Мы научились ставить цели, а не просто желать...

Мне кажется, что последние пять лет были социальной акклиматизацией к Москве. Иначе и не назовешь. Слава богу, не била шишек на съемных квартирах, с агентами, без агентов. Все это время жила в студенческом общежитии. Благо университет приличный. Но каждый год казалось, что вот-вот, я разгадала этот город, теперь все стабилизировалось, теперь мне хорошо.

Да мне и было хорошо. Вокруг друзья, некоторые конечно разочаровали, но все же. Любимый человек, с которым временами было так все сложно, что хотелось удавиться. Но теперь это самый близкий, кто есть у меня. Отчего-то  хотелось бежать сломя голову куда-то, за чем-то, за чем вроде как не успеть. На первом курсе клубы, тусовки, ночные посиделки, чаепития и не только. Желание получить все и сразу, и обрушившаяся бытовуха, и неумение готовить. Это теперь щи, борщи, карп по-украински, мясо по-китайски, фирменные блинчики так любимые его друзьями и моими. А тогда, желание порвать с прошлым. Все забыть. Все начать сначала. Все получить. Все попробовать.

Тогда нас распирало от “пафосности” нашего университета. Мы хотели учиться, нам было интересно, кажется, мы даже социологию любили. Мы гуляли по Кутузовскому до Парка победы, болтали до утра, смотрели фильмы, рассказывали секреты. Тогда еще казалось, что дом близко, но стоило туда съездить и это ощущение растворилось. Уже на первом курсе мы поняли слова Гришковца о том, что дома нет. О том, что есть, конечно, конкретный дом на конкретной улице, но это уже не Дом. В Москве у нас тоже дома не было, и как не печально это признать, у многих из нас и сейчас его нет. Но со временем к этому привыкаешь.

Мне хотелось взрослеть, и уже на втором курсе я пыталась работать. Кажется, продержалась месяц. После последовали временные проекты в Kelly Services, а потом погружение в рекрутмент, встречи, телефонные звонки, принятие решений, поездки к клиентам. Я тогда не была готова, поэтому сорвалась.

Нам всем надоело быть на 100% голыми друг перед другом. Жизнь в коммуне начала распадаться, мы отдалялись друг от друга, и начали проявлять индивидуализм, который рано или поздно прививается в этом городе. У каждого из нас появилась хоть и маленькая, но своя жизнь. Мы перестали действовать сообща, делали каждый то, что было нужно ему.

На первом курсе мы пили Мартини, но втором – водку, на третьем, кажется, только кофе. На четвертом – ром, виски, текилу, литры коктейлей в барах, многим исполнилось 21, и теперь было можно. Мы безумно радовались окончанию бакалавриата, даже не подозревая, что все это еще не закончилось. А выпускной год даже и вспоминать не хочется. Работа, университет, ночи в написании эссе, ГОС экзамен во время учебной недели, месяц на диплом. Мы выжили, пережили.

За эти пять лет мы все изменились, повзрослели, стали еще красивей. Мы научились ставить цели, а не просто желать, чтобы все как-нибудь само собой. Мы научились свои амбиции приравнивать к реальности, которая оказалась такой, а не такой. Мы, познав цену деньгам, продолжаем мечтать о случае, который может быть случиться с нами в столице, когда на утро просыпаешься богатым и знаменитым. Мы перестали удивляться улицам, без эмоциональным лицам, бомжам на Мясницкой, красивым машинам на Тверской, случайным знакомствах в клубах, барах. Мы набрались эстететики, смотрим теперь фильмы “не для всех”, посещаем выставки, читаем модные книжки, обсуждаем их с умным видом теперь. Мы хорошо ориентируемся в Библио-глобусе, в Европейском, мы знаем, где подают самый вкусный цезарь, и где в Куба либре не жалеют ром. Мы знаем, когда и сколько нужно кокетства, а когда лучше молчать, делая вид, что мы вообще не причем. 

Москва, тем временем, не стала ближе, ведь она к себе так просто не подпускает. Это пока ты ей не докажешь, что тоже способен, это пока эгоизм в карьере не станет религией. Москва не верит слезам, да и мы сами слезам не верим. Верим только себе и только в себя.

(30.04.2010)