Черёмуха

Любовь Отраднева

(в соавторстве с Пантерой)

Черёмуха

Посвящается дражайшему соавтору

От автора

Попытка написать другую историю отношений епископа Хейзеля Гросса и женской версии Городецкого – она же его «тёмная» половинка – Тоши. Основано на манге «Саюки Релоад» – там, в отличие от третьего сезона аниме, Хейзель остаётся жив. Многое из канона вынесено за скобки, но оно есть. В кадре мы видим только одного нехорошего человека из Саюк…
И всячески благодарю Супер-Ёжика, с которым активно советовалась по матчасти.

1
Сквозь туманную пелену возвращающегося сознания трудно было что-либо различить. Тем более смутную фигуру склонившегося над тобой человека. Постепенно пелена развеялась, и Хейзель разглядел молодую девушку, хлопотавшую над его израненным бренным телом.
Она пыталась вернуть к жизни молодого парня, которого знала почти всю жизнь. Только вот он, к сожалению, девушку совсем не узнавал…
Её руки умело перевязывали раны, её лицо склонялось совсем близко – длинная чёлка почти касалась его лица.
– Живой? Не говори ничего, тебе, наверно, трудно… Вот где привелось встретиться… – она шептала встревоженно, бережно гладила его по щеке и не отводила взгляда.
Хейзель непонимающе глядел на девчонку: о чём это она? Её, казалось, он видел в первый раз. Но, как мелькнуло в голове, симпатичная. Парень застонал и попытался подняться.
– Осторожнее! – девушка поддержала его, снова укладывая на подушки. – Пока нельзя… – зато она почему-то считала, что можно другое. Закрыть рот поцелуем… Человеку, облечённому саном! Это-то он о себе помнил… И слабеющими руками отстранил бесстыдницу, заодно снова пытаясь подняться.
– О, небо! Где я? – еле слышно прошептал он, оглядывая комнату.
– Да у меня! – её губы покривились от обиды. Он слишком рьяно её оттолкнул… – И ты за эти годы ни крошечки не поумнел, Хейзель Гросс.
Он помотал головой:
– Не думаю, что я вас… когда-то видел, – и закрыл глаза.
Он и в самом деле не мог припомнить эту девушку и не понимал, чего она от него хочет. А она говорила, что когда-то они были знакомы.
Нет, не может быть…
– Ты много чего не помнишь, тебе простительно… Бедный мой, глупенький мальчик, много тебе помогла твоя святость… Отдыхай, – её прохладная ладонь легла ему на лоб, только почему-то от этого стало жарко.
При чём тут святость? Хейзель глядел в потолок и пытался припомнить последние моменты перед тем, как он оказался в этом месте. Полная тьма… Какие-то моменты из его жизни всплывали перед глазами, но там не было этой грустной девчонки, пытавшейся ему помочь.
И сейчас её присутствие ужасно мешало ему сосредоточиться и хоть что-то соображать. Она его смущала… Она всё время искала с ним физического контакта, а он был слишком слаб, чтобы её отстранить.
А потом они оба так и забылись сном – она обняла его, пристроила голову на плечо… И данной ей силой вошла в его сновидения, будя память.
А там… там они оба были детьми…

2
Давным-давно, в маленьком американском городке, в одну и ту же школу при храме ходили мальчик и девочка. Мальчик был сиротой, воспитанником настоятеля храма, аббата Филберта Гросса. Часто глядел в небо, мечтал о карьере экзорциста – чтобы стать как его наставник – и все говорили, что он похож на ангела и создан для духовной стези…
Только вот девочка по имени Тоша, Антонина и со странной, совершенно непроизносимой русской фамилией так не считала. Она всё время подсаживалась к юному Хейзелю, пыталась тормошить, отвлекать… а с годами и заигрывать.
Жизнь била в ней ключом, она рано расцвела, и на улицах на неё бросали нескромные взгляды даже взрослые мужики. Тем более что её так и тянуло одеваться вызывающе… но всё это было только для одного человека.
А он, Хейзель, казалось, не замечал, что происходит. Или не хотел замечать. Красота красотой, но у него своя дорога в жизни, весьма далёкая от отношений с девушками.
И перед сном он читал молитвы, длинные-длинные… а Тоша читала распечатки, нескромные и запретные, будоражащие кровь и распаляющие воображение. Неизданный эротический роман когда-то был ей подарен автором – одним заезжим иностранцем из далёкой восточной страны. Этот тип, кстати, общался и с Хейзелем тоже, только на совсем другие темы – богословски-отвлечённые. А вот Тоше он сказал: цель твоей жизни – любовь, если научишься пользоваться своей силой – мужчины будут у твоих ног…
Тоша задумалась. Этот тип в очках и с циничной усмешкой ей не нравился, но то, что он говорил, находило в ней отклик.
«Может, и вправду?» – Тоше открывались заманчивые перспективы. Она чувствовала в себе скрытую силу, которую можно будет использовать в своих интересах.
А вот Хейзель не разделял подобного мнения. Его путь, – путь просветления – не совпадал с дорогой Тоши – дорогой любви. Причём эта любовь принимала неожиданные обороты, порой шокирующие.
…Им было тогда по четырнадцать. На дворе стояла весна, одуряюще пахло черёмухой, и у многих от этого болела голова. А вот Тоше хотелось бродить при луне и держать за руку мальчика, который нравится…
И после вечерней службы она выловила Хейзеля во дворе храма:
– Пойдём, пройдёмся?
Каштановая чёлка с рыжинкой, с природным вкусом подкрашенные губы, глаза чайного цвета – влекущая глубина… Короткая юбка и обтягивающая маечка. Куда только смотрели её родители? Впрочем, кажется, она жила у дальней и сильно пьющей родственницы.
– Ну, пойдём, – тяжко вздохнул Хейзель, и они оба молча брели по дорожкам. Вернее, молчал Хейзель: что он мог противопоставить бурному наскоку Тошиных восторженных речей. Его мысли парили в высших сферах. Тоша же, со своей стороны, планировала, как они будут проводить время вдвоём…
– Давай встречаться! – она подмигнула, подцепив его под руку и откровенно на нём повиснув. – Ты мне так давно нравишься… – и он чувствовал, как колотится её сердце, и это страшно отвлекало от мыслей о высоком.
Хейзель взглянул на девчонку, что повисла на нём. Перспектива встреч не очень его радовала. Но, с другой стороны, он смог бы заняться ею и наставить на путь истинный. Ведь Тоша явно в этом нуждается. Она ему тоже нравилась, чисто по-человечески, и он не хотел бы, чтобы она пошла по кривой дорожке.
Тоша же не представляла себе иной жизни.
– Обрати свой взор к высшим силам, – молвил он. – Хотя бесполезно тебя переубеждать, наверное…
– Да ну тебя с твоими высшими силами, – она откровенно и вызывающе смеялась. – Ты что, хочешь, чтобы я стала монахиней, по твоему примеру? Тебе самому не смешно, Хейзель Гросс?
Он взглянул на неё странно:
– Это совсем не смешно. Нет ничего плохого в служении высшим силам и творении добра. Ты когда-нибудь сама поймёшь это.
– А с этим я и не спорю. Просто знаешь… несправедливо, что самые лучшие парни идут в священники, что мы, девчонки, никогда не получим ваших поцелуев, не родим от вас детей… Обкрадываете и себя, и нас!
Услышав сие, Хейзель усмехнулся: уж этого «добра» он совсем для себя не желал, не в этом счастье. Подобные вещи, знал он всегда, до хорошего никогда не доводили. Это слишком лёгкий путь, да и к совершенству он не всегда приводит.
Эти соображения Хейзель и попытался в доступных словах донести до спутницы.
– И вообще, – добавил он, – я скоро принимаю сан, и пути наши расходятся, как это для тебя ни прискорбно. Я должен пойти своей дорогой…
– Дурак ты, и уши у тебя холодные! – выпалила Тоша. – Не поверю, что у тебя сердце чаще не бьётся, что ты в самом деле ангел, чтоб тебя!.. – но она уже понимала, что он принял решение и с выбранного пути не свернёт, сколько она ни старайся.
Девчонка отпустила парня и убежала в весенний полумрак.
…А перед самым рассветом Тоша появилась снова. Стукнула Хейзелю в окошко, протянула сонному толстую пачку долларов, перетянутую резинкой.
– Возьми. Это тебе на будущий храм, святой отец Гросс. Столько стою я… и столько стоишь ты.
По щекам её текли слёзы, подкрашенные чёрным – от туши на ресницах…
– Что… что это значит? Ты всё-таки… – несмотря на то, что его разбудили, до Хейзеля дошёл смысл случившегося.
Гросс стоял как вкопанный, с пачкой долларов в руках. Он попытался всунуть деньги обратно девушке, мотивируя это тем, что они добыты не слишком-то чистым способом.
– Какого чёрта ты меня не удержал? – у неё, похоже, начиналась истерика. – Как ты сможешь после этого вообще быть пастырем?
Но тут их прервали грубо и страшно. Из темноты прилетела какая-то адская тварь с клыками и крыльями… и вселилась в тело парня. Хорошо ещё, что чудовище не кинулось на Тошу… но очень плохо, что заставило Хейзеля пойти и убить собственного учителя.
Тоша это видела, но, парализованная шоком и ужасом, ничего не смогла поделать.
А потом Хейзель пришёл в себя… и выяснилось, что он ничего не помнит. Не только о том, как погиб учитель… но и кто вообще такая эта заплаканная девчонка.
В тот же день Тоша Городецкая исчезла из города.
А через несколько лет у неё открылся дар видеть и изгонять нежить – может, так, рикошетом, по ней ударило явление демонической твари. В дополнение к тому, что стало основной профессией Тоши, это было даже весело. Только вот в отличие от известной всем фигуры – святого отца Хейзеля Гросса – она никогда не считала, что всех демонов надо извести под корень. Некоторых она жалела, привечала, находила общий язык… А такая его нетерпимость – это было просто смешно, учитывая, что он сам делил тело с демоном. И что прослыл святым благодаря дару воскрешать мёртвых, а этот дар явно достался молодому епископу Гроссу от той твари, и у него наверняка была неприятная изнанка…
А ещё, а ещё… Кто-то из Тошиных знакомых демонов поведал ей, что та тварь выбирает только невинных, нецелованных мальчиков. Если бы Хейзель тогда её не оттолкнул… если бы она не была в таком ужасе, когда увидела демона, и закрыла бы парня собой, и успела бы хоть поцеловать…
И вот теперь прошло почти десять лет… И в чужой, далёкой восточной стране, куда Тоша приехала, потому что нежить там буйствовала страшно, она вдруг наткнулась на Хейзеля – измученного, израненного, и с памятью у него стало ещё хуже… и теперь он был в полной её власти.
А она ненавидела его и презирала, жалела… и всё ещё любила.
И её стараниями он её вспомнил. Или должен был вспомнить. Дальше в его воспоминания она особо не лазила – там много было всякого, убитый им по ошибке и потом воскрешённый индеец, верный друг и защитник, которого уже не было на свете, и странный буддийский монах с полудемонической командой – с этими четырьмя Хейзеля связывали очень непростые отношения – и зловещая тень того самого, в очках, из прошлого. Это всё лучше было забыть навсегда, а вот общее прошлое Гросса и Городецкой – дело другое.

3
Хейзель открыл глаза и снова увидел девушку. Возможно, он когда-то её знал. Кажется, она называла себя Тоша. Теперь она снова сидела рядом с ним и что-то пыталась сказать ему. В своей обычной манере.
– Для тебя очень важно то, что хочешь сделать? – молодой священник пристально вглядывался в лицо девушки, не оставлявшей надежды воскресить в нём старые воспоминания.
– Для тебя это тоже очень важно… и забудь, что ты облечён саном, ты же не хочешь делить тело с демоном? В моей власти его изгнать.
– Ты… изгоняешь демонов? – недоумение уступило место искреннему удивлению. Хейзель взглянул на девушку по-другому, но всё ещё не мог поступиться своими принципами.
– А чем я хуже тебя? Просто методы другие, а ещё я терпимее. Да расслабься ты, я тебя не укушу, а только поцелую.
– А… это обязательное условие? – Хейзель слабо отбивался, хотя в его-то ситуации лучше покориться воле спасительницы. Но ведь он использовал совсем другие методы и исповедовал свои принципы…
– Обязательное, и скажи спасибо, что ты слишком слаб для более решительных действий с моей стороны. Пойми ты, глупенький епископ Гросс: та дрянь, что в тебя влезла, не оставит тебя в покое, пока ты блюдёшь этот свой дурацкий целибат!
Хейзель судорожно сглотнул: дело оборачивалось хуже, чем надо бы…
– Тебе-то это откуда известно? Ты уверена, что мне станет от этого твоего… лучше?
– Дорогуша, я занимаюсь экзорцистской практикой ненамного меньше тебя, у меня есть осведомители среди демонов, мне рассказали, что тебя облюбовала совсем особенная тварь… Она даёт тебе силу воскрешать мёртвых… а потом эти мёртвые становятся несчастными. Они же фактически зомби, без своей воли и без перспектив. И тварь эта выбирает вот таких, как ты, скромников. Знал бы – в тот раз бы меня не отталкивал.
Молодой епископ влип по самые уши, но из-за своих жизненных установок ничего не замечал. Свои способности считал чем-то вполне естественным и никогда не задумывался о последствиях. А последствия-то были нешуточные. Вместо помощи людям выходило совсем наоборот.
– О, небеса святые! – Хейзель откинулся на подушку и в изнеможении закрыл глаза. – Почему это происходит именно со мной?
– Господи, ну какой же ты… – Тоша нежно погладила его по щеке. – Говорила тебе – не ходи в священники! А теперь, пока ещё не поздно, просто расслабься и получай удовольствие…
Хуже, чем есть, уже быть не могло – и Хейзель покорился судьбе. Тоша впилась в его губы долгим поцелуем…
А когда оторвалась и подняла голову – то увидела, что крылатая тварь взвилась к потолку и стенает там, не находя нового пристанища.
– Глянь. Сейчас я её прибью…
И ведь действительно – прибила. Хотя это было нелегко… но епископ Гросс был в шоке от того, какую силу, оказывается, заполучила эта девчонка за те годы, что он её не видел…
– Вот, наши не хуже ваших! – Тоша небрежно загребла чёрный пепел под стол и снова присела на постель к Хейзелю. – Ты отдыхай, скоро, может, уже встанешь. Особенный ты, особенный… Я великая грешница, да, я уже никогда не сосчитаю, сколько у меня было мужчин… но в губы я целую только тебя одного.
Вместо ответа Хейзель лишь устало глядел на девушку, не находя, что сказать.
Да Тоша ответа и не требовала. Она понимала, что парень пережил сразу столько потрясений… и только нежно хлопотала над ним, меняла повязки, отпаивала целебным отваром… И через несколько часов молодой священник уже смог подняться.
Он был ещё довольно слаб, но старался держаться и делал робкие шаги, опираясь на плечо Тоши.
Она им даже нешуточно восхищалась – и его выздоровление шло быстро. А приставать она к нему больше не приставала. Хватало и того, что поддерживала, касалась лба и брала за руки…
А в нём потихоньку просыпались чувства, которые Хейзель старательно упрятывал в глубины своей души.
Тоша, может, это и чувствовала – самым хитрым женским чутьём – но говорила абсолютно искренне:
– Милый мой, как же я мечтала когда-то, что мы с тобой будем вместе… А сейчас – ничего мне не надо, только любоваться с тобой на луну и держать тебя за руку. От всего остального, извини, я дико устала на работе… А этого вот никогда не было, ни в твоей жизни, ни в моей. Надо навёрстывать…
А за окнами шёл дождь, и снова одуряюще пахло черёмухой…
Молодому священнику ничего не оставалось, как согласиться. И потом, просто дружеские отношения ещё никому во вред не шли.

4
И они оба чувствовали себя удивительно. Как будто и правду время повернуло вспять, и они снова были детьми… Хотя им и было что порассказать друг другу о своей жизни – но как-то не очень-то хотелось. Хейзель многого и не вспомнил бы, а Тоша… рада бы забыть, да не забудется.
– Ты у меня для души, Хейзель Гросс. И на твоём месте я бы сделала что-нибудь, чтобы у меня не было никого для тела.
– Уж об этом я позабочусь, – ответил Хейзель. – Тебя что-то тревожит?
– Отсутствие денег пока не тревожит, меня ценят в обеих моих профессиях и у меня нешуточные сбережения… А вот то, что у нас с тобой есть мощный общий враг – это да.
– Я его знаю? – Хейзель не был уверен, что вспомнит того, кто на него напал тогда.
Зато Тоша кое-что подглядела в его воспоминаниях:
– Может, не помнишь, но в детстве знавал. Он приезжал в наш город отсюда, жил у твоего учителя, беседовал с тобой о добре и зле, учил нарушать заповеди и использовать неканоничные методы. А мне он тогда сказал, что я прирождённая жрица любви. Ты понимаешь, вот так он вбивал клинья между нами, чтобы мы пошли по разным дорогам… У него явно были планы на тебя и на твою силу. А потом ты стал ему не нужен, опасен… и вот как он тебя отделал.
В памяти начало проясняться, и стал постепенно проявляться образ очкастого хмыря. Хейзель вспомнил, что Тоша зачитывалась тогда какой-то сомнительной литературой, которая сыграла не лучшую роль в жизни девушки. Молодой священник помрачнел:
– Стало быть, этот… как его там? Может, он тогда на меня и монстра этого напустил? Получается, из-за него я убил своего учителя…
– Вот это, думаю, вряд ли, это скорее трагическая случайность, но… Его тень неизменно парит над нами. Тогда он называл себя… ммм… Укоку Санзо… а мы с тобой называли его Вороном.
Хейзель окончательно вспомнил тёмного гения из детства, который поломал жизни двум невинным душам.
– Ворон, значит? – молодой священник ещё больше помрачнел. Ему вдруг захотелось за всё расплатиться с тем гадом, но где его теперь искать? Ведь прошло много времени, и Ворон мог скрыться.
– Он здесь, в этой земле, ты же с ним недавно дрался, бедный мой… Но прячется он и вправду распрекрасно, и он очень силён.
– И ты надеешься… Ты вообще уверена в себе? – впрочем, он мог и не спрашивать – видел, как Тоша расправилась с демоном. Но этот Ворон… мало ли чего от него можно ждать?
– Нет, не слишком, – честно сказала девушка. – И… он очень подлый. Тебе лучше не светиться, и самое лучшее – это опоить его ядом или ударить в спину ножом.
Хейзель с тревогой поглядел на девушку: она с ума сошла?
– Что ты собираешься делать?
– Ну как что – найти, заморочить голову и отравить… По крайней мере, попробую.
Если честно, то Хейзель немного побаивался за неё: Сила силой, но связываться с противником во много раз сильнее тебя – сущее самоубийство. Один раз молодому священнику повезло: он потерял лишь память, а Тоша в случае неудачи может и жизнь потерять.
– А мне моей жизни не жалко, – она словно бы читала его мысли. – У меня была луна, черёмуха и ты, мой единственный, а остальное ничего и не стоит…
Признаваться, что Тоша ему не безразлична, не хотелось даже себе. Однако он чувствовал, что в случае её гибели ему будет её недоставать.
– Я могу чем-то… посодействовать? – спросил Хейзель немного охрипшим от волнения голосом.
– Не знаю, радость, я бы лучше подержала тебя в безопасности. Он не должен тебя видеть, он тебя опять отлупит…
– Но и тебя одну в это логово отпускать ой как не хочется. Надеюсь, я не буду таким безрассудным и не позволю переломать себе кости. И потом, – добавил он, – мне придаёт силы злость на этого типа…
– Я тебя обожаю, епископ Гросс, вот честно! Ладно, это самое логово нам ещё долго искать, а потом постоишь за воротами и помолишься за меня. Спорим, что он меня и не узнает? – она подмигнула умело подведённым глазом.
Хейзель вздохнул. Она что, собирается силой своего обаяния обмануть этого хмыря? А вдруг он её как раз узнает? Хотя вряд ли: столько лет прошло…
– Будет лучше, – сказал он, – если я буду рядом.
– Конечно, так будет лучше. Хотя бы пока мы его не найдём…
Гросс ещё что-то хотел спросить, но не решился. А именно – он хотел бы знать, где хоть приблизительно может находиться Ворон.
Тогда будет легче составить план.
– Знаешь, мне кажется – он сам нас найдёт, стоит нам высунуться, – вслух подумала Городецкая. – Ему в кайф играть нами. Главное – суметь его переиграть.
Хейзель задумался. Казалось, выхода из этой ситуации не было.
– Сделать вид, что ничего не происходит? – ему бы и самому хотелось прикинуться ветошью и не отсвечивать, но жажда мести, главным образом за Тошу, пересиливала осторожность. – Тогда мы покажем ему свою слабость, а он именно этого и добивается…
– А с другой стороны, он тут же начнёт нас недооценивать. А это он зря… Нет, главное, чего он не должен знать, – так это того, что мы с тобой вместе.
– Так что, предлагаешь появляться везде поодиночке? – недоверчиво покосился на неё Хейзель. Этот план ему явно не был по душе: он всё же боялся за Городецкую, чего бы та о себе ни говорила.
– Да, именно, а тебе лучше и вообще не высовываться, может, пусть считает тебя мёртвым. Максимум – если ты переоденешься, кстати же твоё шикарное облачение всё равно погибло, да и могу попробовать поставить отвод, чтобы он тебя не замечал…
– Думаю, так будет лучше и даст нам фору, – отозвался Гросс.
Он начал было сомневаться в себе и считал предстоящее мероприятие пустой тратой времени. Однако Тоша убедила его в обратном.

5
Весь следующий день они шатались по городку, готовясь перебраться в соседний. Тоша старалась наблюдать за миром вокруг, а не глазеть на Хейзеля в белой рубашке, свободных брюках и тёмных очках. Как же ему шло…
– А ведь при желании тебя можно было бы и в девчонку переодеть, – хихикнула она. – Мало кто догадался бы сразу.
Гросс лишь хмыкнул неопределённо. Ему нравилась и его нынешняя ипостась, а прими он предложение Городецкой и переоденься девчонкой, он чувствовал бы себя не очень… хорошо.
– Поглядим, – только и ответил он.
Под вечер они сидели в каком-то баре, Тоша тянула коктейль, Хейзель стоически пил минералку и бормотал про себя молитвы, глядя в пол.
Вдруг Городецкая заметила какое-то шевеление на крыльце. Она выпустила руку Гросса, которую украдкой гладила под столом, и направилась в ту сторону. В сторону силуэта с сигаретой и в зловеще блестящих очках.
– Господин не соблаговолит провести со мной вечер? Девушка угощает коктейлем…
Так и есть, он её не узнал. Всё-таки она была профессионалкой в обеих своих профессиях, а тогда-то ей не было и двенадцати…
Хейзель сидел спиной ко входу и почёл за благо не оборачиваться. Он нутром почуял опасность и внутренне напрягся. Гросс боялся, но не за себя, а за Городецкую. Считая, что сам-то он с Вороном смог бы справиться…
Тоша провела Укоку Санзо внутрь, усадила за столик, профессионально обхаживала-обслуживала, стараясь не смотреть в сторону своего драгоценного священника – а то сразу начала бы смущаться и «сбоить».
Мысли Ворона, казалось, были далеко. С теми, кого он считал своими истинными врагами и ещё только собирался добить – Хейзель ему уже казался отработанным материалом, а Городецкую он и не помнил. И развлекался с девушкой нетяжёлого поведения просто со скуки, механически. До дна осушил бокал – и только тогда почуял яд.
– Что такое? Ты кто ещё?
– Я та девочка из-за океана, которую вы приучили читать порнографию! Которая через вас отдалась за деньги первому встречному!
– Ну и разве тебе плохо? – его шатало от вина и отравы, ему надо было бы бежать за противоядием, но он был уверен, что не может умереть вот так глупо. И сидел, глазел…
А Хейзель Гросс сидел, не оборачиваясь, но у него тряслись руки. Священник делал вид, что ничего плохого не происходит. «Зачем она открылась ему?». В любой момент Хейзель готов был броситься Тоше на помощь. Но, похоже, помощь не понадобилась…
Яд действовал быстрее, чем Ворон соображал. Он даже не успел толком сложить два и два и пустить в ход Сутру Небытия – начал позорно сползать под стол…
– Бежим! – Городецкая схватила Гросса за руку. – Быстрее! – сутру она, кстати, прикарманила.
Гросс вскочил и, влекомый Тошей, вылетел из заведения.
К счастью, их не засекли – то ли магия Городецкой, то ли просто повезло. Они быстренько собрались и на какой-то попутке рванули из города… Им было всё равно куда. Лучше, наверно, домой, в тихий городок, утопающий в черёмухе…
Только вдали от покинутого города Гросс почувствовал себя в безопасности. Впрочем, почему только себя? Они вместе чудом избежали небытия, и этим Хейзель был обязан Тоше…
– И жили они долго и счастливо? – Городецкая взяла парня за руку, всё ещё не позволяя себе большего. – Останешься со мной, святой отец?
– А почему бы и нет? – в глазах его сверкнули озорные огоньки, и Гросс впервые за всё время улыбнулся.
Тоша растаяла, даже вздохнуть боялась от счастья. Даром что они ехали в город, где их все знали, что миру ещё предстояло осознать – епископ Гросс слагает с себя сан и больше не может воскрешать мёртвых… Сейчас это было не самым важным. Сейчас главным было не отпустить друг друга больше никогда!
Ветер бросал навстречу пригоршни мелких белых лепестков, они влетали в опущенные окна машины вместе всё с тем же сводящим с ума ароматом. Отцветающая черёмуха прощалась с победителями…

Май 2010