Пари с иллюзорным миром

 1

  О чем может думать человек, получивший от жизни, казалось бы, все? Все услады и блага, о которых можно только мечтать! Богатство, роскошь, красоту, исполнение любого каприза... Такие мысли теснились в воспаленном алкоголем мозгу Альфа, который сидел вблизи моря и чертил камешком на песчаном берегу какие-то бессмысленные идиотские фигуры. Рядом стояла наполовину опустошенная бутылка.
  Море освежало солеными брызгами его лицо, ветер путал длинные пряди волос, но Альфу было наплевать — он даже ничего этого не замечал. Трясущейся рукой он нервно взял бутылку и еще один глоток ее содержимого обжег мозг с новой силой. Альф продолжал судорожно чертить несуществующие фигуры на песке, а в голове проносилась вся его прожитая жизнь, казавшаяся сейчас бессмысленной.
  Сегодня ему стукнуло четверть века, а он сидит здесь один, с бутылкой вина, и занимается черт знает чем! Да, но этот побег и уединение в тысячу раз лучше, чем слушать многочисленные поздравления, зачастую лицемерные, целой кучи знакомых и мнимых друзей. Они допекли Альфа до такой степени, что в некоторых случаях он впадал в раздражение, с выраженными признаками неистовства. С некоторых пор он не мог общаться с людьми, испытывая к человечеству неописуемое презрение.
  Симптомы мизантропии начались у Альфа давно, но теперь болезнь достигла апогея. Молодого человека обуревала ярость при виде мнимых улыбок своих друзей и знакомых. И он опасался, как бы в приступе нашедшего на него безумства, кого-нибудь не задушить.
  Альф отлично знал, что трагически потеряв два года назад отца, он стал наследником огромного состояния. Какой завидный жених для дам! Какой выгодный друг! Он — желанный гость в любом знатном поместье, долгожданный приглашенный на любом балу!
  Осознание этого вызвало у Альфа чувство глубокого отврващения. Он — всего лишь рог изобилия, из которого щедрым дождем струится золото, они не видят, не хотят видеть в нем ЛИЧНОСТЬ.
  Полупьяный Альф, с перекосившимся от злости и отвращения к обществу лицом, швырнул камень в море. Он случайно уронил бутылку и на золотистый песок выплеснулась темно-красная жидкость.
  Издав чудовищные проклятия, Альф достал еще одну бутылку, выгрыз деревянную пробку и с жадностью страждущего в пустыне снова припал к ней.
  Жизнь осточертела ему. Он не видел в ней ни малейшего смысла. Работы художников в картинной галерее казались работами дилетантов и вызывали лишь зевоту. Эпитеты и аллегории писателей казались тусклыми и давно заезженными. Мелодии музыкантов чудились похожими одна на другую. Альф ощущал, что он находится в мире скуки, однообразия, бессмысленности и фальши.
  Он пробовал забыться плотскими утехами, погрязнув в разврате. Женщины вскоре наскучили ему. Все они были неискренними, ненастоящими, разукрашенными продажными фальшивками-манекенами и стали внушать отвращение к себе.
  Альф услаждал свою плоть с десятками прекрасных юношей, но и это не принесло ему морального удовлетворения. Никто из них также не тронул его опустошенного сердца, которое он тщетно пытался чем-нибудь заполнить.
  Попробовав всевозможные формы разврата, Альф понял, что ему это также наскучило. Он подался посещать игорные заведения. Но фортуна почему-то сопутствовала молодому человеку в карточных делах и Альф всегда выигрывал (как в старой пословице: "деньги к деньгам"). Это занятие тоже показалось весьма скучным.
  Дни, наполненные похмельем, депрессией и тошнотой, надоели невероятно.
  Альф думал о том, ради чего ему стоит жить, если он чужд этому миру? На ум пришел извечный антипод жизни — смерть. Да, смерть, пожалуй, единственное явление, которое еще могло бы его привлекать. Смерть — это неизвестность, она притягивает и отталкивает одновременно.
  Думая об этом, молодой человек допивал последние капли на дне очередной бутылки. Его взгляд потонул в морской пучине, в темно-зеленых волнах, в сгущающихся черных тучах, нависших над морем, в преддверии бури. В ушах стоял пронзительный крик альбатросов.
  Альф вообразил, как кидается в эту стихию с головой. Как эти темно—зеленые волны раскрывают ему свои объятия и как жаждет он их роковых ласк... В каком-то самозабвенном экстазе Альф уставился на эти волны горящим от алкоголя и собственных мыслей взглядом.
  Молодой человек представлял, сколько найдется несуществующих родственников, облюбовавших его наследство, сколько золота нагребет себе управляющий...
  Альф усмехнулся. Ему было все равно. В светском обществе будет радость для скучающих дам — потолковать о причинах его самоубийства.
  Но ему будет все равно!
  Альф злорадно усмехался, не отрывая взгляд от морской пучины. Свинцовые тучи почти закрыли  все еще сопротивляющееся небесное светило, но его дерзкий луч все равно прорывался сквозь их воздушную паутину, упав на демоническую гримасу на лице Альфа, из волос которого ветер, шутя, сплетал косы.
  Ничто Альфу не казалось сейчас таким привлекательным, как Смерть в этой морской пучине. А волны, будто дразня, поднимались все выше и выше, окатив его с ног до головы водою, словно дуэлянт, бросающий ему свою перчатку.
  Альф, как зачарованный, встал. Он чувствовал себя изрядно выпившим, но сердце его наконец-то наполнилось долгожданной благодатью. Сейчас он пойдет навстречу смерти. Смерть — это избавление, освобождение из тюрьмы иллюзорного, мерзкого и непонятного ему мира людей.
  Раздувающаяся от ветра рубашка напоминала паруса на корабле. Он посмотрел в затянутое тучами небо, запрокинув голову, раскинул руки в стороны и закричал.
  Осознание скорой смерти напомнило его естество чувством свободы. Это чувство настолько захватило его, что Альф готов был парить вместе с ветром над морским пространством.
  Одержимый своим единственным освобождением, как узник, пытающийся совершить побег из тюремных стен, Альф собрался бежать и кинуться с головою в бушующее море, чтобы оно накрыло его и навсегда успокоило мятежную душу, томящуюся в груди.
  Но внезапно его остановил голос:
  — Вы обронили трубку?
  Разозленный тем, что кто-то помешал его прекрасным планам, Альф гневно обернулся.
  Он увидел стоящего рядом парня, элегантно одетого, в цилиндре, покрывающим голову, опершегося на трость. Парень с любопытством смотрел на него.
  "Какого черта!" — возмутился раздраженный мозг Альфа.
  Он со злостью наступил на трубку ногой и втоптал ее в песок. Это нисколько не оскорбило незнакомца. Его лицо оставалось бесстрастным.
  — Хотите принести в дар изголодавшимся рыбам себя? — спросил он с легким привкусом иронии.
  Больше всего на свете Альф не любил, когда копались в его душе. Он пришел в дикое неистовство.
  — А вам какое, черт, до этого дело?! Идите-ка своей дорогою, милейший!
  — Бегут только трусы, — сказал незнакомец одну-единственную фразу.
  Глаза Альфа налились яростью:
  — Вы еще и оскорблять меня будете!
  Он занес над человеком кулак. Но тот стоял в такой непринужденной позе, его взгляд был таким ясным, открытым, что кулак, вопреки желанию, опустился.
  — Я прекрасно знаю, кто вы, и что вас гложет, — продолжал незнакомец в стоическом спокойствии. — Наверняка вам наскучил этот мир, вы разуверились в людях, устали от того, что вас воспринимают как денежный мешок, устали от непостоянства и искусственности любви, от лицемерия окружающих, от предательства друзей, не так ли? Вас уже абсолютно ничего не интересует и вы решили найти забвение в смерти?
  Альф с ненавистью фыркнул. Этот человек будто бы читал его мысли.
  — Какое вам-то до этого дело?! — почти закричал он. — Возомнили себя лекарем человеческих душ?
  — Да нет, — ответил человек. — Просто вы напомнили мне меня самого... Я предлагаю вам кое-что другое...
  — Плевать мне, что вы предлагаете! — закричал Альф.
  — Я предлагаю вам пари, — спокойно продолжал незнакомец, словно не слыша его последней реплики.
  — Плевать мне на ваше пари и на вас тоже, какого Антихриста вы лезете в чужую жизнь!
  — Перебивать собеседника — правило дурного тона, вам об этом не говорили?
  — Да мне плевать! — взорвался Альф. — Вы мне не собеседник!
  — Вы грубиян, милорд!
  — И я очень рад этому обстоятельству.
  — Могу поспорить, что у меня есть то, что вас заинтересует и вернет к жизни...
  Альф рассмеялся ему прямо в лицо:
  — Вы смешны так же, как и глупы!
  — Я предлагаю вам пари, — настойчиво продолжал незнакомец. — Завтра я приведу вас в одно место и покажу кое-что. Если после этого вы захотите умереть, я лично прослежу за тем, чтобы волны случайно не выбросили ваше тело на берег. Или, быть может, вы не уверены в себе?
  Последний вопрос незнакомец задал с таким ехидным, вызывающим, видом, что Альф позеленел от возмущения.
  "Нужно поставить наглеца на место", — уверенно решил он и выдавил из себя такую же ехидную улыбку, небрежно пожав незнакомцу руку. Они условились встретиться в определенный день и час.
  В песке, в промокшей от соленых брызг рубашке, Альф побрел домой. Кинувшись на постель прямо в одежде, он дал распоряжения управляющему, чтобы тот раздал слугам или выбросил все присланные ему подарки по случаю дня рождения, а если кто-то о нем спросит, чтобы сказал, что его господин умер. Управляющий привык к странностям молодого хозяина и воспринял новое распоряжение, как должное.
  Альф наконец-то спокойно смог погрузиться в мир сновидений.


                2               

  В назначенный день Альф сдержал свое слово и встретился с незнакомцем, которого, как оказалось, зовут Паул.
  Молодой человек держался с ним холодно и с долей презрения, как и с любым другим человеком. А особенно с человеком, имевшим наглость влезть в его мысли.
  Альф ухмылялся про себя, думая, как высмеет этого дерзкого сорванца, когда увидит то, чем он собирался его заинтересовать.
  Он шел в спокойной уверенности: то, что хочет показать ему Паул — чистой воды бред.
  Они почти не разговаривали. Паул пытался завести разговор, но Альф отвечал сухо и холодно.
  Наконец, молодые люди пришли в какое-то здание, отдаленно напоминающее закрытый театр или музей.
  Когда Альф, вслед за Паулом, вошел, он увидел странных и непонятных ему людей. Преимущественно это были мужчины, но было среди них несколько женщин.
  Лица у этих людей были неестественно белыми, а глаза не по-человечески огромными и слегка остекленевшими.
  Посредине зала стоял человек, очевидно поэт, читающий свои стихи. Слушатели, взрослые мужчины, при этом плакали прямо навзрыд, как плакальщицы на похоронах, то и дело выкрикивая фразы восхищения талантом автора. Поэт же читал с какой-то странной, противоестественной страстью и запалом, будто переигрывающий свою роль, актер. Он так жестикулировал руками, а белое лицо его искажала такая гротескная мимика, что Альф расхохотался. Хохотали и за задними столиками. Но их хохот напоминал приступы у больных психическими расстройствами. Они визжали, издавая такой жуткий смех, что пробегали мурашки по коже.
  Поэт продолжал распаляться. Он так вошел в роль, будто бы сам стал героем стихотворения. Слушатель за первым столиком, рыдая, подполз к чтецу на коленях и обнял его за ноги. Поэт, оторвавшись от чтения стихотворения, польщенный таким порывом преклонения своему искусству, тоже присел возле своего поклонника. Они обнялись и плакали. Причем их лица были настолько искренними, что Альф поразился.
  — Браво! Браво! — закричала какая-то женщина, вскочив из-за  своего столика.
  Все присутствующие начали рыдать, издавая возгласы восхищения. Лишь за задними столиками истерически хохотали.
  — Куда вы привели меня?! — сверкнул глазами Альф. — Это подпольная психиатрическая лечебница?! Я ухожу немедленно. Ни минуты не останусь в этом дурдоме!
  — Пока что это невозможно, — ответил Паул.
  — Что значит "невозможно"! — взбесился Альф.
  — Кто вошел в стены клуба, не может покинуть его до окончания сеанса.
  — Клуб? Какой, к черту, клуб?! Какой еще сеанс! Это клуб для душевнобольных?!
  — Успокойтесь, мой друг, давайте присядем за столик и погрузимся в мир гармонии, — сказал Паул.
  — Вы смеетесь надо мной! 
  Молодой человек кинулся к выходу и убедился, что двери действительно закрыты. У него не оставалось другого выхода, как присесть за столик к Паулу.
  Альф ошарашенно оглядывался по сторонам, наблюдая перекошенные лица душевнобольных, похожие на трагикомические маски.
  — Вина! — он хлопнул по столу.
  — Здесь не пьют вино, — заметил Паул.
  — А что здесь пьют?!
  — Кофе.
  — Хочу алкоголя! — закричал Альф.
  — Здесь пьют исключительно кофе, — он улыбнулся служанке, которая поставила на столик две чашечки кофе.
  Этот кофе источал немного странный и тошнотворный аромат. Но, чтобы хоть чем-то промочить горло после вчерашних возлияний, насупившийся Альф пригубил из чашки и поморщился от не очень приятного привкуса.
  — Что это за дерьмо? — не выдержал он.
  — Сорт кофе, привезенного с востока, — непринужденно улыбнулся Паул.
  Альф разозлился не на шутку. Все это было похоже на насмешку. Комическое представление, будто разыгранное специально для него. Этот человек — Паул, взявшийся неизвестно откуда и так дерзко нарушивший его планы, привел его в это непонятное заведение, где не пьют ничего, кроме кофе с привкусом дерьма, и теперь его окружают перекошенные рожи душевнобольных людей с выпученными глазами.
  Осознание этого вызвало у Альфа гнев и он хлопнул кулаком по столу — несколько капелек кофейного напитка выплеснулись из чашки.
  — Какого дьявола вы меня сюда привели! — закричал Альф. — Вы что, смеетесь надо мной?!
  — Нисколько, — спокойно ответил Паул, смакуя этот отвратительный кофе, словно напиток олимпийских богов. — Мы же, помнится, пари с вами, милорд, заключали.
  Это непринужденное спокойствие Паула доводило Альфа до белого каления. Поведение Паула натолкнуло его на мысль, что этот человек над ним изощренно издевается. Альф сжал под столом кулаки, пока они не посинели.
  Он нервно схватил со стола вонючий кофе и залпом выпил его. Пустая чашка зазвенела, ударившись о столик, но никто не обратил на это ни малейшего внимания. Умалишенные занимались своими делами.
  Альф бегло посмотрел на идиотов. Тут и знакомые лица промелькнули. Альф узнал верховного судью. Этот человек иногда захаживал к ним в поместье, когда был жив отец. Судья был крупной шахматной фигурой в игре системы.    Всегда держался холодно и высокомерно. Когда Альф случайно видел его в своем поместье, то у него возникала мысль, а есть ли у этого человека вообще душа? Умеет ли он чувствовать? Судья этот напоминал скорее каменную гору, чем живого человека из плоти и крови.
  То, что увидел молодой человек сейчас, лишь блекло напоминало верховного судью. Взлохмаченный, с глазами, раскрывшимися, как два блюдца, верховный судья говорил прилюдно такие вещи, что если бы Альф все ещё был пятнадцатилетним юнцом-девственником и хоть краем уха услышал подобные речи, то наверняка покраснел бы до корней волос.
  Судья с таким простодушием, с такой откровенностью рассказывал людям о своих тайных извращениях, будто бы обсуждал покупку новой лошади. Он описывал в мельчайших подробностях то, как любит заказывать себе шлюх и любит, чтобы эти шлюхи хлестали его плеткой. Хорошо, если будет три-четыре шалавы одновременно. Судья до мелочей описал свои ощущения при этом действе, не утолив даже своей тяги к молоденьким мальчикам! И это была неприступная скала, образцовый семьянин, говорящий сейчас такие непристойности, что Альф диву дался.
  "Что-то здесь не так"... — подумал Альф. — "Это что-то большее, чем просто сборище сумасшедших".
  Но что за всем этим кроется не мог взять в толк. Поведение верховного судьи ввергло в окончательное недоумение.
  Откровенничал не только судья, но и многие другие люди. Здесь каждый так отчаянно бубнил о своих самых сокровенных тайнах, что поднимался волос дыбом от таких признаний.
  Это был настоящий праздник взрыва эмоций. Кто-то рыдал, кто-то смеялся. Судья продолжал жестикулировать, показывая, как одна из шлюх засовывает рукоять плети ему в задницу.
  Альф, пораженный рассказом судьи, уставился на него остекленевшим взглядом. Он не знал, сколько времени смотрел на судью. Время исчезло, оно стало безграничным. Прошла минута, день, месяц, год? Все стало одним целым.
  Наконец, Альф разразился безумным хохотом, глядя на судью.


3

  Хохот Альфа затянулся. Он чувствовал, что не может остановиться. Это было похоже на припадок. Альф даже перепугался. Он посмотрел на Паула, но тот хохотал тоже.
  На Альфа нашла такая внезапная веселость, какой он не испытывал несколько лет. Паул весело похлопал его по плечу. Альф заторможено накрыл его руку своей, но тут же устыдился этого порыва. Просто прикосновение Паула вызвало у него море различных ощущений, будто бы Паул дотронулся до каждого нерва в его теле. Альф не мог понять, приятно это было ему или неприятно. Вероятнее всего, это было ему приятно. Его тело получило какую-то чрезмерную чувствительность.
  Альф перестал хохотать, услышав жужжание. Это жужжание наполнило все его естество и Альфу стало чудиться, что жужжит уже он сам. Это всего лишь пролетает муха! Но сколько было в этой мухе! Альф с умилением смотрел на насекомое. Ах, какие воздушные, прозрачные крылышки, а лапки! Хоботок! Какая изумрудно-зеленая спинка! Альфа накрыла волна любви к этой маленькой мухе, словно он перевоплотился в нее. Да, он — муха! Он летит и жужжит по залу с воздушными прозрачными крылышками, с лапками, с хоботком, с изумрудно-зеленой спинкой!.. Альф продолжал олицетворять себя с мухой, и ему было все равно, даже, если муха летала в поисках дерьма. Он готов был петь ей дифирамбы.
  Такого умиротворения молодой человек никогда еще не испытывал. Подумать только, что для него, которому опостылел весь мир, муха стала центром вселенной!
  — Паул! Милый Паул! — Альф подскочил со стула в каком-то внезапном необъяснимом порыве и обнял Паула, прижал его к своей груди, как самую любимую женщину. И от этих объятий пробежала дрожь. Альф осмотрелся вокруг: ах, какие волшебные краски приобрели обшарпанные стены! Как сказочно!
  — Люди, милые люди, как же я люблю вас! — вскричал Альф.
  — И мы тебя любим! — с участием ответили присутствующие, а кто-то даже прослезился.
  Видел бы Альф себя со стороны! Как смешон и нелеп он казался, выплясывающий в центре зала в диком экстазе.
  — Как же мне хорошо! — кричал он. — Это же все этот вонючий кофе? А, Паул, ответьте же! Дайте, дайте же мне напиться этого безумного, вонючего кофе, и я буду танцевать, я уже вижу звезды!
  — Вам нельзя больше, — ответил Паул.
  Сначала Альф хотел нагрубить, чтобы Паул принес ему еще кофе, но вдруг его до смерти стало волновать то, что он может случайно кого-то обидеть или сделать неприятное. Альф раз пять извинился перед Паулом.
  "Добрые люди" угостили его кофейным напитком. Альфу казалось, что он попал в сказку. Все вокруг было радужным, красочным. Картины со стен весело улыбались ему и заговорщицки подмигивали. Статуя Венеры Милосской шептала ему, что он царь и Бог здесь.
  Альф кричал, что по красоте превзойдет статую Аполлона. Он разделся и прыгал по залу нагишом, а все восторженно ему аплодировали, уверяя, что никогда не видели более заманчивого зрелища.


  На небе из-за дымки облаков выглядывал полукруг луны. Темное небо слилось с водной гладью, которая определялась лишь по блестящей лунной дорожке, да ласковому шуму прибоя. Подул морской бриз. Волосы Альфа зашевелились. Он дернулся, почувствовав прикосновение песка к обнаженному телу и открыл глаза. Перед глазами нависло усыпанное звездами небо.
  Почувствовав тошноту и головокружение, Альф простонал. В рот его влилась какая-то жидкость, от которой через несколько минут стало намного легче. Рядом сидел Паул. Альф сделал попытку встать. В области шеи что-то неприятно хрустнуло.
  — Почему я голый?! — спохватился Альф, угрожающе глядя на Паула.
  — Я предупреждал вас, что вам не следует пить этот кофе более одной чашки!
  Альф стал вспоминать вчерашние похождения и слегка покраснел. Он схватил вещи и, отвернувшись к Альфу спиной, наспех оделся.
  — Так что насчет пари? — нарушил молчание Паул. — Вы все еще хотите умереть?
  Альф закрыл глаза. При воспоминании об ощущении блаженного и сказочного сна, его тело охватила сладкая дрожь.
  — Вы выиграли пари, — неловко сказал Альф. — Все, чего бы мне хотелось... хотя бы еще раз попробовать чашечку этого волшебного напитка, который показал мне мир, о существовании которого я ничего не подозревал.
  Паул победоносно улыбнулся.


  Напрасно управляющий стучал в двери с каким-то делом, касающимся благосостояния господина. Альф валялся на подушках, ничего не слыша. Он размышлял о том, где найти Паула. И отчего он не спросил его фамилии! Ну где искать его в этом шумном и пыльном городе с его кутерьмой!
  Альфу было все равно — Паул он, Альфред или Филипп. Его волновало одно: он хотя бы ещё раз хотел испытать это сладостное состояние, почувствовать себя самим Богом! Увидеть мир в других красках. Не в серых и скучных, а в радужных. Увидеть волшебный их перелив, изумрудный блеск, сказочное сияние. Здесь все по-другому, здесь можно то, чего нельзя, можно поверить в невозможное. Пуститься в веселый пляс с сатирами на картинах или наслаждаться в объятиях чудесных нимф.
  Альф застонал от ощущения того, что не может вернуться в эту сказочную, полную прекрасных грез, страну. Он готов был отдать любые деньги, поместье, титул, абсолютно все, чтобы  попасть туда ещё разок. Он не помнил, как идти в так называемый "клуб". Эти воспоминания наполовину стерлись из памяти, расплылись в возбужденном мозгу.
  Альф резко вскочил с постели.
 "Хватит валяться!" — сказал он самому себе. В зеркале отразился его небрежный, взлохмаченный вид. Альф стал быстро собираться. Сам пока еще не зная куда. Он нашел то место, где они встретились с Паулом, чтобы пойти в "клуб". Это была безумная попытка встретить его тут.
  Альф ждал. Мимо проносились упряжки. Слышался цокот копыт. Мелькающие туда-сюда люди, спешащие по своим делам. Какой серый, скучный и однообразный мир был вокруг него! Так непохожий на тот, который показал ему Паул!
  Едва ли не до вечера прождал Альф. Он пытался в любом человеке узнать Паула, но все было бесполезно. Альф пришел в это место на следующий день, а потом пришел еще. Он стал приходить сюда каждый день. Это превратилось в своеобразную традицию. Но Паула не было.
  — Все, хватит! — психанул Альф. — Хватит тешить себя напрасными мечтами! Не зная его фамилии, кто он и что он, я смогу его найти!
  Альф побрел на берег моря. Волны успокаивали его. Он снял обувь и зашагал по мокрому песку. Волны лизали ноги, охлаждая напряженный от бесполезных терзаний мозг.
Зачем ему это богатство, дело, поместье, свет, балы, фальшивые друзья? Ему тошнит от всего. И если ему хотя бы ещё раз не суждено попасть в зазеркалье, к чему тогда жить?
  Альф завернул брюки до колен и сел лицом к морю. Оно сегодня было нежным, лазурным, ласковым. Оно омывало лицо брызгами волн, с желанием облегчить страдания заплутавшего в этом мире человека.
  Альф вспомнил, как в детстве приходил сюда, на берег морской, и лепил песчаные замки. Замки получались красивыми, воздушными, как сама мечта. Он был маленьким талантливым песчаным зодчим.
  Вот руки сами по себе начинают лепить маленький замок, с лесенками и башенками. Такой, какой представлял он себе в детстве.
  Линия за линией рос замок, которому суждено было умереть от внезапно нахлынувшей волны.
  Сверху посыпался песок.
  Альфу показалось, что он сходит с ума. Он поднял глаза наверх. Над ним возвышался Паул, в его кулаке была горсть песка.
  — В вас умирает талант архитектора, — с улыбкой сказал Паул, видя его восхищенное удивление.
  — Я искал вас... — пробубнил Альф.
  — Я знаю, — ответил Паул. — Я видел вас на площади.
  — Видели и... даже не подошли! — взорвался Альф. — Сколько вам нужно заплатить для того, чтобы заполучить напиток?
  — Нисколько не нужно, — Паул вложил в его руку бутылочку с еще теплой жидкостью кофе с мерзким вкусом и тошнотворным запахом, но в этой бутылочке был сокрыт целый мир. Неизведанный мир духовного наслаждения.
  Альф крепко сжал бутылочку в руке.
  Волна растерзала последние руины песчаного замка.



4

  Альф залпом выпил напиток, сморщившись от мерзкого привкуса.
  Разговор с Паулом как-то не клеился и Альф повернулся к морю, скрестив ноги на морском песке. Он уставился на водную стихию.
  Слышался крик чаек, вечерело. Волны-хамелеоны поменяли свой цвет, они стали больше и яростнее. Подул  теплый ветер.
  Альф не знал, сколько времени просидел тут. Быть может — час, а может — два или три. После чего на него не напал жуткий приступ хохота. Он навзничь упал на песок и продолжал неистово хохотать. Это напоминало безумие.
  Альф посмотрел на Паула — тот хохотал тоже.
  Альф сжимал в кулаке песок, стуча по берегу. Он катался, как в припадке, и напоминал умалишенного.
  Сколько продолжался этот приступ, Альфу было трудно судить. Его настроение внезапно изменилось. Он встал и струсил с себя песок. Ни с того, ни с сего Альф проникся доверием к Паулу. Появилось страстное желание поведать этому человеку всю свою жизнь, свои переживания и объяснить свое мировосприятие.
  Альф взволнованно начал рассказывать какие-то случаи из детства. Пустяковые и ничем не примечательные, они приобрели сейчас важность мирового масштаба.
  Рассказ о том, как в семь лет он упал и ушиб коленку, воспринимался сейчас, как вести о похоронах лучшего друга.
  Паул с чувством слушал. В его глазах блеснули слезинки.
  "Это звезды", — подумал Альф. — "Так вот почему небо иногда усеяно таким количеством звезд. Они сыплются из глаз Паула"...
  Альф пригляделся к лицу Паула. Он никогда не замечал его ярких красок. Словно художник только что написал портрет маслом. Какие огромные глаза с блестящим в них отражением звезд! Взмах ресниц... как полет птицы. Эта ямочка на подбородке. Эти блестящие длинные густые волосы...
  Нет ничего бесподобнее в мире.
  "Это Бог", — пришел к выводу Альф. Осознание того, что он сидит рядом с самим Богом, напомнило его величайшей гордостью и осознанием собственной значимости. Ему захотелось прикоснуться к лицу Бога, ощутить его. Казалось, что если Альф это сделает, полетят искры. Будто от Паула исходило божественное свечение.
  Альф дотронулся ладонью до щеки Паула. Его пронзили лучики глубокого счастья. Он сидит здесь, с самим Богом и сам подобен Богу! И силы природы подчиняются им. Они — повелители моря, небесных светил и ветра. Всего сущего на земле! Альф встал и расправил плечи, раскинув руки в стороны. Он почувствовал себя титаном из древнегреческой мифологии.
  — Нет, я не титан, я Бог! — закричал Альф, запрокинув голову в небо.
  Он видел, как расступаются перед ним тучи, как он рисует на чистом небе, выводя своей кистью ниточки созвездий, как улыбается ему луна.
  — Как здорово! — Альф сел на свое место и начал плакать от ощущения переполнившего его счастья. Он плакал и целовал руки Паула за то, что тот поделился с ним своей божественностью. Паул дотронулся до его волос и положил руку ему на голову.
  Альфа бросило в дрожь от этого прикосновения, настолько обострились чувства. Он стал еще сильнее плакать. Плач перерос в рыдания. Паул плакал вместе с ним.
  — В твоих волосах прячется месяц! — бормотал Альф, поглаживая его соломенные волосы, — я хочу раствориться в тебе, божество...
  Они принялись ласкать друг друга и эти самые обычные прикосновения доводили их до экстаза. Ощущение гармонии нахлынуло на Альфа. Он обнимался с месяцем и вереницею звезд, целовал ветер и ласкал неуловимые волны. Все это был Паул. Альф сам был небом, огнем, водой и землею. Он был всем сущим. Он был абсолютом и сливался с абсолютом. Это не губы его слились с губами Альфа. Это слились между собою две огненные стихии. Перемешались планеты и созвездия в хаотическом порядке. Но это не нарушит внутренней гармонии. Он — божество и сможет расставить все по своим местам.
  Это не Паул пронзил его плоть, это просто внутрь него ворвался огонь! Огонь палит его изнутри. Это мучительно и невыносимо приятно. Ощущение огня внутри.
  — Вода, вода! — шептал Альф.
  И вот огромные волны накатили, накрыли его с головой и затушили пожар. Охладили горящую плоть. Он слился со всеми четырьмя стихиями одновременно. Одна сменяла другую. Огонь, вода, воздух и земля бушевали в нем. Альф впал в состояние безумного транса. Он был кометой, блуждающей в космосе, он был альфой и омегой, осознание этого и был экстаз...


  Альф очнулся от крика чаек. Голова болела, подташнивало. Альф поморщился от неприятного ощущения. Протянулась рука, держащая флягу. Альф, не задумываясь, выпил содержимое фляги. Полегчало.
  Он посмотрел на себя. Он лежал совершенно голый. Здесь же валялась его одежда, присыпанная мокрым песком. Рядом лежал голый Паул. Так вот с какой стихией он сливался этой ночью! Вот, к какому божеству он прикасался!
  Альф вглядывался в самое обыкновенное лицо Паула, обрамленное соломенного цвета волосами. Он громко вздохнул от разочарования. Выходит, рядом с ним был не Бог, он сам не был Богом, не повелевал силами природы и все это было лишь иллюзией... Камень разочарований тяжелым грузом лег на душу Альфа. Паул молча встал и принялся одеваться. Ничего не говоря, он побрел по песчаному брегу.
  — Куда вы?! — закричал Альф.
  Паул не ответил.
  Альф громко крикнул ему вслед свой адрес. Потом встал. Ветер приятно обдувал его обнаженное тело. От напитка из фляги немного полегчало. С разбега Альф бросился в море. Прохладные волны вернули уставшее тело к жизни.


  Прошел месяц, но Паул не появлялся. Напрасно ждал его Альф то на площади, то на берегу моря. Напрасно вздрагивал он, когда управляющий каждый раз сообщал ему о том, что к нему посетитель. Паул пропал, исчез, испарился. Быть может, его и не было-то никогда? И он — иллюзия?
  Волна будничной серой жизни захлестнула Альфа с головой. Снова одолевали мысли о самоубийстве. Сначала Альф думал, что это будет яд, но потом мысли его единогласно сошлись на револьвере. И вот, когда, наконец, Альф принял окончательное решение и достал из футляра револьвер, к нему внезапно вошел Паул:
  — Здравствуйте!
  Револьвер упал к ногам Альфа:
  — Здравствуйте! Где вы были?! Я так долго ждал!
  — Были дела, — уклончиво отвечал Паул.
  Альф посмотрел на Паула умоляющим взглядом. Понять его можно было без слов.
  Паул знал, чего хотел Альф.
  — Прикажите подать кофе, — с легкой грустью в голосе сказал Паул.
  Альф вылетел, как ненормальный.
  — Филипп! Филипп! — закричал Альф не своим голосом. На крик выбежал испуганный управляющий.
  — Прикажите подать две чашки кофе в мой кабинет!
  — Ах, милорд, какие пустяки, а я уж испугался: вдруг что-то случилось ненароком!


5               
   
  Альф и Паул сели в кабинете друг напротив друга. Паул вытащил из кармана два каких-то зеленых шарика и растворил их в кофе. Он подождал, пока напиток немного настоится.
Альф выпил залпом, а Паул смаковал по маленьким глоточкам, будто бы этот извращенный вкус доставлял ему наслаждение.
  Альф хотел заговорить, но не знал о чем говорить с Паулом, не мог найти точки соприкосновения. Поэтому они молчали, слушая, как тикают громадные настенные часы в кабинете.
  — Милорд, принесли кое-какие бумаги для подписи, — вошел в кабинет управляющий.
  Взрыв истерического смеха был ему ответом. Пока управляющий что-то говорил, Альф продолжал громогласно хохотать. Управляющий перестал говорить и тупо посмотрел на него. Альф все хохотал. Вскоре к нему присоединился и Паул.
  Управляющий еще никогда не видел хозяина в подобном состоянии и подумал, что тот сошел с ума.
  Он размышлял: позвать ли лекаря или не стоит этого делать.
  Когда прошел взрыв хохота, Альф заметил, что Паул на него смотрит. Его большие лучистые глаза светились, как два солнца. Он хлопал длинными ресницами.
  — Бабочка, летит бабочка! — восторженно закричал Альф и захлопал в ладоши, как маленький мальчик.
  Паул приоткрыл рот и Альф увидел, что во рту у него спрятан целый мир, неизведанный, манящий. Он прикоснулся к его губам, впустив свой язык в его рот. Альфу начало казаться, что он влез внутрь Паула, в этот другой, таинственный мир.
  Розовые волны проплывали мимо. Альф стал купаться в них, как в море.
  — Как хорошо! — воскликнул Альф и из его глаз потекли слезы.
  Неожиданно раздался грохот, который приобрел мощность грома и Альфреда выбросило прочь из того неизведанного мира. Ему и невдомек было, что это всего лишь упала со стола случайно задетая им чашка. Этот грохот приобрел важность мирового масштаба. Взгляд широко раскрывшихся глаз Альфа упал на статую обнаженного Бога, стоящую в кабинете.
  — Да! — подскочил Альф. — Нагота, вот что! Этот ужасный гром — кара небес за то, что мы оскверняем свое тело одеждой! — он тут же принялся срывать одежды с Паула и с себя самого, пока они не остались нагишом, подобно Адаму.
  Мраморный мальчик со скрипкой улыбался ему ласковой, ободряющей улыбкой. Альф улыбнулся тоже. Его душа снова наполнилась благоговением.
  Мальчик взмахнул смычком, и весь кабинет наполнился чудесными звуками скрипки.
  — Прекрасно! — в восторге вскричал Альф. — Нужно немедленно танцевать!      
  Двери открылись. На пороге стоял управляющий и духовник, которого тот решил позвать, почуяв неладное и испугавшись, что хозяином овладело безумие. Этот духовник был старым другом семьи, другом покойного отца Альфа.
  — Святые угодники! — перекрестился духовник, увидев, как голый Альф танцует в обнимку с таким же обнаженным юношей, напевая непонятную мелодию. Бледное лицо Альфа выражало такое одухотворение, такую возвышенную благодать, что можно было подумать о том, что к нему спустился сам Иисус Христос.
  Управляющий растерянно развел руками.
  — Милорд! — вскричал священник, еще не оправившись от шока. Альф повернул голову на голос.
  — Святой отец! — воскликнул он, кидаясь к духовнику. — Немедленно раздевайтесь! И ты, Филипп, раздевайся тоже! Мне пришло откровение свыше! Господь сердится на нас за то, что мы оскверняем свое тело, его творение, одеждой!
  Он потянул священника за сутану. Огромный крест, висящий на шее духовника, порвался и упал со звоном на паркет.
  — Анафема! Анафема! — закричал священник впопыхах, подобрав крест. Он выбежал из кабинета и хлопнул дверью.
  — Ваш милорд, — сказал он управляющему, — безумный пьяница и развратник! Ноги моей больше не будет в вашем поместье! Анафема! Анафема!
  Филипп не нашелся, что ему возразить. ТАКИМ своего хозяина он еще никогда не видел.
  — Они ничего не поняли! — с отчаянием проговорил Альф, глянув на распятие. Потом он перевел взгляд на Паула. Это был уже не Паул. С ним танцевал сам Иисус.
  — Господи! — заплакал Альф. — Господи, прости мне. Я грешен, очень грешен... — он уронил голову на обнаженное плечо Паула и начал свою исповедь. Он говорил обо всех своих грехах, даже самых ничтожных. Всякие мелочи он расписывал едва ли не наравне с человекоубийством. Иисус улыбался и ласково гладил его по голове. Его губы нежно целовали Альфа и это ощущение сладкой истомой разливалось по телу. В голове все перемешалось. Одна мысль тут же сменяла другую.  Наслаждение, великое наслаждение овладело его телом и душой. Он валялся на мягких воздушных облаках, рядом лежал Иисус. Он целовал его. Нежно. Долго.
  — Да как же это, Господи, — плакал Альф, преисполненный благоговением. — Разве это можно?
  На что Господь отвечал, что он Господь и можно все.
  Альф стал птицей, белым голубем в руках Иисуса. Он парил над миром, наблюдая за крошечными созданиями с небесной высоты.
  — Я могу летать! — закричал он. — Могу летать!..


  Подскочив с кровати, Альф едва не наткнулся на сидящую возле него статую. Но это была не статуя. Это сидел Паул. Уже одетый и причесанный. Вид у него был болезненный, глаза, еще вчера казавшиеся такими огромными, запали.
  — Вы куда-то собрались? — спросил Альф, накрыв свою наготу одеялом.
  Паул посмотрел на него своими болезненно блестящими глазами, в которых была сокрыта глубокая тоска.
  — А вы могли бы любить меня, не выпив кофе? — неожиданно для Альфа, спросил он.
  Альф потерялся. Он не знал, что ответить, поэтому промолчал.
  Паул молча вышел. Он шел по городу и слезы текли по щекам. На сей раз это было под действием чудодейственного кофе.
  Альф был слишком измучен, чтобы анализировать поведение Паула, он приписал это действию зеленых шариков.


  Альф стал чрезмерно раздражителен. Он раздражался из-за любой мелочи. Кричал на Филиппа по каждому пустяку. Сказал, что ему наплевать на дела поместья. Он предоставил Филиппу делать то, что ему нравится.
  Альф ждал, но Паула все не было. Не было и не было. Откуда взялся и куда девался этот странный человек, из ниоткуда вихрем ворвавшийся в его жизнь, перевернув ее вверх дном, заполнив иллюзиями, и так же неизвестно куда умчавшийся?
  Сегодня намечался светский бал... А, быть может, ему там случайно удастся повидать Паула?
  Альф встал с постели. Он несколько недель провалялся в ней, подобно больному. Альф провел по подбородку — неприятно кольнули волоски отросшей бороды. Он не узнал себя в зеркале и решил побриться.
  На балу его охватило еще большее уныние — Паула не было. Зато, случайно покопавшись в кармане, он обнаружил там чудодейственный зеленый шарик. Откуда?!
  Альф вспомнил, что последний раз был в этой одежде, когда заходил Паул. Ай-да Паул! Он оставил ему подарок!
  Обрадовавшись неслыханной радостью, Альф помчался заказывать кофе. Вот он, долгожданный глоток вонючего тошнотворного кофе, в котором сокрыт такой глубокий смысл!
  Альф залпом осушил чашку. Он знал, что в иной мир сможет попасть не сразу. Поэтому, в ожидании моста, которое соединит его с зазеркальем, он предался размышлениям.
смотря на пеструю толпу веселящихся светских франтов и дам. Он проникся чувством глубокого отвращения к ним. К их фальшивым мерзким душам. Сильная тоска охватила его собственную душу, так сильно разочарованную этим миром, миром людей. Тоска щемила сердце, грызла сердце изнутри. Краски сгущались. Но на сей раз они не были радужными. Это был густой беспросветный мрак, будто бы тучи облетели лазурное чистое небо, заволокли его. Свет померк.
  Альфу казалось, что все эти лица на балу повернулись к нему и с издевкой наблюдали. Они ехидно улыбаются и тихонько посмеиваются над ним, притворяясь добрыми друзьями. Их лица искажены лицемерием и ложью.
  Лицо Альфа исказила гримаса негодования, он сжал кулаки. Люди порхали вокруг него, словно бабочки, лица их были сокрыты улыбчивыми масками, но Альф чувствовал запах тления. Этот запах неприятно щекотал ноздри, будто он находился в смрадном склепе. То гнили души. Они разлагались со сказочной быстротой. У кого-то это разложение только началось, у кого-то процесс распада был почти завершен.
  Альф поморщился от отвращения. Свет люстр померк. Он видел празднество в полумраке. Но это были похороны. Похороны его самого. Он видел себя посреди зала в гробу. Видел все эти улыбающиеся радостные лица, кружащиеся возле гроба в танце вальса. Они смеялись и шутили, а мрак сгущался и запах гниения становился невыносимым.
  С диким криком, схватившись за голову, Альф вскочил с места. Все уставились на него.
  — Что, радуетесь?! — сделав до устрашения злобное лицо, сказал Альф. — Пляшете на моих похоронах?! — он выхватил из рук слуги поднос и швырнул его на паркет.
  — Здесь невыносимо воняет! — закричал он. — Потому что это вы все разлагаетесь! Вы — живые мертвецы! И меня хотите похоронить заживо, да не выйдет!! — Альф стал кидаться на стены и царапать их ногтями, пока не потекла кровь. Он прыгал, пытаясь оставить на стенах следы своих ногтей, и не своим голосом орал. Когда его попытались остановить, он набросился на людей, как умалишенный. Несколько человек покрепче пригвоздили его к полу и принялись вязать.
  Из уст Альфа вырывались нечеловеческие проклятия. Страшнейшая брань. Он кричал, что его заживо хоронят в склепе и что у них ничего не выйдет. Он кричал до исступления, пока не сорвал голос, а изо рта пошла пена.
  — Он обезумел, лекаря! — выкрикнул кто-то.
  — Я — лекарь! — вышел из толпы человек с волосами соломенного цвета.
  Это был Паул. Он достал пузырек с какой-то жидкостью и влил несколько капель в рот больного, не смотря на то, что тот отчаянно сопротивлялся. Вскоре Альф затих. Лицо его приняло безмятежное выражение и он уснул.
  — Извольте подать карету! — распорядился Паул.
  Несколько человек помогли перенести Альфа. После того, как карета умчалась, празднество все никак не могло вернуться в свое привычное русло. Случай передавался из уст в уста. Слух о безумии Альфа.








               




    










               







               














               











                6

  Паул с братской нежностью сидел у постели Альфа. Молодой человек бредил, у него поднялся жар. Паул прикладывал компрессы к его разгоряченному лицу. Он ласковым движением руки смахнул с лица Альфа волосы.
  — Красивое... — проговорил Паул.
  Альф приоткрыл глаза:
  — Вы?! Что вы здесь делаете?
  Паул смутился:
  — Вчера вам было плохо...
  Альф взялся за голову:
  — О да... Плохо... Очень и очень плохо!
  Паул вскользь дотронулся до его руки как бы между прочим.
  — Никогда не пейте кофе в напряженной обстановке, если вас окружают нехорошие люди, если в голове роятся тяжелые мысли. Обостренные чувства вам этого не простят. Зато, если вы выпьете этот кофе, наслаждаясь красотой природы, в каком-нибудь живописном месте, если струны вашей души будут настроены на поэтический лад, вам будет открыта дверь в самую чудесную сказку....
  — Просто на том балу я искал вас, а нашел зеленый шарик в кармане, — сказал Альф.
  — Искали, чтобы выпить со мною кофе?
  — Да.
  Паул печально вздохнул. В его глазах отражалась такая неподдельная красота, такая меланхолическая тоска...
  Но Альф не заметил прекрасных черт его лица, он был слишком озабочен своим состоянием.
  — У вас есть? — спросил он.
  — Есть... — задумчиво повернув голову к открытому окну, отрешенно ответил Паул. На улице ярко светило солнце, кипела жизнь, а Паул чувствовало себя разбитым. В глазах его, смотрящих в одну точку, отражались плывущие по ясному небу облака. Порыв ветра растрепал волосы. Паул позавидовал этой кипящей жизни за окном, всем тем, кто  принимал в ней участие. Соколу, парящему в небесах, цветущей ветке за окном, жужжащей пчелке. Он чувствовал себя очень древним и сгорбленным стариком, которого не согревает солнце, конечности которого холодны. Как хорошо этим птицам, беззаботно поющим гимн весны! Он, в свои двадцать четыре, чувствовал себя стоящим одной ногой в могиле стариком! Что же за недуг терзал его измученную душу? Паул не знал этого. Он повернулся спиной к окну, чтобы не угнетать себя еще больше. Солнечный луч золотом скользнул по его волосам. Паул задумчиво посмотрел на Альфа, лежащего с пузырем льда на лбу.
  — Вас сочли сумасшедшим, — сказал Паул, чтобы нарушить молчание.
  — Мне все равно, — ответил Альф.
  Паул еле сдержал непреодолимое желание прильнуть к его груди, пусть даже он и покажется глупцом.
  Это "мне все равно" он почему-то воспринял это на свой счет.
  — Если бы я сейчас выпил кофе, мне, наверное, полегчало бы, — послышался приглушенный голос Альфа.
  Смотря в окно, с завистью восхищаясь цветущей природой, Паул бессмысленно кивнул.


  Прошло восемь лет. Восемь лет иллюзий, щедро дарованных наркотиком, восемь лет видений и грез. Порою Альф и Паул не отличали реальности от иллюзий. Все слилось воедино. Чудесные, волшебные сны... Порою настолько прекрасные, что грешно было просыпаться, а порою давящие, смешивающие с землей.
  Непреодолимый полет фантазии —загадки человеческого мозга, попытка уйти от реальности, награжденная искусственным счастьем, достижением невозможного, дорога в иллюзорный мир, из которого так не хочется выходить. И как ужасно давит на виски мир настоящий, когда теперь есть с чем его сравнить!
  Альф и Паул валялись в постели, которая находилась в беспорядке. Паул лежал на боку, Альф чувствовал прохладное тепло его обнаженной спины. На потолке повис солнечный зайчик, отброшенный зеркалом. Ветер раскачивал занавеску, шевелящуюся, подобно змее.
  Альф думал, подложив локти под голову.
  — А знаешь что, — сказал он ни с того ни с сего, — мне кажется, что я полюбил тебя уже без кофе!
  Сердце Паула екнуло в груди и беспокойно затрепетало. Но он не подал виду. Он даже не пошевелился. Он ждал этих слов целых восемь лет! Долгих и одновременно таких скоротечных... Любовь без гнилого привкуса иллюзий...
  Альф встал, натянув халат, его привлекла подозрительная возня за дверями. Случайно взглянув на себя в зеркало, он увидел мужа с длинными, ниже пояса волосами, с добротной бородой. С бледным, изможденным лицом, с впавшими глазами. Лицо его периодически нервно подергивалось. Ему ведь всего тридцать три! Но он выглядит как древний старик.  Погладив себя по подбородку, Альф вышел из спальни.
  — Послушайте, милейшие, куда это вы тащите мою фамильную мебель, а? — спросил Альф, увидев незнакомых людей, хозяйничающих, как у себя дома.
  — Все ваше имущество описано и к вечеру на поместье вы больше не имеете никаких прав, — был ему ответ.
  — Как это так?! — возмущенно закричал Альф, хлопнув кулаком по креслу, из которого клубами прошла пыль. — Филипп! Филипп! — напрасно кричал он.
  Управляющий смылся, прихватив с собой последние деньги, как крыса, бегущая с тонущего корабля. У Альфа за душой не осталось ни гроша, будто у самого последнего нищего. Теперь он даже не имеет право на собственное поместье!
  Пренебрежение делами поместья дало о себе знать. Альф был занят исключительно своими грезами на протяжении этих лет и его дела пришли в упадок. Он разорился! Не у кого искать помощи и поддержки, все знакомые давно отвернулись от него, считая его безумцем, безбожником. Не осталось больше никого, только Паул.
  — Я хочу выпить кофе, — раздраженно вошел в спальню Альф.
  — Но у нас нет денег, чтобы достать его, — повернул Паул измученное лицо с впавшими глазами на любовника.
  — Как нет?! У тебя тоже ничего нет?! — возмутился Альф.
  — За последние три года мы покупаем его за твои деньги и влезли в долги...
  — Черт! — Альф пнул ногой стул. — Черт! Черт! Черт! Мы проиграли и у нас есть только один выход.


  Они сидели возле моря, наблюдая закат. Огромное, как красное блюдо, солнце нависло над водой.
  — Я нашел последний, — Паул достал зеленый шарик и растворил его во фляге с кофе. — Быть может, было бы лучше, если бы я не остановил тебя восемь лет назад, — сказал Паул, пытаясь развести зелёный шарик в жидкости.
  Альф покачал головой.
  — Я благодарен тебе. Ты показал мне, что мир может быть другим —  идеальным. Возможность хотя бы краешком глаза увидеть это стоит целой жизни! А что такое жизнь? Это путешествие по мирам. Только когда мы перейдем в другой, вечный мир, будет ли у меня возможность хоть раз увидеть тебя?
  — А почему тебя волнует это? — спросил Паул, делая глоток из фляги.
  — Быть может, ты единственный человек, которого я по-настоящему любил в этом мире...
  — Почему же ты раньше не сказал мне этого? Почему сказал лишь через восемь лет, когда мы вынуждены уйти и я не смогу насладиться своим счастьем?
  Альф пожал плечами, беря из его рук флягу:
  — Быть может потому, что я только сегодня утром осознал это? А ты?..
  — А я? — Паул забрал у него флягу и сделал глоток. — А я... Наверное всегда любил тебя.
  Фляга опустела. Они примолкли и уставились на волны. Вскоре волны начали достигать сказочных размеров. Они были самых ярких, живописных цветов. Альф и Паул снова находились в параллельном мире. Водное пространство виделось сейчас таким огромным, будто было повсюду. Альфу казалось, что он на острове, а вокруг него вода. Волшебная вода, переливающаяся мириадами звезд. Манящая. Он крепко поцеловал Паула в губы. Но Паул ускользнул от него. Его кожа стала скользкой.
  — Ты превратился в дельфина! — закричал Альф.
  Дельфин нырнул в искрящуюся воду. Вот он вынырнул, а потом нырнул снова.
  — Сейчас я догоню тебя! — закричал Альф.
  Он бежал и видел, как вместо рук потрясает плавниками. Альф тоже становился дельфином. Он нырнул в волшебную воду, вслед за Паулом.
  Чудесная вода охладила его тело. Месяц висел на небе так близко, что его можно было коснуться рукой, можно было собрать в ладонь нити звезд.
  — Сейчас я догоню тебя! — повторил Альф и снова нырнул.
  Нахлынувшие волны накрыли его беспомощное тело.