Рассказ Рассвет

Рассвет.
Снова на заре нежной снежной пеной плыли лепестки. Три, один и семь. Семь, один и три. Персики, яблони, бамбук… Вечность, день и миг.
Там, где недавно не было ничего и было ничто, трое создавали свою Мечту. Бережно растили её из хрупких зародышей, ткали, плели и ковали, наблюдали, охраняли и управляли. Старались не вмешиваться в происходящее. Трое не делали НИЧЕГО.
Взгляд солнца пал на луг, и цветы, красные, как пламя, повернули лица к нему. Непокорные стремительные птицы пронеслись над цветами, роняя перья, зелёные, как нефрит. Молчаливые и грустные рыбы глядели из воды, отбрасывая перламутровой чешуёй блики на белый донный песок.
- Почему горы вечны, Кователь? – спросил один из трёх, упорно отжимая глину, белую, голубую и серую.
- Я создал их в тот миг, который назвал Вечностью, - ответил второй. И третий улыбнулся и лик его был светел.
- Почему бабочки мгновенны, Кузнец? – спросил первый.
- Ты отдал их красоте целую вечность, но не заметил, любуясь, как она пролетела – ответил второй, раздувая горн. И третий радостно засмеялся и лик его был светозарен.
- Что делает мы сейчас, Мастер? – спросил первый.
- То, что этим словом, словом «сейчас» разделит прошлое и настоящее,  Сеятель и Жнец, - ответил второй, и третий промолчал, но глаза его затмили свет солнца.
И солнце остановилось, и недвижно было в небе, пока не сказал первый:
- Вот, я сделал его, и не говорите, что вы не слышали.
- Хорошо. – сказал третий. – И хорошо весьма.
Было это из мрамора и обсидиана, халцедона и сердолика, и лучше не бывало. Сердце камня было заключено в нём, и ноги его омывала прозрачная вода, и холодный лунный свет играл на алебастровой коже.
Сквозь черноту голубого неба проступили звёзды, и волны неслышно плескали о скалы, пока не сказал второй:
- Вот моё слово, смотрите же, так я воплотил.
- Ты сказал, - ответил третий.
Было Это из стали и серебра, золота и орихалка,  и найти подобного, и не описать созданного. Сердце металла жило в нём, и щёки его овевал прохладный ветер, и жаркие пламенные блики плясали на бронзовом загаре.
И в тишине громовых раскатов завыли леопарды, и ураган с хохотом пронёсся над землёй, когда спросил третий:
- Кто же из вас победил, Ловцы Света?
- Я, сказал первый, - потому что это песня и поэма, танец и фреска, буря и бездна, я лепил его из того, что изменчивей жизни, и кто сможет устоять?
- Я, сказал второй, - потому что это битва и гибель, знак и пламя, престолы и пределы, я ковал его из того, что сильнее смерти, и это отец пророков.
- А если так, - спросил третий, - отчего оба молчат и недвижны, где власть их и слава, где те, кто придёт поклониться им?
И была тишина.
Так молчали трое в день седьмой первой весны.
Третий спросил:
- Свернут ли они с Пути?
Третий спросил:
- Постигнут ли они Жемчужину, Крест и Цветок?
Третий спросил:
- Когда Луна рухнет на землю и земля скроется в воде, когда волки завоют и в холмах зажгутся костры, когда яд, лёд и огонь одолеют древо, плоть и сталь, КТО ПОЙДЁТ ПО МОСТУ?
И слышно было, как ракушка дрожит от страха на дальнем берегу.
Третий сказал:
- Я помогу вам. Созданию великих формул, кроме мастерства твоего, нужна душа. Отдай ему душу.
И он взял второго за горло и за шею и сдавил его крепко и держал долго. И металлические веки шевельнулись и раскрылись. И серебряный голос спросил:
- Кто я? Где границы отведённые мне?
Третий сказал:
- Созданию безграничного вдохновения, кроме искусства твоего, нужна жаркая кровь. Отдай ему кровь.
И он взял первого за волосы и рассёк ему грудь и вынул сердце. И белая глина, и голубая, и серая – всё стало красный. И мраморная грудь вздохнула. И хрустальный голос ответил:
- Верую, люблю и наслаждаюсь. И не желаю большего.
Третий сказал:
- А теперь соединяю разъединённое и смыкаю разъятое, так да будет, как земля рождает и камень и металл.
И он свёл и связал, сложил и спаял, слил и сковал.
Земля, камень, металл, вода, воздух, пламя и свет – семеро по воле троих слились в одного.
Третий сказал:
- Там, далеко, ты найдёшь себе женщину. Будет она верна тебе, как сталь, непокорна, как волны, упряма, как скалы, ласкова, как ветер, горяча, как костёр, щедра, как земля, прекрасна, как звёздное сияние. То, что ты испытаешь с ней, нареки любовью.
Третий сказал:
- Там, далеко, ты найдёшь себе дело. Захочешь ты познать мир, и всё, что есть в этом мире. Много пройти придётся для этого, и много испытать. Всё, что будет с тобой – вернее, с вами – назовите словом «путь».
Третий сказал:
- Там, далеко, ты будешь одинок, вы будете одиноки вдвоём и втроём, всегда и везде, ибо я сейчас покину вас, но вы вечно будете стремиться к таким, как я, а не к таким, как вы. Когда тебе будет одолевать тоска, когда среди тёплых морей и ласковых дев тебя убьёт тоска твоя, думай о тех, кто создал тебя, о том, где они сейчас. Представь себе нечто недостижимое и прекрасное, мечтай о нём и нареки это – Свет.
Молвив так, он направился прочь. Но сотворённый шагнул вслед за ним и произнёс своё первое слово:
- Кто ты?
Третий обернулся и улыбнулся. И лик его был светоносен.
Птицы и травы, рыбы и звёзды, песок и ветер слушали. Молодой оленёнок застыл над цветущей вишней, не решаясь опустить копыто.
Вы будете называть меня богом, но знайте же что мне нет названия. Я Пустота, Вечность и Наполненность, я Свет и Тень, я Недосягаемое и Невыразимое.  У меня нет имени, и все же вы можете меня призвать; зорко одно лишь сердце, им ищите меня в сплетениях городов и тихом шепоте осенних листьев Бесконечности, тогда почуете  Любовь мою среди теней призрачных, коим станет для вас мир сотворённый. Только лишь когда и у вас больше не будет имени и вы будете сокрушены в сердце своём, когда всё обратится для вас в прах, лишь Любовь воссияет, тогда  Вечность и Мгновение спустя мы встретимся, и вы узнаете, что никогда и не были ничем иным, как Мной, и мы станем едины, и не будет больше ничего кроме Меня, - сказал третий и ушёл в метель весенних лепестков.