Передоз

 Маленькая девочка сидела на краю ужасного мира. Грязное, оборванное платьице, волосы развивали неощутимые потоки ветра, большие, открытые, искренние глаза были направлены куда-то вдаль, выглядывая что-то, пушистые ресницы порхали вверх-вниз, вверх-вниз….
 -Кто ты? – спросила я.
 -А я знаю?
 -Странно.
 Я стояла рядом. Это, то, что нас окружало, нельзя было назвать миром. Залитое еле ощутимой рябью материи синего цвета, пространство, казалось, одновременно и шуточно маленьким, с горошину, и всеобъемлющим, великолепно большим, вечным.
Малышка была на удивление красивой, только очень грустной.
 Вдруг она заплакала.
-Эй, ты чего плачешь? – я бросилась к ней, но даже не смогла дотронуться до худеньких плеч, потому что внезапно она оказалась прямо позади меня. Девочка пронзительно посмотрела на меня своими бездонными глазищами и отвела их, вздохнув.
 - Как ты это сделала?
 -Это ты не смогла меня поймать.
 Мне стало грустно.
 Не знаю, сколько именно времени успело протечь (именно протечь, ибо оно было осязаемым здесь), но начало становится холодно.
  Будто невидимый паук, который плетет свои сети, аквамариновое пространство медленно покрывалось нитками серебристого инея, сгущая массивные тучи, прокрадываясь под одежду, превращая волосы в тяжелые космы сосулек.
  Девочка сгорбилась и обняла себя за худые плечи. Вскоре ее слезинки заледенели, личико покрылось прозрачной корочкой, ресницы отяжелели и легли на щеки, губи посинели… Я просто наблюдала, как малышка замерзает.
 -Не спи. Слышишь? Не спи!!!! – проорала я в густую поволоку холода.
 - А? – глаза ее немного приоткрылись и посмотрели на меня.
 - Что же это за мир такой???
 -Это твой мир – прошептала девочка.
-Что? – я в недоумении оглянулась по сторонам.
-Твой, твой. И это – твоя грусть. Улыбнись, пожалуйста, иначе я снова надолго засну.
 Я судорожно пыталась улыбнуться, но безуспешно. Отчаявшись, обратила внимание на морозные паутинки, и тут мне вспомнилось, как я с Федькой, соседом по парте, каталась на лыжах. Было так же холодно, и в воздухе летали снежинки, а потом к этим снежинкам присоединились еще и наши тела, вернее ноги, а еще точнее – лыжи, которые в свободном полёте гордо парили над головами, служившими буксиром, почему-то.
 Улыбнулась, даже стало на душе теплей. Или… не только на душе?
 И вправду, сковывающий мороз начал понемногу отступать, и стало яснее как-то.
 -Спасибо. Я уж думала, будет как в прошлый раз, когда ты укололась, а потом затянулась этой дрянью…
Опешила.
 -А разве можно маленьким говорить плохие слова?
- А что, нельзя?
-Ну… не знаю. Я, в принципе, с детства…
- Вот и я, как и ты, с детства.

Повисло молчание. Оно бы, наверное, продолжалось еще очень долго, если бы…

«-Лен, смотри, смотри, какая большая!
 - Аааа! – я в благоговении протянула руку к огромной цветастой бабочке, со сказочными крыльями и длинными усиками, которые, казалось, были усыпаны прозрачной россыпью капелек росы.
 -Какая красота!
 Мои пальчики всё приближались к ней, и тут она вспорхнула.
Наверное, тогда я была самым счастливым человеком на земле. Небо стало еще прозрачнее, воздух слаще…. Бабочка взмывала всё выше и выше, вдруг, резко спикировала на меня и села в протянутые ладони…»
 
Меня вернул к реальности слабый смех девочки. Она стояла и на протянутых ее ладонях сидела цветастая бабочка.
 «Как такое может быть?» Подумала я. Мои  мысли беззвучным эхом пронеслись по миру.
 А девочка всё больше и больше смеялась, подрастая. По крайней мере, мне так показалось.
 Вдруг она начала кружится, и платьице ее покачивалось вслед ее движениям, а мне стало так тепло…

  -Ты – счастье? – спросила я у маленькой.
  -Не просто счастье, а твое, персональное.
  -Тогда, почему ты такое маленькое?
  Она остановилась.
  -Ты сама меня сделала такой. С каждым разом, когда ты уходила прочь от света и жизни, я становилась всё меньше…. Помню, когда ты в первый раз укололась, мне стало очень-очень больно. А когда из-за нехватки денег на дозу соблазнила того мальчика, Антона, мои крылья упали. И в тот день своего рождения, когда ты порезала вены себе из-за ломки, я думала, что исчезну. Но, видимо, кто-то смиловался, и я осталась живой.
 А после твоей передозировки мы, наконец, встретились.
  -Так я это… того? – я жестом перерезала себе горло.
  -Нет. Ты еще не того-этого. Тебя просто отправили ко мне.
  -Ясно.

Снова повисла тишина.

-А знаешь, я умела летать. Крылья поднимали меня вверх, вверх, туда, к звездам твоей души, и ночью они становились такими большими, а днём солнце таким тёплым, что… - ее глаза засветись, а потом из них брызнули слёзы.
 Раньше воздух был неощутимым. Он звенел, переливаясь в потоках лучей…. И иногда осенью откуда-то сверху сыпались бархатистые листья…

 - Извини меня.
- Что?
-Извини за то, что угробила твой, то есть, мой мир. Никогда не знала, что он может быть настолько прекрасным.
Она улыбнулась.
-Я очень долго этого ждала.
Бабочка вспорхнула с ее ладоней и села на мой нос. Я засмеялась.
Внезапно, глаза нежно ослепил свет, а в ушах зазвенела музыка, прекрасная, такая родная…
 -Что это?
- Это твой смех! Раньше такое повторялось очень часто, а последние десять лет даже не слышала  его. Как же я это люблю!
 Девочка танцевала, легко и непринужденно, как чистая и нетронутая снежинка…
 
Вдруг она остановилась.
- Тебе пора.
-Куда – опешила я.
-На землю.
-Зачем?
-Твоё сердце после передоза ожило. Так что, давай, просыпайся и, пожалуйста, улыбайся,  почаще.
Девочка превратилась в совсем юную девушку.
 -А ты снова сможешь летать?
 Она потупила взгляд.
-Нет. Крылья даются только единожды, и, если уж ты их потерял, то больше не найдешь. Я жила здесь очень долго одна-одинешенька посреди пустого мира. Мне слишком часто было холодно. Тебе слишком часто было плохо. Не бросай меня больше, ладно?
 Наивные, чистейшие глаза малышки взглянули на меня с такой надеждой, что мне стало стыдно.
- Да.
-Обещаешь? – она улыбнулась.
-Обещаю.
-Тогда иди.
-А куда?
-Вон по той лестнице, прямо наверх.
-Мы еще встретимся?- этот вопрос я уже задала, поднимаясь по ступенькам.
-Обязательно! Когда тебе будет хорошо, мне тоже будет хорошо. Счастье, я тобишь, на то и дано, чтобы с ним, в нем жить.

…пип… Боже, как больно… вздох… пип… выдох…. Пип… снова вздох… пип… снова выдох…

-Доктор! Позовите доктора, быстро!
-Что такое, медсестра?
-Она просыпается. Видите?

Мои ресницы будто бы были приклеены клеем. Болел каждый, без исключения, миллиметр тела, казалось, даже кончики ногтей изнемогают от этого… этой…
 Дайте мне дозу!!!

«Ты обещала» - неслышный шепот прозвенел у меня в ушах, и тут всё, что со мной произошло, пронеслось перед глазами.

 Я клянусь, я клянусь тебе, счастье, что больше не пойду по откосу. Теперь мы будем вместе как можно чаще, по крайней мере, я сделаю всё от меня зависящее для этого!

Маленькая девочка сидела на краю прекрасного мира. Чистое, яркое платьице, волосы развивали неощутимые потоки ветра, большие, открытые, искренние глаза были направлены куда-то вдаль, выглядывая что-то, пушистые ресницы порхали вверх-вниз, вверх-вниз….