Страх наказания

- Я недавно была на кладбище. Не помню зачем, но что-то мне там надо было…

Он остановился, взгляд прояснился, сплошной туман окружавший его рассеялся…. Молодые люди: одетые в черное, с черными волосами, с черным макияжем на лицах,  стояли среди деревьев городского парка, независимые в своем вызове окружающему миру, чуждые мольбам призывающим их вернуться. От них веяло холодом, надменным презрением, и чем-то неприемлемо страшным, проще говоря, от них шел запах смерти. Прохожие,  завидев эту группу издалека, сворачивали подальше от греха.

Он опустился на ближайшую к ним скамейку. В этой группе его интересовала  только девушка лет шестнадцати, которая говорила о кладбище. Она вяло сопротивлялась высокому парню, пытавшемуся ее поцеловать.
- Что ты искала на кладбище? – тихо, словно шелест листвы прозвучал вопрос.
- Вдохновение, - ответила она пространству.
Парень оглянулся на мужчину, недовольно нахмурился: редко, кто вторгался в их мир.- Шел бы ты отсюда.
- Стихи, проза?
- Стихи, - ей понадобилось усилие, чтобы сосредоточиться и увидеть собеседника, - я пишу стихи. – Его спокойный внимательный взгляд притягивал, тихий голос внушал доверие, она присела на самый край скамейки.
- Наверно, очень грустные стихи. Но почему кладбище?
- Там хорошо, там никто не мешает думать, – девушка  вздохнула, слезинка покатилась по ее белой щеке, оставляя темный след.
- Слушай, мужик, ты чего привязался? Тебе что, делать нечего? – забытый ухажер схватил девушку за руку,  рванул к себе: – Чего расселась, нечего перед ним нюни распускать, он все равно не поймет. – Пальцы незнакомца ледяными иглами впились в запястье молодого человека, кисть мгновенно закоченела. Он конвульсивно отдернул руку,  стал массировать, растирать, озадаченно поглядывая на внезапного противника. – Ты чего? Я сейчас остальных позову!

Мужчина никак не реагировал, все, что не соприкасалось с его собеседницей,  для него не существовало. Парень видел: этот странный человек другой, чем-то неуловимым он отличался от остальных проходящих мимо. Его равнодушие к опасности столкновения с группой подростков было подозрительно, и сильно раздражало лидера компании. Либо это сумасшедший, либо обладающий какой-то тайной властью человек, а противостояние более сильному противнику парня пугало. Он отошел в сторону, нужно было понять с кем он имеет дело.

- Настя,  ты ведь помнишь зачем ходила на кладбище? Ты не нашла там покоя. «С тобой была там только боль, и грусть потери безвозвратной…»
- Вы тоже пишите стихи? – встрепенулась девушка. Она прижалась к мужчине, инстинктивно ища в нем защиту от чего-то невыносимо страшного. Он осторожно обнял ее, и она как птенчик в гнезде уютнее устроилась в его руках, доверяя ему себя полностью.
- Это твои стихи. Ты придумала их там, на кладбище. Помнишь?
«Со мной осталась только боль,
И грусть потери безвозвратной.
Как тяжело мне быть живой,
Бродить одной в сплошном тумане.
Из сердца стон, пронзает мозг:
- Зачем ушел? Зачем оставил?»

- Да, я, кажется, думала так, – Настя заплакала, уткнувшись в грудь незнакомца. Неожиданно она призналась: - Я жить без Леши не могу, я умереть хочу.
- Настя, смерть это не шутка, это не игра в хочу, или не хочу. Смерть для любого человека, это конец, это тьма за которой ничего нет. Леша ушел не в свое время. Ты  видела, сколько горя он принес своим родителям, ты испытала на себе, как тяжело смотреть на белый свет без него. Зачем ты хочешь последовать его примеру?
- Я не смогу, как он. Я трусиха, а он…Он был избранный. Но если бы меня избрали, я бы тоже смогла, как он. Наверное…
- Настенька, девочка, неужели ты хочешь лишить себя радости видеть солнце, дышать полной грудью, испытать все присущие человеку чувства? Надо жить, какой бы тяжелой не была жизнь. Надо жить, пока дано тебе это право. Ты теперь просто обязана жить: за себя и за Лешу.
- Кто вы? Зачем вы?
- Мне нужна твоя помощь. Вернуть Лешу мы не в силах, даже прибегнув ко всем ухищрениям магии и открытиям науки, никто не в силах соединить душу и мертвое тело. Сделать тело живым, можно, но это будет зомби. Можно духу вернуть визуальную оболочку тела, но это призрак. Помоги мне разобраться: Леша покончил жизнь самоубийством, насильно порвав цепь событий связанных с ним. Ты сказала он избранный, расскажи, каким образом он им стал.
- А чем это поможет Леше?
- Ты рассказывай, а там посмотрим.

- Нам с Лешей нравилась одна и та же музыка. В поисках новых записей мы  познакомились с Томом. Вы не представляете, сколько у него альбомов, всякого рода записей, клипов, журналов, интервью. Том старше нас, но нам это не мешало общаться, он знал все о нашей музыке и музыкантах. Мы познакомились с другими фанатами, влились в их компанию. Практически каждый день мы встречались, разговаривали, пели, слушали любимые песни. Нам было так хорошо, что казалось, ничто не может помешать нам так прожить всю жизнь. Однажды Том сказал: «Чтобы постигнуть совершенство, понять всю высоту полета нашей культуры нужно умереть». Речи о смерти возбуждали, мы стали постоянно обсуждать это. Некоторые даже утверждали, что готовы умереть, ради  совершенства. Тогда Том предложил избрать одного из нас, слепым жребием. Каждый пишет свое имя на бумаге, кладет ее в общую кучку, ее поджигают. Если бумажка с чьим-то именем не сгорит, то этот человек избранный.
- Леша стал избранным. Ведь он не первый, кто им стал?
- Да, за последние полгода, совершенства достигли четверо из нас.
- Кто назначает срок, когда должен появиться избранный?
- Том. Вы его видели, он спорил с вами.

Том, легкий на помине, с безликой толпой бледных подростков в черном, возник перед ними. - Что-то вы заболтались? Может пора тихо мирно разбежаться, или ты, старый козел, предпочитаешь инфаркт?
- Давно не испытывал ничего подобного.
- Долли давай, - с радостным ожесточением приказал Том.
Вперед вышла девушка с шальным блеском в глазах. Красиво раскланялась перед замершими зрителями, неторопливо вытащила лезвие и стала резать им свой язык. Кровь  выступила блестящими соблазнительно круглыми каплями, они образовали единый кровавый слой, потекли по губам. А она с каким-то ожесточенным наслаждением, блаженно улыбаясь, наносила себе новые и новые порезы.
- Больно наверное? – равнодушие с каким мужчина спросил Долли, было бы заметно любому, но молодежь слишком увлеклась происходящим.
- Нет, - она сглотнула кровь, как слюну, - вкусно….
- Я жажду крови, дай мне! - приблизился к ней Том. Он стал слизывать с ее языка выступающую кровь, обсасывать ее губы.
Подростки заворожено смотрели на них. Они дети очередного витка, им с одной стороны тоже хочется шокировать окружающих чем-то подобным, или хотя бы попробовать чужую капельку крови. С другой стороны, они понимают, что в этом есть что-то запретное, и так лучше не делать, но так хочется нарушить законы человеческого общества, и почувствовать всю сладость от нарушения табу. Пусть от этого колотит мелкой дрожью, и пусть тошнит от мысли, что во рту чужая кровь, но ты вознесся над толпою, и  ни что и никогда не принесет тебе большего возбуждения, чем нарушить человечества запрет.
- Хочешь попробовать? – предвкушая  отказ мужчины, предложил Том.
- Нет. Рот в рот, это не гигиенично…,

Том взбудораженный только что совершенным им извращением, уверенный в своей силе и безнаказанности, во главе группы двинулся на мужчину:  - Так, что ты нам можешь предложить, чтобы мы отпустили тебя живым?
- Бокалы и реку крови! – Он обернулся к Насте, ее голова, как шарик пинг-понга отскочила от плеч,  фонтан крови хлынул из горла в неизвестно откуда взявшиеся бокалы на подносе. – За жажду крови! За совершенство! – он выпил залпом.
Ужас холодным ознобом сковал зрителей, обезглавленное тело на их глазах становилось бледным, пальцы еще мгновение назад живой девушки скрючивались и синели, но она еще дергала руками, пытаясь защититься. Кровь выплескивалась на грудь, но с каждым толчком еще живого сердца, ее становилось все меньше. Тошнотворно сладкий запах теплой крови ударил в нос. Онемение продлилось пару секунд. Как только обезглавленное тело с глухим стуком рухнуло на землю, толпа рассыпалась, скрывшись из пределов видимости в мгновение ока. Том бы тоже сбежал, но мужчина держал его мертвой хваткой за руку, предлагая бокал еще пенящейся крови. Холодные глаза изучали лицо мгновенно побледневшего парня.
- Всего один глоток. Ты говорил, что это вкусно, ты хотел крови.
- Кто ты? Что тебе надо?
- Мне нужен ты.
- Зачем?
- Пришло твое время. Ты избранный.
- Нет! Я не могу быть избранным. Это я придумал! Я назначаю избранного. Я не могу умереть просто так…- и, наконец, он признался: - Я жить хочу.
- Ты думаешь, те шестеро, которых ты приговорил, жить не хотели?
- Их было четверо. Четверо! – закричал Том.
- Вспомни, свои слова, сказанные на могиле последнего: «Не понятно другое. Где еще два трупа?» Ты же троим, дал мокрую бумагу, их имена не сгорели. Решил, что одного покойника маловато будет? Тебе обидно было, что иногда костер сгорал полностью, и никто не шел умирать. Ты боялся свою власть над ними потерять? А тебе так хотелось раз за разом чувствовать себя  вершителем судеб.
- Они не умерли. Они трусы, сидят сейчас где-нибудь, прячутся.
- Ты бы видел, как они, взявшись за руки, разбежались и прыгнули с обрыва в реку.
- А-А-А! Ты врешь, у нас нет реки.
- Они сделали это в другом городе. Надеясь на мгновение продлить свою жизнь в смертельном полете над просторами великой реки.
- Врешь, ты все врешь.
- Думай, как хочешь. Теперь твоя очередь быть избранным. - Мужчина отпустил парня, казалось, он закончил какое-то важное дело, сообщив Тому приговор. Теперь он спокойно наблюдал, как парень обезумевшим взглядом, оглядывался по сторонам, не веря, что этот страшный человек оставил его в покое. Сделав шаг прочь, затем  другой…. Том, отбежав в сторону, крикнул:
- Мы еще встретимся.
- Даже не сомневайся, - согласился незнакомец.

Мужчина поднял Настю с земли, положил на скамью, привел в чувство.
- Где все? Что со мною, было?
- У них неотложные дела. У тебя голодный обморок.
Настя трещала без умолку, пока он провожал ее домой, она обещала стать совсем другой. Он слушал и думал, что же люди за существа такие, им всегда нужен шок, край бездны, чтобы начать жить по-человечески. Наконец Настя замолчала.
- Что тебя смущает?
- Как к тому, что я от них ушла, отнесутся остальные?
- Поверь мне, они онемеют,  когда увидят тебя, никто даже приблизиться не посмеет, так потрясешь ты их, своим жизнерадостным видом.

Настя больше не интересовала его, он был спокоен, заранее зная, что она станет обычной, ее жизнь пойдет своим чередом. Молли лечение обеспеченно, ей никто не поверит, что кто-то в городе кровь пьет бокалами. Ее еще раньше лечить надо было, когда она начала слизывать кровь с ранок родителей и друзей, утверждая, что она вампир. Что сделать ее психика дала сбой. Остальные, по-разному, но все попытаются забыть увиденный ими кошмар, хотя это был всего лишь массовый гипноз.

Том, это другой разговор, этот двадцатилетний парень, решил вознестись над миром. Окружил себя детьми, обворожил музыкой,  стал управлять их жизнью.  Он возомнил,  что он первый кто нашел  истинную культуру; первый кто узнал настоящую суть жизни. Это ошибка любого поколения,  думать, что они умнее предыдущих, и с определенной периодичностью, люди цикл за циклом повторяют ошибки своих предков. Повторяют не только в словах, или поступках. Повторяют в идеях, прическах, музыке и даже одеждах. Жизнь течет по спирали…

Он шел по улице, впереди, в метрах десяти из стороны в сторону метался Том. Он искал выход, он хотел убежать, куда глаза глядят, лишь бы никогда не видеть идущего за ним человека. - Отстань от меня! Уйди! Я милицию позову, - кричал он. – Пытаясь отпугнуть свой страх, пытаясь найти в звуке своего голоса спасительную нотку своей силы, но выкрики были сиплыми с неприятным скулящим надрывом.
- Два часа ночи. Ты когда-нибудь видел милицию ночью, на пустыре, перед стройкой?
- Ты ничего со мной не сделаешь, - сам не веря в сказанное, взвизгнул Том.
- Все в твоих руках…
- Нет, - не поняв значения ответа, Том в ужасе бросился прятаться в недостроенном здании. Он метался по коридорам и комнатам, в поисках спасения, а мужчина смотрел на звезды, слушал звуки окружавшей его ночной жизни.  У него не было желания думать о Томе, он знал о нем все, не раз видел таких людей, и все равно никогда не мог понять одного. Заставляя умирать других, почему они сами бояться смерти?
         Том же почувствовал себя увереннее, найдя комнату без окон, свет подвального помещения лишь частично освещал ее.  Бухты кабеля,  наваленные друг на друга, баррикадой возвышались от самых дверей. Том забился в самый дальний угол, и чтобы его не нашли, навалил на себя  рулоны проводов.

Свет стройки мешал увидеть знакомые созвездия. На соседней подстанции вдруг перегорел предохранитель,  район погрузился во тьму. Черные очертания домов, тишина спящего города, яркие звезды и холодный голубой свет луны. Тени переплетаясь, тянулись на освещенный луной пустырь, где одиноко стоял человек не отбрасывающий тени. Он смотрел на звезды, он чего-то ждал. Откуда-то из глубин памяти всплыли стихи Тютчева:
«И бездна нам обнажена
С своими страхами и мглами,
И нет преград меж ней и нами;
Вот от чего нам ночь страшна»

Том в кромешной тьме подвала занервничал, он прислушивался к звенящей тишине пустоты, он ждал любого шороха, какого-нибудь звука. Вдруг он испугался, что убийца подкрадется беззвучно, от этой мысли его обдало жаром, липкий пот выступил по всему телу. От этих выходцев из ада, а именно таким он считал своего преследователя, можно ждать чего угодно. Неожиданно ясно он увидел, как это может быть: кто-то зависнет над ним, холодные когтистые руки приблизятся к его горлу. Перепуганное сознание заставляло зарываться все глубже и глубже, чтобы его не нашли, не лишили жизни. Одна из начатых бухт, от его движений раскрутилась, и Том все сильнее запутывался в свернутом по спирали проводе. Внезапно он понял, что прятаться бесполезно, нужно бежать – бежать немедленно. Собравшись с силами, он рванулся прочь от придуманного им кошмара….
Согласно законам физики растянутая пружина, обязательно возвратится в первоначальное состояние. Страх Тома, задушил его обычным проводом в подвале стройки.

Он здесь больше не нужен. Вокруг заклубился туман…
Только вчера утром неведомая сила отправила его в путь, чтобы он нашел решение, кого-то оправдал, кого-то наказал. Шестеро обрели покой, их приняли, простив нарушение жизненной цепи. Они стали жертвой обмана, они оправданы. Седьмой будет искупать грех самоубийства шестерых, хоть он и умер от собственного страха.

Туман сгущался, предметы расплывались, он успел поймать себя на мысли, что у него опять не было времени подумать: кто он, откуда приходит и куда уходит в этом мерцающем свете. Но для него это было уже неважно…. Утренний рассвет рассеял последнюю дымку тумана. Для живых начался новый день…


ранее был опубликован под названием "Он пришел из сна"