***

Действие происходит на окраине города Ландсхут, в особняке Гессе. Поздняя ночь. Дождь. Веранда с настежь открытыми окнами. Большое кресло, напротив одного из этих окон.

Действующие лица:

Кромешная темнота.
Холод собачий.
Гроза.
Шизофрения.
Алекс.
Неведомый собеседник, с того света.

Я сегодня остался совсем один. Такого не случалось уже давно. Отец в командировке, а Курт (это мой брат, если вы помните - я о нём писал),  уехал к какой-то своей подружке и вернётся только завтра.  Так что вполне можно было позволить себе такую маленькую перестановку мебели: я перетащил на веранду большое кресло. Открыл балконную дверь, все окна, какие смог и, наслаждался зрелищем.
   
Яркая вспышка молнии осветила небо. В какое-то мгновение стало светло, как днём и тут же потемнело. Прогремел оглушительный раскат грома. Задрожали стёкла.
Опять всё стихло, только, всё так же, продолжался дождь.

Мне пришлось взять чёрно-красный клетчатый плед,  - холодновато. Я этот плед  не очень люблю. Это третья по счёту неприятная вещь в этом доме, после плазменного телевизора и аквариумных рыбок. Теперь я сидел в кресле, укрывшись пледом и слушая шум дождя. Было очень хорошо. Знаете, все проблемы подростковой жизни, отступают перед шумом дождя.  Я боялся только, что дождь может закончиться. 

Молния разрезала небо. Именно ту часть неба, которая была видна из окна лучше всего. Прогремел гром. Кто-то покашлял у меня за спиной... Сразу показалось, что это всё ещё отзвуки грома. Я даже не сразу испугался, а когда испугался, страх был не таким сильным, каким должен был быть. Но я не шелохнулся. Решил так: «кто бы это ни был, пусть думает, что я сплю». Но этот «кто-то» решил по-своему. Он сделал несколько шагов вперёд и остановился слева от меня, вместо того, что бы посмотреть кто же это,  я крепко зажмурил глаза.

-Отвратительная погода...- он говорил по-французски... Это тот язык, который я так и не смог освоить до сих пор. Поэтому понимал его речь с трудом. Может быть я,  что-то напутаю с переводом... Но... не всегда нужны слова, что бы понимать. 

Кто-нибудь другой, более здравомыслящий, немедленно бы бросился бежать к телефону, вызывать полицию, а я этого не делал. У меня даже не появилось мысли, что это может быть вор... или что-то в этом роде. Я открыл глаза и посмотрел на  незнакомца, стараясь различить хоть какие-то детали его одежды. Пришлось пожалеть, что не оставил свет включённым. Но возникло бы тогда это наваждение?..
Человек, невысокого роста, упитанный, немного сутулый, руки держит за спиной. Разве бывают воры такими?  Мне почему-то не верилось. Они должным быть сильными, ловкими, быстрыми.  Этот скорее похож на гробовщика.

Долгое молчание снова нарушил мой собеседник, я опять понял с трудом и не сразу.
-В такую погоду, можно думать только о смерти.

«Точно гробовщик» - промелькнуло в моей голове. Но с его словами я был не согласен.
-Нет. В грозу все прячутся по домам. Меньше людей умирает.

-А как же корабли в море?

Незнакомец удивил меня. Я даже растерялся
-Какие... корабли?   Море далеко. Это Ландсхут. Бавария.

Мужчина сначала растерянно молчал, мне показалось, что он заблудился и не знает, где находится, а потом он вдруг гневно и с шумом выдохнул. Показалось даже, что он, вот-вот зарычит. Он промолчал.

На улице снова загремело. Мне, конечно, хотелось спросить, «кто он?», «что он тут делает?», «зачем он здесь?»... Но это всё настолько элементарные, обыденные вопросы. Мне казалось, он их проигнорирует. Слишком они низкие для его величественной персоны. Несмотря на то, что ростом он не высок, от него исходила особая... энергетика, что ли? Такая, какая могла бы быть у доблестного императора... Император гробовщиков.
   
-Я думал, что это другое место...-грустно и обречённо сказал он и вдруг, назвал меня по имени- Знаешь, Алекс, смерть это как картина, запечатлевшая последнее чувство. Картина, которая не может солгать, как бы её художник не старался добавить лживых цветов. Всё обязательно будет правдивым. Если ты умираешь в окружении любимых - ты счастлив и даже уронишь слезинку. Если умираешь  в бою, доблестно сражаясь за идею, в которую веришь - ты умираешь за правое, - твоя смерть несёт печать доблести. Или как Ромео и Джульетта умершие из-за любви. Любовь, последнее их чувство, застывшее во времени. -незнакомец снова, с ещё большей обречённостью вздохнул, мне так тоскливо стало от этого вздоха-  Но можно умереть в ссылке. Побеждённым, изнемогающим стариком. Не увидев, в последний раз, самых дорогих и близких.  Это, конечно мудро, не кидаться на рожон, выжидать... Но мудро ли оставаться дряхлым и трухлявым перед лицом смерти, или мудро будет идти к ней, отбрасывая страх, открытым и свободным? Я не знаю...

Совсем недалеко от окон, в землю ударила яркая молния. Я сощурился от её яркости. Затем последовал оглушительный раскат грома от которого очень сильно задрожали стёкла... Когда я открыл глаза, незнакомца уже небыло. Но то, что он сказал, всё-таки заинтересовало меня. Может действительно стоит думать о смерти именно в такую погоду, когда она, смерть, дальше всего... Как бы там ни было, кое-что я мог сказать точно - читать учебники по истории Франции перед грозой, - плохая примета, особенно если ты остановился на мае тысяча восемьсот двадцать первого года.