Приморская королева

Черноволосая красавица шла вдоль берега моря. Ее черные бархатные башмачки с заостренными и загнутыми вверх носами легко касались галечных камушков. Так легко, что даже не тревожили их, не заставляли сместиться хоть немного со своих мест. Так легко, как только маленькое птичье перышко могло бы упасть на них и тут же взвиться и полететь дальше покорно капризному ветерку. Ее длинные смоляные локоны лентами развивались на ветру, змеящимися струйками растекались по плечам и груди. А длинное платье из плотного красного бархата было украшено какими-то каменьями, свет которых не уступал свету ночных звезд. Движения ее были гибкими, а стан походил на тонкую веточку. Она шла, глядя на огромный лунный диск. Только этот лунный свет и обнаруживал ее, иначе бы смоль волос и блеск камней слились бы с ночным покрывалом. Море распустило косы – волны, и они шуршали, пенно ударяясь в галечный берег, и едва не задевали краев ее платья. Полноликая луна пролилась серебром и на воде засветилась дорожка. Дорожка проскользнула по волнам и остановилась у ног красавицы. И красавица тоже остановилась. Невдалеке от берега море вздулось пенным холмом, рассеклось обо что-то невидимое, соскользнуло, словно пенными крыльями, и оставило на лунной тропинке вороного жеребца. Тот фыркнул, взмахнул гривой, и приветливо помчался навстречу красавице.
Юная королева не в первый раз выходила одна на ночные прогулки вдоль моря, и не в первый раз из моря выходил великолепный скакун. Сначала она объезжала на нем свои владения, небольшой замок-город, расположенный на незначительном возвышение почти у самого берега, обнесенный мощной стеной-крепостью. Затем волшебный конь показывал ей иные загадочные царства, каждый раз новые. Она уже видела водный мир, мир песчаных просторов, мир обледенелых земель, мир бушующих растений, каменный мир, и даже мир звезд. Откуда взялось это волшебство, и для чего ей все это нужно было видеть, она не знала. Но с тех пор как повстречала это сказочное животное, она каждый день с нетерпением ожидала наступление темноты. На рассвете ее друг обычно ударял о воду копытом и рассыпался морской волной, пеной обдавал берег, и растворялся в водной стихии. Теперь ночь только заступила в свои права. Девушка обвила руками лошадиную шею, уткнулась в гриву, нежно погладила по спине, и оказалась верхом. Конь заржал и помчался вдоль городской стены. Он не бежал, он, будто летел быстрее волны, быстрее ветра. Он мчался, а она смотрела на факелы, горящие в руках караульных, на стрелки часов главной городской башни, на затихшие колокола, на стройные кипарисы, на виноградники, и притулившиеся за стенами города хуторки. В этой волшебной скачке ей удавалось разглядеть, как доят коров и убаюкивают малышей, она видела все мгновенно и одновременно. Волшебный скакун завершил почетный круг, обогнув владения своей госпожи, и снова очутился на морском берегу. Он притормозил на какой-то миг, и полоса млечного пути проступила чуть ярче. Он тряхнул головой, отступил на полкопыта назад, и стрелой ринулся в путь. Оказался в воздухе, промчался по туманной дороге и обогнул лунный диск. Луна начинала блекнуть, а волны зеленеть. Серебряными каплями соскользнула пара звезд, и распахнулся рассвет. Конь ударил копытом, и красавица на миг скрылась в волнах. Прежде чем она сумела отреагировать на происходящее, она почувствовала чьи-то сильные руки, затем вода соскользнула с ее тела, и она оказалась в рыбацкой лодке. Молодой мужчина с ясными как день и бездонными, как океан глазами приводил ее в чувства. Юная королева попросила воды и поняла, что в чувство ей уже не придется прийти никогда…
У рыбака была самодельная лодка, плетеная сеть, и грубо сколоченная изба, рядом с которой был устроен виноградник и небольшой огород, чуть поодаль маленькая пасека из пяти ульев. Королева провела в его лачуге целый день и изумилась его богатству, он был свободен, чист и счастлив.
Еще через сутки он стал королем приморского города. Но после торжественной встречи горожан король и королева отправились жить в его теремок, расположенный на вершине холма, чуть в стороне от города. Новый король считал, что так будет лучше, с холма весь город был как на ладони, все происходящее в нем было доступно глазу, а также можно было заметить в случае беды приближение недругов как с суши, так и с моря. Королева была очарована его смелостью, молодостью и добротой. Она училась варить уху и чинить одежду, следить за пчелами и собирать виноград. Ей было с чем сравнить, она видала дальние страны и необычные миры, но теперь она обрела жизнь, о которой и не мечтала. Горожане, мирные и кроткие люди, ничем не беспокоили своих господ и те платили им тем же. Чередовались дни и ночи, и солнце всходило на востоке, купала свои лучи в ласковом и щедром море, и затихало на западе, румяня перед сном горизонт, луна заливалась серебристым смехом и перешептывалась со звездами.
Через пару лет король-рыбак уже катал в лодке маленького мальчонку, вырезал для него из дерева игрушечные лодочки и кораблики. А еще через пару лет стал брать его с собой ловить рыбу…
Вот тут, на этом месте мне бы очень хотелось сказать, что сказка окончена, и взрослые меня бы поняли. Но это все было только началом.
На рассвете к берегам процветающего города пристал необычный корабельный караван. Многомачтовые корабли были сделаны на славу, грузоподъемность, плавкость, маневренность у человека знающего могли бы вызвать зависть. На палубах работали сплоченные команды, а трюмы были забиты всевозможными и даже порой невероятными товарами. Но их паруса… Они были черными, на некоторых суднах темно-серыми и коричневыми. Нет, это точно не пираты. Но паруса такого цвета вызывали не хорошие ассоциации. Караван встретила королева. Гости оказались восточного происхождения, и просили разрешения остановиться на сутки – двое, пополнить припасы пресной воды и при желании местных жителей обменяться с ними товарами.
Горожане приняли предложение с превеликой радостью, и столь неожиданное событие обрело масштабы праздника. Вдоль берега развернулась настоящая ярмарка. Жители города выносили на обмен виноградное вино и мед, душистый чай, рыбацкие снасти, выводили баранов. Взамен получали блестящие ткани и пряности. Корабельщики установили красочные шатры с привлекающими и завораживающими росписями – вышивками, под которыми расположились чайные домики, лавки с украшениями, затейливой посудой, и многими причудами заморской стороны.
Капитан всего морского карована, смуглый и высокий мужчина средних лет, одет был в расшитый витиеватым узором длинный расклешенный к низу черно-синий халат, шаровары и челму, опоясан  широким поясом, на котором висел кортик. Чужеземный капитан представился Чародеем.
К полудню Король-рыбак с сыном тоже пришли на побережье поприветствовать гостей. Королева и Чародей сидели под навесом, и пили охлажденный зеленый чай. Чародей, как мореходец повидал множество мировых чудес, объехал немало стран, и жизнь его была полна приключений. Путешествовал он как по морю, так и по суши, ходил по судоходным рекам, бывал в горах. Королева увлеченно слушала его рассказы, они напоминали ей собственные путешествия на волшебном скакуне, к которому выходила теперь очень редко, а когда и выходила, объезжала только свой город и сразу же торопилась к мужу. Она слушала, и речь его лилась легко, плыла как сказка, журчала ручейком и шелестела ветром. Он рассказывал ей про чудо-сады: «Почти в пустыне среди песков как будто высится гора, но, приглядевшись, становилось видно там множество террас и навесных мостов. И это все сооруженье сплошь покрыто было деревьями, кустарником, лозою, цветами, травами, что видел прежде я по всей земле. Рабы вращали у подножья гигантского размера колесо, и по цепочке поднимались до вершины водой наполненные ведра. С вершины же вода стремилась ручейками к низу, так орошалась вся гора. И труд рабов не прекращался ни в свете звезд, ни в знойном взгляде солнца».
Он говорил ей про морской маяк: «На остове Фарос в Средиземном море есть мраморная башня до небес. И башня эта шириной в весь остров. В вершине башни той горит огонь. Огонь все время подкрепляют, дрова сухие поставляют в телегах. Телеги мулы волокут и по спиральному пандусу тяжело ступают. Огонь по кругу ограждают медные пластины, начищенные точно зеркала. И отражение огня на много километров видно. Не раз фарватер свой по маяку мы находили».
Рассказы нарушил сынишка, он подбежал к королеве и вмиг оказался на руках у мамы. Под навес вошел Король-рыбак. Гость привстал и поклонился. Король ответил тем же.
День прошел насыщено и пестро, он казался невероятно длинным, но при этом стремительным. День удивил и утомил в равной мере. Королева и рыбак сидели в своей избушке, их малыш мирно спал. Королева смотрела на звезды, она грустила и улыбалась.
- Нельзя доверяться чародеям,- сказал муж-рыбак.
Она ласково посмотрела в его сторону: Ни о чем не волнуйся. Завтра их корабли уйдут далеко за горизонт, и мы, возможно, никогда более их не повстречаем. Они просто купцы.
- Нет, они не простые купцы,- возразил король-рыбак,- Будь осторожней и ни под каким предлогом не поднимайся на палубы их кораблей, и не заходи одна в их шатры. Пусть скорее уезжают, мне так будет спокойнее.
На следующее утро ярмарка заметно свернулась. На берегу оставалось всего несколько шатров, а на палубах моряки готовились к отплытию. Королева отправилась попрощаться с гостями, а король-рыбак велел поклониться от него и остался с сыном подвязывать виноградник.
Чародей поджидал красавицу у шатра. Увидев ее, он улыбнулся, взял ее руку в свои ладони и учтиво поцеловал.
- Доброго пути,- сказала королева.
- Благодарю,- поклонился чародей,- нам нужно еще несколько часов, чтобы все подготовить к отплытию. Может быть, вы желали бы осмотреть в это время наши корабли?
Королева вспомнила слова мужа и отказалась от приглашения:
- К сожалению, я не разбираюсь в корабельном деле, это будет пустой тратой времени, извините.
- Понимаю,- улыбнулся чародей. И улыбка его была при внешней мягкости полна лукавства и не доброго огня. Он будто точно знал, почему отказывается королева. Возможно, он прочел ее мысли, а может быть велел подслушать разговор прошлым вечером, а может он просто прежде сумел уловить любопытствующие взгляды королевы, направленные в сторону каравана.
- Тогда позвольте сделать подарок вашему королю,- сказал чародей и распахнул шатер. Из шатра выплыло прозрачное розоватое облако, испускающее тоненькие тусклые лучики света. Облако быстро рассеивалось, и сквозь него королева увидела в абсолютной темноте огромные круглые золотые часы с маятником, чуть ниже светящийся голубой шар, множество жемчужных бус и золотых цепочек, сухую ветку дерева в прозрачном сундуке, а по ветке медленно скользила толстая змея. Все это понеслось на королеву, и она шагнула в шатер, занавеска упала, и чародей повел ее в пространство своего мира. Королева шла по узким коридорчикам, но вокруг нее были не стены и плотные ткани. Повсюду было темно, и только кое-где горели свечи, дрожали какие-то огоньки, вспыхивали факелы. Со всех сторон один за другим происходили фокусы. Королева то чуть продвигалась вперед, то оборачивалась, чтобы рассмотреть очередное действо, и окончательно путалась в непонятном лабиринте. Она видела невероятно ярких рыбок, диковинных птиц и зверей, видела сокровищницы, всевозможные сундуки, различные виды оружия. Время от времени перед ее глазами снова проплывало розовое светящееся облако. Королева была в забытьи. Она не помнила, кто она и где, она потеряла счет времени и, наконец, вообще перестала подозревать о его существовании. Она только разглядывала окружающие ее чудеса, и более ни о чем не думала.
На берегу же случилось следующее. Как только занавеска шатра упала за спиной королевы, поглотив ее навсегда, чародей отправился на вершину холма, где оставались король с сыном. Чародей не желал здешних земель, более того, он надеялся оставить за собой добрую славу в умах местных жителей. Но он догадался, что рыбак слишком умен, и он видел его любовь к супруге. Опасаясь разглашения о похищении, и тем более погони, он решил избавиться от своего соперника.
Отец с сыном уже ушли с виноградника и обходили улья. Король-рыбак вдруг увидел неожиданно появившуюся темную фигуру чародея. В миг, когда взгляды их скрестились, чародей выпустил в сторону мальчика огненный шар. Рыбак кинулся к сыну, обхватил его, и сумел закрыть собой. Шар разбился о спину мужчины и растекся огнем. Огонь стремительно пронесся от ступней до лица рыбака и исчез, оставив на месте двух людей могучий разросшийся дуб. Вокруг было тихо и безмятежно. Порхали бабочки, кропотливо работали пчелы, ветерок колыхал листву дуба. Колдовство и превращение  случилось так быстро и тихо, что осталось ни кем не замеченным. Чародей победил. Он оскалил зубы и исчез. Через миг он стоял на борту корабля, и отдавал последние приказания. Шатер с королевой был уже на корабле. Караван тронулся, и чародей отправился к завоеванной красавице.
Его грезы были прерваны ближайшей же ночью. Боцман в отчаяние звал чародея на палубу, уверял, что теперь случится возмездие. Чародей вышел из шатра. Небо почернело, не видно ни одной звезды. Море бушевало так, что невозможно было понять, где вода, а где небо. Начался страшный шторм. Волны наскакивали одна на другую, бились и метались, воевали между собой и кидались на корабли. Но это все было не то. Боцмана напугало другое. Чародей не сразу увидел, несущийся вдалеке, вызывая жуткую бурю, табун вороных коней. Они не плыли, а галопом преодолевали кипящие водные просторы, их было множество, они вели за собой смерч. Смерч гигантским драконом расправлял перепончатые крылья-тучи, пытаясь объять ими небосвод, опустил хвост в морские воды, и начал закручивать волны. Такой погони чародей не ждал. Он пустил в сторону табуна огненный шар, но шар прошел мимо, его магия не действовала на волшебных животных. Тогда он велел палить из пушек. Раздались залпы. Одно ядро сбило лошадку, бегущую быстрее остальных. От удара лошадка упала и рассыпалась в брызги и пену. Затем другая, третья… Чародей уже начинал торжествовать, как вдруг увидел, что разлетевшиеся морскими каплями лошадки, вновь воссоздаются в волнах, и продолжают скачку. Они не растопчут его кораблей, они просто укроют их одной гигантской волной, в угоду бунтующему морю. Тогда чародей выпустил огненный шар вверх над головой. Шар завис над ним, а потом разорвался и пылью просыпался на весь караван. Корабли стали завороженными, они помчались по велению колдуна быстрее волн, быстрее птиц, быстрее звука. Корабли летели, почти не касаясь воды, и вскоре оторвались от погони. Как только лошадки исчезли за горизонтом, шторм стих, и на востоке показалось солнце. То ли чародей был так силен, то ли наступление рассвета заставило отступиться сказочный табун, это теперь неизвестно.
Много лет минуло с тех пор, и горожане славного города уже перестали толковать между собой о таинственном исчезновении их правителей. Они не знали что думать, все их домыслы не находили логического оправдания, и в конце концов, люди смирились с утратой. Хозяйство рыбака пришло в упадок, лодка прогнила, изба покосилась, виноградник одичал, только пчелы продолжали свою работу, да и то не так живо, как прежде. Холм, на котором селилась королевская семья, зарос крапивой и горькой полынью. Трава здесь была буйная и высокая. Жители королевства редко покидали городские стены, и на холме почти никогда никто не бывал.
Однажды молодые девушки, возвращавшиеся с сенокоса, уговорили юношей поиграть в прятки. Пока водящий считал вслух, веселая толпа ринулась врассыпную во все стороны, стараясь убежать как можно дальше. Кто-то упал на землю и скрылся в высокой траве, кто-то добежал до моря и укрылся в волнах, кто-то схоронился за мельницей. Одна из девушек, легкая и быстрая как белочка, взбежала на холм, и притаилась за ветвистым дубом. Подъем был не простой, а бежала она быстро, устала, прислонилась спиной к стволу, чтобы дыхание перевести. Слышит, как сердце из груди выпрыгивает, слышит, как цикады стрекочут, волны невдалеке плещутся. Закатные лучи скользят по ресницам, хорошо, приятно. Внизу кого-то уже отыскали, слышен смех. Дыхание выровнялось, сердце успокоилось. И только тогда девушка поняла, а точнее почувствовала, что во всем многообразие звуков, окружающих ее, есть еще один. Еще один, которого быть не должно, который не понятен и потому пугает ее. Она сильно вжалась в ствол дерева, и поняла, что звук раздается оттуда. Глухой и сильный, ритмичный, пульсирующий. Это был не просто звук, это был звук живого, горячего сердца, и раздавался он из дубового ствола. Девушка в ужасе отпрянула от дуба, но в спешке оступилась и чуть не упала. Пытаясь устоять, она схватилась почти за воздух, и поймала, тоненькую веточку дуба. Это вернуло ей равновесие, но веточка треснула, и из надлома выступило и протекло несколько капель крови. С холма девушка сбежала куда быстрее, чем поднялась на него. Кто-то верил потом ее рассказу, кто-то нет, но проверить не решился ни один.
Как-то утром прилетела к дубу птичка, иволга. Иволга  птичка-невеличка, желтое брюшко, черная макушка. Села она на тот дуб и вдруг услышала, как листочки шепчут. Прислушалась иволга, а это дуб вздыхает. Зачирикала она, расспрашивать стала, древесный богатырь ей и поведал, что и как с ним приключилось. Растрогалось крошечное сердечко, задумалась пернатая головка, захотелось иволге, во что бы ни стало, помочь пленнику в дубовом обличии. Вспорхнула птичка и улетела. Вернулась она только к вечеру.
- Ночью будет дождь,- прощебетала иволга,- Приюти меня до утра. А завтра я полечу высоко в горы, поднимусь за облака, и там, в обледенелых вершинах, разыщу беркута, он сможет тебе помочь.
- Живи сколько надобно. Если хочешь, свей гнездо, и мне будет радостнее на этом свете, но в горы не летай, ты крохотная совсем, замерзнешь и погибнешь. Да и чем может помочь беркут? – отозвался дуб.
- Я быстрая и смелая,- ответила Иволга,- Я долечу.
- Ты глупая и отчаянная,- вздохнул дуб.
Ночью был сильный ливень, но ветки дуба надежно укрывали пернатую подружку, и Иволга мирно дремала. К утру все стихло, снова стало тепло и солнечно.
- Прощай,- сказала Иволга, вспорхнула, и улетела в сторону гор.
Беркут сидел на обрывистом краю заснеженной вершины, спокойный и умеренный. Острое зрение увлекло внимание огромной птицы, далеко от окружающих его ледников. Темно-коричневые глаза на чем-то сосредоточились, желтый клюв был крепко сжат. Похоже, он охотился, и добыча, при такой настороженности, предполагалась серьезная, возможно он наблюдал за джейраном или волком. Красивая птица, в темно-буром оперенье с золотистыми пятнами на затылке и шее, словно в королевской мантии. Мощные лапы покрыты перьями до самых пальцев.
Иволга села на ледяную глыбу недалеко от беркута, и защебетала. Беркут медленно и без раздражения отпустил взглядом несостоявшуюся добычу и величественно повернул голову к иволге. На птичьем языке она попросила у него защиты и рассказала о заколдованном рыбаке и его сыне, о похищенной королеве, и коварном чародеи.
- Я помогу,- ответил Беркут. Расправил крылья, задал амплитуду, и полетел в сторону моря, легкий и маневренный. Поначалу Иволга летела за ним, но как угнаться за быстрейшим из орлов? Она отстала, и остановилось в небольшой роще отдохнуть и подкрепиться.
Беркут рассекал воздух над волнами, он давно не видел берегов, он летал кругами и высматривал колдовской караван. К вечеру восьмого дня с горизонта на него выдвинулись черные паруса. Великолепный охотник на большом расстоянии, как прежде добычу, теперь рассматривал вражеские суда. При всей массивности корабли имели грациозный ход. А вот матросы в командах выглядели утомленно, и лица их были безжизненны, будто сердца и кровь их давно остановились. Люди, подчинявшиеся чародею, не были добровольцами, не были разбойниками, не были мечтателями, они годами скитались с ним по морю, ни за наживу и ни за приключения, не по своей воле покоряли они морской простор. Да, это уже были и не совсем люди. Похищенные и порабощенные чародеем души. Пленники не способные сбежать, хотя на них нет железных цепей и пут. Их руки и ноги свободны, зато сердца и души в вечных тесках колдовского кулака Чародея.
В волнах под тенью Беркута плеснулся дельфин. Беркут крикнул ему: «Разбуди русалок, пусть раскачают корабль, на котором покоится Королева». Дельфин кивнул, и скрылся под водой. Беркут не торопясь приближался к каравану. Вокруг корабля с шатром Чародея беззвучно вынырнули русалки. Они накренили его в одну сторону, и быстро отпусти, затем повторили это еще и еще. Чародей вышел из шатра, впервые забыв о затворах, не позволяющих проникнуть внутрь его логова ни единому глотку живого воздуха. Вид у него был настороженный. Еще через минуту корабль качало так, что он едва не переворачивался. Занавески шатра, расположенного на палубе, разомкнулись на какой-то миг, и яркие лучи солнца, будто раскаленные иглы, вонзились в глаза Королевы, много-много лет не помнившей о свете. Она выбежала из своей клетки, и первый вздох оцарапал ей горло. Не в силах стоять, она схватилась за борт. В этот миг русалки махнули хвостами, и дружно скрылись на глубине. Вода стала спокойной. Королева озиралась по сторонам, у нее кружилась голова, она была очень слаба. Не сразу поняла она откуда эта слабость, и память возвращалась к ней с трудом, будто не желая и сомневаясь. Женщина не устояла и упала на колени. Пытаясь подняться, уперлась руками в палубу, и тут увидела свои руки…. Оторопев, она села и поднесла ладони ближе к глазам. Они были высохшими, блекло-серыми, сосуды проступали на них, как вылезшие из-под покрова почвы плетеные корни дерева. Королева поймала прядь растрепанных волос, и увидела, что та совсем побелела. Она сняла с пояса медную брошку, и посмотрелась в нее. В размытом изображении была старуха. Королева уронила голову на колени, и закрыла ее руками, слезы мыли глаза. Горячая боль давила грудь, оттого что она потеряла, пропустила все, утратила счастье, утратила жизнь. Чародей хотел снова наслать на нее сон, но в это мгновение из-за борта, словно вынырнув из воды, явился беркут. Он сжал плечи королевы лапами, поднялся с нею в воздух, отпустил, и перехватил на спину, взвился ввысь и был таков.
Беркут мчался в поднебесье, и облака рассекались об него, он набирал скорость и летел все выше и выше, все быстрее и быстрее, пока, наконец, не обогнал Время. Королева почти лежала на спине огромной чудесной птицы, крепко обвив руками шею беркута. Отчаянный летун обошел ход времени, и оно отпустило Королеву. Словно чары и наваждение, словно пыль и паутина, маска или старое платье, слетало с королевы, сметалось, сбрасывалось, все дурное, что было с нею прежде, уходило прочь. К ней возвращалась жизнь, возвращалась память, возвращалась молодость. Разгладились морщины, исчезла дряблость, растаял на волосах иней, пряди почернели и налились блеском, кровь ожила, быстрее забилось сердце. Королева все еще плакала, но слезы ее теперь уже были иными.
Не пытался Чародей догнать крылатого охотника, знал, что не удастся. Он обернулся черным вороном и отправился к землям Королевы. Приземлился у могучего дуба на холме, и вышел из птичьего оперенья. Колдун сорвал с себя железную цепь, и принялся хлестать ею, что было мочи, безропотное дерево. Летели листья, сыпались обломки маленьких веточек, трескалась кора, из-под которой выступала кровь. Чародей хлестал и хлестал, он топал ногами и кричал: «Откажись от нее! Откажись от нее»! Но Дуб не отвечал ему ничего, да и не ответил бы, даже если бы мог. Зато древесный богатырь мог говорить с облаками, с тучами, с молнией и грозой. Облака услышали просьбу дуба, побежали, столкнулись в грозовую тучу, закрутились ураганом, от удара грянул гром, блеснула молния. Заточенный в стволе рыбак позвал молнию, повлек ее к себе, и она быстрым копьем устремилась на землю, полоснула острым лезвием. Раздробился ствол дерева, загорелись ветки, но вместе с тем пострадал и колдун. Вспыхнул он, будто пороховая бочка, разорвался огненным шаром, и мелкими искрами опал в траву. Сжалась грозовая туча и пролилась дождем, дождь сбил пламя и остудил горящие ветви.
Не стало Чародея, и пленники на его корабле, как один, замерли на мгновение, устремили взгляды в горизонт, будто могли там что-то разглядеть. Блеклость лиц подернулась чем-то, напоминающим отдаленно улыбку. В этот миг и корабли и люди на них, начали, словно тускнеть, растворяться, становиться прозрачными, пока не рассеялись туманом. Туман осушили солнечные лучи, и от завороженного каравана не осталось и следа.
Унылая была картина на заросшем холме. Тяжело далась дубу минувшая схватка. Ветви и ствол почернели, не осталось ни единого листка. Кругом стояла мертвая тишина, даже пчелы покинули свои улья. Беркут отпружинил массивными лапами от земли и сложил крылья. Королева встала, подошла к дубу, и догадалась, кто это, узнала, почувствовала, вспомнила. Она упала ниц, к самым корням и разрыдалась. Горе ее было велико, и ей казалось, уже никогда оно не сможет прекратиться.
На обгоревшую ветку присела иволга, и щебетанием своим оживила воздух, всколыхнуло пространство, перелетела с ветки на ветку, ее желтое брюшко промелькнуло солнечным зайчиком. Словно сомкнутые прежде шторы, расступились облака, золотистые лучики пробежались повсюду. Королева услышала чуть заметное потрескивание, подняла голову и увидела, что это крошится кора дуба. Будто из объятий вышел из ствола светловолосый мальчик, и она узнала в нем своего сына. Мальчик стал заметно старше, с тех пор, как она видела его в последний раз, но все еще был ребенком. Обвила его крепко руками, принялась целовать, а дубовая кора снова стянулась на могучем стволе. Когда Королева немного очнулась от радостной встречи, она снова посмотрела на дуб, но тот был все также тих, и безлиственный обгоревшие его ветви наводили тоску.
- Почему он тоже не обратиться в моего короля?- спросила королева сына,- Он не простил меня?
- Нет, что ты. Он очень тебя любит. Но молния сильно ранила его, и если он обернется человеком, то погибнет, деревья живут дольше.
Королева снова подошла к дубу, и прижалась к стволу. Кора дерева осушила ее слезы. Опять прощебетала иволга. Красавица посмотрела вверх, желая разглядеть крохотную птичку, и вдруг увидела на ветвях, будто красные огни. В первый миг ей даже показалось, что это языки пламени. Таких огоньков становилось все больше и больше, это распускались красные тюльпаны, вместо листвы они покрывали теперь каждую ветвь.
- Видишь, он улыбается тебе,- сказал мальчик,- но мы не можем теперь жить здесь одни, нам надо вернуться в город. Мы будем часто навещать его?
- Конечно,- еще дрожащим голосом ответила Королева.
И они с сыном пошли к городским стенам. Горожане приняли свою госпожу и ее наследника. На холм, к заколдованному мужу Королева приходила каждый день, и часто брала с собой мальчика. Иволга свила гнездо, и больше не расставалась с древесным другом. Проходили дни, проходили ночи, недели, месяца, года и даже десятилетия. Как-то к цветущему тюльпанами дубу пришел светловолосый юноша с милой девушкой, они повязали на ветви дерева ленты и повесили венки. Это была свадьба сына рыбака и королевы. Солнце перекатывалось через небосвод, на его место выходил месяц, ночь за ночью, месяц полнел и превращался в круглую луну, затем луна оборачивалась месяцем. Менялись времена года, поднимался на море шторм, затем утихал снова. Высоко в горах беркут выписывал в полете круги, зорко высматривая добычу. У берегов в пенных волнах бил копытом морской табун. Почти год не приходила уже Королева к Дубу. Кто-то говорил, что она больна, или очень слаба.
Как-то на рассвете к тюльпанному дубу подошла пожилая женщина. На ней была длинная белая сорочка, а распущенные волосы снежной шалью укрывали голову и плечи. Женщина была совсем старой, но черты лица ее были спокойны, и в них светилась красота. Она обняла дуб. И в этот миг ветви дуба сомкнулись. Вокруг дерева закружилась будто метель, и объятья их вспорхнули сотней белоснежных крыл, рассыпались легкой стаей. С восторженным гомоном поднялись ввысь птицы, оставив на холме лишь заросли трав. Они летели все выше и выше навстречу пробудившемуся солнцу, и оно приветливо тянуло к ним теплые лучи, вышивая позолотой белое оперенье. Лебеди уносились в бесконечную синеву, пока навсегда не растаяли вдалеке.