Современная молодёжная литература

Современная молодёжная литература как бесповоротный поступок
Омская государственная медицинская академия

В статье предпринимается попытка ответить на вопрос: «Что заставляет человека писать?» Утверждается, что есть вещи, о которых можно думать, но нельзя говорить. Говорить иначе, чем это делает современная молодёжная литература.
Ключевые слова: молодёжная литература, произведение, творчество, непослушание, реальность, чтение.

Почему-то хотелось, что бы эта статья получилась как фотоснимок: вот то, что как литературное явление «есть». Удастся ли? Существует ли литература в «декорациях современности»? Не уверен. Сегодня, когда мир кажется таким исчерпанным, когда его весь можно облететь за несколько часов, вот этих-то жалких нескольких часов как раз и не хватает – для уединения, для встречи с самим собой собственным, без чего невозможно литературное творчество и само творение.
А как было раньше?
Возьмём, к примеру, Толстого. До сих пор о нём говорят. Говорят и восхищаются, хотят писать ну хоть чуточку так же, мучаясь вопросом о том, как, как удалось ему написать то, что не оставляет читателя равнодушным. Наверное, тем, кто был до нас и успел придумать интересные сюжеты, покорить сердца читателей, просто повезло. Или не просто повезло? Может просто в нашем времени что-то обветшало, умерло.
Мы настолько запутались, что не можем придумать уже ничего нового в литературе. Топчемся на одном месте, вспоминая старых добрых героев, помещаем их в другие ситуации, что бы как-то адаптировать «под нас». Если верить науке, то для того, что бы понять какое-либо явление, следует сначала найти его этиологию и факторы, его формирующие.
Но разве вообще возможно понять, что заставляет человека писать? Или хотя бы думать об этом. «Деньги!» - скажут многие. Однако, это было бы слишком уж откровенным и банальным ныне ответом. Да и есть основания полагать, что не деньги только.
Так что же заставляет людей писать? Именно заставляет, потому что любой, кто испытывал на себе это чувство, вряд ли сможет сказать, что оно тихое и спокойное. Нет, оно будоражит, переворачивая мысли «вверх тормашками». Морис Бланшо считает, что писать – значит подвергнуться абсолютному одиночеству, которое томит, разрывает, заставляет искать. Но вопрос в том, зачем всё это? Зачем испытывать душевные страдания, боль, одиночество? Почему только через них и возможно выразить нечто такое, что будет трогать душу других? Может быть, во время столь сложно переживаемых нами чувств, выделяются особые молекулы нейрохимических медиаторов, ответственных за творческий процесс? Может в них кроется причина творческой вовлечённости?
Да, конечно, можно всё описать  медиаторами, но, почему-то этим объяснением невозможно удовлетвориться. Желая понять, почему же всё-таки человек начинает писать, мы обращаемся к творчеству писателей и мыслителей, но так и не находим разъяснения этого неотступному вопросу. И как ни странно, это понятно. Человек стал настолько сложным существом, что сам о себе может мало что рассказать. Возможно, в этом и заключён ответ? Произведение – это способ обнаружить самого себя, а любое творчество, это тихий крик: «Посмотри в меня». Нам, людям эллинистического миропонимания необходимы доказательства, простые и неопровержимые. А как доказать себе очень простую вещь – то что «я существую»? Реализовать себя в социуме означает, что тебя признали другие. А как признать самого себя?
Погружение в любую океанскую впадину не сравнится с погружением в бездну самого себя. Люди, прошедшие через это погружение, может они и есть те, кто пишет? Почему они погружаются в эту бездну, туда, где нет «освещения», где нет безопасности, туда, где боль и страдание? Может быть именно потому, что боль и страдания необходимы: являясь «точкой плавления» и границей, они позволяют разделить мир и время на «до» и «после». Тогда любое творение  – результат «бытия на краю».
Чего достигает человек, написав произведение? Что ждёт его? Признание, деньги – если произведение «удачное». Но что даёт человеку, самому-по-себе, его творение? Почему автор так «страшится» вновь встретиться с тем, что вышло из-под его «пера»? Может быть потому, что понимает: не всё выражено, не всё передано. «Невыразимый осадок», который оставляет ощущение незаконченности, и более того, бессмысленности всего проделанного творческого пути. Тогда зачем делать то, что не приносит удовлетворения, что порождает ещё больше вопросов и непонимания?  Почему это в нашей природе, блуждать в поисках ясности? Наверное,  потому, что именно творчество даёт нам чувство очищения. Очищения от самого себя, от той нашей части, которая тянет нас в сторону от  нашей же искренней сущности, желания обрести целостность в преодолении расколотости нашего сознания «обиходом».
 
Безгрешен, отрешён, блаженной пустотой
Наполненный – теперь ты познаёшь покой,
И в новой чистоте твой дух и ум – едины               

(П.Верлен)

Но сможем ли мы когда-нибудь ответить на вопрос, чем же является творчество? Тем ли, что порождает человека как такового, поскольку оно есть непослушание? Непослушание – то, что скорее всего импонирует молодым. Непослушание как то, в чём есть надежда обрести себя.


Однако, Ж. Батай напишет, что как бы ни «бунтовал фрагмент», социум в конечном итоге окажется в выигрыше. Осознание этого рождает ещё большее «несмирение». Поэтому вовлечение в творение является результатом некого кардинального решения, которое с самого начала ставит молодого писателя вне рамок привычного. Но исключить его влияния невозможно.
Можно конечно спорить о том, что среда – не самое важное в становлении человеческого самосознания, но если проанализировать произведения молодых авторов, то всегда в них можно увидеть безысходность, как отражение самой действительности, пронизанной этой безысходностью. Мало кого интересует то, как «все живут долго и счастливо». Это попросту никто не будет читать. Мало кто верит, что это может быть правдой. Хочется привести в пример стихотворение Олега Довбенко, которое как раз написано о 90-х годах, «окрещённых» социологами как «депрессивные»:
 
Сахарный солдат
Я - сахарный солдат в оставленной
траншее,
Я буду умирать от сырости, чернея,
Я - только леденец, и никому не жаль
Меня в усталой мгле, что всех ночей
страшнее,
Подарки для детей? - о них уже
забыли.
Тут счастье - это хлеб, крупа и
маргарин,
Любовь погребена под тонной горькой
пыли.
Из лакомств и сластей остался я один.

В среде так называемой «неформальной» литературной молодёжи формируется достаточно мрачное представление о реальной жизни. В их произведениях часто встречается тематика вечности, сопряжённая со смертью и духовными страданиями. Вот, например, Дана Шифт пишет:

***
Медленно плоть превращается в кости,
Люди у жизни не больше, чем гости.
Каждый когда-то из жизни уйдёт.
Мало кто голову вслед повернёт.
 
Медленно пьют и медленно спят,
Верить в погибель они не хотят.
Слишком медлительно люди живут.
Так уж случилось – однажды умрут…

Откровения авторов порой не только шокируют, но даже пугают. Испуг и шок – новое оружие молодёжной литературы. Эпатаж остался в прошлом. Ныне правит шок. Можно рассматривать его как  более кардинальный способ воздействия на читателя, понуждающий последнего мыслить не так, как он привык, подводящий его «к краю». Считается, что философию и науку объединяет то, что главное в них – человеческий разум. Чувственное восприятие мира, пропускаемое через себя, присуще только искусству. Должно быть, художественная литература современности преобразовалась в нечто, содержащее и философию, и искусство одновременно. То, о чём чаще всего пишут молодые писатели – боль, отвергнутость, отсутствие понимания, конфликт не только с социумом, но и с самим собой.


ПРО молодость
Стареют, закрываясь, веки,
Тяжестью время, наполняя взор,
И в жилах не те текут реки,
И в душе уж не тот простор.

И смотрю я в окно лениво,
Как там тает весенний пейзаж,
Ах, молодость, что была так красива,
Потонула ты в серости масс.
(Acren Gree, 15 лет)

Меняется ощущение времени, пространства, как свидетельство потерянности, ничтожения собственного, даже не бытия, а существования. Актуальной становится тема не то что бы «маленького человека» как раньше у Гоголя, а скорее, потерявшегося человека.

Переполнена плоскость картинная
Безнадёжными толпами лиц.
Словно лживости поле минное
Ищут грешники, пленники птиц…
(Silvara)

Знакомство с такими произведениями невольно порождает чувство некоей пустоты. Но, ни в коем случае, не опустошённости. Пустоты – как болезненного, но необходимого шага перед наполнением. Наполнением смыслом, к которому нужно быть готовым. Может быть, вся прелесть чтения  молодёжной литературы  заключается в том, что здесь можно увидеть, как нигде более, искреннюю картину того, что собственно происходит «внутри» самого автора, который уже потерял детскую наивность, но ещё не приспособился к миру взрослых, когда он «больше поле битвы, чем человек» (Ф. Ницше).  Обстоятельства («история под личиной издателя, нужда в деньгах, общественные дела») могут принуждать художника старшего поколения продолжить свой труд, «растягивать» его, преображая в форму, более приемлемую для увлечения читателя. У молодых авторов мы этого не встретим. Каждое их произведение как бросок, как техника сплошных провокаций, сбивающая с толку «читающих бездельников» (Ф. Ницше). 

Хочется чтобы мне врали, как раньше - умело и в масти,
звали меня по кличкам, рвали чтобы на части.
Чтобы ругаться в голос - громко кричать на небо
хочется теплый ливень, чтобы одежда "села".
Чтобы я белый-белый кожею, как бумага,
чтобы меня  размыла в катушки капель влага.
Чтобы я вроде чей-то, но никому не нужен.
Хочется громкий кашель, чтобы хрипеть на лужи.
Чтобы снаружи - болен, чтобы внутри - простужен...
Кружит рассудок память,  дружат со мною люди,
что о себе оставить, если  вокруг лишь судьи?               

(Александр Прочь)

Чувство безнадёжности, преследующее читателя современного произведения подчас пугает. Но, если заглянуть вглубь себя, сможем ли мы честно сказать, что не любим это чувство? Оно даёт нам право на «самоотказ» в надежде искупить то, что мы успели натворить. И, в конце концов, эта безнадёжность даёт ощущение свободы (может потому, что терять уже нечего).
Таким образом, посмею сделать вывод, что современная молодёжная литература всё-таки есть. И представляет собой не просто пустые игры, а нечто бескомпромиссное, провоцирующее к «поединку мыслей». Она жива как поступок, способный бросить вызов уже минувшему – для того, что бы переосмыслив, осознав его, обрести возможность в этом мире быть. Поступок бесповоротный, о котором может потом и придётся пожалеть, но не сделать его невозможно. Должно быть, молодёжная литература и  приобрела несколько непонятные очертания, но, тем не менее, она не потеряла самого важного – в ней проговаривается ещё не убитая нашей симулятивной действительностью наше живое Я, так страстно жаждущее открытости небу.


Библиографический список

1. Батай Ж. Литература и зло/ Ж. Батай. Теория религии. Литература и зло/Пер. с фр. Ж. Кайков, Г. Михалковича. – М. : Современный литератор,  2000. – 352 с.
2. Бланшо М. Пространство литературы/ М. Бланшо. – М.: Логос, 2002. -  288с.

Зверев Михаил Алексеевич, студент 5 курса фармацевтического факультета.

Zverev M. A., the student of the 5 th course, pharmaceutical faculty.
There is an attempt to answer the question: what does make people write? The author states that there are things we may just think about but we can not talk about it otherwise modern post-teen literature does it.