Концерт

Сегодня душно и скоро пойдет дождь.
Я доволен собой, но надолго ли это? Наконец перестал задавать себе вопросы, поскольку получил все ответы, которых не хватало для моего исследования. Больше неизвестных нет. Это больше не уравнение, не задача, а просто рассказ. Все, в пику моим измышлениям и домыслам, оказалось прозаичнее и проще. Сложности создают сами люди, а мир же прост как самая простая его частица.
Я начинаю выздоравливать, приступы нехватки кислорода проходят, оставляя только жажду, я пью воду, но не могу напиться. Я ем, но не ощущаю вкуса пищи. Я делаю вдох, но не чую ни одного запаха.  Все стерильно и все кишит микробами, но у нас с ними соглашение – они не трогают меня, а я не лечу придуманные болезни. Заболевание одно – это жизнь. Лекарства нет, а все операции заканчиваются смертью. Но пока есть сердце и есть душа придется болеть, даже, если будут душить слезы обиды и несправедливости, даже, если придет утро, но в спешке забудет включить рассвет… Ты встанешь, оденешь поношенный костюм своей кожи, и выйдешь в люди, хотя «поход в люди» плохое выражение, это как сходить в туалет. Ты избавляешься от дряни, которая больше не нужна тебе и никому вокруг, разве что растению табака, говорят от этого он становится злее и ядренее, но это лишь табак. Это лишь воспоминание о сне, в котором все правильно и все наперекосяк, но так гладко сшито, даже строчек не видно и не за что зацепиться, чтобы разорвать и заглянуть что же там, под подкладкой…
В этот вечер я предался Анафеме. Месяц ожидания, новые носатые Камелоты и слепые очки – вот и вся моя подготовка. Ради такого стоит покупать лучшую одежду и самые лучшие ботинки и сразу после сжигать, чтобы не знал сей наряд других чувств и эмоций.
Я пропустил группу разогрева. Когда я проходил досмотр «бдительных охранников», проморгавших содержимое моих карманов, она отыграли последние аккорды. Зал, где на входе ставят штампы на запястье. Душно. Дождя бы. Разные люди бродят по сцене из конца в конец, то подкручивая какие-то ручки, то проверяя гитары или просто раскладывая полотенца. Душно. Лучшие места уже заняты, но в трех рядах от переднего края есть место, которое я назвал своим на ближайшие два часа. Приходят новые и новые и новые люди. Шумят и пьют что-то по цвету напоминающее больше мочу, чем пиво. Сигаретный смрад. Дождя бы.
Стрелки перевалили чуть за отметку в восемь часов. Свет гаснет и выходит человек в красной рубашке со странным знаком на веревочке. Началось.
Кто-то выкрикивает нечто среднее между протяжным «и» и «дип»… Это несомненно их шедевр, в него трудно не врубится.
Они – Боги. Они – лицедеи. Актеры и зрители самих себя. Ваало ребенок по сравнению с этими людьми, хоть темы у них и близки, но они его переросли ил он просто не дорос до них. Какая разница, когда нет разницы в концертных и студийных записях. Наверное это и есть профессионализм.
Я не знаю сколько им лет, это люди без возраста, и если бы так было можно говорить они были всегда. Возможно им сейчас им где-то слегка за сорок, но время не властно. Так же как и слаб я, чтобы передать всеми известными мне словами как это было на самом деле. Многое можно прочитать, многое можно понять, но некоторые вещи нужно пережить. Увидеть в нескольких метрах от себя человека, которые держал, казалось, тебя за руку в минуты «плохо» - это как очутиться в родовой палате в момент своего рождения. Это исток. И как бы не писали географы он только один. Им не нужно спешить с написанием новых песен. На выходе из зала я слышал разговор двух «знатоков», говоривших о простоте их рифм, о незатейливости их музыки. Скептики.
При всем моем спокойствии и маске флегматика, я прыгал, потому что иначе нельзя. Иначе будет ложь. И я знаю, что увижу их вновь, но не здесь и чуть позже.
Все хорошее рано заканчивается. Они уходили от нас дважды, сыграв напоследок Паник и лишь потом зажгли свет, но я предпочел бы выйти в сумерках, чтобы скрыть свое ликование и восторг. Сидя в машине, на пассажирском сидении меня плющило в блин. В своем максимализме я видел все мелочным и бессмысленным. Мы выбираем что-то, сетуем на обстоятельства и их всегда миллионы, а ведь на самом деле всего одно. Все остальное просто оправдания.