2. Жабы и космические обсерватории

Если нет цели, некуда спешить. Если некуда спешить, остаётся только всецело отдаться этому моменту и наслаждаться ласкающим волоски счастья бризом. Если есть наслаждение, то тебя нет. Они бороздили водную гладь гонимые волей случая, оставаясь при этом в точке пересечения вечности и времени, в точке, где не было ни того, ни другого. Не прилагая никаких усилий, они являли собой основные принципы любого Дао. Не имея постоянного места жительства они, сами не подозревая о том, являясь ярчайшим примером бродячей жизни, воспетой когда-то в прошлом великими поэтами востока: Хайямом, Кабиром, Руми, Навои, давно уже стали предметом умиления и восхищения инопланетных учёных и просто любителей лицезреть тенденцию роста духовности у объектов находящихся в зоне досягаемости их приборов слежения. Тысячи планет, поднявшихся на более высокую ступень цивилизации, были прикованы взором к голубому, двигающемуся по своему эллипсу шарику, а именно к двум (согласно показаниям систем пеленгации, предназначенных для выявления любой формы присутствия любых составляющих процесса мозговой деятельности) несуществующим жабам. Миллионы космических обсерваторий, забыв на время исследования о некогда повлиявших на отношения между мирами разногласиях в науке и религии, производили обмен информацией, но не могли прийти хоть к какому-нибудь поддающемуся логике общему выводу. Настроенные на ту же волну межгалактические пиратские телестанции круглые световые сутки предоставляли возможность космическим зевакам в прямом эфире любоваться иррациональными, неподвластными рассудочным объяснениям перемещениями двух, казалось бы, твёрдых субстанций, улавливаемых лишь допотопными локаторами, в то время как вся сверхновая поисковая система была бессильна выявить признаки пребывания на земле некой, собранной в ничто рассредоточенности. Практически все гениальные умы вселенной зачастую были шокированы проявлениями действий двух последних оставшихся на земле имеющих сознание земноводных, когда они, то вспышкой света, то грубой вязью мыслеформ, то еле заметной цветовой гаммой своих аур мелькали на экранах чувствительных радаров, подвергая сомнению ранее систематизированную, но очень шаткую абсолютность их полного отсутствия. На очередном консилиуме было принято решение: для удобства проведения научных экспериментов дать жабам имена. Да и для триллиардов переживающих за развитие событий зрителей достигшие состояния самадхи лягушки стали настолько интересными, настолько родными, что рейтинг транслирующих жизнедеятельность этого чуда природы каналов мгновенно взлетел до невиданной доселе высоты, вытеснив остальные средства информации; и в связи с намеченными на ближайшее будущее конкурсами на точность прогнозов по модификации трансценденции обходиться без имён было бы сложно. Одну назвали Уши, другую — Бан. Внутреннее состояние Уши, ничем не отличалось от внутреннего состояния Бана, но каждый одинаковый, рождённый в глубине толчок, продырявив беспрепятственно шесть тел и добравшись до физического, расцветал в нём совершенно разными действиями. Если Уши, в соответствии со своей тишиной всё время молчал, то Бан, вразрез непоколебимому покою постоянно издавал звуки, точь-в-точь похожие на мурлыкание утонувшего в нежности котёнка и отдалённо напоминающие вечно звенящий где-то в пустоте ОМ, тем самым вводя инопланетных грудных младенцев в состояние лёгкого транса. Если урчащий Бан лениво кружился в экстатическом хороводе с чуть заметными волнами, не напрягая при этом ни один мускул, то безмолвный Уши, любил иногда дёрнуть перепонкой и тем самым едва уловимо изменить направление движения. Всё это чрезвычайно забавляло простое население разбросанных по бесконечности галактик. Мысль о проведении, по мнению учёной коллегии, необходимого, внеочередного антисахасрарного испытания возникла спонтанно у доктора глобальных наук, известного в широких кругах под именем Жил-Слу-Не. По его теории (так, впрочем, рассуждали везде и во все времена) самым мощным фактором, способным разрушить зарождающуюся или уже засиявшую духовность, является элементарная инстинктивная тяга к противоположному полу. Была спроектирована модель самки жабы и вот уже несколько недель конструкторы ведущих КБ на основании имеющихся данных создавали прекрасный во всех отношениях эталон соблазна, напичканный до отказа феромонами немыслимого притяжения. Оставалось разработать план внедрения и вывести корабль на орбиту Земли. Скептически настроенные завистливые гомункулы злорадствовали, потирая от нетерпения друг об друга свои эгоистичные щупальца, надеясь, что миф о поразительной способности землян выходить за пределы себя, рухнет в одночасье, и, когда Ра-Шма (так прозвали экспериментальную робожабу), пройдя сквозь слои атмосферы, оказалась в воде, они, не скрывая неподдельный интерес, с раздражением впились глазами в экраны мониторов. Она была чертовски красива! Переливаясь в утренних лучах солнца оттенками какой-то сверхъестественной палитры, наделённая паранормальной сексуальностью Ра-Шма, игриво рассекала гладь океана, чуть прищурив огромные цвета индиго глаза. Частота служащих поставленной цели вибраций, создавала вокруг искусительницы ТАКОЕ энергетическое поле, что даже никогда не совокупляющиеся фригидные рыбы косяками крутились рядом. На локаторах она была ярким оранжевым пятном. Бан в это время, опустившись на глубину, рассматривал отражающийся в окнах затонувшего небоскрёба причудливый коралловый риф, который, несмотря на полумрак, отчётливо вырисовывался на тонированном зеркальной плёнкой стекле. По заданному настроенным на подопытные объекты навигатором направлению Ра-Шма, с обворожительной улыбкой изумрудной молнией пронеслась перед занятым созерцанием Баном, аккумулируя весь потенциал на стремлении сразу же произвести неизгладимое впечатление. Учёный мир замер… Датчики, предназначенные для фиксации изменений в самых тонких сферах сознания, не реагировали. Тогда оснащённая лучшей программой по смене тактики флирта робожаба, задействовав в выполнении миссии уникальные качества своей киберподкорки, вальсируя, развернулась, и, ещё больше надув просиликоненные губы, спиралевидными движениями начала следующее погружение. Направив в расширенные зрачки лавину всех имеющихся во вселенной, вложенных в её память данных о любви и ласке, изобразив сногсшибательный завораживающий взгляд, она машинально выплеснула в воду ферменты радости и, подобравшись к Бану на расстояние нескольких футов, заглянула в глаза самодостаточному самцу. Бан смотрел сквозь неё. Послышался треск. Ра-Шма повернула голову и увидела покрытого водорослями Уши. Он выглядывал из-за полусгнившего мусорного бака, держась лапой за ствол молодого дерева. У его лица не было выражения…

Любовь… обычно перекрученными словами, поступками, чувствами и новыми открытиями стремится быть. Украденные, вбитые мысли о ней создают впечатление. Страх признать себя миражом скрывает от всех. Имеющий даёт не имеющему. Дзэн-Штрих.

Алмазной россыпью невероятных светлячков, взятый крупным планом овал её лица напоминал вывернутый наизнанку желаемый образ, постепенно исчезающий с голографических плантаций скуки, жёсткий обрез ожиданий терзающих впаянных в связку физико-математических страданий, видящих сон судей. Облом, обеспеченный скрывающимся за научными разработками позитивом ткнул в сердце амбиций острой иглой происходящего, и, воцарилась, шаг за шагом теряющая воспоминания кромешная практика. Она исчезла…