Веточка укропа

               
               

После посадки в Сингапуре место рядом со мной занял маленький старичок с весёлыми глазами и длинной белой бородой, в которой запуталась тоненькая веточка укропа. Как ни странно, укроп пах. Именно поэтому я ничего не сказала соседу о его благоухающем украшении: я любила запах укропа. В остальном он был безупречен: идеальный костюм, спокойствие и доброжелательность. С таким спутником можно долететь до Австралии и всю жизнь помнить его, как неожиданный подарок.
Мы познакомились. Разговорились. Как и подобает мудрецу, на которого он был похож, рассказывал не он, а я, отвечая на его незатейливые вопросы.
  - Зачем я лечу в Австралию? Но как вместить в свой ответ всю жизнь? 
И он понял. Очень скоро мне захотелось приоткрыть ему маленькую дверцу в непостижимую реальность моих давних отношений с Австралией. Мне захотелось? Или он лёгким покачиванием укропной бороды подвигнул меня к этому?... Доверие моё было безусловным, как будто я всю жизнь ждала именно этого слушателя.
  - И ещё, - сказала  я, - много лет назад, в минуты самой изнуряющей, жестокой бессонницы, похожей на битву с драконом, измученная этой битвой, почти побеждённая огнедышащим чудищем, я, словно в поисках спасения, приоткрыла дверь в какую-то комнату, проскользнула туда, успела только оглянуться вокруг и мгновенно уснула... Утром я смутно помнила очень большое, во всю стену окно, слоновой кости рояль в углу и фиолетовый мохнатый ковёр, на котором я спала. С того дня, как только дракон бессонницы начинал дышать мне в лицо, я спасительно искала эту комнату, и постепенно она стала обретать более чёткие очертания: была она очень большой, у стены стояла рыжая тахта, напротив огромного окна массивный старый письменный стол с компьютером. Иногда там появлялось кресло-качалка..., - мне показалось, что мой спутник стал слушать более внимательно и чуть напряженно, я чувствовала, что он вбирает каждое моё слово. - Шли годы и я уже точно знала, что это был дом, причём странный: он стоит на берегу океана на высоких прочных сваях и прилеплен к скале, которая кажется его продолжением. Внутри дома есть ещё спальня, есть кабинет, похожий на библиотеку, внизу кухня, но самое главное в этом доме... - я запнулась: старик смотрел на меня в упор, как бы призывая замолчать, не называть это главное.
Пауза затянулась. И всё же он спросил:
  - Так что же самое главное?
  - Вглубь скалы, как штопор, ввинчена крутая лестница  и ведёт она наверх, достаточно высоко, и там наверху - площадка, на которой маленькая обсерватория с единственным, но очень хорошим телескопом и сад, удивительный сад на камнях...
Старик закрыл глаза, но я чувствовала его напряжение.
 - Так этот дом стал для меня и реальностью, и мечтой – чудом моей жизни. И я возвращалась в него уже не только в минуты бессонницы, но и просто в трудные минуты, находя в нём поддержку и надежду на будущее.
  - Кто – то живёт в этом доме? – спросил старик, не открывая глаз.
  - Да. Я не сразу это поняла. Но однажды увидела в той большой комнате человека, сидящего за письменным столом. Он сидел ко мне спиной и ни разу не обернулся, хотя и слышал мои шаги. И я всё не решалась подойти к нему. Не помню сколько лет прошло, прежде чем я могла подойти и обнять его за плечи.
  - Кто же он? – спросил старик и пристально посмотрел на меня.
  - Не знаю. Суфий, врач, звездочёт, - это знаю. А больше ничего не знаю о нём.
Мы помолчали.
  - Есть одно обстоятельство, - сказал старик,- о котором вы должны знать.
  - Да, знаю: ни одна женщина не может переступить порог этого дома.
  - Это правило нарушить нельзя, - он говорил жёстко.
  - Правило, которое нельзя нарушить, попирает любовь.
Я вытащила веточку укропа из его бороды, понюхала её и съела.
  - Я подумаю, - сказал старик, - но как вы догадались?
  - Много лет был только этот дом, а потом появилась и эта ситуация: я видела, как в самолёте, по пути в Австралию, я встречаю человека, который поможет мне оказаться в моём доме.
  - И познакомит с хозяином: суфием, врачом, звездочетом?...
  - Да. Но дальше мне ничего неизвестно.
Помолчали.
  - А кресло-качалка ваше?
  - Да, когда я там бываю.
  - Прошу учесть: правило давно нарушено и обвинить некого.
Самолёт пошёл на посадку. Сидней.
  - А если бы это была петрушка? – неожиданно спросил старик.
  - Я бы ничего не смогла: ни рассказать вам , ни съесть её – ничего. Я не люблю петрушку.
  - Господи! Сколько жизней было бы разрушено, незавершено из-за этой крошечной оплошности. Редкая удача, что в том ресторанчике в Сингапуре, где я обедаю, впервые в жизни не оказалось моей любимой петрушки. Но это уже другая история.
Земля Австралии побежала мне навстречу под колёсами Боинга.

7 мая, 22 часа.
Лариса Патракова.