Въедался дым в лёгкие

Шестнадцатилетние курили взросло. Въедался дым в лёгкие.  Вдвоём стояли в глухой обороне к остальному миру на углу переулков. Кровь, эта маслянистая бурая жидкость. В венах шла химическая реакция. Их нарочно оставили здесь, в тылу стороны без определённого дипломатического статуса: без компасов, карт, планшеток, провианта, боеприпасов, но с выколотыми глазами.
   Ранее украденный ключ стыкуется с замочной скважиной. «Союз» - «Аполлон» просто неудачники- гомосексуалисты по сравнению с этой классической стыковкой – «ключ – скважина». И напряжённые повороты - вывороты шестнадцатилетней руки компенсируются щелчками-хлопками замочного механизма. Второй в ночную улицу пялясь – направо, затем на лево – не видит глаголов и наречий, которые могут спугнуть шестнадцатилетнего Господа-Бога,  наблюдающего за Адамом(ключом) и Евой(замочной скважиной). Терпеть стало невмоготу и Савка в два прыжка оказывается у ворот стандартной гаражной металлической коробки. Дверь в одной из воротин была чуть приоткрыта – он внутри:
   - Твою мать, я же сказал стоять на стрёме! Какого х..я тебе надо?! Я сам всё сделаю!, - пенилось шипение из темноты полуоткрытой металлической двери.
   - Давай поскорее, Димка!, - и Савка шарахается обратно. Холодно волками воют ряд таких же гаражных коробок, бегущих от вскрытого. Савка стоял так, стоял и думал, видел в красочном свете как его и Димку задерживают с краденым уловом, как он харкает кровью на пол в отделении, как показывает на Димона, спасая свою грудную клетку и рёбра от очередного болезненного удара мусорским ботинком…
     Сверстники раздражали Савку своей убогостью, повадками психически-нездоровых людей. Долговязые хлюпики из категории маменьких сынков, ботаники-буквоеды, готовые до потери пульса учить грёбаные уроки, сопливые педерасты  в клубах с деньгами их папаш и мамаш, подъедающие гламурные помои, выплеснутые из странного города, который оборонял его прадед в 1941-ом, законченные алкоголики и наркоманы из ПТУ, «отмороженная» шпана из подворотни без ореола романтики и благородства, просто засранцы, которых в жизни устраивает ВСЁ – от них разило столетней плесенью скуки и примитивности. Не хотелось быть молодым от того, что молодость интерпретировалась исключительно в этих формациях. Лучше стоять так - холодно волком, как гаражная коробка.
   - Всё без атаса? Иди помоги!, - Савку призвало шипение из тёмного проёма. Димка пихнул наружу кулёк, с вырванными из салона авто, стерео-колонками.
     Брат и мать Димки были хорошими людьми. Мать поила Савку чаем и живо интересовалась перипетиями жизни молодых пацанов. Димка всё время скандалил с ними по поводу и без повода, косвенно кичился своими «подвигами»(имеет условный срок за кражу), «боевым ранением»(его пырнули во время токсикоманского «трипа» свои же местные наркоманы). Димку, трусоватого позёра, всю жизнь собирали, комплектовали, волокли, не давая скатиться в самую яму. Но он постоянно сбрасывал с плеч туго набитый походный рюкзак с добротными вещами, которые пригодились бы ему здесь, в тылу стороны с неясным дипломатическим статусом, и шагал легкомысленно дальше. Родственники почти сдались.
    Про свою не долгую биографию Савка почему-то не думал. Он просто был. И думал про себя всегда соответственно: - «Я есть».
    Темень колко составляла юным татям обратную дорогу с добычей. Редкие ночи бывают такими. Димка уже договорился с одним таксистом, который купит ворованное. Боялись налететь на ППСников, поэтому заранее условились, если свет «коробка» обдаст их спины(лица) – бросать на дороге краденное и в рассыпную. «Гасится» не меньше недели.
     Ночной традиционный бивак таксистов был стерилен. Ни одного металлического экипажа, что в это время дремлют в ожидании вызовов, не было. Димка и Савка решили подождать первого попавшегося извозчика и «толкнуть» ему «палёное» барахло. Димка матерно возмущался такому редкому отсутствию «бомбил» на биваке. Плевали под ноги и ждали, курили. Темень продолжала вбирать в себя окружающее пространство, безнадёжно зарывая надежды шестнадцатилетних на прорезь света вдалеке от возвращавшихся к биваку. Савка роняет не к месту:
    - Тебе деньги зачем?
    -  Как зачем? Ты чё тупишь?! Зачем человеку деньги вообще? Жить красиво!
    -  А что мне с ними делать?
    -  Ты чё, идиот?
    -  Закрой рот! Сам идиот!
    - По ходу, много вызовов.
    - Давай завтра тогда придём.
    - А это куда? Мне ведь «атлас» нужен… Завтра крутое  вип пати в «Пикассо» намечено – хочу пойти.
    Отходя от пустынного бивака, решают тащить барахло в гараж приятеля Димона. Шестнадцатилетние не дойдут. Столь продолжительная прогулка  через  пол города гарантирует встречу рассвета в отделении. Решают бросить всё под первым кустом. Если подфартит – добычу не стащат случайные бомжи и Димка пойдёт завтра на «пати». Закидывают под куст. Заваливают бумажным мусором.
     Никого. Ни души. Ни пъяной машинёшки на вене проспекта. Безфонарная едко-колкая тьма.
     - Где мы? Умерли все что-ли?,- Димка испугано мотнул головой в сторону Савки.
     - Не знаю. Куда пойдём?
     - Я что-то вообще не пойму, в какой части города мы находимся…
     Тёмно-зеленели витринами обожравшиеся продуктовые маркеты с двух сторон по пути. Света внутри так же не было. Воткнуты нелепыми свечами в торт асфальта тени-коробки многоэтажек. И там тишина безэлектрическая. Собирая подъедаемые сном мозги в кучу, Димка и Савка топали в своих, китайского пошива кроссовках. Паника ждала рядом, бросилась на обоих. Димка что есть мочи рванул по темноте. Савка следом. Пробежав в скоростном спринте метров триста, остановились с отдышкой, с языками на боку. Ничего не поменялось в округе. Паника отступала:
     - И чё ты… ломанулся-то? Зассал?!
     - Это …ты зассал! Просто… проверил – спим мы… или… просто под.. дурью какой-то.
     - И что?
     - Нет, …не спим. И не… под дурью.,- выпрямляясь, Димка без рук пытается затолкать вываливающийся язык обратно в рот.
     - Курить надо меньше, - точно подмечает Савка, - Пошли витрины бить!   
     Кирпичный осколок врезается в стеклянную витрину ювелирного магазина. Мелкие капли стекла льются на землю и вовнутрь. Витрины бить куда интереснее, чем вскрывать коробы немых гаражей. Сигнализация молчит. Подождав в сторонке минут десять, двое берут на абордаж битый проём витрины. Хрустят под кроссовками китайского пошива изящные, тонкие, безупречные шедевры ювелиров. Варвары смешивают со стеклянной крошкой великолепные караты. Охапками тащат наружу оставшееся целое и не пытаются удрать – осмотр добытого происходит прямо на месте.
   - Нахрена мне эти колонки, Савка?! Посмотри на эту штучку!, - шедевральный кусок белого золота с огромным бриллиантом вертел в варварской руке Димка, - Я теперь из «Пикассо» месяцами могу не вылазить!
   - Ты думаешь, там кто-то не спит? Посмотри – вокруг все уснули! И эти тоже спят. Мы только с тобой не спим…И вообще я ничего не возьму.
   Димка выкатывает удивлённые глазища, немеет в тихом ужасе.
   - Ну сам подумай – зачем мне эти куски, если все спят. Кому ты их продашь, отдашь, обменяешь? Вот если бы еды найти какой-нибудь…Айда на охоту!
   - Слушай, ведь в оружейной лавке тоже никого нет!, - ветер в Димкиной башке вновь загулял в полную силу. – Пошли туда!
   Пригоршнями захваченные драгоценности сеются по пути христовой притчей о сеятеле. Но притчу лишь напоминает само действие, а не смысл.
   Спины шестнадцатилетних, отдаляясь, громыхают юным смехом. Светает. Видя эти  спины, топчусь по крошке стекла и каратов вперемешку. Дым въедается в мои лёгкие, бронхи. Абсолютно ничего не меняется. Размазав подобные мысли по внутренним стенкам своей башки, ускоряю шаг и продолжаю спешить на работу. Сигарета шипит в грязной лужице.

  К.В.