Открытие. Часть 1

- Что я здесь делаю?
   Этот вопрос прозвучал среди заснеженных просторов Западной Сибири, а исходил из уст молодого человека по имени Василий, шедшего на лыжах в южном направлении от посёлка Новиково. Хотя был самый разгар зимы, середина января, день выдался удивительно тёплый. Ярко светило солнце, прохладный ветер приятно обдувал лицо, и вовсю щебетали птицы…
   Однако, несмотря на царящую вокруг оживлённость, Василий находился в довольно мрачном настроении. Два дня назад он провалил экзамен в университете. Произошло это, как считал Василий, несправедливо – профессор Барсов даже не дослушал ответ на вопрос билета, прервав рассуждения относительно мирового значения Французской революции на полуслове.
- Что-то вы чужие мысли высказываете. – сказал профессор, хитро прищурившись.
   Василий растерялся.
- Не знаю. Вряд ли...
- Ну ладно, – произнёс профессор, пристально глядя на Василия. – Ставлю вам двойку. Пересдача в конце января, смотрите объявления.
   Затем Барсов неторопливо собрал вещи и направился к выходу из аудитории. Василий ошеломлённо смотрел на него.
- Почему? Я ведь всё правильно вам ответил.
   Но Барсов лишь небрежно махнул рукой и вышел за дверь.
   После этого экзамена на Василия накатила волна апатии. Придя домой, он несколько часов пролежал на кровати, глядя в потолок и чувствуя себя совершенно обессиленным, а затем заснул. Всю ночь снились кошмары, в которых он тщетно убеждал какого-то медведя в возможности мирного сосуществования, от кого-то убегал и куда-то проваливался.
   Затем Василий проснулся и начал злиться. Злился он не столько на экзаменатора, сколько на себя – ведь в той ситуации можно было многое сказать. Например - о том, что мысли были всё же его собственные, что они просто совпали с мнениями других людей. Да и что страшного, если он даже и повторил чью-то точку зрения?.. Но прошлого не вернёшь – эту мудрость любила повторять мать Василия, наряду с двумя другими – «никогда не говори никогда» и «тише едешь – дальше будешь».
   Временами раздражение становилось слишком сильным, и тогда Василий искал повод, чтобы выплеснуть свои чувства наружу. В связи с этим его стол за короткое время оказался заваленным порванными тетрадями, сломанными карандашами и погнутыми гвоздями.
- Вот тебе! Так! – приговаривал он, видоизменяя очередной карандаш.
- Васенька! Ты что там такое делаешь? Мастеришь, что ли? – спрашивала мать из соседней комнаты.
- Мастерю! – зловещим голосом отвечал Василий, оглядываясь в поисках следующей жертвы.
   И вот однажды, на третий день после злополучного экзамена, когда карандаши закончились, а гвозди и тетради стало жалко, Василия осенила конструктивная идея – заняться чем-нибудь другим. Всё это время он сидел дома, разрушая предметы обихода или смотря телевизор, однако теперь такая деятельность наскучила, и Василий ощутил, что неплохо бы перевести свою энергию в иное русло. Но что ещё можно сделать? Поиграть в шахматы? Погулять с собакой? Или снова посмотреть футбол?
   После некоторого размышления эти варианты были решительно отвергнуты – шахматы надо искать, собака опять чем-то объелась и сейчас лежала без движения у холодильника, а футбол надоел. И тогда Василию пришла в голову ещё одна, более оригинальная идея – пройтись на лыжах. Он давно уже этого не делал – много времени отнимала учёба, теперь же наступил благоприятный момент, так как экзамен Барсова был последним. К тому же – погодные условия вполне благоприятные. Уже несколько дней температура держалась около нуля, а зимнее солнце казалось не таким уж и зимним – настолько его лучи были тёплыми и яркими…
- На лыжах можно отвлечься, – сказал вслух Василий. – И вообще, это интересно.
- Васенька! – сразу откликнулась мать. – Ты что-то сказал?
- Да так.
- А?
- Да не, ничего.
- Да нет же, ты что-то сказал, я точно слышала.
   Следующие полчаса ушло на объяснения с матерью и на поиски лыжных принадлежностей.
- Смотри, сынок, на облака не заглядывайся, а то с лыжни сойдешь и заблудишься!
- Да меня облака в последнее время мало интересуют…
   «Буду идти, идти, пока не зайду куда-нибудь далеко» - мысленно решил Василий, смазывая лыжи и стоя под градом материнских советов и предостережений.
   Так он и сделал. Выйдя на окраину поселка, Василий перешёл шоссе и углубился в снежные поля. На этих полях летом выращивались различные сельскохозяйственные культуры, сейчас же они представляли собой просто гигантское пространство, весьма удобное для перемещения на лыжах …..
   Начало поездки было приятным. Проехав первые несколько метров, Василий сразу же окунулся в полузабытые ощущения и испытал чувство, похожее на радость. Он всматривался в небо – местами ярко-голубое, местами покрытое красивыми облаками причудливой формы, с наслаждением вдыхал прохладный свежий воздух и прислушивался к звукам природы. Он ехал по уже проложенной кем-то лыжне, причем подтаявший за время оттепели снег хорошо скользил, и ехать было легко.
   Но оказалось, что не так просто забыть то, о чём недавно слишком много думал - заметив корявую ветку, торчащую из-под снега, Василий почему-то вспомнил профессора Барсова и нахмурился. Неприятные воспоминания словно не желали уходить, и некоторое время Василий снова прокручивал в уме своё несчастье.
   «Ну почему всё так вышло? – думал он. – И главное, именно со мной! Вот если бы двойку получила Четвертакова, было бы справедливо!»
   Со своей однокурсницей Галей Четвертаковой Василий находился в крайне враждебных отношениях. Их конфронтация возникла ещё на первом курсе и длилась уже два года, то затихая, то перерастая в ожесточённые сражения.
   Всё началась в те далёкие и кажущиеся теперь легендарными времена первого семестра, когда студенческая жизнь только начиналась, и юные первокурсники с воодушевлением погружались в учебный процесс. Волею судеб Гале было назначено рецензировать доклад Василия на семинаре по истории России – что и предопределило дальнейшее развитие их отношений. Выступая перед всей группой, Галя не просто раскритиковала его труд – она осыпала автора кучей насмешек и колких замечаний по поводу неразборчивого почерка, использования жаргонной лексики и слишком монотонного, по её мнению, голоса.
- В общем, я считаю, что доклад совершенно не удался! – закончила Галя и гордо прошествовала мимо красного Василия к своей парте.
   Дело было даже не в замечаниях – их справедливость Василий вполне готов был признать, и даже не в том, что разгром был совершен перед всей аудиторией. Больше всего Василия потрясла внезапность атаки. Сам факт неожиданности побуждал сомневаться в себе, порождая вопросы – «почему я это не предусмотрел?», «как такое могло случиться?» и «почему именно со мной?». Появился даже самый отчаянный вопрос – «как же так?». Раньше Василий считал, что с Галей у него обычные, корректно-вежливые отношения, что причин для конфликтов попросту нет, и тут – такое…
   Так началась война, причиной которой Василий считал вероломное нападение противника. Не то чтобы велись активные боевые действия… Василий, разумеется, не дергал девушку за косу, а Галя, конечно, не хлопала его учебниками по спине – всё-таки детский возраст был далеко позади.  Просто при встречах в университете они отворачивались, порой Василий как бы ненароком наступал ей на ногу, а Галя иногда толкала его в спину и ставила подножки. И конечно, они воевали на семинарах – их взаимно резкие выступления давно уже стали привычной частью каждого урока.
    Последним крупным эпизодом в истории этого противостояния явился случай на уроке информатики. Тогда Василий сел за соседний с Галиным компьютер, и нечаянно выключил её процессор, за что был вознагражден громким криком и упрёком в слабой координации движений.
- Чего кричать-то? – вслух сказал Василий, ковыряя палкой сугроб и вспоминая разъяренное лицо Четвертаковой. – Можно же снова было включить… раскричалась чего-то…
   Но тут же вспомнил, что находится здесь как раз с целью отвлечься, и могучим усилием воли перевёл своё внимание на окружающий мир. Вроде всё вокруг по-прежнему: солнце светит, снег сверкает, деревья стоят, а лыжня ведёт всё дальше к югу. «Интересно, - подумал Василий. - Кто её проложил? Ведь я уже довольно далеко прошёл».
   А прошёл он действительно немало – метрах в ста впереди уже виднелись постройки старого коровника. Деревенские объекты создавали контраст с научным институтом, который остался уже далеко позади, на юге; из-под снега торчали жерди, ржавая жесть и бочка для воды. Дальше коровника, насколько знал Василий, лыжники не заходили – там простирались лишь бескрайние поля с небольшими березовыми рощами.
    Но вдруг Василий заметил лыжню, идущую с севера - следы вели к ограде коровника. Подойдя к ней, неизвестный лыжник, судя по всему, потоптался и повернул обратно. Откуда же пришел незнакомец? Ближайшие деревни, насколько знал Василий, находятся верст за пятьдесят… Интересно…
   Он перешел на северную лыжню и бодрым шагом двинулся по следам. А что будет, если через пару минут ходьбы следы оборвутся? Василий улыбнулся. Придется глубоко задуматься – и, возможно, изменить свои преставления об устройстве мира… Но тут он вспомнил о несданном экзамене и поморщился. Как же больно думать, даже просто знать о том, что его несправедливо завалили. Да еще на двойку! Причина была не в учебе. Образование не было для Василия смыслом жизни, хотя в школе он получал средние отметки, даже выше средних. Но получить ДВОЙКУ В УНИВЕРСИТЕТЕ!!! И ни с того, ни с сего! А кто виноват?.. Барсов представлялся ему Злобным Врагом, строящим коварные козни, и внутри Василия вспыхивало ответное негативное чувство.
   Он принялся вспоминать другие неприятные случаи. Однажды, когда он уходил из читального зала и попрощался со знакомой девушкой, та слегка пошевелила шеей – то ли в ответ, то ли просто для разминки. «Кивнула она или не кивнула?» - этот вопрос до сих пор занимал Василий, несмотря на давность произошедшего. Перечень неприятностей оказался велик - как-то раз на прогулке собака убежала… не влез в автобус… потерял деньги… поскользнулся и упал… уронил арбуз…
   Василий остановился и оглянулся. Коровник уже был далеко позади, превратившись в темную точку. Впереди же, слева и справа простиралась снежная пустыня, из которой кое-где торчали верхушки кустов. Василий вспомнил, как прошлым летом он с другом Севой совершил велосипедное путешествие по грунтовым дорогам, по пути испытав немало приключений. Они встретили ежа и лису, перебирались через ручей, жгли костер и нашли заброшенную деревню. Василий улыбнулся, вспомнив, как смешно фыркал еж, когда они подошли близко, как метнулась к своей норе лиса… И еще вспомнил то замечательное ощущение, которое возникало при осознании того, что ты мчишься посреди широких полей, в просторе. Это было чувство Свободы.
   «Да и сейчас ничего», - подумал Василий, вдыхая свежий прохладный воздух. Он засунул руку в карман и вдруг нащупал что-то твердое. Это была конфета. «Мама подложила» - догадался Василий. Развернув обертку, он откусил кусок и погрузился в сладостные ощущения…
     Вокруг было тихо и спокойно. «О, а настроение-то улучшилось!» – подумал Василий. «Странно. Только что было плохое». Ещё пару секунд он размышлял об изменении, затем мысли вновь стали бродить. Как необычно скрипит снег… а на этой ветке ещё сохранились листья… похоже, я уже устал… а, нет, ещё не устал… или устал?.. нет, все-таки не устал…
     Постепенно он погружался в монотонность движений, и мысли стали замедляться. Василий остановился и огляделся. Вокруг царило спокойствие. Мир был неподвижен, возникло ощущение целостности, единства с окружающим. Время словно остановилось. Василию казалось, что он куда-то плывёт, - это чувство было приятным и сопровождалось ощущением безопасности и естественности происходящего. Мельчайшие ощущения воспринимались теперь как замедленные, и в то же время присутствовало понимание того, что над ними сохраняется полный контроль. Иначе говоря, это не было состоянием заторможенности, скорее его можно было назвать состоянием неторопливой глубокой задумчивости…
     Вокруг всё вроде бы по-прежнему – лес, снег, облака... А вот реакция на эту картину – новая. Всё вокруг воспринималось теперь не как повод для усиления раздражения, а как средство почувствовать красоту. Василий ощутил огромный прилив сил, и готовность к продолжению путешествия.
    Возобновив движение по загадочным следам, он ощутил желание выразить свои чувства словами. Но на память не пришло ни одного стиха, пословицы и даже афоризма, поэтому пришлось довольствоваться низким слогом.
- Неплохо, неплохо. – пробормотал Василий.
     Он попробовал представить, что сказал бы Сева, если бы здесь очутился. Наверное, начал бы опять философствовать. «Эх, какое бытие! – вздохнул бы Всеволод. – И как же оно все-таки определяет сознание».
- Опять философия… - проворчал путник вслух.
- Экзистируя свою индивидуальную сущность. – продолжал голос Севы. – Следует учитывать, что любая символика трансцендентности универсальна и не поддается осмыслению в мирском плане…
- Хватит! – вскричал Василий. Он не любил сложные философские словеса, предпочитая ясный и простой язык. Однако Всеволод их как раз любил – и не упускал случая щегольнуть лингвистической удалью, пусть даже и в воображении товарища.
   Надо другую тему, подумал Василий. Сева же ведь чем только не увлекается… Он, например, любит читать фантастику. Что бы такое вспомнить интересненькое?..
   Через пять минут Василий, резво двигаясь вперед и энергично работая локтями, уже мысленно дискутировал со своим товарищем.
- Да нет, Марка Твена нельзя фантастом считать. – говорил голос Всеволода.
- Почему? Он же написал повесть, как дети на управляемом воздушном шаре путешествовали над Африкой.
- Не-е, Васек, настоящие фантасты – это, например, братья Стругацкие. Почитай «Улитку на склоне», например.
- Да зачем мне улитка?.. Вот воздушный шар – это здорово. 
- Не, Вась, ты нивелируешь. И недостаточно эксплицируешь фундирующие… 
- Ну, началось! – вслух проворчал Василий.
(ИНЕРЦИЯ СОСТОЯНИЯ)
   Он почувствовал дрейф настроения в сторону раздражения, и на мгновение завис в «точке ноль», в неопределенности. Где-то в глубине души, подсознательно, Василию хотелось остаться в недавнем спокойном состоянии, но… быть недовольным так привычно, так обычно и предсказуемо…
   Как же надоела ему эта философия! Еще недавно, на втором курсе, приходилось зубрить головокружительные истины профессора Бананова насчет «взаимодействия социальных субъектов», а теперь еще и в собственном воображении дебаты разворачиваются… Настроение опять ухудшилось. Василий вновь вспомнил, как потерял арбуз и уронил деньги… или наоборот? «Неважно! – мелькнула свирепая мысль. – Всё равно вокруг всё плохо, везде столько уродов, непредсказуемости и глупой суеты!».
   Высоко в воздухе прокаркала ворона. «Гнусная тварь!» - подумал Василий. – «И почему я должен вздрагивать от звуков, которые издает это мерзкое отродье?!». Он поискал взглядом, чем бы швырнуть в птицу, но ничего подходящего рядом не оказалось.
   В этот момент солнце скрылось за тучами, и в лицо подул холодный ветер
- Ну, что ещё? – с горечью спросил Василий непонятно кого. – Ураган, пожар, наводнение?
   Его нога провалилась в сугроб.
- Так! – сказал голос Всеволода.
   Василий остановился, закрыл глаза и глубоко вздохнул. Следующую минуту он не двигался и лишь молча прислушивался к своим внутренним ощущениям. Вначале чувствовал лишь раздражение от преследующих его несчастий и злился на изменчивую погоду. Но затем прислушался к окружающим звукам. Поскрипывание деревьев, щебетание птиц вдали… Стук сердца, стук мыслей постепенно затихал… Василий чувствовал себя одиноким, но чувство это не было тягостным. Наоборот, оно воспринималось как приятное, спокойное и естественное…
   В небе послышался гул. Василий очнулся и посмотрел вверх. Над ним на большой высоте летел самолёт, совершая свое путешествие из дали в даль, унося в своих недрах десятки, а то и сотни пассажиров.
- Это ТУ-134. – сообщил Всеволод.
- А-а… - рассеянно отозвался Василий.
   Самолет скрылся за облаками, и Василий вздохнул, вспоминая о своем наземном положении. И с удивлением заметил, что его восприятие сильно изменилось. Болезненные чувства от воспоминаний… нет, не исчезли, но притупились, отодвинувшись на второй план. Он вновь оказался в состоянии неопределенности, которое, с одной стороны, было необычным и потому пугало, а с другой… от него веяло какой-то Особой Свободой… Василий подумал, что похожее чувство возникало в школе, когда на уроках физкультуры играли в баскетбол, и он держал в руках мяч, целясь в корзину. В тот момент, перед самым броском, оно и появлялось – явственное ощущение многовариантности настоящего и будущего. Мяч можно было закинуть в корзину, можно было метнуть в друзей или в тренера… а если бы там была Галя Четвертакова…   
   Василий нащупал в кармане еще одну конфету, достал и принялся задумчиво жевать. Да-а, сладкое неплохо улучшает настроение! Недаром все его так любят… Доев и глотнув воды из фляги, Василий повеселел и бодро заскользил дальше по лыжне. И почему так приятно ехать по простору, рассекая пространство и забыв о времени? Что сказал бы на это Всеволод?
- Я бы сказал, что имманентные пульсационные верификации, характеризующие колебательные операции бинаризма, фундируют внебинальный логизм автохронными импульсами. Тотальная семиотичность бытия…
- Ой, ну хватит! – засмеялся Василий. – Хорош мудрить!
- А чего? Нормальный язык.
- Лучше давай поговорим о погоде.
- Ну давай. – согласился Сева. – Погода хорошая…
   Но вдруг его перебил насмешливый девичий голос:
- А что, Вася, слишком сложные для тебя слова?
   Василий вздрогнул и чуть не свалился в сугроб. Четвертакова! Ну, воображение совсем расшалилось… Что ж, посмотрим…
- Да, Галя, слишком сложно. А объясни, пожалуйста, что такое «внебинальный логизм»?
     Секунд пять длилось напряженное молчание, а затем Четвертакова выпалила:
- А почему ты, Васенька, по университету в резиновых сапогах ходишь? По болотам любишь лазить?
   От неожиданности удара Василий остановился и принялся придумывать достойный ответ. И тут зазвучал новый голос:
- Галя, ну зачем ты придаешь такое значение одежде и обуви? Главное ведь – не внешнее, а внутреннее…
   Ага, это голос Федора, еще одного университетского товарища Василия. Федор увлекался йогой, у-шу, цигуном и психологией, а также очень любил увещевать, успокаивать и советовать.
- У всех у нас есть недостатки… В каждом человеке есть и положительное и отрицательное…
- А ты вообще молчи! – оборвала его Галя.
   И тут Василия осенило.
- Галя, а из чего сделаны твои сапожки? – ехидно спросил он. – Разве не из резины?
- Кстати, я и сам иногда в резиновых сапогах хожу, – торопливо сказал Федор. – Например, когда клюкву иду собирать…
   Галя в ответ выпустила ядовитые реплики по поводу отсутствия вкуса у некоторых, подключился Сева с философской идеей об относительности восприятия, снова подал голос Фёдор… Вскоре поднялся настоящий галдеж.
- Ладно, хватит, – устало приказал Василий, и голоса замолчали. Некоторое время Василий наслаждался тишиной, но потом вспомнил насмешливый голос Гали и скривился. Словно в ответ, тут же закаркала ворона.
   «Опять!» - с отчаянием подумал Василий. «Вечно в мою жизнь вползают какие-то гады и стараются меня достать…». Он нервно оглянулся по сторонам. Позади оставалось огромное белоснежное пространство, а впереди начинались березы. Куда идти, куда податься?
   …Василий напряженно скользил через угрюмый лес. «Как все надоело» - думал он. И тут же, словно подтверждая эти мысли, ветка березы коварно изогнулась и больно ударила по лицу. Сволочь! Василий в бешенстве сломал ее и отшвырнул в сторону. Ветка повисла на дереве и стала печально раскачиваться, а Василий уныло побрел дальше.
(НЕВЕРИЕ В СЕБЯ)
   А ведь еще недавно было такое хорошее настроение! Почему же не удалось удержать его? Видимо, потому, что он слаб, бессилен и ничтожен. «Как же я жалок!» - думал Василий. «Ничего-то я не могу, даже собственными мыслями управлять!».
   Он вспомнил, как в прошлом году он шел по улице, торопясь в магазин, и попытался перепрыгнуть большую лужу, нахально растекшуюся прямо по пути. Разумеется, неудачно – прыжок оказался вдвое короче, чем нужно. Он стоял, до колен забрызганный грязной водой, а неподалеку стояли дети и весело смеялись… А два месяца назад… А на прошлой неделе…
   Барахтаясь в невеселых мыслях, Василий вышел к опушке и мрачно взглянул на новое снежное поле. Завыл ветер, по небу поплыли рваные облака, похожие на клочья тумана, где-то поблизости с неприятным треском переломилась ветка - холодный и враждебный, мир будто отражал негативное состояние Василия. «Как все надоело!.. Хватит…» - мелькнула болезненная мысль. Но это неприятное ощущение, как ни странно, вдруг успокоило Василия. «Стоп!» - подумал он. – «А почему это я не могу вернуть своё настроение? Ведь оно – моё!».
   Неожиданно ветер перестал выть, а облака замедлили свой ход – природа будто прислушивалась к ходу мыслей человека. «Могу! – вдруг с каким-то упрямством подумал Василий. – Хочу и могу!».
   Он вспомнил, как в детстве ползал по полу и вдруг увидел погремушки, лежащие на диване. Очень захотелось достать их, но они были так высоко… И то же самое ощущение! Не слово, ибо тогда Василий еще не умел говорить, а именно ощущение мелькнуло в его сознании: «Хочу и могу!». Он подполз к дивану и приподнялся - с отчаянным, но в то же время спокойно-уверенным усилием… Маленькая рука метнулась к игрушечной белке и схватила за хвост. Цель достигнута!..
   А кто мешает мне сейчас сделать то же самое?
   «Вспоминаю!» - мысленно воскликнул Василий. - «Вспоминаю и настраиваюсь на другое!». Он слегка улыбнулся и закрыл глаза, расслабляясь. Воссоздать те позабытые ощущения, которые еще недавно словно горели в сознании… просто представить… и ждать… ждать…
   Медленно возвращались прежние позитивные чувства – словно тлеющий огонек, который едва теплился среди пепла, начинает разгораться вновь. Восстановилось ощущение приятной расслабленности, спокойствия и свободы, стало даже как-то легче дышать.
   Василий открыл глаза. Облака рассеялись, солнце протянуло свои лучи между деревьями, создавая неповторимое сказочное освещение. Снежная пустыня вокруг по-прежнему казалась бескрайней и глухой, но Василий ощутил уют и спокойствие, как будто специально для него выделили укромный уголок…
   Медленно поднявшись, Василий взялся за палки и поехал вперед. Теперь он ехал в новом, созданном им самим настроении – и сохранять это состояние казалось очень легко.
- Ну вот, – сказал путник вслух. – Говорил же – могу, значит – могу.   
   Однажды зимой Василий сидел на лекции около окна, и рядом на подоконнике в стекло билась муха. Билась по неизвестной причине – то ли кто-то её разбудил, то ли насекомое проснулось само, нарушив закон, по которому зимой мухи должны спать. Снова и снова она, жужжа, отчаянно врезалась в стекло, словно стараясь пробить прозрачный материал, не замечая, что рядом, в двадцати сантиметрах открыта форточка. «Ну и дура» - подумал тогда Василий, недоуменно качая головой.
   Сейчас же это воспоминание вызвало усмешку. А чем он сам отличался от мухи, когда снова и снова прокручивал неприятные, болезненные мысли? Ведь так легко можно было выбрать себе другое настроение! Стоило лишь понаблюдать за собой – и остановиться, просто-напросто пожелав думать о другом. Правда, еще нужно поверить в себя, в саму возможность это сделать… Поверил – и проверил, результат налицо. «Точнее, на лице» - подумал Василий, улыбаясь. 
(ПЕРЕНАПРЯЖЕНИЕ)
   Он проехал еще метров сто и вдруг почувствовал, что начинает уставать. Спина и ноги как будто налились тяжестью, руки ослабели, пальцы стали мерзнуть… Может, лучше повернуть обратно? Там теплый дом, собака и мама. Мама может приготовить вкусные пирожки, а собака… не-ет, с этой тварью опять придется гулять. Да и пирожков, если хорошенько подумать, ожидать вряд ли стоит...
   Солнце вдруг погасло, закрытое невесть откуда прилетевшей серой тучей, снова застонал ветер, где-то вдали заорала какая-то птица.
   «Нигде нет покоя…» - появилась неприятная и такая знакомая мысль. Недавнее хорошее настроение… не то чтобы исчезло, но как будто затихло, завяло и словно засохло, как цветок, ожидая свежей порции животворной влаги. Только вот Василию было не до того – внимание было целиком погружено в яркие и неприятные ощущения. В ногах пульсировало чувство слабости, спину и шею ломило, а руки слегка дрожали. Как же хотелось отдохнуть, просто лечь и ничего не делать!.. Но нельзя – надо пилить дальше… Хотя – почему нельзя? Кто запрещает?
   Василий устало опустился коленями на лыжи и свесил голову. Как же он устал! Хотелось лечь и лежать, а потом уснуть и увидеть прекрасные сны. Но – нельзя… Он закрыл глаза и представил себе, как едет на велосипеде – вокруг зеленеют нивы и луга, весело щебечут птицы, жужжат насекомые… Дорога ведет вниз, к ручью, около которого белеют развалины заброшенной деревни. Среди остатков стен торчат кусты и березы, а невдалеке раскинулись заросли одичавшей малины…   
   Василий очнулся и поднял голову. Какое яркое воспоминание… Он встал и потянулся, как после хорошего освещающего сна. И в самом деле – сил прибавилось, усталости теперь почти не было. 
- Неплохо, неплохо… - пробормотал Василий.
   Оказывается, стоит сделать паузу для небольшого отдыха, и самочувствие радикально изменяется! Что же он раньше до такого не додумался? Путешественник заскользил дальше, но теперь каждые пять минут останавливался, чтобы немного расслабиться. Вскоре остатки утомления исчезли. Хотелось катиться и катиться вперед, навстречу новым полям и лесам…
- Ну, где вы там? – спросил Василий, прислушиваясь к себе. – Что-то давненько вас не слышно.
- А чего? – отозвался Сева.
- Как жизнь? – спросил Василий. 
- Ну, если рассмотреть этот вопрос сквозь призму идеи о перцептивной дифференциации флуктуационной индифферентности бытийной когерентности …
- Да ладно тебе! Говори нормально.
- Что, Вася, опять сложные слова? – раздался насмешливый голосок Четвертаковой.
   Василий на мгновение нахмурился, но потом улыбнулся.
- Да, сложные. А можно ведь по-простому – сказать «классно!», «здорово!», или «не знаю»… 
- Да, но ведь вербальная коммуникация является имманированной интерсубъективностью. – возразил Всеволод.
- А мне все равно, – ответил Василий. – Я вот чувствую себя просто отлично. 
- Это влияние свежего воздуха. – подал голос Федор. – А также гармоничного сочетания напряжения и расслабления.
   «А ведь и правда» - подумал Василий. – «Дышится просто замечательно, и в мышцах прямо какая-то сверхмощь гудит, как будто сейчас взлечу. А ну-ка…».
   Он подал себе мысленный приказ, но взлететь почему-то не получилось. «Ладно, в другой раз» - решил Василий и рванул вперед.
   Скатываясь с небольшой горки, он вспомнил, как в детстве взмывал ввысь, отталкиваясь от трамплина, потом на мгновение неподвижно застывал в воздухе, а когда гравитация побеждала, снова опускался на лыжню и мчался дальше. Да, то был один из кратких, но ярких моментов свободы…   

   Василий задумался, вспоминая особенности изменения своего восприятия и самочувствия. Сначала были какие-то перепады эмоций, и он по привычке крутил в своем сознании недовольство. Потом это удалось заметить и осознанно улучшить свое настроение, однако вскоре проявилось и усилилось ощущение «я слаб и ничего не могу». Появилось уныние, стала возрождаться депрессия… Но усилием воли он выбрал другие мысли – мысли на тему «я могу». И недавно – новое Открытие. Видимо, мало заметить и преодолеть привычность, мало также и поверить в себя, нужно еще и поддерживать физический тонус – гармонично напрягаясь и расслабляясь, работая и отдыхая…
   Теперь же – все препятствия позади. Теперь – он знает целых несколько способов управлять своим самочувствием! Почувствовал себя как-то не так – вспомнил о лыжной практике, и применил полученный навык. Не подействовал один способ? Возьми и используй другой, ведь сейчас их целый арсенал: самонаблюдение, повышение самооценки, движение на свежем воздухе…
   Василий самодовольно улыбнулся – теперь-то ему все подвластно! Теперь он – не то, что некоторые – те, кто привык вариться в собственном унынии, прозябать в недовольстве собой и самокритике, с утра до вечера просиживая в помещениях. Чувствуя заряженность энергией и какую-то особую внутреннюю свободу, он вдруг ощутил желание как-нибудь самоутвердиться, увидеть себя более важным, чем другие. И – поддался этому желанию.
- Эй, Севка!
- Что?
- А я выше тебя!
   В реальности такого, Василий, конечно, не говорил – но в воображении-то можно. Что же голос друга скажет в ответ? Небось, смутится, и тогда можно будет его утешить, как-нибудь подбодрить, чтобы почувствовать свою власть.
- Бывает. – усмехнулся Сева.
- И умнее. – упрямо повторил Василий.
- Ну, это спорно. – встрял вдруг голос Федора. – Понятия «ум» и «глупость» ведь относительны. Каждый в чем-то умнее, а в чем-то глупее другого, а другой… 
- Погоди, тебя не спрашивают! – перебил Василий. – Иди пока, займись йогой своей, или цигуном. Я позову, когда надо будет.
- Пожалуйста, как хочешь…
   Василий слегка нахмурился – почему-то друзья-товарищи не торопились признавать его превосходство. Ну ничего, посмотрим…
- А помнишь, однажды летом, когда ты устал, я помогал тебе тащить велосипед?
- Помню. Я благодарен тебе. – ответил Сева. – А помнишь, как я тебе дал списать задание по французскому?
- Помню. – проворчал Василий. – Ладно, потом еще поговорим.
   Что ж, получить общественное признание не удалось, но зато ведь все прекрасно! Прекрасно самочувствие, прекрасна природа вокруг… И все же что-то не так, где-то внутри, в глубине души засело какое-то смутное недовольство… Однажды в детстве Василий построил в песочнице замечательный замок из песка – с башнями, зубчатыми стенами и воротами из веток. Он очень гордился своим творением, но никто из других детей этого не замечал, они самозабвенно играли с машинками и солдатиками. И тогда юный Василий, удивляясь сам себе, отнял игрушечный автомобиль у маленькой девочки, а затем, как бы по инерции, забрал и закопал солдатика, искренне поражаясь своему поступку.
   Вот и сейчас, когда всё вокруг вроде было прекрасно, он ощутил желание к чему-нибудь придраться… Но нужен был повод, то есть - веская причина, ведь все должно быть справедливо.
- Кар-р-р! – крикнула ворона, сидящая на ветке высокой березы.
- Чего раскаркалась? – озлился Василий. – Что, помолчать нельзя, что ли?
   Как она смеет?! Кто она, вообще, такая? Василий задумался над этими вопросами, продолжая себя накручивать. Это ведь просто-напросто возмутительно – без спросу каркать в лицо представителю человечества! Василий почувствовал себя оскорбленным. Так, чем бы кинуть в нахальную ворону? Он оглянулся, но ничего подходящего не нашел.
- Кар-р-р! – еще раз произнесла ворона и улетела, тяжело хлопая крыльями.
   «Противная! – подумал Василий. – Всё настроение мне испортила!». Не то чтобы это была какая-то свирепая ярость или что-то подобное… Нет, до этого далеко, однако эмоции сильные... Затем внимание Василия переключилось на переживания недавнего прошлого, и он снова ощутил негодование и обиду по поводу заваленного экзамена… Стоп! Надо что-то предпринять, чтобы опять не скатиться в минорность… Только вот что? Он пошарил в карманах и, к своему радостному удивлению, нащупал там знакомые очертания. Конфета! Еще одна. Торопливо развернув фантик, Василий извлек содержимое и принялся жевать. Да-а, неплохо, неплохо… Вот, кстати, еще один способ улучшить себе настроение. Правда, мама говорила, что от сладкого зубы портятся…
   После конфеты по телу разлилась новая порция энергии, но Василий, памятуя о правиле делать кратковременные, но частые паузы для отдыха, решил постоять еще немного. «Да-а, - подумал он, оглядываясь. – Вокруг прямо тишь и гладь, да благодать!.. Снежное царство какое-то. Кто это там в небе летит? На ворону не похоже, на мелочь, типа синицы, тоже. А, это же коршун!».
   Высоко в небе, расправив широкие крылья, планировал коршун. Было неясно, какая у него цель – полюбоваться зимней природой, поискать добычу или же просто насладиться полетом, и Василий решил навести справки.
- Эй, Сева! – позвал он.
- Слушаю?
- Скажи, чего тут этот коршун летает?
   Одно время Всеволод увлекался орнитологией, подолгу смотря передачи «В мире животных» и листая фолианты с птичьими фотографиями, поэтому друзья видели в нем специалиста и часто обращались за информацией.
- Да реет просто.
- А что, по земле не хочет ходить?
- Ну, это же тебе не курица.
   Полученная консультация побудила Василия к новым размышлениям.
- Интересно, – произнес он. – А почему одна живность впадает в спячку, а другая – нет? Наверное, все дело в шкуре. У одних толстый мех и жиру много – эти могут себе позволить и впасть, а другие – не могут… Поэтому, видимо, столько пернатых улетает зимой на юг… то есть осенью, а другие остаются поспать…
- Что-то ты увлекся, – заметил Федор.
- Это меня от конфеты, видимо… развезло.
- Похмелиться надо, – усмехнулся Сева.
   Василий медленно двинулся вперед, прислушиваясь к своим внутренним ощущениям. Да, налицо какой-то разброд мыслей… «Наверное, я перерасслабился… говорят же – «перенапряжение», значит, бывает и перерасслабление. В чем же причина?..».
   Солнце в очередной раз вышло из-за туч, и снежные просторы впереди засверкали в его лучах, на миг ошеломив Василия.
- Так, а коршуны впадают в спячку? – рассеянно поинтересовался он. - Или это медведи?
   Стали появляться странные мысли. Фантазия словно вырвалась из темницы логики, и вне себя от счастья, принялась метаться по просторам образов. Летящие вороны, прыгающие белки, ползущие муравьи… Так, надо все это как-то упорядочить…
- В мире же много неожиданностей, – принялся рассуждать Василий. – А вдруг сейчас медведи появятся? Как выпрыгнут из сугробов…
- Спят они зимой или не спят? – спросил он вслух.
- Да спят, спят! – раздражённо ответил голос Всеволода, который одно время занимался и медведями.
   Василий остановился, глубоко вдохнул и на несколько секунд задержал дыхание, чтобы остановить мыслительную чехарду.
- Всё, через пять минут поворачиваю, – решительно сказал он.
   Вдруг раздался какой-то монотонный звук… Да, это стук. Василий пригляделся к ближайшим деревьям и обнаружил, что по огромной березе ползает маленький дятел, время от времени останавливаясь, чтобы постучать по коре клювом.
   «Ишь ты! – подумал Василий. – Развел тут жизнедеятельность».
   Дятел усердно долбил кору, часто перемещаясь вдоль и поперек ствола в поисках более удобного места.
Василий повернулся, чтобы получше рассмотреть птицу, и в спине что-то громко хрустнуло.
- Эх, Вася, тебе зарядку надо по утрам делать! – назидательно произнёс голос Фёдора.
- Да что-то неохота, – пробормотал Василий.
   Он присел и снова закрыл глаза, сфокусировав внимание на стуке. «Тук-тук! Тук-тук!» - эти звуки приятно успокаивали, снимая лишнее напряжение…
- Вася, ты теплые носки одел? – вдруг раздался чей-то новый голос.
- Да-а…
- Смотри, не обманывай.
- Мама, это ты, что ли? – вяло удивился Василий.
- Да, я.
- А ты уверена, что это ты?
- Да.
- Интересно. А почему раньше молчала?
- Не хотела мешать твоей беседе с друзьями.
   «Надо же… - подумал Василий,  снимая шапку и с уважением дотрагиваясь до головы. – Кого там только нет…». Он поднялся и двинулся дальше. Стук дятла слышался все тише, но приятная расслабленность сохранялась – до тех пор, пока не вернулась ворона.
(ЗЛОСТЬ)
- Ты что, нарочно, что ли? – удивился Василий, услышав хлопанье крыльев вверху.
- Кар-р-р! Кар-р-р-р! – последовал ответ.
- Летела бы себе молча, и все!.. – проворчал путник. - Разоралась тут…
   Местность тем временем изменилась - из снега торчали сухие стебли кукурузы, создавая странное впечатление. «Как будто зимний урожай» - подумал Василий.
   Осень… зима… весна… лето… и снова будет зима. Ритмы… Он вдруг понял, что уже забыл о своем открытии. А все из-за… Из-за чего? А-а, из-за Всеволода, который не хотел признать… хотя он признал. Но толком так и не поблагодарил за помощь… Василий вдруг рассмеялся над собой. Зачем ему эта благодарность?! Прямо какая-то мания величия накатила.
   А ведь можно было идти себе скромно, и все. Хотя – лишняя скромность тоже ни к чему, можно ведь так снова к этому… к неверию в себя прийти. Надо было идти нормально – спокойно, и не отвлекаться на сравнение с другими, на желание общественного признания… Почет, слава, уважение… стоит ли ради этого тратить массу сил и времени? Не лучше ли довольствоваться простым самоуважением, основанным на знании того, что я сам могу выбирать свое состояние, свое настроение – даже если иной раз сам это и отрицаю? Итак – решено. Отныне я не буду наступать и на эти грабли тоже.
   Василий ехал, ощущая спокойную радость от своего очередного Открытия. Еще одна ловушка осознана, и теперь… Но все-таки что-то было не так. Как будто где-то засела заноза, и ты не можешь от нее избавиться, потому что не знаешь, где она…
- А что делают с занозами йоги? – вдруг спросил Сева.
- Чего? – удивился Василий.
- Погоди, я не тебя спрашиваю. Федор!
- А? – откликнулся Федор. – Сейчас, вспомню… Йоги ищут занозы в своем прошлом…
   Пораженный, Василий остановился. Может быть, «заноза» - это негативное воспоминание? Ну конечно! А самым сильным негативным воспоминанием за последние дни было…
- Молодой человек! – раздался вдруг скрипучий голос профессора Барсова. – Я не понимаю, как вы с вашими познаниями доучились до четвертого курса?
- А вы – в научном плане вообще некомпетентны! – заявил Василий в ответ. – Хамством только тут занимаетесь…
- Да как вы смеете?! – вспылил Барсов. – Я вам двойку поставлю!
- Ставьте… - равнодушно махнул рукой Василий. – Хоть десять двоек… Я вам тоже кое-что поставить могу.
- И что же? – с подозрением спросил Барсов.
- В деканат схожу, потом узнаете…
   Этот воображаемый разговор успокоил Василия. И в самом деле – чего переживать-то? «Ну ведь все равно сдам я этот экзамен… - думал он. – А Барсова этого так прямо и спрошу – «в чем дело?». Если понадобится, и жалобу напишу».
   И все-таки главным были не эти предполагаемые меры, а что-то другое. Было что-то еще, принесшее Василию огромное облегчение, снявшее гигантский груз с души… Понимание необусловленности. Василий ясно почувствовал, что несмотря ни на какие двойки, несмотря на грубость и хамство преподавателей, он способен выбрать свою реакцию и свое состояние… Впрочем, одно условие всё-таки было – желание. Можно быть спокойным, если по-настоящему захотеть этого. Правда, для этого нужно отказаться от обвинений, иначе негативных эмоций не избежать. Нужно понять, что Барсов может поставить двойку и нахамить ему, но не может заставить его чувствовать себя из-за этого плохо – если только Василий сам не поддастся, не сделает сам себя зависимым…
   Неужели это так просто и легко – отказаться от злости? Точнее – отказаться ее испытывать, погружаться в это чувство, застревать в нем? Да, просто – если глубоко поверить в себя. Поверить не только в то, что ты способен на большее, чем думал, но и в то, что ты можешь свободно, произвольно выбирать то, как реагировать на внешний мир…
   Осознание этой идеи многократно увеличило ощущение Свободы – и Василий вдруг отчетливо почувствовал единство с природой, свою неразрывную взаимосвязь с ней. Ехать теперь было очень легко – и физически, и психологически, но стоит ли поддаваться этой инерции? Ведь он проездил часа два или три, пора уже и обратно поворачивать… Или – все же проехать еще немного? Надо бы обратиться за советом к своим старым знакомым.
   Прислушавшись к себе, Василий обнаружил, что голоса уже начали беседу между собой.
- Платон был учителем Аристотеля. – сказал Сева. – И он, можно сказать, создал ту парадигму, которая…   
- Подожди! – перебила Галя. – Что этот Платон такого умного сказал?
- Так. – произнес Всеволод. – А что означает слово «умное»?
- Будто сам не знаешь!
- Подожди. Давай поэксплицируем…
   Вдруг зазвучал третий голос – голос Федора:
- Ребята! – умильно сказал он. – Давайте жить дружно! Все философы говорили и умное, и глупое, ведь каждый хоть в чем-то ошибается…
   Но Галя и Сева заспорили друг с другом, постепенно повышая голоса:
- Погоди, дай я скажу!
- Нет, я!
- Эй, потише! – прикрикнул на них Василий.
   Голоса умолкли.
- Лучше скажите, ехать мне дальше или повернуть назад?
- Поворачивай обратно, Вась, а то страшно ведь! – насмешливо сказала Галя.
- Давай фундируем предельные основания нашего мышления… - задумчиво проговорил Сева.
- А ты сам чего хочешь? – спросил Федор.
- Сам? – пробормотал Василий, прислушиваясь к себе.
   Вот он – дельный вопрос! Хочет ли он этого сам… Продолжать путь – или повернуть обратно? «А ведь какой странный вопрос – «хочу ли я сам?» - подумал Василий. Он вдруг поразился, поняв, что спрашивает себя об этом не так уж часто… даже очень редко. Обычно он спрашивал мнение других. Спрашивал совета у матери, у знакомых, а иногда гадал на книгах – открывал попавшуюся страницу и старался истолковать первые попавшиеся слова… А если – просто спросить себя и самому принять решение?..
   Василий закрыл глаза и расслабился. Ехать? Нет ответа, только пустота… И вдруг он явственно почувствовал – есть! Надо ехать. Впереди – недостающая часть мозаики, необходимая часть того опыта, который он сегодня получает. Впереди – нечто неизведанное.
- Да что там может быть неизведанного? – усмехнулся Сева. – Такие же поля да леса.
- Посмотрим… - пробормотал Василий, отталкиваясь палками. – Посмотрим…
   Снова заскользив вперед, он и сам удивился нахлынувшей вдруг уверенности. Ведь он здесь впервые – так почему… А, ладно! Просто надо немного пройти, а там видно будет. Если что – всегда можно повернуть обратно…