Из записной книжки штурмана отцовские дневники 2

Мы жили дружно. Помню, вечерами, разместившись все вместе на нашем  диване, мы с мамой слушали отца, который читал нам вслух о великом албанском воине Скандербеке, боровшимся с турками. А позднее – читал нам военный роман о советском разведчике «И один в поле воин». Тогда ещё не были написаны всем теперь известные романы: «Щит и меч» Кожевникова, «Момент истины (В августе сорок четвертого)» Богомолова и другие, теперь широко известные, «шпионские» романы. Автор романа «И один в поле воин» – как мне тогда казалось, со смешной фамилией Михайлик – так здорово рассказывал о нашем разведчике (с трудно произносимым именем Генрих фон Гольдринг!), что я никак не мог дождаться продолжения чтения вечером следующего дня. Вместе с ним тогда я бродил по оккупированным городам, его глазами я видел разрушенную Европу, концлагеря, измученных войной людей… Что такое развалины после бомбёжек – я хорошо представлял себе: весь Калининград был сплошными развалинами…
Уже с тех пор мне нравилась география, и я часто лазил один или с отцом по карте, рассматривая «моря-океяны», города и страны, мечтая в них побывать. А как я любил его рассказы о городах и странах!.. Но ещё больше мне нравилось, когда к нам приходили в новогодние праздники – а это была уже традиция! – сослуживцы отца с жёнами. Они прошли эту тяжелейшую войну. У некоторых, кроме орденов и медалей, были нашивки за ранения. Они были в чёрной офицерской форме с «золотыми» пуговицами и погонами, а часто и с кортиками… говорили о службе, о кораблях, вспоминали о своих морских военных операциях, как будто война была только вчера, спорили, выходили на наш огромный (в 15 квадратных метров) заснеженный балкон курить. Они были остроумны и искренне обходительны с женщинами, «шалили» с детьми, которых часто приводили с собой. Очень интересно было слушать их рассказы о дальних морских походах и, когда нас (детей) отправляли спать, доходило дело до рёва.
Отец тоже рассказывал нам с мамой о начале того летнего (1959 года) похода. Помню, он говорил: – Настроение при погрузке на крейсер «Фрунзе» было очень противоречивым: с одной стороны – в море я провёл не один день… война мотала нас на торпедных катерах,  на тральщиках, а с другой – перед нами предстал огромный крейсер – прекрасная «махина-посудина!..». Тревога и радость были перемешаны с чувством ожидания чего-то весьма значительного…
Он продолжал: – Когда поднимались на борт, у курсантов, да, наверное, и у меня – их руководителя – в глазах горел огонёк торжества: ну, наконец-то, пришло то настоящее морское дело, ради которого каждый из нас пошёл в эту профессию. Курсанты – совсем молодые мальчишки – каждый раз на практике примеряют «на себя» будущую службу. Уже задумываются: где придётся служить, как сложится их «морская» жизнь? Каждый думает о чём-то своём, и все мгновенно взрослеют. Если в училище (на берегу) после какого-либо распоряжения можно было увидеть в их глазах промелькнувшее недовольство или внутреннее несогласие, то здесь (на борту) – полная готовность и моментальное исполнение любого поручения со старанием и даже с каким-то подъёмом…   

В 20-00 снялись с якоря, и вышли в море.

12 июня 1959 г.
В 13-00 перед выходом в проливную зону Балтийского моря  встретили 4 фрегата 212 (вероятно, бортовой номер одного из них или номер проекта судна) и 3 СК (сторожевых корабля) ФРГ. Шли встречным курсом. Честь отдают не все.
В 14-30 вошли в пролив Фемарн-Бельт, который переходит в Кильскую бухту. Здесь много удобных для судоходства бухт, включая Мекленбургскую бухту, длина которой 80 км с глубиной до 27 м. Основные порты в ней: Росток-Варнемюнде, Любек. Где-то там, около 40 миль (около 74 км), находится немецкий город Киль – земля Шлезвиг-Гольштейн – большой порт у входа в Кильский канал со стороны Балтийского моря. Древний город известен ещё с 13 века. Слева по ходу остался о-в Фемарн (Fehmarn), расстояние до которого всего 3,5 мили, видимость отличная. Идём курсом 300°. Справа остров Лоланн (Lolland), расстояние до него примерно 7 миль (около 13 км).
В 16-00 прошли в 22 кабельтов  (около 4 км) слева от острова Лангеланн (Дания) в пролив Лангеланн-Бельт с намерением идти в его продолжение – пролив Большой Бельт.
Слева остался огромный датский остров Фюн (Фюнен), а справа остров Зеландия (Зееланд), на котором располагается столица Дании Копенгаген (но она с другой стороны этого острова). Глубины здесь от 11 до 27 метров.
На острове Лангеланн (Langelan – а кто-то из офицеров пошутил, называя его Ангелгланды) видны постройки, мельницы-ветрянки, дома, крытые черепицей, много леса, на полянах скошенное и собранное в стога сено.
Слева от нас параллельным курсом, с расстоянием всего лишь в 50 метров, идёт датский СКА (сторожевой корабль) ASHES Р-541. Команда на палубе в трусах…
В 17-00 легли на курс 53° (в проливе Лангеланн-Бельт), глубина 23 м, расстояние до берега 2,5 мили.
С 19-00 до 22-00 шли проливом Большой Бельт . На «полуострове» Рёснес самого острова Зеландия хорошо виден маяк Рёснес Пуллер с техническими характеристиками: 12 миль Гр.Зтм (2)(6с) . Затем прошли маяк на острове Сайере (Дальность видимости огня – Дв  = 16 миль) и маяк Шеланс-Рев (Дв = 11 миль).

13 июня 1959г.
07-00 (время московское).
Идём проливом Каттегат. Ночью в районе шведского порта Фалькенберг слева от нас прошёл английский авианосец. Был ярко освещён огнями.

Швеция и Норвегия для меня с детского возраста были очень загадочными северными странами, согретыми лишь тёплым Гольфстримом. Наверное, это чувство приходило ко мне через шипящее название «Шшш…веция» и холодное «Нор-д-вегия». Каждый раз в их названиях шелестел холодный белый снег и северный ветер. Мягкая и холодная «дрожь» чувствовалась и от Финляндии. После прочтения мне мамой сказки (в то время ещё малоизвестной) «Снежная королева» жители этих стран для меня всегда (независимо от времени года) были одеты в меховые унты, куртки и варежки. Они казались мне сдержанными и даже молчаливыми… и очень медлительными. Помню, как-то отец рассказывал нам о финском лётчике (тоже чуть медлительном!), сбитом им летом 43-его года над водами Балтики. Отец тогда был командиром дивизиона торпедных катеров, охотившихся за немецкими судами в Финском заливе. За время, когда лётчика вытаскивали из холодной воды, переодевали в сухое бельё, поили спиртом (надо было сохранить «языка»!), тот не проронил ни одного слова. Отец тогда думал, что это вообще был немец – форма-то немецкая, только унты финские. Потом, когда лётчик согрелся и пришёл в себя, пояснил на немецком, что он – фин. Когда его разоружали – а при нём был пистолет «Вальтер» и прекрасный финский нож – он выхватил этот нож и, сунув его в щель закрытой металлической двери катера, обломал ему конец лезвия. Отец даже растерялся от содеянного. А тот пояснил, что попавшие в плен воины ломают шпаги, но не сдаются с оружием. Между прочим, по словам отца, моряки к нему отнеслись очень корректно – не били совсем, хотя он и стрелял по ним из пулемёта и довольно точно. С того времени у нас в семье и появился этот «кинжал» в необычно красивом деревянном чехле с вырезанными на нём выпуклыми еловыми шишками. А лезвие так и по сей день обломано.  Пистолет же «Вальтер» прятался в бельевом ящике нашего немецкого комода до 1955 года, когда я пошёл в первый класс. Потом, боясь моего шкодливого характера – а я всё же успел не раз поиграть с ним – мама с отцом выбросили его в одно из кёнигсбергских озёр.
 
При выходе из пролива слева хорошо видна северная оконечность Ютланского полуострова – мыс Скаген и город Скаген. Расстояние 5,2 мили до маяка. Подходим ближе к этому плавучему маяку  (Skagen Rev). Он у нас по левому борту на расстоянии всего 100 метров. У южной части мыса Скаген стоит эскадра кораблей НАТО, расстояние до неё 5 миль.
В 08-20 вошли в пролив Скагеррак. Слева хорошо видна северная оконечность Дании, справа – находится южное побережье Норвегии, берег не видно даже в бинокль.
В 08-25 берег города Скагена от наших кораблей уже в 2 милях. Хорошо видны заводские трубы, башни, кирхи, дома в 2-3 этажа, и даже окна и балконы.

Отец говорил мне: – Когда видишь чужие берега – чужую жизнь! – то, кажется, что это бегут кадры удивительного кино. Про себя восклицаешь в это время: – Но это же наяву!.. Наверное, кто-то глядит и на меня с той стороны – с берега – и думает обо мне: «Вот уставился в бинокль… смотрит!..».

08-40
Идём проливом Скагеррак в Северное море. По левому борту в 300 метрах от нас обогнали датский транспорт «Rutha Dan». В это же время встречным нам курсом шёл красивый голландский корабль (название на английском  не успел разобрать).
В 12-00 вошли в Северное море, встретили 8 немецких угольных танкеров и 9 СКА (сторожевиков). Они шли в сторону Скагеррака.
15-00
Идём в Северном море со скоростью V = 16 узлов , ветер 8-9 баллов, море 6-7 баллов. По верхней палубе запрещено передвигаться. Сильная бортовая качка. Вода гуляет по верхней палубе. Протянуты штормовые леера; . Вахту в «прокладочной» (штурманское помещение, в котором прокладывается курс корабля) несут (курсанты): Бочаев, Бабенко, Попов Вальтер, Зейферт, Золотухин.
Весь день корабль сильно качало. Курс = 211°,О; V = 18 узлов. (Продолжение следует)