Бродяги хроноленда глава 52

Павел вошёл в холл, облицованный испанским фиолетовым мрамором, ткнул охраннику корочку, тот отдал честь и показал, как пройти к лифту.
В лифте его встретил лифтёр в костюме древнееврейского пастуха, даже с посохом. Выйдя на последнем этаже, Павел подошёл к столику, за которым полировала ногти симпатичная секретарша. Павел протянул ей уже начавший таять пломбир.
- Я к Иисусу.
- Он занят. У него планёрка. Подождите здесь на диванчике. Как вас представить?
- Павел.
- Апостол?
- Нет, хуже. Просто Павел. Он поймёт. Где тут у вас сортир?
Секретарша показала, куда идти.
- Бумагу дать? – она протянула рулон туалетной бумаги. – А то вечно тырят, так я выдаю под роспись.
- Нет, спасибо, мы бумагой непривычные, - ответил Павел.
Туалет  тоже был оформлен богато и безвкусно. Везде бронзовые статуэточки ангелочков, унитазные бачки раскрашены облаками. Павел подошёл к умывальнику, плеснул в лицо водой, провёл мокрыми ладонями по волосам. Выглядел он совсем не комильфо. Переезды, излишества, мысли о судьбе человечества добавили морщинки, сединки и тени под глазами.
Дверь открылась и в туалет зашли двое, открыли окно и закурили, совсем не обращая внимания на человека  возле раковины.
Запах хорошего табака перебил амбре освежителя воздуха.
- Как мне это всё надоело. – пожаловался один. – Работать совершенно невозможно. Нас тут за людей не считают.
- Да ладно, за такие деньги могут меня считать хоть табуретом. Грех жаловаться.
- Да ведь не в деньгах счастье.
- А в чём же?
- Ну, есть, наверное, какие-то другие критерии.
- Например?
- Например - уважение, гордость, честь и совесть. Ты меня понимаешь?
- Конечно, но всё это можно купить. За деньги.
- Чушь. Я вообще не пойму, за кого он нас держит. И, вообще, кто он такой? Откуда он взялся такой умный? Папочкин сынок. Он-то что такого сделал, чтобы командовать? Ясно, конечно, сын генерала будет генералом, сын актёра – актёром, а сын Бога – богом. Семейные традиции.
- Хватит ворчать.
- Я не ворчу, я возмущаюсь. Я бы тоже на кресте повисел денёк, чтобы потом стать богом. Что за подвиг? Миллионы людей гибли более мучительной смертью, в концлагерях, на войнах, в подвалах  охранок. Знаешь того, из отдела сбыта? Его пытали двенадцать дней, кожу лоскутами срезали, ногти вырвали, глаз выкололи, кислотой поливали, а в конце порубили на куски. И что? Кто-то его сделал царём? Фигу. Младший менеджер. И таких миллионы. И никто их не канонизировал, и не сказал – давай, хочешь поправить миром хотя бы денёк. А тут беспроигрышная сделка – потерпел, стал царём навеки. Каждый бы потерпел. Что, не так? Агнец на заклании! Жертва! Ну и чем он пожертвовал? Что он потерял? Сколько людей жертвовали всем ради идеи, зная, что ничего уже для них не будет. Мучительная смерть и всё. И не ждали даже благодарности, не то что царства земного. 
- Не знаю и знать не хочу. Покурил? Пойдём.
Они прошли к выходу, даже не взглянув на Павла.
Тот ещё раз брызнул в лицо водой, высушил руки и вернулся в приёмную.
Только он вошёл, как дверь в кабинет Иисуса открылась и из неё повалил народ.
Секретарша протиснулась против течения и скрылась в недрах кабинета.
- Заходите, - выглянула она из двери, когда все вышли.
- Пашка! – обрадовался Иисус. – Это же сколько лет мы не виделись! Садись. Маша, - обратился Иисус к секретарше. – Коньяк из моих личных запасов, и закусить сообрази. Да, ещё. Совсем забили голову. Сообщи всем этим бездельникам по селектору, что в субботу корпоративчик у нас. Всем быть в карнавальных костюмах. Явка обязательна. Ну, давай, друг рассказывай, какими судьбами?
- Да я. Собственно, по делу.
- Конечно, без дела уже никто ни к кому не ходит. Все занятые, все при деле. Ладно, давай выкладывай.
- Там, кстати, в сортире о тебе нелестно отзываются твои сотрудники.
- Это такой, лысоватый с усиками?
- Наверное, я не рассматривал, что у него под носом.
- Это Гапон. Работа у него такая.
- Понятно. Ися, я слыхал, ты тачки коллекционируешь.
- Не только тачки. Ещё календарики, вкладыши от «Лёлеков и Болеков», яйца Фаберже, этикетки от спичечных коробков… У меня разнообразные хобби. Ещё я коллекционирую народ, души, верующих, называй как хочешь. Очень азартное увлечение.
- Мне календарики не нужны. Меня интересует один автомобиль. Машина времени. – Павел с надеждой уставился на Иисуса. Даже если есть, соврёт и глазом не моргнёт. Этот такой, что своего не отдаст, а если отдаст, то потом столько взамен попросит. И всё это он увидел в глазах Иисуса – сомнения типа «а оно мне надо», но поняв, что Павел всё увидел в его взгляде, всё-таки признался.
- Да, есть. Я отдал её отцу, он на пенсии, делать нечего, так он путешествует по местам боевой славы. Сейчас узнаю. – Он достал телефон. – Папа, привет! Как здоровье? Ну и хорошо. Пап, не начинай. – Иисус закатил глаза и замочал, слушая монолог почётного пенсионера. – Пап, ну хватит, мне уже две тысячи лет, я сам разберусь, хорошо? Я по делу звоню. Ну, ты же знаешь, как я загружен. Да, а по делу могу позвонить, да…Короче, машина времени на ходу ещё? Ну и хорошо, можешь одолжить её моему другу на пару дней? Что? Горючего нет? Ну, достанут, тоже мне проблема. Короче, сегодня они будут у тебя. Пашка Морозов, помнишь? Целую, пока. Короче, - обратился он к Павлу, закончив разговор по телефону, - вас сейчас отвезут в аэропорт, на моём самолёте вас отвезут к бате. С ним на месте детали обсудите. О, а вот и Машенька с коньячком. Дела порешали, можно и расслабиться.