурился, глядя на своего командира с подозрительным прищуром, какой сделал бы честь дознавателям Эр’гона. И не двинулся с места.
; Энорэ ар-лейтенант, кто это был? – немного помолчав, спросил он с абсолютной уверенностью, что командир сумела не только разглядеть больше него, но и оценить уровень подготовки нападавшего, определить стиль боя, школу и даже составить список людей, подходящих под описание.
; Тэй ар, - едва слышно проговорила Шэрди, не пытаясь изгнать из голоса горечь и досаду. «Почему он не убил меня? Счёл недостойной легкой смерти? Или, того хуже… пожалел?» - Риган Ан’дьярдже.
Лоорт недоуменно моргнул. Шэрди давно заметила, что у мальчишки на редкость живая мимика. Пока он пытался осмыслить слова командира, все его чувства – недоумение, сомнение, удивление и легкая тревога – читались на лице так, словно были написаны крупными буквами.
; Но… но… - выдавил юноша, запинаясь на каждом слове. – Как же так?..
То, что его эмоциональность была заразной, словно «красный град», ар-лейтенант тоже знала. Шэрди бесцельно изучала противоположную стену, ощущая клубящиеся внутри обиду, недоумение – и разгоравшиеся искорки гнева. Сейчас бы на тренировочную площадку с хорошим спарринг-партнером… рукопашный бой помогал выбить из себя все лишнее, наносное, ничуть не хуже медитации, но… не бить же мальчишку только потому, что Шэрди Вайэнаррвен не может справиться со своими эмоциями! «Извините, рядовой, но сейчас ар-лейтенанту нужен не солдат и не собеседник, а просто кто-то, о чей лоб можно разбить свой кулак!»
Многолетний опыт самоконтроля не подвел её. Несколько коротких медитативных упражнений (вдох-вдох-выдох, подними голову, выпрями спину, Шэрди, ты ардражди, а не какая-то бродяжка, вдох-вдох-выдох, разожми кулаки, не скрипи зубами) – и она ответила Лоорту почти спокойно:
; Мы мешали ему пройти. А ему надо было пройти.
; Его высочество… вы хотите сказать, это был принц?! – сдавленным, словно не своим голосом переспросил Лоорт.
; Тэй ар, рядовой! – почти прорычала Шэрди. Мальчишка, к её вящей досаде, даже не дернулся. – Вы – ардражди, никогда не забывайте об этом! Стандартный язык необходим в некоторых случаях, но именование членов императорской семьи на интерлингве!..
; Ах, простите моё недоверие, энорэ ар-лейтенант, - светским тоном отпарировал Лоорт. – Но оно вполне обосновано, не находите? Согласно официальной версии первый наследник империи мертв уже несколько кройдов.
; Тогда, полагаю, ментальную затрещину, которая так вас восхитила, вы получили от призрака, рядовой Нарговайен, - не удержалась Шэрди.
; Получил от… от при… - Лоорт ни с того, ни с сего уронил фонарь, спрятал лицо в ладонях и принялся хохотать. Шэрди замерла.
Она не смеялась с тех пор, как вышла из первого квада знания . Самое большее, что ар-лейтенант позволяла себе при посторонних – это сдержанная улыбка (ра исключением тех редких случаев, когда ей ей выбивало самоконтроль, и приходилось судорожно нащупывать и водружать на место свалившуюся маску). Отец Шэрди был кадровым военным, традиционалистом, и школу для своих отпрысков выбрал соответственную. Сильную своими традициями. Публичное изъявление чувств не подобает ардражди, эмоциями необходимо жестко управлять, иначе они поглотят вас – так учили Шэрди и еще тысячи детей. А сотни тысяч других учили, по выражению гваньер, «держать себя в руках». Не более.
Шэрди спокойно относилась к чужим всплескам эмоций – привыкла. Но хохочущий высокий ар не укладывался в ее систему координат. Потому что был аномалией вроде черной дыры.
Лоорт смеялся с полнирса, совершенно по-мальчишечьи шмыгая носом и мотая головой, а Шэрди тупо смотрела на него, не зная, то ли тянуться за аптечкой, то ли обойтись пощечиной. Наконец, Лоорт успокоился, убрал с лица длинные (недопустимо длинные по уставу, но сам ар-генерал позволил…) волосы , выстрепавшиеся из хвоста, и шумно выдохнул.
; «Башни» - это Вселенная в миниатюре, вы знаете, энорэ ар-лейтенант? – неожиданно спросил он. – У каждого есть своя фигура и свои камни. Есть Претендент. Есть Владыка. Угроза Владыке – ход трикетры: защита, защита, нападение. Сильный ход.  Претендент готов сойти с доски, но у него ещё есть ещё три камня. И если их правильно разыграть… Владыка нанес удар – но не достиг цели. Претендент отступил – но выжил. И если Владыка не смог… ошибся… и оставил в живых свидетеля своей ошибки…
И Лоорт – дерзкий, бесшабашный, юный Лоорт – улыбнулся так сухо и безжалостно, что Шэрди невольно вздрогнула. Голову омыло ледяным холодом, словно где-то рядом распахнулась дверь, ведущая в открытый космос. Этот высокородный шалопай, оказывается, мог быть холодным и бесстрастным не хуже самого Рюйтаро ди Зариттиана. Кто бы подумал, что в мальчишке такое есть?..
; …тэй ар выжил… и не только… - словно про себя продолжал размышлять гвардеец. – Обошел все системы слежения и доказал, что охрана дворца не способна удержать его… и врезал мне так, что я вспомнил всю свою жизнь вплоть до первых обкаканных штанишек… Вы были правы, энорэ ар-лейтенант. – «Права? В чем?» - удивилась Шэрди, но Лоорт продолжал: - Он стоит верности. За ним стоит идти.
Он помолчал и, неожиданно взяв затянутую в перчатку ладонь Шэрди в свои, чуть сжал её.
; Энорэ ар-лейтенант, как вы смотрите на предложение дезертировать из гвардии?
; Нарговайен?..
Ответ на подобные вопросы мог быть только один. Но игольник на поясе не было. И обоих пулеметателей. И даже «риана», её любимого импульсного пистолета – Шак’хан, он так удобно ложился в ладонь!.. Но тэй ар был не из тех, кто разбрасывается ценными военными трофеями.
Лоорт отпустил её руку и чуть отодвинулся, не сводя с командира пристального, сосредоточенного, как перед выстрелом, взгляда.
; Надеюсь, хоть вы… - пауза была очень короткой, но полной такого глубокого смысла, что вся депрессивная расслабленность мгновенно слетела с Шэрди, плечи напряглись, словно окаменели, - не станете читать мне нотации о том, где должна и не должна лежать преданность?
Тренированный мозг анализировал ситуацию с невероятной быстротой. Основные нервные узлы, направление удара с поправкой на неудобное положение тела, близость противника, временное ограничение собственных физических возможностей… «Снежинка» протестующе заверещала – старый биоимплант не выдерживал перегрузок.
; Наши жизни принадлежат Велсс-та-Нейдд, - с каким-то непонятным выражением произнес Лоорт – спокойно, словно заученный урок. - Но империя и император – не одно и то же. Его высочеству… хотел сказать, тэй ару, понадобятся помощники, когда он соберется отвоевывать себе трон. В гвардии для меня никакой перспективы нет. К тому же, как выяснилось… - он сделал паузу чуть длиннее первой, - что я до странности привязан к своей семье. Особенно к отцу. И мне не доставит никакого удовольствия видеть его голову на Стене Плача. Сами знаете, энорэ, тэй ар может позволить себе благородство, но лаисс аром двигает только необходимость…
Уверенность, вот что это было. Не почти фанатичная вера во всесилие первого наследника, которую Шэрди с неудовольствием признавала за собой, а холодная, расчетливая уверенность в способности тэй ара подняться над обстоятельствами и изменить их в свою пользу. И в том, что князь ди Нарговайен примет выбор сына, как свой собственный. Лоорт исчез; его место занял кто-то другой, мудрый и отрешенный, который полагался только на проверенные факты и делал из них далеко идущие выводы. Но выводы эти были таковы, что ему не требовалось догадываться и строить предположения. Он знал наверняка.
Освещение начало восстанавливаться: зажглись несколько ламп в глубине коридора, и мрак неохотно отодвинулся в углы. Откуда-то слышался тихий, на грани слуха, не то звон, не то шелест, и запрокинувшей голову Шэрди на миг показалось, что она видит, как в разбитой лампе срастаются друг с другом кусочки пластика и проводов. Нанозонды в дарните - бред безумного ученого? Как бы не так… Лоорт сидел перед Шэрди на корточках, терпеливо ожидая ответа. «Любуйтесь, рядовой. Не каждый день можно увидеть, как командир теряет ориентиры… Где бы здесь повеситься? - мрачно спросила себя Шэрди. Список «за» и «против» всё ещё моргал в уголке сознания, но как-то неуверенно, затем начал тускнеть, и в какой-то момент потух, словно кончился заряд аккумулятора в датападе. – Не на чем… А, право, жаль».
; Что скажете, Шэ… эхм, энорэ ар-лейтенант? – очень точно уловив момент, позвал Лоорт и снова отбросил со лба волосы странно неловким для него жестом. – Eisst a’li twesha? Хочешь дружить?
Нет, не то…
; Будешь моей подружкой?
Ардраджин. Родной, кажется, язык, а многозначность на многозначности. Хуже только энглейс, в котором даже разделения на «ты» и «вы» нет, и оттого в любом диалоге отчетливо сквозит нотка сумасшествия. То ли дело интерлингва, на которой уже через два месяца говоришь так, словно знала её всю жизнь! А ардраджин учишь десять оборотов, но стоит перейти на него в беседе, и кажется, что ведешь звездолет без поддержки компьютера и навигационных карт. «Eisst a’li…» можно было перевести, как угодно, особенно при отсутствии «nen» - мой, мне. Хотя как не переведи, интонации были до отвращения фамильярными.
; Хотите дружить, eish a’li, наглец, сопляк… – гневно начала Шэрди.
; Понял, понял, больше никаких стимуляторов, вам вредно перевозбуждаться, энорэ, - без малейшего раскаяния откликнулся юноша, и Шэрди вытаращилась на него, как девчонка, которую привели знакомиться с будущим женихом («Что делать? Потупиться? Убежать? Поцеловать?»). Ар-лейтенант могла вогнать своего подопечного по уши в тренировочную площадку, но в резвости языка Лоорт готов был поспорить с кем угодно. – Хорошо, хотите… eish a’li, tyadun  anore?
Его голос чуть дрогнул… почти незаметно даже для тренированного слуха гвардейца, но… Шэрди присмотрелась внимательнее. Лоорт старательно удерживал на лице бесстрастное выражение, но его с головой выдавали подрагивающие губы и глаза, в которых поочередно мелькали испуг, напряженное ожидание и надежда. Мальчишка, проклятье, ведь совсем ещё мальчишка…
; Да, - просто ответила она и, нащупав его ладонь, коротко сжала. Лоорт просиял.
; А я могу называть вас по имени? – в его взгляде было столько надежды, что Шэрди едва не кивнула. Но тут же одернула себя: он для меня свой личный круг открыл, а теперь в мой влезть пытается?! Этого только недоставало! Ни за что не пущу! Пусть другие делают, что хотят, но в моём круге сердца есть место только для одного. И оно уже занято .
; Нет, – отрезала она резче, чем требовалось.
Лоорт нисколько не огорчился.
-- А если… - заговорщически начал он.
-- Нет.
-- Можно тогда мне…
-- Нет.
-- Но хотя бы…
-- Нет, Нарговайен!
Лоорт заботливо нахлобучил Шэрди на голову шлем и сделал странное движение, словно собирался подать руку, но потом передумал. Ар-лейтенант поджала губы. О, ради Создателя! Её не настолько сильно ударило, чтобы она не смогла самостоятельно подняться!..
От рывка, поставившего ее ровно, в глазах мгновенно запрыгали черные точечки, а по телу разлилась противная слабость, но Лоорт был начеку. Подставил плечо, помог удержаться на ногах. И с полной серьезностью сообщил:
-- Ар-лейтенант, теперь я понимаю, почему вы выбрали тэй ара, а не меня. У вас тоже нет ни сострадания к себе, ни чувства юмора.
Замечание по поводу тэй ара Шэрди вынесла, не моргнув глазом. Почти не моргнув: «И это заметил, маленький мерзавец!..» И с такой же серьезностью ответила:
-- Жаль.
-- Что жаль? – не понял высокородный смутьян.
-- Жаль, что министр не придушил тебя до того, как ты научился разговаривать.
Лоорт имел наглость усмехнуться.
-- На самом деле мама высказывала подобную мысль, но это предложение было им беспечно отвергнуто.
Выждав для верности ещё десять ардалей, Шэрди отпустила его плечо и сделала несколько самостоятельных шагов, пошатываясь и чувствуя себя, по меньшей мере, ветераном третьей галактической.
-- Тэй ар направился к лиловому сектору, - сообщил Лоорт ей в спину. – Вы ведь сможете его найти, энорэ ар-лейтенант?
Если бы Шэрди была гваньер, подобное отношение ей бы польстило. Но она была ардражди и поэтому ответила так:
-- Да. Мне кажется, я знаю, где его искать. Вперед.
-- Эхм… да. Я… Шэрди, я у вас позаимствовал на время часть снаряжения. Не хотите?..
Ар-лейтенант резко развернулась, не дослушав, что именно «не хотите», и проглотила уже заготовленный ответ: Лоорт протягивал ей… её оружие. Игольники, пулеметатели, импульсный пистолет, тяжелый нож, метательные стрелки и даже маленькую «оску» , которую она носила в потайной кобуре на лодыжке.
-- От несчастной любви в нашем веке уже не стреляются, - авторитетно заявил Лоорт, и Шэрди поймала себя на диком желании расхохотаться.
Маячившая впереди черная дыра понемногу сворачивалась.