Студенческие конспекты. К. 11

О бедном студенте замолвите слово.

         Вспоминая прошлое, я понимаю, что уровень материального обеспечения студентов в то время был разным.
         Сейчас, конечно, всё изменилось.

         В основном в то время хорошо жили городские ребята, дети инженеров и рабочих. Интересно, что рабочие часто получали больше инженеров.

         На вопрос о причинах такого неравенства очень метко сказал герой Фазиля Искандера: «Политика была такой». Конечно, имелись и исключения, например, Борис Цион — сын главного инженера завода технического стекла.

         Среди нас были и «мажоры», которые иногда ездили на папиных машинах, но таких имелось немного. Да и ездили они на машинах не самых престижных — «Москвич-412» и «Запорожец».
         В то время автомобиль стоил как кооперативная квартира. Представьте себе, как изменились цены с тех пор.


         Но наше государство тогда являлось «государством рабочих и крестьян». Квалифицированный рабочий был настоящим героем, у которого имелась и зарплата побольше, и квартиру давали ему в первую очередь, даже в НИИ (Научно-исследовательский институт).
        Таких родителей студентов в нашей группе имелось, пожалуй, половина.


        Приезжие, живущие в общежитии, часто зависели от родителей.

        Мой однофамилец Владимир разъезжал на охоту на мотоцикле «Ява-350», а у других были проблемы с одеждой.

        Помню, как мой приятель Саша Ровнов «строил» себе универсальное осенне-зимнее пальто из демисезонного и самодельной меховой подкладки, как Акакий Акакиевич из «Шинели» Гоголя.

        Одежда была дорогой, особенно импортная, и купить что-то приличное являлось очень трудной задачей.
        Мохеровый шарф на базаре стоил почти 100 рублей, примерно столько же стоили фирменные джинсы Wrangler, Levis, Rifle, Levi Strauss — мечта многих наших студентов.

        Это была не просто одежда, а манифест свободной жизни, как мы её тогда понимали. Я таких джинсов в то время не носил по той причине, что тогда они в наших магазинах и не продавались.


        Все, кто учился без двоек в сессию, получали стипендию — 35 рублей. На эту сумму каждый студент мог прожить месяц, но без дополнительной поддержки жить более-менее прилично было трудно.
        Работало мало студентов, только те, кто действительно мог полагаться только на себя, или те, у кого были повышенные запросы к жизни.

        Опять-таки невольно напрашивается сравнение с сегодняшним временем, когда почти все студенты, даже те, кто учится на дневном отделении, так или иначе подрабатывают.


        Мой сын в конце девяностых — начале нового века занимался чем только мог: работал фотомоделью, занимался PR на выборах, разъезжая по районам области, одно время даже жил в пригороде и вёл электронное планирование в сельском предприятии, закупленном нашими «промышленниками».
        Он был специалистом по государственному праву, но прочитал кучу литературы по животноводству и полеводству. А в институте бывал только на сессии, но тем не менее получил красный диплом.

        Как он надеялся, что «фирма» оценит его работу. Но новые русские не ценят таких способных ребят, и когда появилась необходимость защищать диплом, ему время попросту не дали.
       Так он и расстался с этой «многообещающей» фирмой и уехал работать за границу.


       Один из наших способнейших студентов, Коля Сырыцин, работал по ночам в котельной. У него был мотоцикл с люлькой, уж не знаю, для каких надобностей, а другой, кажется, он подарил родителям; и собрал целый чемодан грампластинок.
       В дальнейшем, при встречах уже после окончания института, он представлялся как дважды (трижды, четырежды...) судимый Николай Сырыцин.
       Он работал на руководящих ответственных постах, поэтому случались с ним такие казусы. Хорошо, что ни разу не дошло до осуждения. Инициатива всегда наказуема.


       Была у нас ещё одна группа студентов, пришедшая в институт после прохождения армейской службы — Толя Богунов, Миша Козак и К. Они тоже решали свои финансовые проблемы работой на стороне.
       Где-то они нашли работу землекопами по реконструкции земляного полотна железной дороги в районе станции Трофимовской.

       Они занимались этим делом так успешно несколько лет, что их гигантской по объёму работой заинтересовались следственные органы.
       Многие, живущие в общежитии, оказались втянутыми в это дело.
Эти ребята несколько раз просили у нас данные паспортов, а позже просили расписаться в денежных ведомостях, объясняя это тем, что с небольших сумм получения не будет взиматься подоходный налог.

       Как потом оказалось, приписки на этой работе были такие, что если бы всю эту землю, которую «они-мы» вынули и переместили, сложить в одну кучу, то появилась бы вторая Лысая гора в Саратове.


      Не думаю, что эти ребята от этого много получили, по ним же это не замечалось.
      Получили за это другие. И довольно много, говорят. И в денежном, и в годовом исчислении.

      Нас всех, волей-неволей втянутых в это дело, много таскали на допросы. Обнаружилась целая гора подписанных уже не нами, но нашими фамилиями платёжек.

         Фото автора.
         На фото слева направо
         Саша Горбунов,
         Юра Слудников
         Володя Красков.
       

         Продолжение http://www.proza.ru/2010/05/16/1338