Я жду тебя

       Была глубокая осень, но на улице стояла тёплая, без нудных, холодных дождей, погода. Такую осень обычно называют «золотой». Наверное, потому, что природа в это время красится в цвет золота и потому, что уже собран с полей богатый урожай. Попрятались в землю пресмыкающиеся и улетели в поисках тёплой зимовки перелётные птицы. Скоро, уже скоро подуют холодные ветра, посыплет дождь, ударят морозы, и земля укроет горы жёлтых, почерневших под дождём, листьев белым, искрящимся снегом. Но это будет позже. А сейчас люди от души радовались последним тёплым денькам, спешили доделать не срочные дела, которые откладывали на «потом», да так и не успели за всё лето сделать.
     Фёдор во дворе дома колол дрова, изредка вытирая тыльной стороной ладони вспотевший лоб. Вдоль забора были стопкой, в два ряда, сложены   уже поколотые дрова, и дров наверняка бы хватило на всю зиму, но он не смог отказаться и от этих, порезанных на колбочки, предложенных ему по случаю знакомым лесником. Был Фёдор крепко скроенным, высоким, худощавым и жилистым мужиком. Редко кому из односельчан удавалось уложить его на лопатки, когда, обычно вечером, после трудового дня, собирались мужики на берегу речки и начинали между собою меряться силой. Никогда, сколько себя помнит, не знал Фёдор, что такое усталость. Он мог после работы уйти с друзьями на всю ночь на рыбалку, а утром, ни на минуту не прикорнув, снова идти на работу. Не мог Фёдор сидеть без дела. Его рукам всегда нужна была работа. Сегодня день рождения у Кати, его жены, и пришли уже гости, сын Егор с женой Верой и дочь Маша со своим Николаем. Только не было ещё самой младшей дочки, Тани с мужем Мишей и маленькой дочуркой.
     Куча дров уже выросла до приличных размеров, когда он услышал голос жены Кати, - Федя, смотри, кто к нам приехал. Да брось ты свой топор, иди гостей встречать. И шарика привяжи, а то ещё, не дай Бог, Михаила, или маленькую Таню, напугает.
   - Мама, папа, как я соскучилась по Вас, - кинулась во двор дочка Таня, после родов заметно раздобревшая телом. За ней, с маленьким ребёнком на одной руке и с сумкой с вещами для малыша - в другой, во двор зашёл зять. Он был почти одного роста с Таней, полный, какой-то весь округлённый, с рыжими, огненными волосами, с круглым, всегда улыбающимся лицом. От него веяло тихой лаской и добротой. До сих пор не поймёт Фёдор, почему Миша Пинчук им с Катей не пришёлся по душе при первой встрече, но такое было. Тогда они с женой много усилий приложили, уговаривая любимую дочь не выходить за него замуж. Но Таня проявила характер, и они смирились. Михаил оказался работящим пареньком, был всегда занят на работе, а дома с большим удовольствием вёл домашнее хозяйство. К тому же он был музыкантом и часто играл то на свадьбах, то на встречах в кафе или ресторане в духовом оркестре на трубе. Фёдор считал за баловство его игру в духовом оркестре, но это приносило дополнительный доход семье, и потому Таня особо не возражала против его частого отсутствия мужа по вечерам и в выходные дни. И всё бы ничего, да только часто он приходил домой на подпитии. Да и как на свадьбе не выпить за здоровье и счастье молодых.  А в ресторане - за именинника. Тем более, что отказываться от выпивки было не принято. Все в команде музыкантов были молоды, и лишние сто граммов, как они говорили, им совсем не мешали играть на инструментах. Если и сфальшивят, играя, то обычно подвыпившая компания никогда фальши не заметит и замечания не даст. Жили они с Таней в маленькой ведомственной квартире, которую им выделили на производстве. С печным отоплением, без горячей и холодной воды, и с удобствами во дворе, она поначалу казалась им дворцом. Главное, что они были вместе, и никто не мог помешать их счастью. Появилась дочь, и Миша настоял, чтобы её назвали, в честь его любимой жены, Таней. Так вот и стало в семье две Тани. Одна, старшая, мама Таня, и вторая, маленькая дочь Татьяна Михайловна. С огромным удовольствием Миша заготавливал летом дрова на зиму, носил воду, топил печь. Завели они и большое домашнее хозяйство. В сарае стояла корова, в огороже хрюкала свинья, а по утрам их будил петушиный крик. Заботы о содержании домашнего хозяйства, легли, в основном, на плечи молодой матери.  И она с удовольствием тянула на своих хрупких плечах своё беспокойное хозяйство.
     - Заходи, дочка. Заходи, Миша! А Танюшу, внученьку мою маленькую, давайте мне. Я её подержать на руках хочу. Какая красивая девочка. Самая умная, самая красивая. Наши все уже собрались. Фотографии в зале рассматривают и смеются, вспоминают свои детские шалости, - прижимая внучку, говорила мать.
      - Отец, собрались все, переодевайся, и за стол. Дрова подождут.
     Много хороших, душевных слов было сказано в адрес жены, матери, тёщи, свекрови и бабушки. Мужчины, изрядно выпив, пошли во двор на свежий воздух, и иногда через открытые окна до женщин доносились взрывы хохота.
Вера с Машей тоже присоединились к мужчинам.
     - Опять Миша анекдоты травит, - улыбнулась Таня.
     - Мама, и как тебе удаётся такие вкусные блины всегда печь?
Я стараюсь всё делать так, как ты меня учила, но никогда таких блинов, как у тебя, не получается. Или еще у тебя какой секрет есть? Ты ничего от меня не скрыла, - допытывала мать Таня.
      - Когда блины начинаешь печь, надо, чтобы хорошее настроение было. С любовью и душевным теплом надо к печи и сковородке подходить. Да и от молока и сметаны многое зависит. У доброй хозяйки молочко покупать надо. А я молоко не покупаю. От своей коровы у меня молочко.
     - Да и у меня, мама, от своей коровы молоко. И с хорошим настроением начинаю печь блины, но всё равно они не такие, как твои.
     - Тебе просто так, кажется. Любишь ты меня.
     - Конечно, и тебя, и папу люблю, - не стала возражать Таня.
     - Знаю, что любишь. И он в тебе души не чает. Похожа ты на него сильно. И характером в него. Но в первый месяц, когда ты родилась, совсем не хотел отец признавать тебя. Не похожа ты на него была. Сколько слёз я пролила тогда. Сколько нервов потратила, один Бог только знает. Не моя это дочка, и всё тут. Клялась я ему, божилась, что только он один у меня, его одного люблю, да слушать он меня не хотел. До развода дело дошло. Собралась я с тобою, Таня, к своей маме поехать, посоветоваться, как мне дальше-то жить, что делать. Егора с Машей отвела к подружке своей, Клавдии, взяла сумку, тебя, да и пошла на станцию, к поезду. Билет взяла. Сижу на лавочке, поезда жду да слёзы лью. Ждать часа три надо было. Узнал он у Клавдии, что я на станцию пошла, примчался, сел рядом и сидит, молча, ни слова не говорит. Только желваками играет. Я с тобою вожусь, положила тетя на скамейку, чтобы пелёнки поменять. Вытерла тебя, а воды нет. Пошла с кружечкой воды набрать, а ты лежишь на жёстком диване, плачешь, ножками воздух молотишь. Рядом парочка пожилых, как мне тогда показалось, людей сидела. Где-то под сорок лет им, наверное, тогда было. Посмотрели они на нас, пошептались между собою, да и подсели рядышком. Мы видим, говорят, что ребёнок Вам совсем не нужен. Зачем Вам из-за него расставаться. Любите Вы друг друга, а ребёнок мешает Вам. Отдайте его нам, на воспитание. У нас детей нет, да и не будет никогда. Мы едем от врачей. Сказали, чтобы и не надеялись напрасно. Ваша девочка нам очень понравилась. Живём мы материально хорошо, так что девочка нам не будет в обузу, и не будет обижена. И выучим её, и воспитаем, и в институт определим, высшее образование дадим. Соглашайтесь. Мужчина говорит мне, что, мол, мужу твоему малышка совсем не нужна. Что он для девочки станет вторым отцом. Любить её будет крепче, чем этот, родной отец. Говорит, что очень детей любит. Всё ради счастья ребёнка сделает.
     Смотрит Фёдор на них, на тебя, на меня, вижу, ничего понять не может.
Как отрешённый. Потом смотрю, а у него слёзы по щекам текут.
Лицо каменное, а слёзы льются. Испугалась я, кинулась к нему. Никогда до того, да и после того не видела у него слёз. Схватил он тебя, прижал к себе, послал того мужика так, как он только может послать, да и пошёл домой. А я, с сумкой, за ним следом побежала. С тех пор он с тобою больше, чем с остальными детьми, всегда занимался. Только иногда вижу – вроде как присматривается он к тебе, изучает тебя. Ни разу потом не сказал он, что ты не его дочь. Только, Таня, ты ему не говори о нашем разговоре, не трави душу ему. Он давно и сам понял, что не прав был, но молчит. А душа–то, верно, болит у него. Он только на вид такой большой и суровый, а на самом деле – душевный и мягкий. Хорошо мы с ним жизнь прожили, хорошо и Вас воспитали. Останется Фёдор один, не забывайте его, навещайте. Прожить он и сам сможет, без посторонней помощи, но моральная, ненавязчивая поддержка, особенно в первый год одиночества, ему крайне необходима будет. Не забудь об этом, дочка, за повседневными хлопотами.
     - Да что это ты, мама, уже про смерть свою заговорила. Ты здорова, и не надо даже вспоминать о ней. Тебе ещё жить да жить. Ещё внуков всех, которые ещё будут, понянчишь, порадуешься, глядя на них, - поглаживая руки матери, сказала Таня, - сны плохие мне снятся, дочка. Да, впрочем, не будем загадывать. А внуков и внучек рожайте, на радость и нам, и себе. Без детей пуст дом. Ничего не связывает людей так, как родные дети.
      Прожила ещё Катя восемь лет. За это время у Тани с Мишей родился сын Саша, у Егора с Верой – две дочки, Вера и Надежда, а у Маши с Колей - сын Дима. Радовалась Бабушка Катя появлению внуков и внучек, души в них не чаяла, приходила к дочкам и сыну понянчить, подержать на руках, почувствовать запах чистых пелёнок, помочь по хозяйству. Очень ей нравилось возиться с детьми Тани и Михаила. Таню она обожала за прямоту характера. За способность высказывать своё мнение, ничего не скрывая. Про Сашу она говорила, что он должен был родиться девочкой. Был Саша круглолицый, с большими, голубыми глазами, весь мягкий, нежный. Все, кто его видел в первый раз, думали, что это девочка, и очень удивлялись, когда узнавали, что видят перед собою мальчика.
     Умерла бабушка Катя тихо, как и жила. Никогда она не жаловалась на здоровье, на слабость, ни дня не пролежала в постели. С вечера напекла душистого, белого хлеба в печи, обрызгала горячие буханки водою и завернула в чистые полотенца, чтобы они мягкими были, помылась, а наутро не встала с постели. Смерть пришла за нею осенней порой. День был таким же тёплым, как и тогда, когда она, восемь лет назад, говорила о своей смерти Тане.
     - Папа, переходи к нам, как ты один в доме жить будешь. Топить дом надо, да и с хозяйством, коровой, бычком, курами тяжело тебе самому справляться будет. А у нас, в новом доме, хотя он и не достроенный до конца, найдётся для тебя комната. И мне помогать по хозяйству будешь. Мишке всё некогда с хозяйством заниматься. То работа, то духовой оркестр. Хотя бы на зиму, пока холода, пришёл к нам. А летом снова дома будешь, огородом заниматься, - пыталась уговорить его Таня.
     - Нет, Таня, не уговаривай. Я, пока здоров, здесь жить буду. Этот дом мы с твоей матерью, с покойной женой моей, Екатериной, построили, здесь счастливо жизнь прожили, вас, детей, родили и воспитали, здесь я и помирать собираюсь. Не обижайся на меня. А если что помочь тебе надо, то я приду, помогу. Так и жил Федор один, не привёл к себе в дом новую хозяйку. Сам и борщ себе варил, сам посуду мыл, сам и по хозяйству справлялся. Даже у коровы сам отёл принимал, а потом сам и научился доить её. Всё бы хорошо, да только иногда такая тоска овладевала им, что хоть в петлю лезь. Сделает все по дому, управится быстро и не знает, куда себя деть. Начинает вспоминать, как они с Катей встретились, как поцеловал её в первый раз, как первенец появился на свет, сынок Егор. Вся жизнь перед глазами проходит. А как вспомнит, что сильно обидел свою Катерину, когда не хотел признавать в дочурке Тане дочь, то слёзы сами наворачиваются на глазах. Попросить бы прощения у Катюши, да вот так получилось, что при жизни её не успел попросить прощения, а сейчас – и просить не у кого. 
     - Катя, Катя, почему ты так рано ушла от меня? Только и жить бы нам. Всё есть, дети и внуки растут. Глаза, на них глядя, радуются, - такие они красивые и здоровые. А какие весёлые и непоседливые. Любила ты, Катя, детей и внучат, - с грустью думал Фёдор в такие минуты и, заскрипев зубами, хватал топор, пилу и шёл в конец огорода. Здесь, на берегу речки, давно, когда начал строить дом, посадил он пару рядов тополей и не пилил их, хотя и затеняли они огород, и от корней каждую весну приходилось ему вырубать молодую поросль. Тогда не рубил, будто знал, что придёт ещё время, когда надо будет их рубить. Теперь, чтобы занять работой себя и забыться, целые дни проводил здесь, у реки, разделывая сваленные деревья. Потом таскал тяжёлые сырые, тяжёлые чурбаки во двор, колол и складывал в аккуратные ряды вдоль забора. Уже потом, летом, разговаривая с Таней, он сказал ей, - знаешь, дочка, если бы не изнурял я себя работой, не пилил и не колол дрова, наверное, заболел бы, и не дожил до весны.
     - Грех на мне, Таня, большой висит. Не успел я попросить прощения у Кати. Ведь я думал, когда ты родилась, что не от меня ты. Бес меня тогда попутал. Всё думал, что успею ещё поговорить с нею, да не успел, не стало её! Надо бы в церковь сходить, исповедоваться, за неё свечку поставить, помолиться. Да только не был я в церкви никогда, боюсь оконфузиться.
Прости меня, доченька, -  взял Таню за руку Фёдор.
     - Папа, хороший мой, милый папа! Я давно знаю о том, что ты меня не признавал. Мама мне всё рассказала. И она давно тебя простила. Знаешь, как она мне говорила про тебя? «Он давно и сам понял, что не прав был, но молчит. А душа–то, верно, болит у него. Он только на вид такой большой и суровый, а на самом деле – душевный и мягкий». Не мучай себя, папа! Мама очень тебя любила и понимала, – Таня прижала к груди голову отца и заплакала, - Господи, как мне повезло, что у меня такие хорошие родители. Спасибо тебе. Молча, сидели они у стола, обнявшись, счастливые и умиротворённые. Не нужны слова там, где люди понимают друг друга.
     А жизнь шла своим чередом, порою преподнося такие «подарки», что и в плохом сне не приснятся. Таня в тот, новогодний, вечер, накормив детей, помыв и убрав посуду, прилегла отдохнуть. Шёл снежок, и было сказочно красиво. Люди шли с букетами цветов, с пакетами подарков. Часто на улице можно было увидеть сразу несколько пар Дедов Морозов и снегурочек. Дети ждали Деда Мороза с подарками и у неё уже были приготовлены красочные пакеты, которые они должны будут найти утром под ёлкой. Михаил ещё в обед ушёл, забрав с собой трубу. Сказал, что придёт поздно, а это означало, что в новогоднюю ночь он может появиться к утру, как всегда сильно пьяный. Он очень тяжело переносит пьянки и сильно болеет, иногда по два дня пластом лежит в кровати. И всегда говорит ей, что больше не будет пить. Она слушает его обещания, улыбается, и молчит. Знает, что пройдёт неделя, и всё снова повторится. Иногда она и не рада была тем деньгам, которые он зарабатывает, играя на трубе. Но без дополнительного заработка тяжело жить. Растить двоих детей и строить дом немыслимо тяжело, имея только заработную плату.
      Часа в четыре утра она проснулась от шума. Чужие голоса в прихожей пели песню. Среди них она узнала и голос Миши.
     - Явился, наконец. Только гостей сейчас мне не хватает. Чем же я их угощать буду, - подумала она.
     - Таня, вставай. Нам выпить надо. Это мои друзья. Посмотри, какая снегурочка красивая и милая. Я её люблю. Она у нас жить будет. Она мне нравится, - Миша пьяно икнул и повалился на стул. Утром он не мог оторвать от подушки голову, стонал, просил принести попить воды, но Таня проходила мимо, не обращая на него никакого внимания. Ближе к обеду, когда злость на него потихоньку начала затихать, она подошла к постели и стала его воспитывать, - умел пить, умей и похмеляться. Вставай сам и пей, сколько хочешь. А меня уволь. Вчера что ты за невесту привёл домой? Ещё и жить оставлял. Говорил, что любишь её. Вот я дура! Надо было её жить у себя оставить. Она бы тебе и водички подала, и рассола огуречного в постель.
Помощница у меня была бы. Как у мусульманина, две жены у тебя было бы. Я бы кушать для всех варила да за детьми смотрела, а она тебя в постели ублажала. Жалко, но пришлось мне брать в руки скалку и провожать их за двери. Они, правда, упирались, не хотели уходить. Пришлось их, обоих, скалкой поутюжить, а во дворе собаку с цепи спустить. Ты, когда встретишь их, спроси, сколько синяков они от меня заработали. И за брюки, что с парня Шарик наш спустил, спроси. Как он в лохмотьях домой дошёл? И не стыдно тебе, отцу двоих детей, таких друзей домой ночью приводить? Дети проснулись, спрашивают меня, - что, мама, Дед Мороз пришёл? Нет, говорю, пьяный отец заявился с друзьями. Они тебя, отца родного, с подарками ждали. Хороший «подарочек» под Новый Год к жене и детям пришёл, нечего сказать. Так, Миша, завтра я забираю детей и иду жить к отцу. А ты можешь пить, сколько хочешь, с кем хочешь, - и, хлопнув дверью, ушла доить корову.
      Никуда, она, конечно, не ушла. Опять Миша просил прощения, говорил, что ничего не помнит, что любит и её, и детей. Опять клялся, что больше водки ни капли в рот не возьмёт. И опять она только смотрела на него, улыбалась, и молчала. Знала наперед, что грош цена этим клятвам. Заиграет труба в ресторане, загудит от ударов барабан, выдаст баритон красивую мелодию, и появится опять у Михаила праздничное настроение, которое грех не отметить маленькой рюмашкой водочки. А где одна, там и вторая. Где вторая, там и третья. И опять пьяное веселье захлестнёт сознание, и опять весь мир окрасится в праздничные цвета. Опять два дня лежания в постели и, ставший уже привычным, запах водочного перегара. Видно, судьба у неё такая - молча терпеть всю горечь жизни, все страдания и перепускать их через своё сердце.
         А жизнь не стоит на месте. Перестроечные и после перестроечные времена расколола общество на кусочки, пораскидала людей по всему земному шарику, поразбивала такие, на вид, крепкие, семьи. Большим испытаниям на прочность подверглись честность и добропорядочность, чувства любви и стыда, чувства дружбы и товарищества. Таня с ужасом вспоминает то время, когда она, на ручной тележке, возила поездом на базар мешки картошки, чтобы продать её и на вырученные деньги что-то купить для семьи. Не стало работы для Михаила. Дом так и стоял не достроенный. Они успели только отделать две комнаты и ютились в них. Дети росли и на дочку, Таню, уже засматривались молодые парни. Она выросла и из угловатой девчонки незаметно для всех превратилась в красивую, своенравную девушку. У неё много было парней и многие из них провожали её до калитки дома, но ни один из них не пришёлся ей по душе.
     - Ох, Танька, до выбираешься ты. Найдётся какой-нибудь прощелыга, окрутит тебя. Намаешься с ним. Чем Саша плох? Сразу видно, что серьёзный парень. Не курит, не пьёт. Когда пришёл к нам, со мною о хозяйстве заговорил, о корове, о свиньях.
В дом наш зашёл, посмотрел, сказал, что в сантехнике отлично разбирается. Помог бы.  Да и работает в милиции. А в милиции всегда работа была и будет. И зарплата всегда вовремя. Хороший был бы жених. Не то, что Славик. Только танцы да музыка на уме. Наушники из ушей не вытаскивает. С ним и говорить-то не о чем, всегда у него уши наушниками заткнуты, - сердито выговаривала мать дочери.
     - Мама, я ещё замуж не собираюсь. Не нашла нормального жениха. А с Сашей мы уже две недели, как поссорились, и мне сегодня Анька сказала, что он сватов послал в соседнее село, жениться хочет. Пусть женится. Так что Саша скоро свадьбу гулять будет. Может, и меня на свадьбу пригласит. Говорят, что невеста у него толстая и неуклюжая, как тюлень. Зато у родителей машина, иномарка, есть и большое хозяйство. И дом обещают на них переписать. Так что он, в этом плане, что искал, то и нашёл. Ещё говорят, что он назло мне на ней женится. Ой, уморил. Коль захочу, то я, в любое время, замуж выйду, ему назло, - глянула сердито на мать, будто та была в чём-то виновата и, хлопнув дверью, пошла спать.
     Сказала, и - сделала. Через месяц пришла Таня гораздо позже, чем обычно и, зайдя в спальню матери, присела к ней на кровать, и тихонько спросила, - не спишь? Мам, мне предложение сделали. Я согласилась. Завтра сваты придут.
     Хотела что-то ответить мать, да кольнуло в груди, мысли спутались в голове и язык отказался подчиняться. Молча, минуты три, лежала она, приходила в себя, ощущая, как жар поднимается от ног, постепенно заполняя всё тело. Так с нею было, когда ей делали уколы с хлором против аллергии.
     - Мамочка, что с тобою? Ты бледная стала, как стена. Тебе плохо? Я тебе водички сейчас принесу, - засуетилась Таня.
     - Нет, дочка, не беспокойся, мне уже лучше. Кто же твой избранник? Я знаю его?  Или его родителей? Где ты его нашла, - посыпались вопросы на Таню.
     - Я его знаю уже две недели. Его Серёжей зовут. Он хороший. И родители его мне понравились. Я сегодня у них была с Серёжей. И он, и его родители, мне очень нравятся.
     - Нравится он тебе или любишь его? Это разные вещи. Смотри, дочка, мужа один раз и на всю жизнь выбирают. Плохо, если ошибёшься. Не жизнь, а сплошные мучения будут. Когда любишь, всё прощаешь любимому человеку.  К концу жизни часто супруги становятся похожи и характерами, и внешне, друг на друга. Становятся родственными душами. Даже привычки одинаковы. И – отношение к жизни. Мы уже говорили на эту тему с отцом. Он не будет против любого твоего выбора. Я – тоже! Сама выбрала. Живите и будьте счастливы! А мы будем только радоваться Вашему счастью, помогать, чем сможем, да на внуков любоваться. Скоро уже и Саша невесту приведёт. Взрослеет сынок.
     - Ему ещё рано жену искать, маленький ещё. Я бы на месте мальчишек к тридцати годам женилась, - засмеялась Катя и убежала, довольная разговором с матерью, спать. А мать так и не смогла да рассвета сомкнуть глаз, ворочаясь на кровати. С первыми лучами солнца она встала, умылась и пошла на кухню.
     - Некогда спать. Надо же будет чем-то вкусным сватов угостить. Чтобы не стыдно перед людьми было, - думала она, ставя в печь тушиться мясо.
       Поселились молодые в квартире, подаренной в складчину родителями. Квартира была двухкомнатная, на пятом этаже пятиэтажного дома и для молодожёнов была хороша тем, что жили они отдельно от родителей и им никто не докучал советами. Скоро Таня забеременела. Они были счастливы тем, что у них скоро появится ребёнок. Но случилась беда. Серёжа работал на шабашках, часто уезжал, когда на неделю, когда на месяц. Но денег всё равно не хватало. Однажды, когда ехали на работу, автобус попал в аварию. Серёжу увезли в больницу с сильным сотрясением мозга. Целый месяц пролежал он в больнице. Потом, через полгода, стала Таня замечать, что Серёжа, когда приезжает, старается уйти из дома. Под предлогом того, что его ждут товарищи. И приходит пьяный. Правда, он не буянил и не ругался, как другие пьяные мужики, а молча раздевался и ложился спать. Обычно у пьяных людей язык развязывается, и они рассказывают то, что никогда бы не рассказали, будучи трезвыми, но из пьяного Сергея нельзя было вытянуть ни слова. Таня старалась не ругать Сергея пьяного, знала, по горькому опыту матери, что ничего хорошего от ругани, когда муж пьян, не будет. А утром начинала «воспитательную» работу.
     - Серёжа, миленький, скажи мне, что с тобою происходит. Почему ты напиваешься, как поросёнок?
Может, у тебя болит что, и надо лечиться, а ты не хочешь, потому, что работать надо? Но ведь хуже будет, если ты совсем заболеешь, - гладя его по стриженой голове, тихо говорила она.
     - Всё у меня нормально. Друга вчера встретил. С ним посидели в кафе немного. Мы учились с ним в одном классе. Вспомнили школьные годы. То школьный товарищ встретится, то друзья по работе, то работу пообещают ему хорошую и надо эту будущую работу обмыть. Всегда находилась веская причина. И снова, как стал говорить Серёжа, слушал он «утренние молитвы» Тани.
     - Таня, не могу я жить в этом улье пятиэтажном. Давит он меня. И спать не могу спокойно. Всё слышу через стены, что у соседей делается. А ведь и они нас тоже слышат, - с грустью в голосе сознался ей Сергей, - дом хочу построить, чтобы нам с тобою, нашим детям, в нём жить. Только вот на что строить, где деньги заработать на материалы? Ломаю голову, придумать не могу.
       На следующий день Таня пришла к родителям в гости. Отец возился во дворе с колёсным, сломанным трактором, который недавно купил по символической цене, а мать, как всегда, была на заднем дворе, хлопотала по хозяйству.
     - Что случилось, доченька? Срок беременности заканчивается? Пора уже нам с отцом и малыша на руках подержать. Что врачи обещают? Девочка будет или мальчик?
     - Сказали мне, что будет девочка. Давай, мам, я тебе хоть чуточку помогу, - Таня забрала у матери полное ведро молока и старательно процедила его сквозь чистую марлю. Потом насыпала корма курам, гусям и уткам, налила всем полные корытца воды и, помыв руки, пришла на кухню к матери.
     - Посоветоваться я к Вам пришла. Не знаю, мама, что делать нам, - и она, ничего не утаивая, рассказала о своей беде.
     - Зови, дочка отца. Вместе думать будем, - решила мать.
     Выслушав дочь, Михаил почесал пятернёй затылок, покряхтел, и, глядя под ноги, выдал, - ну что ж, переходите в дом, а мы перейдём в пятиэтажку. Там жить мы будем, а Вы здесь хозяйничайте, заканчивайте строительство дома. Хотел я дом Саше отдать, когда он семьёй обзаведётся, так как у Вас уже есть квартира, но, вижу – не получается так, как хочется. Здесь есть две комнаты и кухня, готовые. Мы жили здесь, и вы поживёте, пока не достроите. Так Серёже и передай. Стены, крыша, рамы на окна, двери – всё есть. Заготовил я и доски на полы. Стружи да ложи. Не с фундамента же Вам строительство начинать. А мы с матерью, чем сможем – поможем. Только с хозяйством и трактором как быть? Трактор я под балконом ведь не поставлю. И хозяйством тебе, Таня, тяжело заниматься. Так что Вы уж нас с подворья не выгоняйте. Мириться как-то будем. Так и решили.
     Родилась у Тани с Сергеем девочка, очень похожая на деда и цветом волос, и глазами. Назвали её Катей. Через два года родила Таня вторую дочку, Аню. Забот прибавилось. Серёжа совсем бросил пить, и, даже тогда, когда в бригаде по случаю окончания очередного объекта друзья поднимали стаканы за успех, он говорил, нет, ребята, я не могу и не буду. Сначала просили его выпить, но потом смирились и только шутили, - раз не пьёшь, нечего закуску переводить. Всё свободное от работы время Сергей отдавал строительству дома. Делал всё медленно, но на века.
     Стали болеть суставы у отца Тани, Фёдора. Таня с Михаилом часто навещали его. Миша помогал деду по хозяйству, а Таня готовила ему еду да мыла полы в доме. С каждым годом всё тяжелее было Фёдору заниматься хозяйством, но на уговоры Тани переехать жить к нему он, по-прежнему, отвечал отказом.
     Саша окончил училище, но нигде не работал. Из мальчика, очень похожего на девчонку, застенчивого, мягкого, нежного, с большими глазами, он вырос в плечистого, красивого парня. Но что толку с того, что он молод и
красив. Кому нужен молодой, неопытный штукатур, который, хоть и получил аттестат об окончании училища, практически ничего не мог делать. Вот и ездил он, тайком, на стареньком мотоцикле отца, то с ровесниками на пруд купаться, то в село, где жил дед Фёдор, то на танцы к весёлым, бойким девчатам. Случалось, что и выпить приходилось в компании. И как не прибавить скорость, не похвастать перед понравившейся девочкой, сидящей сзади, умением лихо водить мотоцикл. Надо ради справедливости надо заметить, что водил мотоцикл Саша не плохо, но помешала, видно, выпитая с ребятами рюмка водки. На косогоре занесло мотоцикл, закрутилась земля, взревел без нагрузки двигатель. Почувствовал он, что лежит на земле, а на нём лежит мотоцикл, а через штанину брюк печёт его ногу раскаленная выхлопная труба. Не помнил он, как заглушил двигатель, как встал и поднял лежащий мотоцикл. Помнил только, что увидел Галю, девушку, которая сидела сзади, в двух метрах внизу, с расцарапанной щекой, плачущей навзрыд.  Гале повезло, если царапину на щеке можно назвать везением, а у Саши, кроме ожога, была сломана нога. Сашу на попутной машине отправили в больницу, а помятый мотоцикл пришлось забирать отцу, Мише. Говорят - кто не был молод, тот не был глуп. Хорошо, когда человек учится на своих ошибках и потом старается больше не совершать их. И плохо, когда ошибки он совершает одну за другой, не делая выводов. Конечно, легко жить, ни о чём не думая и ни о ком не заботясь. Есть родители, которые всю жизнь заботятся, чтобы их сыночек не был голодным, был одет и обут, получил образование. А взрослый сын уже привык к опеке и считает, что так и должно быть. Ничего страшного, что помял мотоцикл, сломал ногу и получил ожог. Так получилось. А мама проплакала всю ночь, жалея сына, а наутро собрала в сумку еды, не забыв опустошить кошелёк, чтобы купить, если понадобятся, лекарства и пошла в больницу, чтобы проведать свою роднулечку. Там, в палате, Таня и познакомилась с девочкой Галей, которую вёз Саша. На её щеке видны были запудренные следы падения с мотоцикла.
     Всю зиму Саша просидел дома, выходя изредка из дома только за тем, чтобы сходить в магазин по просьбе матери за хлебом или другими продуктами. Изредка его дома навещала Галя, но надолго не задерживалась.
     Наступила весна. Зацвели вишнёвые и яблоневые сады. Запах сирени волнами разносился по городку, приятно щекотал ноздри. С приходом тепла ожила природа. Собирали нектар и пыльцу пчёлы, перелетая с цветка на цветок.
По вечерам влюблённые парочки ходили, обнявшись, по парку. Изредка, там, где их не доставал свет редких лампочек, они надолго останавливались и жадно целовались. Редкие прохожие старались не замечать их, но глаза сами находили фигуры влюблённых. Молодость. Как не вспомнить свою молодость и свою, такую далёкую, первую любовь, когда вот так же прятался от взглядов прохожих и целовал медовые, податливые губы любимой девушки.
     - Папа, можно, я возьму мотоцикл. Поеду к дедушке, проведаю его и, может, чем-нибудь помогу ему, - попросил отца Саша.
     - Бери, но только чтобы всё нормально было. Будь внимательней и не направляй руль мотоцикла туда, где он не может проехать. В баке мало бензина, но тебе хватит, что-то строгая, разрешил отец.
     - Миша, ну зачем ты разрешил ему брать мотоцикл. Вдруг опять что-то с ним случится. Я боюсь за него, - накинулась Татьяна на Михаила.
     - Ты не права, мать. Если он задумал ехать, то всё равно выберет момент и без спроса уедет. А так уехал с моего разрешения.
     Приехал Саша вечером, довольный поездкой.
     - Мама, смотри, что я привёз, - похвастался он, вытаскивая из бокового прицепа мотоцикла модный музыкальный центр и большие звуковые колонки.
     - Где ты их взял, - с испугом глядя на такое богатство, спросила мать, - тебе что, на время дали этим попользоваться?
     - Нет, мама, это моё. Я у Гриши Панова в гостях был. Он мне музыкальный центр подарил. У него старший брат, Игорь, в Германии работает. Оттуда он и привозит разную радиоаппаратуру то сам, то передаёт с кем–то из тех знакомых шоферов, которые машины старые к нам перегоняют. У него большая комната всякой телевизионной и радиоаппаратурой забита. Гриша не жадный.
     - Ох, сынок, отвези лучше ты назад другу твоему Грише эти железки. Чует моё сердце, что они нам боком вылезут, эти подарки от нежадного Гриши, - Таня, расстроившись, выпила таблетку от сердца.
     - Мама, да что ты такое говоришь. Он отличный парень. Всё будет хорошо. Я хоть музыку нормально послушаю, - потащил Саша магнитофон в квартиру.
     Месяца три неслась музыка из комнаты Саши, а потом, когда что-то в музыкальном центре сломалось, он отдал его Серёже с Таней. Серёжа пригласил друзей, специалистов и они отремонтировали его. Но ненадолго. Сначала Катя нечаянно порвала шнуры, которые шли к колонкам, а потом, помогая маме, поставила на центр горшки с цветами и полила из детской лейки. Включил Серёжа центр, а оттуда послышалось сначала шипение, потом громкий треск и, через минуту, повалил едкий дым. Ремонтировать его было бесполезно. Так сказал тот же специалист, который ремонтировал музыкальный центр раньше.
     - Дешевле Вам обойдётся, если новый аппарат купите, - вынес он своё заключение. Покупка отложилась из-за отсутствия денег, а «аппарат» и, ставшие ненужными колонки, Серёжа отдал другу, специалисту, на запасные части.
     Но не зря чуяло Сердце матери, что подарок от «нежадного» Гриши боком может им вылезти. Однажды в двери постучали, и вошедший мужчина поинтересовался, дома ли Саша Пинчук.
     - Нет, он ушёл, и придёт поздно вечером, - ответила мать, - а что вы хотели? Возможно, я чем смогу помочь. Или мне скажите, зачем он Вам нужен, а я ему передам.
     - Вы передайте Саше, чтобы он отдал музыкальный центр и колонки, которые не так давно отдал ему мой брат, Гриша. И пусть это сделает завтра. Я буду ждать. Иначе у него будут огромные проблемы. Так и передайте ему.
     - Но центр сломался и давно уже на свалке. Не сможет Саша Вам его вернуть. И, потом, Ваш брат, как мне сказал Саша, подарил ему этот проклятый музыкальный центр. Так что претензии предъявляйте брату Грише, - встала на защиту Саши мать.
     - Хорошо! Разберусь я и с Сашей вашим, и со своим братиком любимым, Гришей. Они мне за всё заплатят, - уходя и сильно хлопнув дверью, сказал на прощание мужик.
     Таня накинула на голову платок побежала к дочке, в душе надеясь, что Саша у них. На улице шёл дождь. Мелкие капли, падая на холодную землю, замерзали, образовывая слой прозрачного, скользкого льда. Лёд намерзал на веточках деревьев, на проводах, на стенах домов. Капля за каплей, постепенно, он нарастал, как раковая опухоль, и под его тяжестью ветки деревьев склонялись до земли. Ветки деревьев, не выдерживая нагрузки, с треском ломались и падали на землю, рассыпаясь острыми серебряными иглами. Не дай Бог в это время проходить под деревом. Сколько раз падала Таня на скользкую землю, как перешла через автомобильную дорогу и не попала под машину, она не знает. В мыслях только одно – срочно найти Сашу, защитить его любой ценой. Насмотрелась она по телевизору про бандитские кровавые разборки. Да и в городке от подруг слышала о том, как за долги убивают и калечат людей. Лучше всё, что есть у неё, она отдаст, но только чтобы её Саша, сынок, был цел. 
     - Таня, дочка, Саша у Вас, - запыхавшись и еле держась на ногах, прошептала она, открыв двери в комнату.
     - Нет, мама, он ушёл с Серёжей в магазин. Я не хотела их отпускать по такой погоде, но Серёжа говорит, что сейчас самое время только смотреть и выбирать, пока погоды нет. Потом уже некогда будет смотреть, надо будет работать.
     - Брат Гриши, Игорь, приходил к Саше. Требует, чтобы Саша вернул музыкальный центр и колонки. А где Саша их возьмёт, когда центра уже нет, сгорел он. Боюсь я за него, - слёзы закапали с глаз Тани и потекли по щекам.
     В эту ночь Саша не ночевал дома. Не было его дома и на следующий день. Серёжа успокаивал женщин, говорил, что Саша ушёл к другу и поживёт, пока всё не успокоится, у него.
     - Завтра надо будет хоть пешком, но добираться до села, где живёт этот Гриша и говорить с ним о цене центра. Ничего, продадим, в крайнем случае, корову, но с ним расплатимся. Обидно, конечно, что дети останутся без молока, но сын дороже. Этим «выродкам» ничего не стоит за деньги покалечить человека. Завтра надену цепи на колёса мотоцикла, чтобы по гололёду не буксовать, и поеду в село, - планировал Миша. 
     Переночевал Саша у своего товарища, Димы, с которым вместе учился в училище, а утром, поблагодарив за ночлег, ушёл. Зачем людей беспокоить, грузить их своими проблемами. Он взял этот центр, ему и отвечать. Обидно только то, что не хотел он тогда ничего брать, но Гриша уговорил его. Сам принёс коробки и в коляску мотоцикла сам положил. А сейчас расплачиваться за эти «подарки» нужно будет ему. Правильно мама тогда его предупреждала, что они, эти подарки, боком им вылезут. Да что толку сейчас об этом вспоминать. Ничего уже изменить нельзя.
     Домой Саша решил сразу не идти, а посмотреть, нет ли в подъезде «непрошенных» гостей. Он зашёл в подъезд дома, стоящего напротив и оттуда, через двери, стал наблюдать за своим подъездом и за окнами лестничной клетки. Долго пришлось ему стоять, но его терпение вознаградилось – он увидел, как из подъезда показался Гриша и, спотыкаясь на льду, пошёл в сторону продовольственного магазина.
     - Значит, есть «гости». Ждут его. И Гришка, товарищ его, с ними. Неужели он специально отдал тогда центр? Зачем? Чтобы не искать клиентов, которые бы могли купить? Вполне возможно! А, может, просто Игорь заставил Гришку ждать в подъезде его, Сашу, - размышлял, он, видя, как Гриша, с бутылками пива, осторожно идёт в его подъезд.
     - Кажется, они надолго в подъезде обосновались. Придётся ему ждать до наступления темноты, чтобы в квартиру зайти. Хорошо, что зимой дни короткие. Только холодно очень. Ничего, не замёрзну, - думал он про себя, переминаясь с ноги на ногу.
     Наступил вечер. За день Гришка ещё два раза бегал в магазин и приносил в подъезд сумки.
     - Наверное, пиво и еда, - предположил Саша.
     - Уходить они не собираются. Попробую забраться на чердак своего дома через другой подъезд и посмотреть, нет ли их на лестничной площадке, - решил он. Если лестничная площадка чистая, то можно будет зайти домой. Пусть ждут, сколько хотят, а я дома буду. Саша в темноте уже подходил по чердаку к люку, с которого можно было спуститься на лестничную площадку, как вдруг услышал из-за стропильной балки незнакомый голос, - смотри, Гриша, кажется, пришёл должник Игоря.
Ну, что, голубчик, отдавать деньги будешь или тебя немного поучить?
      Рванулся Саша назад, к тому люку, из которого недавно поднялся на чердак, тихо ойкнул, ударившись о поперечину стропилы и, от боли, на миг присел.
     - Гришка, беги в тот подъезд, он туда побежал. А я здесь побуду. Ты с того подъезда поднимайся. Поймаем его, голубка, - кричал незнакомец.
     - Могут и поймать. Хорошо, что они фонарика с собою не взяли. Не видят, что я сижу здесь. Что же делать, - лихорадочно работали его мысли.
     Слуховое окно. Вот оно, рядом. Козырёк балкона как раз находится напротив козырька. Можно вылезти через окно, спуститься по крыше на козырёк балкона, а уже оттуда можно нетрудно и на балкон попасть. Решено! Стараясь не шуметь, он добрался до окна и вылез на крышу.
     - Как скользко, - только и успел он подумать.
     Очнулся Саша в больнице. Над ним колдовали люди, одетые во всё белое.
     - Как это тебя угораздило с балкона упасть.
     - На каком этаже, лётчик, живёшь, - спросил врач.
     - На пятом, - прошептал Саша.
     - Упасть с пятого этажа, и только сломать одну ногу, не считая, конечно синяков, оставленных бельевыми верёвками. Не каждому в жизни, братец, так везёт. Ангел хранитель был с тобою в тот момент. Запишем и тебя, как жертву сильнейшего гололёда. Сто лет проживёшь ещё, молодой человек. Вот только железную спицу тебе придётся в ноге поносить, - пошутил врач.
     - А какая нога сломана у меня, - спросил Саша.
     - Левая.
     - Хорошо, что не правая.
     - Почему, - не понял врач.
     - Недавно я правую ногу ломал.
     - Да, с тобою не соскучишься.
     - Так и мои родители говорят.
     - Всё. Хватит разговаривать, шутник. Несите его в операционную, - скомандовал врач.
     - Привет, герой! Как твоё здоровье? Узнала про твои полёты и пришла проведать, - в дверях палаты стояла Галя, - как это тебя угораздило с балкона упасть? Красивый ты в гипсе, нечего сказать. Если так и дальше пойдёт, то и шею когда-нибудь сломаешь. Я тебя тортиком угостить хочу.
     Посидев у постели, рассказав ничего не значащие молодёжные новости об общих знакомых, Галя попрощалась и ушла.
     - Не интересно ей со мною сидеть. Скорее бы нога зажила, чтобы ходить можно было. Наверное, всю зиму придётся с костылями ходить.
     Игорь, узнав, каким образом Саша попал в больницу, оставил его в покое.
     Что-то случилось с Сашей после его падения с крыши. Нога срослась нормально, но стал он чаще заглядывать в рюмку. Стали Тане всё видящие подруги передавать, что часто видят его в баре, с кружкой пива или стаканчиком водки в руках. Чаще стал приходить домой пьяным и муж, Миша, и всё чаще стал впадать в депрессию. Он целыми днями спал на диване, ничем не интересовался, ничем не хотел заниматься.
     - Надоело мне всё, - говорил он Тане, - не хочу и не жду я от жизни ничего, и жить – не хочу. Тяжело было ей слушать такое от любимого человека.
     - Может, моя есть в том вина, что у него такое настроение, что он не хочет жить, - терзала она себя и обливала ночью слезами подушку.
     Таня готовила дома для своих мужиков и для себя еду, убирала в квартире, стирала, а потом бежала на подворье к дочери, занималась хозяйством и внучками. Таня, дочка, и Серёжа уходили на работу и, иногда, не успевали и детей покормить. Вот и приходилось Татьяне разрываться на два дома. Хорошо, что зять совсем перестал пить и в семье у дочки всё спокойно. А дома стала она замечать, что с кошелька стали исчезать деньги. Небольшие суммы исчезали, но, как любая рачительная хозяйка, она вела счёт деньгам и видела, какой суммы в кошельке не хватает. Миша за всю жизнь не взял ни копейки из общего кошелька, не посоветовавшись с нею. Она, как себе, доверяла ему. Взять мог только Саша. Разговоры с ним на эту тему ни к чему не приводили.
     - Не брал я, мама. За кого ты меня принимаешь, - были его слова.
     - За что же ты вчера в баре брал водку. Мне сказали, что ты расплачивался, - допытывалась она у сына.
     - С друзьями я в баре был. Они и дали мне денег, чтобы я расплатился. Ты что, не веришь мне, - он широко открытыми глазами так честно смотрел на неё, что она стала сомневаться, а не забыла ли она действительно, сколько денег оставалось у неё в кошельке.
     - Мама, папа, я хочу жениться, - огорошил Саша родителей, когда пришёл однажды вечером, немного навеселе, домой.
     - На Галине, что ли, - спросила Таня.
     - Нет, мама, Галя с Гришкой ходит. А мою девочку зовут Ириной. Она недалеко от деда живёт. Мы с ней на пруду познакомились. Ты её маму знаешь.
     - И как это ты практически себе представляешь, - был следующим вопрос матери.
     - Как и у всех. Сватов пошлём к ним.
     - А Ирина согласна, чтобы ты её в жёны брал? Сколько ей лет исполнилось?
     - Да, мы с ней говорили вчера об этом. Ей в этом году девятнадцать исполнится. Я у них сегодня дома был. Завтра мама Иры обещала, что придёт к нам.
     На следующий день утром, часов восемь, в квартире зазвенел звонок.
Накинув на себя лёгкий халат, Таня открыла двери. На пороге стояла мама Ирины, Оксана, которую Таня знала со школьных времён.
     - Проходи, Оксана! Да не снимай обувь. Проходи на кухню. Я сейчас чай свежий заварю. Вчера сама пирожки с сыром пекла, попробуешь. Только подожди минуточку, я себя в порядок приведу, - засуетилась она.
     - Миша, поднимайся. Сваха пришла, - стала она тормошить мужа.
     - Какая сваха? Серёжина мама? Ей что, какая – то помощь нужна, - спросонья стал задавать он ей вопросы.
     - Нет, Ирина мама, Оксана. Да подымайся быстрее, - рассердилась Таня.
     - Взяв пирожок, и отхлебнув горячего чая, Оксана посмотрела сначала на Мишу, потом на Таню и внезапно сказала, - я тебя, Таня и тебя, Миша, как родителей, понимаю. Вам необходимо женить Сашу. Иначе он совсем сопьётся. И надо, чтобы кто-то ухаживал за ним. Сломанные ноги всю жизнь болеть будут, работать не дадут. А кто семью кормить будет? Придётся моей дочке, Ирочке, и детей кормить, и сыночка Вашего, Сашу. В общем, мы посоветовались с отцом и решили не отдавать дочку за Вашего сына. Вы, пожалуйста, не обижайтесь на меня за прямой разговор, но, по-моему, так будет лучше. Хорошие Вы люди, но, видно, не судьба нам с Вами породниться. Спасибо за чай. Пойду я. Мне ещё надо в магазин хозяйственный зайти и она, повесив хозяйственную сумку на плечо, пошла к выходу.
     - Что ж, что Бог ни делает, то всё к лучшему, - произнесла Таня, закрывая
за Оксаной двери.
     - Мама, кто приходил,- потягиваясь, спросил Саша.
     - Сваха приходила, Оксана. От ворот поворот она нам дала. И хорошо, что сватов не искали, некуда их посылать. И тебе, Саша, надо постараться забыть про Ирину. Негоже жениться, если родители против бракосочетания, - обняв за плечи, тихо говорила она сыну.
     - Как же так? Ведь вчера они согласны были. Ни слова против нашей свадьбы не сказали. Мама, я пойду, найду Иру, - и, не позавтракав, ушёл.
     На скамейке у подъезда дома понуро сидела Ира. Увидев выходящего Сашу, она вскочила и кинулась к нему.
     -Здравствуй, Саша. Ты куда собрался? Я тебя жду. Увидела, что мама от Вас ушла и решила, что буду сидеть до тех пор, пока ты не выйдешь.
     - А почему не зайдёшь к нам?
     - Да мне неудобно. Я не знаю, что моя мама наговорила твоим родителям. Я всю ночь не спала. Вчера, после того, как ты ушёл, мама с папой начали обсуждать, взвешивать всё за и против и, в конце концов, решили, что ты мне не пара. Когда мне об этом сказали, то я заплакала и ушла к себе. Как они могут за
меня решать? А я люблю тебя, - она, прижавшись к нему, поцеловала его.
     - Пусть родители решают, что хотят, а мы всё равно с тобою будем. Ты согласна со мною? Знаешь, Ира, я сегодня ещё ничего не ел. Да и ты, наверное, голодная. Пойдём в кафе, что-нибудь перекусим, а потом решим, что делать. К Вам я не хочу идти, но и с тобою не хочу расставаться, - взявшись за руки, пошли искать они открытое кафе.
     Хорошо сидеть влюблённым на берегу пруда. Солнце давно зашло за горизонт. Ярко светят звёзды. Луна голубым светом сказочно осветила прибрежные кусты. Но постепенно стало свежо и от воды потянуло холодом. Ира, к радости Саши, всё плотнее прижималась к Саше.
     - Саша, мне спать очень хочется. Я вчера почти совсем не могла уснуть, про нас с тобою думала. Очень волновалась, а утром увидела тебя, и сразу успокоилась. Мне так спокойно и хорошо с тобою. Ты меня любишь, - целуя его, спросила Ира.
     - Конечно! Крепко, крепко. Больше всего на свете. Саша, давай завтра поедем к моей тёте Вале в гости. Она всё время меня приглашает приехать. Она у меня такая красивая и очень добрая. Поедем, - с надеждой посмотрела она на Сашу, - поезд примерно в час дня идёт. Давай мы с тобою сделаем так. Ты меня сейчас проводишь домой. Я до утра хотя бы немного посплю, а утром, часов в десять, встречу тебя у того кафе, где сегодня завтракали, и потом, оттуда, пойдём на вокзал. Договорились, - освободившись от объятий, спросила, поднялась Ира.
     Ночевать домой Саша не пришёл. На следующий день, к вечеру, обнаружила Таня на столе в кухне пустой кошелёк. И пустые немытые тарелки в мойке. Значит, был Саша дома, взял деньги, и снова ушёл.
     - Хотя бы записку оставил, чтобы мы не беспокоились. Эх, молодость, молодость. Как ты эгоистична. Нисколько не жалеешь, не уважаешь людей пожилых, своих родителей, - думала она, сидя у окна на кухне.
     Когда и на следующий день Саша не пришёл домой, Таня с Мишей сели на мотоцикл и поехали в село. Мотоцикл поставили во дворе у дома. Федор от души был рад приезду Михаила и дочери.
     - Таня, что у Вас случилось? Ждали соседи в тот день, как договорились, от Вас сватов, приготовились, да так и не дождались. Ходила Оксана по соседям, жаловалась всем на Вас. Говорила, что Вы её в расход ввели. Что Вы против того, чтобы свадьбу делать Ире с Сашей. Только у меня она не была. А ещё, говорят люди, что Ира с ними поругалась и к Вам ушла жить,- рассказывал отец.
     - С больной головы да на здоровую! Иры у нас нет. И Саши тоже уже два дня дома не ночевал. Приходил, деньги взял, когда дома никого не было, и ушёл. Не
знаем, где его искать. Мы думали, что он здесь, у Иры. К сватам идти бесполезно и с ними нечего выяснять, если и Иры дома нет, - заплакала Таня, - едем, Миша домой. Голова разболелась у меня.
     На следующий день по телефонному справочнику Таня нашла номер телефона сестры Оксаны, Оли, с которой училась в одном классе и с которой в школе дружила. Хоть и жили они не так далеко друг от друга, но встречались после замужества обеих очень редко. Но, когда нужда прижмёт, кого хочешь, найдёшь.
     - Оля! Это я Таня! У меня к тебе большая просьба! Ты, наверное, слышала о том, что у нашего Саши с Ирой роман нешуточный.
     - Да, Таня, конечно, слышала! Всё село гудит. А у Вас что, не получилось сватов прислать? Или вы против того, чтобы они сыграли свадьбу!
     - Оля, долго объяснять, да и желания нет, об этом говорить. Ты только скажи мне, если знаешь, где Саша? Места себе не нахожу. Не знаю, где мой сын, - заплакала Таня.
     - Да что же ты плачешь? Таня, где он, не знаю, но обещаю, что всё, что мне станет известно, сообщу тебе. Постараюсь сегодня же. Жди. И не расстраивайся.
     Долго тянулось время. Даже работа не отвлекала Таню от мыслей о Саше. Ей представлялось, что его избили, и он лежит, ждёт её помощи. Да нет, ведь и Иры тоже дома нет. Значит, они где-то вдвоём, и ничего страшного с ними произойти не может. Придётся ей, его матери, сидеть дома и ждать. Бесполезно куда-то бежать, что-то делать, стучать в чьи-то ворота. Нужно терпеливо ждать.
     Неожиданный звук телефонного звонка заставил её вздрогнуть. Вдруг Саша?
     - Алё! Кто это, - волнуясь, спросила она.
     - Это я, Оля! Таня, ты не волнуйся. Они с Ирой уехали к тётке. Валя звонила Оксане, сказала, что они у неё. Просила не беспокоиться. Так что всё в порядке. Приедут. Не беспокойся и зря не расстраивайся. Всё будет хорошо!
     - Оля, спасибо тебе огромное. А ты адреса не знаешь этой тётки? Может, мне поехать туда. Душа изболелась, - неожиданно пожаловалась она.
     - Таня, сама подумай. Они молодые, любят друг друга, ни минуты друг без друга минуты прожить не могут, а тут вдруг ты приезжаешь и говоришь им - поедем домой. Поезд уже ждёт Вас. Да они никогда не послушают тебя. Только обидишь их. Мой тебе совет – не трогай их. Пусть сами разбираются. Жизнь сама всё расставит по своим местам. И не переживай. Вспомни себя молодую – тебе плохо было с Мишей? Нужны были в моменты Ваших с ним встреч родители? Только очень надейся и моли Бога, чтобы у них с Ирой всё было хорошо! Если у них всё будет хорошо, то и у Вас с Мишей жизнь прекрасна будет, - положила Оля трубку.
     Почти месяц прожили Ира с Сашей у тёти Вали. Детей и мужа у тёти Вали не было, и она была очень рада своим неожиданным гостям. Целый день она пекла то блины, то коржики для «ребятишек», как она их ласково называла.
     - Ребята, а родители знают, что Вы ко мне в гости поехали, - спросила она, как только они переступили порог её квартиры. Пришлось им рассказать ей всё, что с ними произошло. В тот же день она сообщила Оксане об их приезде и попросила, чтобы они передали о том, где находится Саша, его родителям.
     - Ну вот, молодые люди, все вопросы улажены. Можете спокойно отдыхать и ни о чём не думать. Так, ребятишки, обед на столе, а я пошла на работу. Надеюсь, что без меня вы скучать не будете, сказала она, закрывая за собою дверь.
     Время пролетело быстро. Как ни хорошо было жить у тёти Вали, но эта курортная жизнь когда-то, но должна была кончиться. Ира, поднявшись однажды утром, выдала; - Саша, не надоели гостям хозяева? Конечно, нам хорошо и тётя Валя нас хорошо, душевно встречает, но пора и честь знать. Накладно ей нас содержать. И нам определиться надо, где и как дальше жить. Едем домой.
     Поезд, на котором приехали Саша с Ирой, прибыл на станцию рано утром.
     - Ого, кого я вижу, - кто-то взял Сашу за плечо и потянул в сторону.
     - Мы только на минуточку отойдём в сторону, – сказал голос. Саша рывком освободил плечо и увидел перед собою Игоря.
     - Узнал? Думал, что не встретимся. Раз по своей дурости упал с крыши дома, то уже и не должен мне ничего? Нет, так не бывает. Я долгов не прощаю. Запомни, парень! Если через день со мною не рассчитаешься, то не будет жизни ни тебе, ни твоей девахе. Это я тебе обещаю твёрдо. Так что думай, парень. Время пошло, - тихо, чтобы слышно было только Сергею, сказал он и потом, отпустив плечо, ушёл.
     - Что Игорю от тебя надо, - спросила Ира.
     - Должен деньги я ему. Где их мне взять, чтобы он отцепился от меня, ума не приложу. Знаешь, что я надумал, Ира? Надо мне куда-то на работу ехать. Не найду я здесь работы. Вся молодёжь не работает. А как нам с тобою без работы жить? Сегодня же пойду с ребятами поговорю, может, кто и знает, куда можно на заработки поехать. Идём, я тебя домой провожу! А, может, к деду моему в гости, на часок зайдём, - предложил он Ире.
     Утром приехал автобусом с села к Тане её отец, Фёдор. Поздоровавшись, молча, прошёл на кухню и попросил Таню налить ему чаю.
     - Папа, я тебе сначала тебе борща налью в тарелку. Попробуешь, какой он вкусный. Оценишь мои кулинарные способности. Потом каши гречневой отведаешь. Потом уже и для чая место найдёшь. Договорились, - засуетилась Таня. Очень ей хотелось накормить отца. Кто, кроме неё, позаботится о нём.
     - Спасибо, дочка. Ну, что же, можно и покушать. Только, боюсь, после плотной еды мне постель понадобится, - пошутил он.
     - А знаешь, дочка, я ведь не просто так приехал к Вам, - допивая чай, начал разговор Фёдор.
     - Беда меня привела сюда, дочка. И, кажется, не только моя беда, а наша, общая, - отставил он недопитый стакан чая.
     - Да что случилось, папа. Говори, не тяни душу. С коровой что, - испуганным голосом спросила Таня.
     - Эх, дочка! Если бы с коровой что случилось, не приехал бы я сюда, не пришёл к Вам. Гораздо хуже. Не с животными беда, с человеком. С внуком моим родным беда большая. Даже не знаю, как и сказать тебе о беде этой.
     - Саша! Что с ним? Опять в больницу попал? Подрался, - Таня присела, схватившись рукою за сердце.
     - Да жив он и здоров. Только одно он потерял – совесть! Приходили они ко мне вчера утром с Ирой. Проведать приходили. Ира, умница, полы у меня в комнате помыла. Посидели мы с ними, поговорили о жизни. О матери твоей я им немного рассказал. Только и отлучался, что банку помидор из погреба достал. Так хорошо посидели! А вечером, когда спать ложился, пропажу я обнаружил. С кошелька деньги пропали. Кошелёк в изголовье постели, под матрацем, у меня лежал. В нём деньги я хранил на чёрный день, чтобы вы на мои похороны, памятник и гроб, не тратились, когда умру. Может, конечно, ещё до смерти и насобираю денег на свои похороны, но кто знает, когда она, смерть, с косою острою, за мною придёт. А, может, и хорошо, что денег нет. Теперь мне обязательно долго жить надо, чтобы такую сумму, какая у меня была, накопить, - горько пошутил Фёдор.
     Окаменевшая, Таня сидела за столом и не могла произнести ни слова. И вдруг, обняв отца, уткнувшись лицом в его колючую, неделю не бритую щеку, закричала, обливаясь слезами, не сдерживаясь, как обычно, - да за что же на нас наказание такое? Какой грех мы совершили в жизни, что ты нас так сильно наказываешь. Что мне сделать, куда идти, где искать защиты? Почему мой сын такой неразумный? Кого просить, чтобы он научил его, направил на путь истинный. Слёзы текли по щекам её, рот искривился в некрасивой гримасе, волосы выбились из-под платка. Отец, нежно обняв, гладил её по голове.
     - Поплачь, дочка, поплачь. Легче будет. Давай, доченька, я тебя в спальню отведу. Полежи немного, успокойся. А я рядом с тобою посижу, на тебя посмотрю. Заходил я к свахе твоей. Слышал, как сваха ругала Иру, говорила, что не пара ей Саша. Сказал я им, что ищу внука. Сваха мне ответила, что с утра Иру Саша до дома довёл и ушёл куда-то. Ира тоже не знает, куда он пошёл. Говорит, что Саша хотел у знакомых ребят узнать, где можно работу найти и адрес узнать, чтобы поехать на заработки.
А Ира к Вам приходит, - спросил Фёдор.
     - Нет, так ни разу у нас и не была. Знаешь, папа, и не знаю даже, как относиться и к сватам, и к ней, невестке. Не расписаны они и свадьбу не сыграли. Нехорошо начинают молодые жизнь. Может, сваха и кается, что так получилось, а изменить уже ничего не может. Но и я ей – не помощница. Я к ней первой не пойду. Не мы её дочку не хотели, а они не хотели моего сына, - рассуждала сквозь слёзы Таня.
     - Ничего, Таня, жизнь мудра. Время всё исправит и расставит по полочкам. Только торопить его не надо. Поговорил я с тобою, отвёл душу, и легче мне стало. Сашу, когда увидишь, сначала расспроси, что и как, а уж потом ругай. Пойду я, Таня, домой, дел много, - заторопился Фёдор.
     Нашёл Саша Игоря на привокзальной площади, в баре. Тот сидел за столиком в компании молодых парней. Стол был заставлен бутылками с пивом. Посередине стола красовалась начатая бутылка водки.
     - Игорь, можно тебя на минуточку, - позвал Саша.
     - Ты деньги принёс? Молодец. Я уже и не надеялся. Думал парням задание дать, чтобы они тебе ещё раз ноги переломали. Отменяется, значит, работа.
     - Хорошо! Вот тебе с этих денег пара червонцев, выпьешь за моё здоровье, - пересчитав деньги, сунул он две мятые бумажки Саше в карман, - будь здоров, обращайся, если нужен буду.
     - Игорь, а ты не знаешь, где работу можно найти? Ты же имеешь работу, ездишь куда-то, чем-то занимаешься. Аппаратуру привозишь. Я бы на любую работу согласился, лишь бы денег заработать - с надеждой посмотрел он на Игоря.
     - Да? И что ты можешь делать? Деньги просто так не даются. Тяжело их зарабатывать. Что же мне с тобою делать? Хорошо, подумаю. А пока присоединяйся к нам, угощайся пивом, - пригласил его к столу Игорь, - ребята, знакомьтесь. Это Саша. Ищет работу. Как вы думаете, он нам нужен будет или нет? Есть повод за тебя, Саша, выпить. Разлей, Гоша.
     В этот день вечером пришёл, наконец–то, Саша домой. Пришёл, держась руками за стены. Такого пьяного Таня с Мишей сына никогда не видели. Стянули они с него грязную обувь, одежду, положили спать, а сами до полночи сидели на кухне, прислушиваясь к дыханию сына. Таня проверила карманы брюк и куртки, но они были пусты. Денег, которые так долго собирал дед на «чёрный день», не было. Ещё долго придётся ему жить на этом свете, чтобы точно знать, что своей смертью не введёт он в расход никого из родных. Что будет у него и гроб, и памятник, и музыка духовая на похоронах не хуже, чем у других, которые ушли раньше его, и которых он когда-то провожал в последний путь. Больших расходов от родственников требует человек, когда появляется на свет.
Родственники с большим удовольствием дарят подарки новорожденному, так как надеются, что вырастет из ребёнка хороший, честный человек. А когда человек уходит из этой жизни, родственники, соседи и знакомые знают о его жизни всё, и хорошее, и плохое. Знают, как он прожил жизнь, был ли он честным, работящим, или всю жизнь жил, обманывая людей, жил за счёт них, или за счёт жены и детей, каждый день мотая им нервы пьяными дебошами, вынося из дома вещи за бутылку водки. Плачут родственники и за таким, для вида, в душе радуясь, что больше не увидят этого человека в своей квартире, не услышат его пьяных бредней и стараются как можно быстрее избавиться от этого чужого, в принципе, тела. Спешат, как можно скорее, сделать всё, что требуют христианские законы и обряды, чтобы потом забыть и никогда не вспоминать его, как человека и, тем более, как родственника, добрым словом. Хорошая память о себе зарабатывается каждым днём прожитой жизни, хорошими, благородными поступками, любовью к ближним и сочувствием к чужим бедам. Приятно видеть, когда люди останавливаются у могилы, вспоминают того, кто лежит под плитой, добрым словом, стоят долго, молча, со снятыми головными уборами. Видно по всему, что добрый человек отдыхает здесь, что не сделал он при жизни никому зла, заботился о детях и старших по возрасту. Пусть земля ему будет пухом!
     - Ну что ты в нём нашла? Как говорится, ни рожи, ни кожи. Ладно, если бы богаты были, то я поняла бы тебя. А то ведь еле концы с концами сводят. Того и гляди, воровать пойдут, чтобы поесть на столе что-то было. И Миша пьёт, как лошадь. Ты только подумай о том, что у пьющего человека обязательно дети пить будут. Это передаётся по наследству. Да и обе ноги у него поломаны. До сих пор железную спицу в одной ноге носит. Ты думаешь, что он всю жизнь так бегать будет, как сейчас? Сляжет, а ты на него работать будешь, кормить его, инвалида, да бутылки ему носить. Чтобы он боли в ногах не чувствовал. Не хочу я для тебя такой доли. Мы с отцом посоветовались и решили отправить тебя к его тётке. Она преподаёт математику в институте. Мы звонили ей. Она обещает помочь тебе при поступлении в институт. Пока ты ребёнком не обзавелась, пока не привязана обязательствами, не расписана, забудь его и постарайся не вспоминать. Отец уже за билетом поехал, а я чемодан тебе собрала. Не обижайся на нас, доченька. Я только счастья тебе хочу! Потом спасибо нам говорить будешь, шептала, сидя рядом с Ирой, её мама, Оксана.
      По-разному люди понимают счастье. Для одних счастье заключается в том, чтобы быть всё время с любимым человеком, во всём помогать ему, жить его жизнью, дышать одним с ним воздухом, рожать детей и вместе воспитывать их. Для других смысл жизни и счастье заключается в том, чтобы заработать, (неважно, честным или нечестным путём), больше денег и жить потом в своё
удовольствие, обеспечив себя материальными благами.
Нет для них ничего святого, на всё идут они ради сладкой, без нужды, жизни. Только похвальных слов достойны родители, заботящиеся о будущем своего ребёнка. Но плохо очень, когда в заботах о нём они не учитывают того, что ребёнок уже давным-давно вырос из пелёнок и, повзрослев, должен сам определять, какой выбрать для себя жизненный путь. Одним неверным советом можно так испортить ему жизнь, что потом, имея и дом, и супруга, окружив себя всеми благами, будет он с грустью думать о том, что всё это отдал бы за одну только минуту счастья побыть вместе с любимым человеком, посмотреть в его, такие дорогие сердцу, глаза.
     Утром Миша ушёл справляться по хозяйству, а Таня готовила любимые Сашины блины на кухне, когда раздался звонок в двери. На пороге стоял участковый милиционер.
     - Добрый день, Татьяна Фёдоровна, Саша дома, - не переступая порога, спросил он.
     - Да, дома, спит ещё. Что, натворил он что? Чем мы обязаны вашему визиту?
     - Можно, я зайду. Поговорим с вами в квартире, без случайных слушателей.
Дело в том, что вчера в парке произошла пьяная драка с применением холодного оружия. Хорошо, что все живы и здоровы. Отделались все, можно сказать, испугом. Зачинщик драки, Игорь Панов и его друзья, задержаны, и находятся в милиции. У Игоря изъяли нож. Вся компания была сильно пьяна. Был там и ваш сын, Саша. Правда, он был настолько пьян, что наверняка не помнит, и драки, и где он находился. Кто-то его увёл, пока была суматоха. Иначе и он бы сидел сейчас в «обезьяннике». Пусть скажет большое спасибо тому, кто его забрал оттуда. Татьяна Фёдоровна, Вы, надеюсь, не будете возражать против того, что я с ним поговорю, - введя её в курс дела, спросил участковый, - этот разговор со мной ему будет на пользу.
     - Будем знакомы, молодой человек. Лейтенант Иванченко. О Вас, Саша, я давно наслышан и пришёл сегодня к Вам не случайно. Вы у нас давно в зоне пристального внимания. Вы знаете, Игоря Панова, задал он вопрос вошедшему, опухшему от сна и с сильным запахом перегара, Саше.
     - Да, знаю. А что случилось?
     - Пока ничего страшного, но могло случиться. Вы были вчера поздно вечером в парке?
     - Не помню. Кажется, был. А почему Вы об этом меня спрашиваете?
     - Драка там произошла. И начал драку Панов Игорь. Ты, Саша, тоже там был, в одной с ними компании. Я пришёл предупредить тебя, что ты нашёл не самых лучших, мягко сказать, людей. Мне и твоим родным весьма прискорбно будет, если ты, через какой-то промежуток времени, окажешься за решёткой. Подумай об этом на досуге. Ни к чему хорошему дружба с Пановым тебя не приведёт. Мой совет – забудь о нём, не попадайся ему на глаза и постарайся обходить его стороной. Через него ты и так едва остался жив, сломал ногу, а мог бы и погибнуть. Это урок тебе на всю жизнь, а ты опять, как глупый лягушонок, сам лезешь этому удаву в пасть. Очень хотелось бы, чтобы я больше не имел повода приходить к Вам, - одел он фуражку, собираясь уходить.
     - А, может, чайку с нами попьёте? У меня клубничное варенье есть. Очень полезное и на вкус приятное, - засуетилась Таня.
     - Нет, Татьяна Фёдоровна, пора мне идти, спасибо большое, - заторопился участковый.
     - Ну что, сынок, как ты дальше думаешь жить, - не здороваясь, с порога, задал, вернувшись домой, Михаил, - так и будешь бегать, дома не жить да деньги у стариков воровать? Неужели совести совсем не осталось, что ты родного деда, фронтовика, который жизнь свою под пули подставлял, защищая нас всех, обокрал. Деньги, которые он на свои похороны копил, пропил с дружками своими. Как ты ему в глаза теперь посмотришь? Стыдно нам за тебя, сынок. Стыдно и деду было за тебя, когда он нам рассказывал о пропаже денег. Большой ты вырос, а ума не нажил. Да, есть для тебя ещё одна плохая новость. Случайно увидел сегодня сваху нашу, Оксану. Она просила тебе передать, что Ира вчера уехала, и чтобы ты её больше не искал. Адреса они тебе не дадут. Знаю, Саша, как тебе тяжело это слышать. Но, прежде всего, будь мужчиной. Надо тебе пережить и это. Крепись, сынок.
     Что-то схватило Сашу за горло и он, задыхаясь, убежал в свою комнату. Таня хотела побежать за ним, но Миша остановил её, руками обхватив за плечи.
     - Не надо его утешать. И не надо сейчас ему ничего говорить. Пусть побудет один. Слишком много сегодня на него навалилось плохих новостей. Слышишь? Кажется, плачет. Ребёнок ещё. Пусть, пусть поплачет, потом ему легче будет, - тихо говорил он Тане, прижимая её к себе.   
     Никогда ещё не было Саше так тяжело и больно, как сейчас. Ему казалось, что жить на свете ему незачем. Слёзы застилали ему глаза. Что теперь делать? Как жить? Как Ира смогла уехать, ничего ему не сообщив? Он сам виноват, что вчера так глупо напился. У кого узнать, куда уехала Ира? Он поедет к ней и опять они будут вместе. Никто не может запретить ему и ей любить друг друга.
Немного успокоившись, Саша, заснул. И снился ему вечерний пруд и, прижавшаяся к нему, озябшая, но счастливая и улыбающаяся Ира. Потом вдруг они с Ирой оказались у деда Фёдора в гостях. Они сидели за столом, пили чай с малиновым вареньем, и дедушка рассказывал им о том, как познакомился он с самой красивой девушкой в селе, со своей будущей женой Катей. Потом он увидел Иру в густом тумане, бредущей по полю с низко опущенной головой. Вдруг она остановилась, грустно посмотрела на него и, молча, позвала его к себе выразительными жестами обеих рук, как бы говоря ему, - иди ко мне. Я жду тебя!

© Copyright: Юрий Мацегор, 2010
Свидетельство о публикации №21005210937