Замкадыши. Глава 7. Родные стены

Стен не оказалось.  Сестричка с племянником затеяли перепланировку внутреннего устройства дома. Деревянные перегородки  сломали, а вместо стен решили поставить пластиковые панели. Однако, духу хватило только на слом старых перекрытий, а брус, заготовленный для переборок зимой, стопили в банной печи.
В женской половине вместо стен, как в будуаре, была натянута кисейная ткань, вместо дверей, как в таборе, - пологи,  и только стеклопакеты блестели в оконных проёмах, как заморские гости  в лачуге должника.   
Заниматься восстановлением стен у сестрички с племянником не было ни сил, ни времени, ни возможностей. Племянник - юный буржуин, весь в развитии бизнеса, постоянно что-то мониторит, а сестра жены работает модисткой-надомницей и целыми днями строчит на машинке, обшивая окрестных барышень.
На рынке полным-  полно китайского ширпотреба. В лавках "Сэкондхэнда", которые называют «помойками», можно за недорого приобрести  вполне приличные новые шмотки известных западных брэндов. Но местные модницы, подобно советским партийным дамам, предпочитают индпошив.
Пошив - это целый процесс, совмещающий примерку с сеансом психоанализа. В роли общественного психотерапевта обычно выступает  модистка. Кроме умения слушать,  сестра жены обладает талантом кутюрье. Она шьёт хорошо, быстро и в то же время подходит к этому делу творчески. За время нашего пребывания она пошила дочке пальто, жене бальное платье, а мне рубаху римского патриция. Поначалу Белочка долго не могла придумать фасон рукава для античной рубахи. Мы вышли на перекур в горницу, и вдруг она неожиданно полоснув по рукаву ножницами, произвела надрез через весь рукав.  Поначалу я не понял, зачем  она испортила такую хорошую вещь - плод стольких усилий, но когда она обметала  разрез на машинке, оказалось что, благодаря счастливому озарению, получилось как раз, то что надо. Фурнитуру и пряжки на рукава она отпорола со старых  сапог. 
Жена принялась обустраивать комнату, которую решили оборудовать, как рабочий кабинет изобретателя. Я тоже взялся помогать -прилаживать к полу плинтуса. Из коридора раздался недовольный девичий голос, обращённый в никуда:
- Это что же получается, вы у деда плинтуса поставите, щели заделаете, так все мыши теперь ко мне придут?
Сестричка  ласково ответила ей:
- Ты же любишь мышек.
Сидя на полу ощущаю, как ко мне приближаются сплошные ноги, обутые в босоножки на гигантской платформе-гейше, с переплетёнными на щиколотках сыромятными ремешками. В комнату вошла  дама, и я решив, что это сестричка, называю её по имени и прошу подать молоток. Но дама девичьим голосом делает мне замечание, мол, она вовсе не Белочка, а её дочь Машенька.
Медленно исследуя фигуру, поднимаю голову от ног и выше, к лицу.
Поняв, что обознался  говорю, придавая голосу, как можно более сладкий оттенок:
- Здравствуй, Машенька. Извини, сразу тебя не признал. Ты так выросла.
- Я  не Машенька, -  отозвалась она.
- А кто же ты? - удивился я.
- Я  теперь Афина.
- Паллада что ли? – спрашиваю.
- Какая ещё Паллада? Просто Афина, - отвечает. - Только вот в паспортном столе паспорт на это имя не дают, требуют письменное согласие родителей, – жалуется потенциальная богиня.
- И что родители, - спрашиваю, - согласны?
- Против, конечно, -  разочарованно машет рукой несостоявшаяся тёзка главвоительницы.
- Так давай мы с женой посодействуем, сходим, поговорим с кем надо, если, конечно, это мечта всей твоей жизни?
Машенька-Афина учится в колледже на турменеджера, мечтает стать топ-моделью и потому пребывает в состоянии перманентной анерексии, а может делает вид, что худеет, модничает. Она постоянно озабочена, как бы не перебрать лишних калорий и в то же время думает, что бы ещё съесть, всё- таки молодой, растущий организм берёт своё. От этого явного противоречия в характере развивается раздражительность. По ходу нашего разговора, она,  демонстрируя новенький мобильник, скачивает в память  реалтоны, забивает в меню новый номер и делает несколько пробных звонков.  С первого взгляда мобильный, как мобильный. А если присмотреться повнимательней, на корпусе можно заметить, белеющий лэйбл гламурного фетиша "Гуччи", который  значительно увеличивает его стоимость.
- Ну вот ещё, не надо никуда ходить , я сама может быть ещё двести раз передумаю, - сказала она, и двинулась к холодильнику сверять по таблице количество поглощённых калорий на упаковках с таблицей, опубликованной в гламурном журнале.
- Вот и правильно, - говорю, - лучше возьми  псевдоним, как делают  поп-звёзды в шоу бизнесе.
- Именно так я и поступлю, – радуясь, найденному компромиссу, заявляет Афина,  исчезая в своей комнате за пологом.
В это время во дворе появляются две жрицы любви, которых можно узнать по  яркому, боевому раскрасу и юбочкам в полторы октавы.  Новоявленная Афина, завидев визитёрш выходит к ним навстречу. Весь превратившись в одно, большое ухо припадаю к открытому окошку. «Вот интересно, что же они там меж собой перетирают?» Слышно хорошо, но понять ничего невозможно, путаны говорят на профессиональной фене. Разбираю только,  оправдывающийся голос новоявленной Афины.
- Да я же не знала, что это ваше место!
 Тут она замечает, колышущуюся на сквозняке из открытого окна, тюлевую занавеску и визгливо вопит:
-    Закройте окно!
Заметив мой интерес к происходящему, сестричка прояснила ситуацию:
- Это она вчера папашку на трассу ходила отлавливать. Он ей сапоги новые обещал, ну её плечевые и подловили, за конкурентку приняли. Сейчас этих доброволок развелось, за сигареты и бухло готовы отдаваться!
- А   почему она его на трассе отлавливала? - удивился я.
- А где ж ещё? Он же ездок, круглые сутки за баранкой. Получается, только там.
Неожиданно дверь распахнулась, и в квадрате дверного проёма нарисовалась очень необычная, массивная фигура, напоминающая гигантского ребёнка в панамке и штанах до колен.  Человек, несмотря на дождь и лужи, был обут в пластиковые пляжные сланцы. В правой руке он держал мешок с огурцами, а под мышкой пузатый кабачок, невероятных размеров. Я не сразу узнал его, но  приглядевшись, признал в этом человеке мужа подруги жены Домовитого.
Домовитов, когда-то действительно был весьма домовит. Заготовлял соленья, маринады, варил варенье. Из дома - ни ногой, всё книжки умные читал. Родители были, по советским понятиям, весьма зажиточными гражданами: держали свиней, выращивали цветы на продажу. В погребе хранился продовольственный запас, с помощью которого можно было автономно существовать целый год. Словом дом - полная чаша. Но вот объявили перестройку, грянул рынок, сбережения обесценились, цветы стало выгоднее ввозить из Голландии.  Домовитов стал пить и потихоньку выносить вещи из дома .
С работы его уволили, жена ушла, мать в ступила в секту "Свидетели Иёговы".  Родители   как могли боролись с его пьянством, но ничего не помогало, он продолжал выносить всё, что только возможно из дома и менять на самогон у местных бутлегеров.
Войдя в прихожую, Домовитов, поздоровавшись со всеми, бочком протиснулся на кухню и, обращаясь к сестричке, тихо произнёс:
-  Белочка, я тебе тут кабачки принёс. Не выручишь полтинничком, поправится?
Белочка достала  купюру в пятьдесят рублей, и он, интимно склонившись ко мне, прошептал, обдавая сивушной волной:
- А ну этих баб, пойдём-ка лучше, у меня там есть.
А вслух он громко произнёс:
- С приездом вас, - и, обращаясь персонально ко мне, шепнул, - пойдём, раз такое дело, покурим ваших - столичных.
Мы вышли в на крыльцо, и он  тут же плеснул мне из чекушки в пластиковый стаканчик. Чекушка с пластиковым стаканчиком были трогательно прикрыты рогожкой. Превозмогая отвращение, я  поднёс стаканчик к губам и начинал пить, а Домовитов в это время отпускал комментарии:
- Это- забадяженная жидкость для очистки стёкол. Для аромату её с самогоном мешают, дешевле пива выходит.
После таких комментариев я чуть было не поперхнулся, но он, похлопав меня по спине, успокоил:
- Я этой отравы до литра в сутки выпиваю и ничего, как видишь живой, вот если не выпью, боюсь сдохну.
Допив, я весь внутренне напрягшись, застыл в ожидании: приживётся сивуха в нутрях или нет? Домовитов, почувствовав ответственность момента, тоже деликатно затих. Так мы и простояли застыв, застигнутые врасплох ответственностью момента.
В это время вышел Петрович, и обращаясь к Домовитову, молвил сурово:
- Ты когда работать начнёшь?
- Да я сегодня уже ходил устраиваться на завод "Теплоход", меня там ещё помнят. Я там когда-то кран  опрокинул, вот решил вспрыснуть это дело слегонца. Маманя дверцу штапиком заколотила, а вдоль окна колючку протянула, чтоб я не ушел из дома, так я топорик взял, да дверку-то ту взломал. Вот они рученьки- то, помнят золотые, помнят родимые.
При этом Домовитов напоказ, как персонаж Никулина из фильма «Когда деревья были большие», расцеловал свои грязные руки.  Тут только я обратил внимание, что всё его тело покрыто ссадинами и царапинами. Перехватив мой взгляд, он, с гордостью указывая на царапки, как на боевые шрамы, рассказал:
-  Это я вчера ночью под колючкой пробирался, вот и ободрался маленько.
-  Я бы тебя алкоголика бешенного  вообще на цепь посадил , - заявил  Петрович, закуривая.
- Так а чё мне делать -то,  работы всё равно нет?
- Работы, работы, приходи ко  мне на огород, найду я тебе работу. У меня вон там травы по пояс. Картошку будешь пропалывать.
- Да такой работы у меня у самого  хоть обкурись. Маманя картошку озадачила посадить, так я все клубни в одну яму зарыл, теперь жду, может к осени картофельное древо взойдёт. Послали огород пропалывать, так я все засохшие вершки выдрал, осталась только трава зелёная, красивая такая. Пригляделся -конопля. А по мне пусть растёт - естественный отбор.  Да и у тебя, Петрович, как я погляжу, тоже одна конопля в огороде! Ты мне что же предлагаешь нариком стать? Не Петрович, кайф на кайф не прёт!
- Да каким нариком- то, я тебе траву предлагаю косить!
- Знаю я твою траву, хрен да конопля.
- А что конопля? –  вопрошает Петрович, - раньше в деревнях и знать не знали ни о какой дури. А конопля это же масло, полотно, а из стеблей канаты крутили самые прочные. Опять же  - лузга семенная - птицам корм.  Бывало поначалу цепами головки с семенами намолотишь, да с песней, чтобы в ритм выходило, к вечеру падаешь от усталости, ни какой дури и в мыслях нет. Вот как намолотишься. А вечером в ночное на лошадях - стебли  вымачивать. Стебли эти в снопа вяжешь и к лошадям привязываешь, а после в мелком месте лошадь в речку загоняешь и  распрягаешь.  Снопы- то всю ночь отмокают.  Утром проснёшься в скирде, краюшку с конопляным маслицем навернёшь и сыт. А оно, маслице то сытное, ароматное, ни с каким сникерсом не сравнится. Дух от  него густой, привольный. Из этого масла в старину в Голландии растворители для красок делали, так краска на полотнах до сих пор не трескается. После завтрака, пока зной не начался на лошадях стебли из воды вытягиваешь и на мануфактуру везёшь. Там их сперва для размягчения пропускают через жернова, а после девки волокно ткут.   Зайдёшь на маслобойню, а там дух вольный и всё песни, пляски. А какая там в Мордовии трава на заливных лугах: вкусныя, сладкыя, хоть пучками ешь! А какие просторы! Помню тётка Куделиха поехала на базар в Чебоксары. Возвращается и говорит: «Велик мир, а я то думала, что Гагино - край света». Вот какая жизнь была и знать не знали никакой дури.
Домовитов прерывает ностальгические воспоминания Петровича:
- Да чего ты мне сказки Андриссена рассказываешь, знаю я всё это.
- Откуда ты это знать- то можешь? Ты разве крестьянствовал?
- Это я- то не крестьянствовал? Да я с пяти лет крестьянствовал!
- Это где же?
- Да у мамани в колхозе, в Ивано-Франковской губерне.
В полемическом угаре  оппоненты не замечают, как на пороге появилась  жена Домовитова Алка. Они уже давно вместе не живут. Настолько давно, что в один из наших приездов он  её даже не узнал. Мы приодели Алку, нацепили  парик и сказали Домовитову, что к нему приехала журналистка из Петербурга, хочет с ним общнуться, но Домовитов, лишь мельком глянув на неё, сказал, что ему вообще- то пора и поговорит как-нибудь в другой раз.
Алка живёт с другим человеком, но продолжает активно участвовать в судьбе Домовитова, не оставляя надежды пристроить его в хорошие руки.
Алла стояла в дверном проёме и молча слушала хмельные Домовитова слова. Наконец, не выдержав  громко спросила:
- Ты чего там опять заливаешь? Расскажи лучше, куда  ты сегодня две сумки сахарного песка тащил? К самогонщикам небось?
Домовитов, как-то сразу сник, но тут же нашёлся и, покачав головой, с видом человека, уставшего от женской  глупости, пояснил:
- Да это вовсе и не песок -то и был.
- А что? – не унималась Алка.
-  Селикогель, - нехотя пояснил Домовитов.
- Это ещё зачем селикогель? -  не унималась Алка.
- Зачем, зачем, мужики попросили, - буркнул Домовитов.
- Знаю я твоих мужиков- пьянь да самогонщики! Тебе же суп поручили варить, а ты что?
- Точно, - оживился Домовитов, - маманя супом с утра озадачила, а я дверь топориком взломал и за самогоном шасть. Она приходит, а я уже готовченко. Она меня расталкивает и спрашивает: "Суп-то сварился?"
А я ей: "Суп-то сварился, но и я свалился".
Тут появилась моя жена. Она попросила Домовитого сделать в комнате изобретателя проводку. В прошлой жизни он   был электриком.
- Не, я  руками больше работать не могу. Могу только на руководящих должностях.
- Да чего  ты его просишь, у нас же сынок  электрик, недавно из армии вернулся, радуясь возможности услужить подруге,  предлагает Алка.
- Точно, - вмешивается сестричка, - пусть хоть чем-нибудь у нас профессионал займётся. Дед тут по весне взялся наладить проводку, крыша протекает, и старая постоянно коротит, да что- то не так соединил. А  ко мне пришла беременная соседка-заказчица. Нажимает она  на кнопку звонка,  и  тут раздаётся пожарная сирена, а во всём доме  вспыхивает  свет. Оказывается  дед объединил освещение со  звонком, да ещё для громкости сигнала пожарную сирену на крышу вывел. Он эту сирену в советские времена на котельной позаимствовал, ну и решил в дело пустить, мол, не пропадать же хорошей вещи. Соседка  тут же, на пороге, чуть не разродилась, едва водой отпоили.
Алка звонит сыночке. Он без промедления приходит,  осматривает старую проводку и говорит, что надо всё менять.

Домовитова он посылает за длинными свёрлами. Мы выделяем ему сто рублей, и он тотчас исчезает. Через несколько часов звонит его отец. Трубку берёт Петрович.   Слышу обрывки разговора по громкой связи:
- Пётр Петрович, вы его за свёрлами посылали? А то он ходит и у всех самогонщиков вместе с самогоном свёрла спрашивает.
- Не надо нам никаких свёрел, не его, не свёрел, – кричит Петрович в трубку.
Тут откуда-то из-за поленницы материализовался Домовитов. Бодрой, деловитой походочкой он  направляется к дому. Услышав голос Петровича, Домовитов замедлил ход и настороженно прислушался.
Петрович, закончив разговор, положил трубку на базу. Домовитов тут же подошёл к нему и естественным тоном, будто не куда и не уходил,  спрашивает:
- Слушай, Петрович, хочу проконсультироваться с тобой, как со  специалистом, - деловито проинтонировал  он, отводя Петровича в сторону.
Эта волшебная фраза производит на Петровича магическое действие. Он мигом забывает все обиды и идёт вместе с Домовитовым.
В горницу выходит покурить Алка и, наблюдая всю эту сценку, говорит:
- Действие второе: те же и Домовитов.  Такой  вот цирк одного клоуна, сегодня и ежедневно. А тут намедни заявляется ко мне на работу, садится напротив  за рабочий стол, достаёт бумагу, ручку и говорит: «Пиши заявление! " Я прям поначалу опешила. Какое ещё заявление? - спрашиваю. А он в ответ: "Заявление, что  не жена ты мне боле".  Я ведь уже всё перепробовала. На работу его устраивала в охрану, костюм купили. Так он пришёл на следующий день без костюма и с фингалом под глазом. Потом электриком устроился.  Послали его начальники   провода на столбы монтировать. Так этот чудик кошки на ноги одел, а пояс монтажный забыл. Взгромоздился  на столб и решил принять на грудь. Там у него в подсумке было. Достал бутылку, стакан, налил и выпил, но, как-то отклонился от столба, потерял равновесие. да  и повис на одних кошках. Напарник срезал в лесу длинную жердину и давай этой самой палкой обратно к столбу его прижимать, а он уже в отрубе, так и висит тело, как улика. Пришлось лестницу нести,  снимать его. И смех и грех! Теперь вот на местного аллигатора батрачит, долги за спирт отрабатывает. Жалко его, да только ничего кроме жалости то не осталось.
Взглянув на Алку, а потом на Домовитова, внезапно понимаю, что они могут служить прекрасной иллюстрацией к закону: «Единство и борьба противоположностей».Причём не только внешне, но и внутренне.
Если Домовитов в плане страстей абсолютно не фонтан, то Алка- настоящая женщина-роковуха с трудной судьбой. И действительно, во всём её облике прослеживается что -то роковое, почему- то ассоциирующееся со словосочетанием «женщины Достоевского». 
Она работает методистом в детском садике. По вечерам ведёт в местном доме культуры курс обучения чтению и письму для дошколят. А ещё у неё совсем нет своего жилья. С Домовитовым она не живёт, а на квартире у матери, несмотря на  почтенный возраст, постоянно новые сожители. Каждый наш приезд мы узнаём о ней, что-то такое, во что с трудом верится. Но в конце концов, всё оказывается правдой.
В прошлый раз у них были поминки. Один из друзей утонул во время совместного отдыха.  На поминках присутствовал Алкин бывший друг, а ныне муж  её лучшей подруги - Валера. Мы с женой накануне, встретив это трио, ещё  подивились высоте отношений. Тут же крутился Домовитов.  Валера работал вместе с Алкой и своей женой  физруком в детском садике. На следующее утро после поминок встречаем алкину маму. Она сообщает:
- Алла-то на похоронах.
-   Да мы уже всё знаем!
- Да нет, - говорит она, -это другие похороны. Валерка  утонул.
-  Как утонул? – спрашиваем, -мы же его только вчера видели?
- Так они вчера на Волгу пошли отдыхать, ну его в омут и затянуло, - отвечает мама. Только ночью тело баграми вытащили.
Вечером собрались на траурный ужин на даче Домовитова. Мы пришли самые первые. Встретил нас, суетливо  потирая руки в предвкушении выпивки, сам Домовитов.
- Ну вот и отмучился! - с радостью сообщил он.
Было непонятно, кто же именно  отмучился: Домовитов или покойник. Я не удержался и спросил:
- Ты, я смотрю, вроде как рад?
- Так а как же, всё ж ревновал я маленько, - как- то неуверенно ответил Домовитов.
Пришла Алла со вдовой.  Оказалось, что вдова недавно похоронила  предыдущего мужа. Присутствие такой женщины будоражило воображение.  Она была весела и как-то неподобающе обстановке активна. На поминки вдова пришла с новым ухажёром - местным бутлегером, по прозвищу Капончик. Это как раз тот самый, на которого батрачит Домовитов. Алка начала стыдить Капончика за то, что он использует в своём хозяйстве рабский труд, но за Капончика неожиданно вступился Домовитов:
- А что, я люблю людям помогать!
И действительно,  если  не будет рабского труда, не будет и дармового спирта.  Прав Станислав Ежелец, утверждая, что мечта раба- рынок, где можно купить хозяина. Об утопленнике старались не вспоминать, и мне даже показалось, что некоторые вообще забыли по какому поводу они здесь собрались.
Подробности я  узнал от соседа, рыбачившего на другом берегу волжского притока.
В конце трудовой недели, после  поминок Алка и Валера с женой отдыхали на  Везломке - грязноватой, мелковатой речушке. После купания в ней, кожа покрывалась рыжеватой слизью. Завод "Металлист"   десять лет как не работает, а последствия сброса в реку промышленных отходов  ощущаются до сих пор. После Везломки придумали сходить на Волгу, смыть ржавчину. Вода в Волге, даже в самый жаркий день, студёная, а течение бурное. Прибрежная отмель резко переходит в глубину, изобилующую  омутами и водоворотами. Валера поплыл в сторону пристани. Место у пристани было глубокое, со множеством омутов и водоворотов.
Как только стемнело Валера с Алкой пошли купаться. Можно представить, как они, словно дети,  резвились на песчаной отмели. Галка, поднимая сонмы брызг заманчиво и даже, как-то болезненно заходилась нервным смехом, как бы в шутку убегая от Валеры, а он, желая ей подыграть догонял. Потом случилось нечто. Он вдруг остановился, разбежался и нырнув исчез под водой, а как только вынырнул, быстро поплыл в глубину. Валера плыл в сторону пристани. Место у пристани было глубокое, со множеством омутов и водоворотов. Впрочем, Валера был хорошим пловцом и никто особенно не удивился его заплыву. Доплыв почти до причала, он  изменил направление и двинулся к противоположному берегу. Плыл он быстрым кролем, будто к какой-то цели стремился. В темноте то и дело мелькали его руки, похожие на лопасти, хорошо отлаженного механизма. Через каждые четыре взмаха рук над водой появлялась голова. Доплыв почти до середины реки, он в последний раз взмахнул рукой в темноту, будто приветствовал кого-то невидимого, потом нырнул, да так больше и не вынырнул.
Валера обладал славянской внешностью: тонкие черты лица, длинные волосы, собранные на затылке в косичку. Он любил поговорить на мистические темы, особенно часто рассказывал о загадочных существах в женском обличии,    которые, чарующим смехом завлекают мужчин. Богиню этих существ в Месопотамии называли Тарантой. Не знаю, мистика ли тому виной, Валера теперь всё равно не скажет, но только люди рассказывали, что когда на следующий день спасатели вытащили, сведённое судорогой, синеватое тело утопленника на лице его застыла блаженная улыбка счастливого человека.      
На этот раз Алка поведала мне историю про то, как её тётка взяла ссуду в банке и через некоторое время умерла, а деньги  до сих пор найти не могут.  Я ещё раз пожалел, что не  владею стенографией.  Можно было бы просто записывать за ней и фабула детективного сюжета готова.
Почти весь городок, исключая может быть только самых старых, которым не дают кредиты ввиду близкой смерти, и самых молодых, которых не кредитуют,  потому что они находятся в призывном возрасте,  живёт в кредит. У некоторых всё, что только можно перезаложено по несколько раз в разных банках. Здесь даже в продуктовой лавке у каждого открыт кредит, иначе, вообще никакой торговли не будет. Зато все при делах. Банки занимаются ростовщичеством, приставы и коллекторы выбивают долги, а народ придумывает всё новые и новые комбинации, как объегорить  банкиров.
Соседка приносит в наш дом роскошную люстру богемского стекла, сохранённую с времен социализма. Алкин сынок подключает люстру и торжественно включает свет. День заканчивается сдачей в эксплуатацию кабинета изобретателя.