Иллюзии в жизни. глава 1

                ИЛЛЮЗИИ В ЖИЗНИ.


                Глава 1.


Если в полдень заглянуть  в бочку, наполненную водой, то можно увидеть отражение солнца, неба, облаков, но стоит тронуть   поверхность воды рукой, изображение искажается, преломляется, а затем совсем исчезает.

Счастлив тот, кто знает свой род, где его корни, какие пути ведут к ним. Многие люди ищут ответы на вопросы, и бьётся мысль о глухую стену, которую воздвигли время и войны, разделив, развеяв память людей, сделав их непомнящими дедов, отцов, незнающих своего рода - племени, незнающих,  каким богам молиться. Злая воля, зов беспутных ветров, любопытство, алчность, обида часто отрывали людей с насиженных мест и гнали их по пыльным дорогам бескрайней земли. Кого только не принимали вольные ставропольские, кубанские и донские братства. В степях образовывались станицы, они вытягивались вдоль дороги и располагались в долине реки. Дома строились квадратные на высоком фундаменте из песчаника или известняка, а самые бедные строили из саманов. Семьи  не являлись фамильно - родовыми группами, браки внутри их запрещались.  Обычным явлением были калым и похищение девушек, поэтому смешивалась кровь русских и ногайцев, черкесская и татарская, украинская и  калмыцкая.

Так выросла большая станица в южных степях. Народ занимался земледелием - сеяли пшеницу и другие злаковые культуры. Но основную роль играло животноводство с содержанием скота на  летних пастбищах. В кормлении скота, в разведении овец и лошадей, в выезде жеребцов, а их в табунах насчитывалось по несколько тысяч голов, проходила жизнь этих людей. Со всего света приезжали, отбирали и покупали лучших скакунов. Жили не бедно. Главой выбрали тридцатипятилетнего Василя за его  трезвый ум и бесстрашие.

Статный мужчина, прекрасной осанки, с гордо посаженной головой, на гнедом коне вызывал восхищение и уважение всех. Своим арканом на скаку мог пленить человека. Женщины сохли по нему. Но после смерти жены сердце его не принадлежало, ни одной. Оно как будто заледенело, и только весна будоражила какими-то тайными надеждами.

А весна в степях – это зеленое половодье трав и цветов, такое море зелени, что есть, где разгуляться животным и птицам. Но солнце поднимается с каждым днём всё выше и выше. И уже в  конце июня травы, выбросившие свои соцветия, завязывают семя и спешат, работают на будущее поколение, теперь они свои соки отдают семенам, а листья темнеют и буреют. Солнце жжёт их немилосердно, а дожди выпадают всё реже и реже. В июле степь приобретает горчичный  цвет, а дождей всё нет и нет. Июль, август – трагедия для скотоводов: степь превращается в сухостой. Высушенные под солнцем и ветром тонкие стебли растений, ёще недавно таких живых, зелёных превращаются в сухостой.

Тогда-то и гонят табуны лошадей  к предгорью Кавказа, где стекают с гор от таяния ледников прозрачные холодные реки и ручьи. Вдоль их растёт зеленая и сочная трава. До середины октября стада пасутся на склонах холмов, а в сентябре наступает прохлада, идут дожди и степь оживает до январских морозов. Люди и животные возвращаются в родные места.

Так в середине июля собрал Василь своих людей, и погнала они стада на новые пастбища. Пастухи – люди бывалые, их никогда не утомляла езда по степи, но когда они смотрели вдаль, скользя взглядом по дрожащему мареву, которое шло словно от раскалённой печки, муторно и хмуро становилось на душе у них. Солнце льёт на землю полуденный зной, не даёт отдыха ни животным, ни людям. Редкие, белые облака медленно плывут, развалившись на синем бездонном небе, и спят убаюканные солнечным пеплом. Всё живое мечтает, когда спадёт жара, когда попадётся ручей и можно вволю напиться воды, ополоснуть лицо и лечь в тёмном прохладном уголке.


Уже вдалеке засинели вершины кавказских гор и день начал клониться к закату. Свежий ветерок приносит прохладу быстро струящейся воды, люди вздыхают запах чабреца и полыни. Вот и речка. Долгожданный отдых заставляет прибавить шагу навстречу драгоценной влаге и все начинают мчаться вперёд в стремительном беге к воде…к воде….. к говорливой речке с крутыми поворотами то туда, то сюда. О, какое счастье эта бегущая светлая вода!


Левый берег горной реки был пологий и равнинный, поросший сочной, густой,  зелёной травой. Река несла своим быстрым течением  энергию гор. Люди и животные сразу почувствовали ощущение внутреннего подъёма.

 После недолгих поисков была найдена площадка  ровная, словно доска. Первым спрыгнул на землю Василь, неторопливо прошёлся вперёд -  назад, внимательно осмотрелся, коротко бросил:
- Годится. Стоять будем здесь.


Одни разбивали шатры, другие разводили костры, ставили котлы, в которые закладывалась свежая баранина. Василь в сопровождении пастухов стал делать объезд табунов. Тонконогие самки стояли в воде, а жеребцы по краям стада.  Выдрессированные собаки подгоняли отбившихся от табуна животных. Доволен остался Василь.


Стол заменяла циновка, расстеленная прямо на земле. Ополоснув лицо и руки,  уселись вокруг костра. Мясо, извлекаемое из котла, брали руками, но не всё мясо объедали с костей, ведь есть ещё их верные друзья – собаки. Поев, заснули мёртвым сном сильно уставших людей, оставив караулы. Утром недосчитались два десятка лошадей. Поиски отбившихся так и не дали результатов. Усилили охрану, но через несколько дней пропал ещё десяток лошадей. Теперь, медленно двигаясь вдоль речки, стали отдыхать днём, а ночью дежурить.


Прошёл месяц. На одном из хребтов горного массива в свете лучей восходящего солнца Василь увидел всадника на скакуне. Свет зари из-за гор увеличивал его силуэт, и он показался таким близким, что Василию захотелось догнать его. И пришпорив коня, помчался в его сторону, но тот исчез, как призрак.


С чувством глубокого разочарования вернулся в шатёр молодой мужчина. Загадка появления и исчезновения всадника не давала ему  покоя. Но на следующее утро первые слабые лучи опять осветили тонкий изящный силуэт коня с человеком.
- Кто бы он  ни был, но я узнаю его тайну, - решил Василь.


Приказав людям, быть на месте, сам поскакал навстречу неизвестности. Непонятно, что так влекло его туда, толи молодая удаль, толи любопытство, но какая-то притягательная сила была в этом силуэте. Через час быстрой езды он прискакал на место, где был всадник, но  тот исчез, а в сторону от площадки вверх вела крутая тропа. Он уже повернул назад с хребта, как вдруг заметил что-то белое; спустившись с коня, поднял лоскут тонкой ткани весь в кружевах. Он долго вертел находку в руках и почему-то не выбросил. Кусочек ткани излучал какой-то острый и приятный аромат. Его обоняние, привыкшее к запахам степных трав и свежему ветру, познало что-то необыкновенное.  Оставив коня, он попытался подняться по тропе вверх, но передумал и повернул назад.



С этого дня  в его душу проникло непонятное беспокойство: утром, днём, вечером он смотрел  на восток; какая-то колдовская сила притягивала его взор, туда, где появлялся всадник. А он появлялся каждое утро и как обычно на заре, но стоило солнечным лучам заполнить небосвод, как он исчезал. Уже пора возвращаться в родные места, уже ночные холода стали донимать пастухов, но Василь всё медлил и вот решился на отчаянный шаг – сделать засаду на площадке.

Луна скрылась за вершиной горы, а небо, казавшееся в её ярком свете пустынно-чёрным, вдруг засияло миллионами звёзд. Восточная часть небосвода стала сереть. Двигались быстро, но достаточно спокойно, чтобы не вызвать лишнего шума. Добравшись до густого леса, они затаились на площадке. Через час, когда начала разгораться утренняя заря, их уши уловили перестук конских копыт. Всадник двигался совсем близко. Лошадь медленно  шажок за шажком спускалась по тропе. Почувствовав запах чужих лошадей, животное заржало и остановилось. Наездник пытался повернуть назад, но с одной стороны скала, а с другой – густой колючий кустарник не давали ему возможности.  Оступаясь назад, лошадь подвернула задние ноги и села на них.

Люди бросились на всадника,  сняли его с лошади, он сопротивлялся, отчаянно визжал, царапался и кусался.  Ему зажали рот, затем, связали его арканом, погрузили на лошадь и, ведя лошадей за узду, спустились с горы.


С момента, как они покинули лагерь, прошло несколько часов. Шатры были собраны и по знаку Василия весь лагерь и табуны лошадей, готовые с вечера, тронулись в обратный путь домой.

Шёл мелкий осенний дождь. Шли степью, высохшая трава полегла под тяжестью впитавшейся влаги, но многолетние корни крепко держали грунт, и только последние табуны лошадей начинали увязать в чернозёме, разбитом впереди идущими лошадьми. Опытные конюхи отводили другие группы лошадей в сторону от проторенной дороги и тогда  эти порой перегоняли в своём марше шедшие впереди табуны. Переход длился целый день без остановки, и только, когда забронированное тучами солнце стало садиться за горизонт, был дан сигнал привала. В считанные  минуты  были разбиты шатры, внутри разведён огонь и люди, сбросив мокрые одежды, уселись отдыхать.

Вот  тогда-то и вспомнили о пленнике; принеся трофей, развернули шкуры, туго стянутые кожаными ремнями, и застыли в изумлении. На них смотрели огромные чёрные глаза подростка, полные ненависти и страдания. При свете костра трудно было что-то разглядеть на тонком бледном лице, но глаза впитывали блеск огня и тут же отражали, как молнию,  от яростного бессилия и от слёз. Пленника подвели ближе к костру; все с любопытством разглядывали  тоненькую, но крепкую телосложением девушку с алыми губами, изящным носиком, чёрными, как смоль бровями и такими прекрасными большими глазами, обрамлёнными длинными ресницами на мертвецки бледном лице. Её чёрные кудрявые волосы взлохмачены, перепутаны, сбиты в ком, который огромной копной лежал на спине. Ей казалось, было, лет пятнадцать.

- Как тебя зовут? Кто ты такая?- спросил её Василь, но пленница не сделала ни одного движения и молчала.
- Дайте ей воды и развяжите руки,- приказал он.

Ей развязали руки и подали чашу с водой. Стремительным, молниеносным движением она выбила чашку из рук подававшего в костёр, чуть не погасив его, и бросилась к выходу. Она была уже на свободе, но, столкнувшись с пастухом, несущим воду, упала на мокрую землю. Груда человеческих тел навалилась на неё, таким способом усмиряя это неукротимое существо. Когда её подняли, она еле дышала и имела очень жалкий вид.


Опасаясь, погони, сократили время отдыха и через четыре часа, разбив табуны на три группы, отправились в разные стороны, чтобы запутать следы.