Реквием по корпоративу

Банка алкидной краски, 5 кг. сухой шпатлёвки, замазка для окон, монтажная пена, несколько кисточек, мастерок, саморезы, ещё какая-то мелочь в этот раз были оставлены мною на прежнем месте у мусорных баков, возле которых уже собирается к концу моего рабочего дня «прикормленная» публика. Ошарашенность моих первых таких вот рейдов к мусорным бакам не сходила с их лиц до сих пор. Как обычно я аккуратно оставляю пакет с перечисленным содержимым подле бака и стремлюсь прочь. Два дня подряд до этого я оставлял подобные пакеты в других местах, так как с работы направлялся в другую сторону, не домой. А вообще таскаю подобную дребедень почти каждый раз. Теперь по нескольким ожидавшим тут лицам угадываю, что эти два дня они здесь, к концу рабочего дня, ждали меня, точнее мой ежедневный груз, как сербы гуманитарной помощи. Я не оглядываюсь, но, держу пари, они считают меня за идиота. Как внучатый племянник «Тупамарос»…
      Кстати, как-то краем уха слышал от моего толстозадого мерчендайзера по торговому терминалу магазина строительно-отделочных материалов упоминание об арестованном Караджиче в обывательском разговорчике с каким-то худощавым олухом. Что, дескать, «правильно гада в Гаагу – там ему место!» Через несколько дней на белом бетонном заборе, что прилегает к территории магазина строительно-отделочных материалов, появилась красивая надпись, поясняющая примерно следующее: чтомерчендайзер торгового терминала данного магазина является представителем нетрадиционной сексуальной ориентации, предпочитающий вступать в половую связь с косовскими албанцами и боснийцами мужского пола. Целую неделю среди всего персонала данный вандальский посыл носил истерически-саркастическую тему для бестолковых разговоров и язвительных насмешек в адрес руководителя одного из торговых терминалов. Беднягу даже трудно было отыскать в торговых залах, так мучился. Пропустил даже традиционный корпоративчик в конце рабочей недели, хотя оправдывался, ссылаясь на плохое самочувствие. Зато остальной персонал имел всю неделю возможность бегать покурить, не «шарясь» по углам с сигаретками, и не опасаясь, что несправедливо обвинённый в нетрадиционной сексуальной ориентации мерчендайзер, прибежит с планшетиком и занесёт тебя в список «проштрафившихся» за курение на работе, вычтет из зарплаты 500 р.
     Тётка огромных размеров перемещается по магазину, что-то выбирает(немного удивился – это же не жратва всё-таки, а строительно-отделочные материалы!). Рядом семенит её просто безобразный ребёнок с примерными габаритами мамаши, только в мини варианте и с мороженым в руке. Пухлая девочка беспрерывно что-то гундосит, кривляется, клянчит, юродствует. Позади них везут телегу, в которую складывают всё, на что тётка укажет пальцем. Вижу как «затарившись» и оплатив товар, тётка направляется к выходу. Кульминацией потребительской вакханалии становится соло безобразного, толстого, гадкого чада тётки, устроившим прямо у выхода истерику с брыканием и визгом на полу. Посадив чадо на телегу, гружёную, тётка повелевает магазинному лакею доставить содержимое всей тележки к припаркованному «крузаку». Я спешу помочь. После утрамбовки содержимого тележки в багаж «крузака», тётка направляется за руль. Быстро достаю ключи от своего рабочего шкафа из-под чистой одежды и заострённым краем рисую красивейшую царапину на правом боку «крузака», похожую на улыбку печального Пьеро. Адская повозка трогается, а я иду на рабочее место.
      В магазине два корпуса, соединяет которые небольшой переход. Отделочные работы  закончены с одной стороны перехода. Скоро сюда переведут один из торговых отделов. А другая сторона перехода временно огорожена гипсокартоновой стенкой, за которой идут ремонтные работы. Через переход между корпусами ходит много людей. Как-то я шёл в сортир и случайно заметил, что в гипсокартонной перегородке имеется небольшая выбитая дыра. Остановился. Посмотрел в дыру – там рабочие, усевшись на скамейку травили какие-то байки и дружно гоготали. Эврика! Я - Архимед современности! Или Диоген? А может даже Эдип?Ну, неважно...
      Во время обеденного перерыва я обошёл корпус и очутился с другой стороны гипсокартонной перегородки. Там никого не было и я подошёл к пробитой дыре. С другой стороны по переходу по-прежнему оживлённо перемещался разнообразный люд. Магазин продолжал работать со второй сменой, которая дежурила, пока наша смена уходила на обед. Припав к дыре, я дождался, когда в переходе появится люди, заорал:
   «Эй вы, засранцы! Я пущу ваши жалкие шкуры на ботинки! Что остолбенели-то?!»,- люди судорожно шарахались, что-то пытались ответить, заглядывая с другой стороны в дыру, грозились.
   «Молокососы! Недоноски! Чёрт бы вас побрал! Жрущие черви, слышите?! Жрущие мещанские черви! Пусть ваши матери родят вас назад, недоноски!», - я вошёл в раж. Для большего впечатления пришлось фрагментарно воспроизвести сцену третьей ночи из гоголевского «Вия» и одноимённого советского кинофильма, где мёртвая паночка-колдунья призывает к себе всю нечисть:
   «Ко мне, упыри! Ко мне, вурдалаки! Ко мне, упыри!! Ко мне, вурдалаки!!», - и рука моя, извиваясь, изображая конвульсию вурдалака, лезет из дыры. Со стороны, наверно, смотрится завораживающе. Но мне не видно.

     - Здравствуйте, уважаемые сотрудники!, - на изящных каблучках через служебный вход проходит дама преклонного возраста, но пытающаяся сконцентрировать своим внешним видом, точнее то, что от него осталось,(пошлый, гадкий make up, не актуальная коротковатая юбчонка, взгляд голодной сучки) животное вожделение у молодых самцов (кстати, плохо у неё это получается ).
     -Здравствуйте, Алла Владимировна!, - хором приветствуют магазинные лакеи свою госпожу (старший менеджер по персоналу).
     - Что, травитесь с утра пораньше? Курить вредно, - и безобразно вильнув потерявшими форму бёдрами, исчезает за дверью. Фу!

    Обременённый мыслями такого характра, направляюсь в сортир:
    «Это МЫ получаем достойную зарплату..» - захожу в мужскую уборную, - «Это МЫ нашли хороших друзей…», - подхожу к зассаному  очку ,- «Это МЫ обрели отличную работу.
Это МЫ.
МЫ !
Не я, не ты, а МЫ…
МЫ - команда…роман Замятина какой-то…», - ширинку расстёгивать не спешу, но заглядываю на дно клозета, сплёвываю туда, - «Мама МЫла раму…»

К.В.