Эвита. Две линии жизни Глава 4

  Глава 4.                4

 - О, соседка проснулась! – Заметив, что она открыла глаза,  радостно воскликнул Юрий, тот самый молодой мужчина, угостивший вчера Витку рыбой и со всей любезностью имеющейся у него в наличии, представившийся ей.
- Ты чего это так утеплилась? Как «папанинцы» на льдине прямо!-  Пошутил и сам громче всех рассмеялся Юрий.
- Замёрзла, что ли? Так иди, погрею?! – Не унимался, вдруг осмелевший на ещё не пришедшую в себя после вчерашнего голову Юрий.
Витка настороженно смотрела на него и незаметно вдавливалась в холодную вагонную стенку.
- Ладно, чего ты к девке пристал? Не пугай её, смотри, она сейчас в соседнее купе провалится от страха. -  Осадил расшалившегося соседа дядя Миша, второй попутчик Витки. Дядей Мишей его можно было назвать с большой натяжкой, но он так представился, вчера протянув ей огромную ладонь, похожую на лопату, которой Витка зимой разгребает снег возле дома.
- Давай чай пить, Вика! Скоро уже Москва, надо немножко животы затравить успеть. – Привычно исказив её имя, «дядя» Миша сделал приглашающий жест рукой.
  Витка уже привыкла, что многие неправильно произносят её имя и,  не пыталась их поправить, активно отзываясь и на Виту и на Вику  даже на Эву или Эвку,  как, усиленно коверкая её полное имя, называла Эвиту классная руководительница, невзлюбившая её до самых кровеносных сосудов молодая женщина с неудавшейся личной жизнью и вечно штопанными на самом видном месте чулками. Витка не обижалась на неё и в душе жалела их Наташу, как они называли за глаза учительницу.
   На столике стояли не менее десяти стаканов с чаем и несколько стаканов  уже опорожнённых в неторопливом процессе «затравливания животов».
   Остатками прежней роскоши лежали начавшие «заветриваться» ломтики кровяной колбасы, на которую уже никто не хотел смотреть и неаккуратные, местами обкусанные куски хлеба. Мужчины неторопливо отхлёбывали из стаканов, шумно втягивая в себя горячий чай и уже совсем по-другому, чем вчера, более официально и «поприличному» разговаривали на какие-то ничего не значащие темы.
  На звуки, доносившиеся снизу, смешно сползла проспавшая всю дорогу женщина с верхней полки. Придерживая одной рукой растрепавшуюся причёску «я упала с самосвала, тормозила головой» и солидно выглядящую, неправильной  формы, в которой угадывались очертания денежных купюр, сбившуюся на бок от неудобного лежания на полке грудь, она неловко протиснулась между коленей попутчиков и поспешила в туалет. Вернувшись, женщина кивнула всем прибранной головой и присела на полку рядом с Виткой. В руках она держала, то, что совсем недавно было её грудью - довольно увесистый пакетик.
Витка оценивающим взглядом окинула опорожнённую от инородной «закладки» грудь женщины и понимающе ей улыбнулась. Она сама мучилась аналогичной, но менее очевидной  проблемой. Её кровные четыреста долларов, которые Бабка Катя копила несколько лет, приятно напоминали о себе при каждом неловком движение. Лифчик для «безопасной» перевозки «целого состояния» пожертвовала Витке  верная подруга Верка. Она  уже в начальной школе начала носить эту деталь женского туалета, вызывая чёрную зависть у менее уродившихся одноклассниц и представительниц старших классов и, заставляя испуганно отводить глаза  мужскую половину преподавательского состава школы от её блузки, настырно разъезжающейся на груди, которой было тесно в детском размере  Веркиной одежды.
 Первым сдался преподаватель рисования Моделя, который получил своё прозвище после опубликованной в местной газете «Трибуна» статье  под названием  «Наш ответ Модильяни», где его сравнивали  с великим итальянским художником. С тех пор к нему навечно прикрепилось имя, которое со временем превратилось из Модели в Маделю, против чего, учитель собственно и  не возражал, т.к. ему, как любому художнику льстило сравнение со знаменитым классиком жанра, в котором он сам трудился, не покладая кисти и стакана.
Маделя подошёл к ним, когда подружки, стоя перед школьным зеркалом «во весь рост» застёгивали последние пуговицы на пальто. Точнее Витка уже давно на ощупь застегнула своё скромненькое девчачье пальтецо  и теперь терпеливо ждала в сторонке Верку, которая, закрыв своим хорошо кормленым телом  узкое зеркало, не спеша с удовольствием растягивая процесс созерцания своей неземной красоты, пыталась застегнуть пуговицу на груди. Пуговица не поддавалась, в конце концов, осталась у Верки в руке.  Она привычно сунула пуговицу в карман и наконец-то отклеилась от зеркала.
- Опять оторвалась! Мамка уже её пришила «суровой» ниткой, на два дня хватило. Говорила же, что мне пальто надо новое, а она: «Доносишь, доносишь»! Зла не хватает!
Верка резко развернулась и едва не столкнулась с учителем рисования, который, теряя сознание от собственной смелости,  шагнул к ней навстречу из-за колонны.
- Вера, можно Вас на минуточку? – Маделя, на последнем издыхании, смотрел умоляющими глазами на Верку, которая сама была готова грохнуться в обморок, т.к. к ней впервые обратились на «вы»! Да ещё кто?! Учитель, мужчина!
На деревянных ногах они отошли за колонну, из-за которой вывалился на них, как бросился на амбразуру учитель рисования и о чём-то там разговаривали несколько минут. Верка вернулась с растерянными глазами и почти бегом кинулась на выход. Витка, подобрав её и свой портфель, поспешила  за подругой, на ходу ломая голову, что же могло случиться за колонной.
Только возле своего дома, подруга рассказала Витке, взяв с неё слово, молчать, что учитель предложил Верке написать её портрет. Он, мол, как раз сейчас готовится к выставке в областном  городе и ему «просто необходимо дополнить свою коллекцию свежим полотном, для которого она, Вера, является просто находкой!»
Верка выпалила всё на одном дыхание и смотрела теперь на Виту, ожидая, что та скажет.
- Пойдешь? – Спросила Витка.
- Он денег обещал дать, на новое пальто как раз. – Верка заглядывала в глаза подруги, надеясь там найти единственно правильное решение.
Витка пожала плечами.
- А! – махнула рукой Верка, - что со мной случится-то? – Она взяла из рук Витки портфель и, решительно размахивая им, пошла к крылечку своего дома.
- Только  ты – могила?! – Верка, обернувшись на пороге дома, сурово смотрела на Витку.
- Могила, могила! – Витка качнула головой и поспешила  домой.