Пластилиновая жизнь. Глава 13

АГОНИЯ.

«Любой может спра-виться с печалью, кроме то-го, кто уже печален». У. Шекспир.

А потом, когда её увезли, мы сидели на ку-шетках возле операционной, изредка перекидыва-ясь односложными фразами. А стрелка на часах слишком медленно ползла вперед. Слишком мучи-тельно было ожидание, когда не знаешь чего ждать и есть ли смысл надеяться на лучшее.
Тут же с нами сидел Брайан, он был хмур и предпочитал молчать, а также дедушка и бабушка Селин.
Только её отец, имени которого я не запомнил, нервничал и ходил взад вперед по коридору, пока Диана настоятельно не попросила его присесть.
Пять часов впереди, прошло только пятнадцать  минут, а моё сердце уже останавливалось. Я не представлял себе что будет, если Селин умрет. Как я буду жить дальше, зная, что её нет?
А если всё-таки случится чудо и Селин выжи-вет, с ней будет всё хорошо. Тогда что? А вдруг она решит, что не сможет простить меня. Мне придётся стиснуть зубы и смириться, что настанет день, ко-гда она встретит другого парня, с которым продол-жит свой дальнейший путь. Я знал, что и это мне не по силам.
Милая Селин, такая нежная, хрупкая и без-защитная. Я верил, что она любит меня. И я от-крыл ей своё сердце, вывернул душу наизнанку, показав самые темные её стороны. И я не жалею, что в мире появился еще один человек, знающий обо мне всю правду. Ни разу не пожалел.
Мысли скакали как лихорадочные, мозг пла-вился, тело застыло словно каменное. Я уже не мог адекватно оценивать происходящее, а просто сидел и ждал, когда всё закончится для неё, для меня или для нас обоих.
Еще я думал о том, каким способом мне уме-реть, если случится самое ужасное.
 Резать вены я больше не мог.
Яд. Оставлял возможность спасти меня, а я не мог допустить осечки.
Авария. Я мог остаться инвалидом, вместо же-ланной смерти.
Остаётся только одно. Забраться на крышу ка-кого-нибудь тридцатиэтажного небоскреба и, пока не появились спасатели, прыгнуть вниз. Шансов выжить у меня точно не будет.
И я, убежденный атеист, почему-то вдруг на-чал молиться. Упрашивать Бога не отнимать жизнь у Селин, она не заслужила смерти в свои уже не-давно исполнившиеся  шестнадцать лет. Она такая молодая, не познавшая еще любви, не родившая ребенка. Он не имеет права отнимать у неё всё это.
А еще я пообещал Богу, если он даст ей шанс жить дальше, я не стану ей мешать. Не встану у неё пути, если вдруг она встретит свою настоящую любовь и решить покинуть меня, никогда не упрек-ну, что она предпочла другого, но не меня.
В этом случае я должен её разлюбить, ведь мне через две недели будет семнадцать, а в этом возрас-те говорят, не бывает настоящей любви.
Но может все дело в том, что в душе я гораздо старше. С двенадцати лет с каждым годом я старел, будто на десять лет и сейчас мог с уверенностью заявить, что детство кончилось в мои двенадцать. А отрочества…. Словно и не было. Отец стёр его точно ластиком.
За два года после его смерти я так и не смог придти в нормальное состояние, и  только Селин удалось слегка оживить меня. Дать мне понять, что я тоже человек и, несмотря на моё закрепившееся отвращение к сексу, убедить, что я  не смогу без не-го прожить.
В душе я верил, что она любит меня. Я наде-ялся, что отрицание этого – это просто слова, способ заставить держаться на расстоянии. Ведь она была уверена, что умрет. И она хотела как можно мень-ше причинить мне боли.
Может Эйден и прав. Может действительно на нее все давили, и она поддалась.
Я вздохнул.
Будь, как будет. Всё равно я не в силах ничего сделать.
И я сидел как прикованный на одном месте, боясь пошевелиться, дабы не спугнуть удачу, и ждал, когда стрелка с двенадцати переместится на пять.
Врачи вышли несколько раньше и среди нас, измотанных и сломленных ожиданием, проблеснул слабый лучик надежды. Врачи проходили мимо нас, никто не останавливался, чтобы успокоить, обрадо-вать, что всё хорошо, или наоборот.
Наконец, последний доктор, опустив маску, направился к нам. Мы встали, вытянувшись в еди-ную струну.
- Мы сделали все что могли…, - обычно таки-ми фразами говорят о смерти, внутри у меня все словно заледенело, - нет, операция прошла успеш-но. – Все заметно выдохнули. – Но следующие не-сколько часов будут критическими. Если пациентка придет в себя, она останется жить, и мы продолжим лечение. В противном случае. – Он смущенно по-жал плечами, словно заранее прося у нас прощенья. – Мы переведем её в реанимацию. Места там не так много. Остаться может только кто-то один из вас.
Он смотрел, ожидая нашего выбора.
- Вот он. – Диана подтолкнула меня в спину.
Доктор сразу же повел меня по извилистым коридорам больницы, я только и успел обернуться и одними губами прошептать «спасибо».

Тридцать первое декабря. Канун Нового года.
Теперь мы с Селин вместе.
Только она на кровати, к ней подключено бес-счетное количество проводов, она бледная и без сознания, а я в кресле, тоже бледный и на грани обморока от психического и физического истощения.
Я слушаю её пульс через монитор, я привык к его пиканью, я даже рад, что он пикает. Это значит, что она жива. Я не могу спать, не могу есть, ничего не могу, пока она такая безжизненная и недвижи-мая. Сердце сжимается от боли при взгляде на неё. Иногда я плачу, хоть и стараюсь сдерживаться. Не хочется выглядеть зарёванным, когда она проснется.
А она не просыпается. Прошла неделя после операции, а она по-прежнему без сознания. Моя надежда угасает с каждым прожитым часом.
Я сижу на стуле и держу Селин за руку. Мне нравится держать её за руку. Я целую её ладошку, каждый пальчик, я даже несколько раз засыпал в таком положении.
Я шепчу ей слова любви. Мне так хочется, что-бы она их услышала. Врачи говорят, что это нор-мальное состояние, но скажите, разве нормально когда любимый человек лежит такой беспомощный, а ты не знаешь чем ему помочь?
Седьмое января. День моего рождения. Теперь мне семнадцать.
А Селин все не просыпается. Она не в коме и врачи убеждают, что она все слышит. Не знаю, правда ли это, но я  с ней говорю. Каждую свобод-ную минуту.
Пути назад нет. Пустота затягивает меня все сильней. Не могу ни о чем думать и делать ничего не в силах пока она такая. Забыл даже когда ел в последний раз….
Самый ужасный день рожденья за всю мою жизнь. Я говорю об этом Селин. Прошу ее очнуться хотя бы ради этого. Она не слышит. Все по-прежнему.
Я сам не замечаю, как моя голова падает на грудь, и я погружаюсь в тяжелое забытье.
Я проснулся от страшного, мучительного сна. Мне приснилось, что Селин умерла, её больше нет. Я видел процессию, лица её близких, видел себя во всем черном. Слишком отчетливо, слишком реально. Моё сердце в этот момент готово было разорваться на клочки. Я вроде как даже негромко вскрикнул и проснулся.
Поднял голову и замер. Было около пяти утра, но из коридора в палату пробивался свет. И Селин, моя Селин больше не спала. Наоборот, она с инте-ресом смотрела на меня, на то, как я, нелепо сидя на стуле, привалился на кровать, все еще продол-жая сжимать её ладонь.
Я посмотрел на неё и улыбнулся. Она мне тоже улыбнулась.
-  С возвращением, - прошептал я.
- Ты ужасно выглядишь. – Произнесла Селин.
Я только покачал головой.
- Когда ты в последний раз ел? – Потребовала она уже строже.
Я открыл, было, рот чтобы ответить, но, так и не вспомнив когда именно, сомкнул губы.
- Вот что, иди прямо сейчас и купи себе хотя бы кофе со сливками. – Но я не сдвинулся с места. – Нел, ты как привидение.
Она протянула руку и провела по моим воло-сам. Я знал, они были не в самом лучшем виде. Потом ее пальчики переместились на глаза и очер-тили круги вокруг них. Видимо такие огромные круги у меня под глазами.
Ничего удивительного. Я плохо и чутко сплю, да еще на стуле. И в одежде. Не ем. И вообще не позволяю себе расслабиться ни на минуту.
Я долго была без сознания? – Вдруг поинтере-совалась она.
- Две недели, - прошептал я, все еще не веря в свершившееся чудо.
- И ты решил заморить себя голодом, - она по-грозила мне пальцем, так как не могла покачать забинтованной головой. – А если бы я еще неделю не пришла в сознание? Иди сейчас же, я не могу смотреть на твои круги под глазами и лицо белое как мел.
Я опять покачал головой.
- Я так долго ждал, когда ты проснешься. Я никуда не пойду. - Заупрямился я.
Селин улыбнулась и вдруг распахнула объятия.
- Ах, ты моё чудо, иди сюда.
Меня не надо было просить дважды. Тотчас же я оказался в её объятиях. Осторожно прилег рядом, чтобы ни в коем случае не навредить ей. Она поло-жила мою голову себе на грудь и запустила пальцы в волосы. Она медленно перебирала их, а я страдал, потому что она еще не сказала, что любит меня. Я лежал и ждал, когда она мне это скажет, но Селин почему-то медлила. Она просто проводила ладонью по моим волосам и молчала.
Ну же, ладно, не стоит мучить меня! Скажи мне, что ты меня любишь. Но не давай напрасных надежд! Я виноват перед тобой, я обидел тебя, но знала бы ты, как я ненавижу себя за это.
- Когда я спала, ты мне что-то говорил, - про-шептала она, - я слышала твой голос, но не могла открыть глаза. Ты ведь со мной действительно раз-говаривал?
- Да, - просто ответил я.
- Я знала, я точно знала, что когда проснусь, ты будешь рядом. Ты ведь обещал. Помнишь?
Я не помнил, но согласно кивнул.
- Какой сегодня день? – Спросила она.
- Восьмое января. – Ответил я.
-  Тебе вчера исполнилось семнадцать. – Она погладила меня по волосам, и я перевернулся и приподнялся на локтях, чтобы видеть ее. – По-здравляю тебя.
Я приблизился и поцеловал ее. В губы. Теперь я не боялся ее целовать. Неприятные ощущения, напоминающие мне об отце, медленно, но верно угасали сами собой.
- Люблю тебя, - прошептали мои губы.
- Люблю тебя, - ответила Селин.
Мы еще долго лежали вот так рядом, сплетясь телами, разговаривали, делились ощущениями, по-ка в палату не пришла медсестра и, увидев, что пациентка пришла в сознание, не отослала меня.
Через неделю Селин перевели из реанимации в обычную палату, а на день Святого Валентина и вовсе выписали из больницы.
Брайан уже ждал нас на пристани на «Святой Диане». В тот день мы совершили потрясающее пу-тешествие вдоль южного побережья Великобрита-нии, которое Селин обещала мне в самом начале. Лайнер был полностью в нашем распоряжении. Никаких пассажиров, только я и она.
Стоя на палубе, мы наслаждались встречным ветром и ощущением полной свободы. Перед этой поездкой меня напичкали всевозможными таблет-ками, чтобы не началась морская болезнь, и они мне помогли. От морской болезни не осталось и следа. Только наслаждение долгожданной поездкой.
И еще великая радость от осознания того, что Селин способна ее разделить вместе со мной.
Мы были счастливы. Целовались как сума-сшедшие. Обнимались. А в каюте, впервые уеди-нившись после болезни, я даже позволил себе с Се-лин некоторые вольности, конечно не выходящие за рамки приличия. Но для меня и это было немало.
Постепенно я обретал гармонию. Смирялся с невозможностью изменить прошлое и забыть, что происходило между мной и Карлосом. И тело посте-пенно начало забывать его прикосновения. Новые волнующие ощущения с Селин затмевали все пре-дыдущие, выходили на первый план.
Она была потрясающей девушкой, и она это знала. И еще она повторяла, что любит меня. Слишком часто и искренне. И я верил ей. И сам повторял, что люблю её. Больше жизни.
В школе Селин уже все ждали и встретили очень тепло. Девчонки на следующий вечер устрои-ли пижамную вечеринку у Сары по этому поводу, но нас не позвали. Тогда я с Родом и Томасом, со-вершив отчаянную вылазку, пробрались по балко-нам на второй этаж и под девчачий визг присоеди-нились к всеобщему веселью.
А потом все разбрелись по отдельным комна-там. Мы тоже устроились на кровати в комнате для гостей. Селин забавляло водить ладонью по моей, ставшей уже шершавой, щеке. Не так давно я на-чал бриться.
- Интересно, каким ты станешь через десять лет? – Она провела пальцем по моей груди сверху вниз.
- В смысле, каким? – Не понял я.
- Ну, каким мужчиной. – Она улыбнулась. - Хотелось бы узнать, как изменится твое тело.
Я улыбнулся.
- Наверно более мужественным. И на груди, наконец, начнут расти волосы. –  Пошутил я, Селин рассмеялась.
- Ммм. Привлекательное зрелище. - Промур-лыкала она и потянулась ближе для поцелуя.
Я ответил. Несколько минут мы  молча и упои-тельно целовались по-французски. Я чувствовал, как дыхание Селин с каждой минутой учащается и попытался мягко отстраниться. Она поняла мой по-рыв, разочарованно вскрикнула и откинулась на подушки. Теперь она смотрела не на меня, а в по-толок.
- Ты меня совсем не хочешь, Нельсон?
Чего-чего, а такого  вопроса я не ожидал. И ощущал себя полным идиотом.
- Хочу, конечно. – Уверенно ответил я. Притом это было правдой. Я действительно ее очень хотел, порой слишком сильно, но переступить черту не мог. Так и не смог. Из-за Карлоса. Из-за его экспери-ментов надо мной.
- Тогда в чем дело? – Селин даже не попыта-лась посмотреть на меня.
Я вздохнул. Ну что тут можно было придумать в оправдание.
- Прости меня. – Я осторожно погладил ее пле-чо. – Ну не сердись. Я сволочь, я знаю. Ты имеешь полное право это не терпеть и бросить меня.
- Знаешь же, что я этого не сделаю. – Селин удобней  устроилась на моем плече. – Я тебя люблю.
- И я тебя. – Я поцеловал её в висок. – Поэтому прошу. Дай мне время. Пожалуйста. Совсем чуть-чуть. Я стану нормальным. Немного погодя.
И Селин дала мне это время….