Бумеранг

Шел десятый час.
Темные пространства гудящей ночи постепенно овладевали Гуанахуато.
Самолет поднялся в воздух, издавая при этом рокочущие звуки, вспарывающие брюхо ночи.
Редкий поток автомобилей стремился прочь из аэропорта.
Огни, словно светлячки, маячили вдалеке.
Где-то неподалеку послышался вой. То ли койот балуется, то ли опять кто-то попал в неприятности.

Я сплюнул на пол.
Пол был деревянным, покрыт толстым слоем шерстяной пыли.
Звука не произошло.

Заведение работало до полуночи, поэтому не опустело и наполовину.
Вокруг меня сидело еще человек семь, а может быть и десять.
Все расположились на крупных деревянных табуретах.
Два крепких стола были придвинуты один к другому.
Большая часть трактира была занята метисами. Остальные – индейцы.
И только две дешевые размалеванные проститутки разбавляли мужскую компанию.

Не помню, каким образом я оказался в этом заведении.
Поначалу ездил с друзьями. У приятеля был праздник – родилась дочь.
Проявив уважение, мы выпили по стаканчику-другому.
Потом повторили, а потом и еще по одному напоследок.
В голове образовался туман. Память исказила события; так я очутился здесь один, в «Проходимце».
Мои товарищи разбрелись кутить дальше.

Было не по силам вытерпеть: душно.
Густой дым в трактире мешал правильно дышать, поэтому я благоразумно выкарабкался наружу глотнуть свежего воздуха.
Правилами игры это не возбранялось.
Моим легким требовалась тщательная подзарядка.
Да и мозгу не помешало бы некоторое количество кислорода.
Одного парня нагло вырвало прямо в трактире. Вышло неприятно.

Крупные жирные мухи и москиты затеяли возню наверху, возле лопастей вентилятора, мертво опустившего свои крылья.
Воздух не обновлялся.

Влажность повысилась. Рубашка, пропитанная потом, приклеилась к телу.
В этом году зима была более прохладной, чем обычно.
Градусник показывал плюс пятнадцать.
Досыта наглотавшись липкого воздуха, я вернулся в помещение.


Все, включая Френка по прозвищу Текила, ждали моего возращения.
Ждали с нетерпением.
Был третий раунд. Счет: один к одному.
Френка никто и никогда еще не побеждал.
Все остерегались его буйного нрава.

Несмотря на то, что его внешность больше отвечала представлениям о белом человеке, нежели как о принадлежащем к расе индейцев или мешанных.
Фрэнк всегда был суров с людьми, которые брали на себя смелость противостоять ему.

В прошлом году был один парень, крепкий такой, по слухам.
Недолго он был. Ровно до тех пор, пока не попытался проявить себя в компании Текилы.
Фрэнк ему не спустил. Как не спускал никому.

Парня нашли с отрезанным языком, лежащим вниз лицом в сточной канаве. Полиция лишь поцокала в знак неодобрения такого поступка.
Никто не указал на виновного.
Свидетелей не обнаружилось. Мексика.

Не знаю, зачем затеял эту игру с Фрэнком.
Наверное, слишком молод или слишком пьян.
Возраст, когда все нипочем.

Гуанахуато всегда славился высоким уровнем преступности.
Еще с тех времен, когда серебряные прииски привлекали к себе множество разных людей на поиски счастья.
Большие запасы серебра, большое количество загубленных людей.
Алчность, соперничество, зависть, ложь – все было неотъемлемым атрибутом тех дней. Наших тоже.

Впрочем, как и сейчас, ставки были сделаны. Не знаю точно, сколько песо было на кону, но, есть предположение, что на Френка ставило большинство.
Компания внимательно наблюдала за моими действиями.
Кто-то в углу необычайно грустно исполнял старую песню. Струны хрипели.

Я прополоскал мескалем полость рта, отправив содержимое глубоко в желудок.
Приятное тепло распространилось по моему телу. Второй стакан.
Я понял, что у меня возникла потребность прекратить поглощение напитка. Нужно экономить силы, энергию.

Это навело на мысль о том, что, если бы мать или отец были живы, то, вероятнее всего, они смогли бы подарить немного своего тепла и мне.
Мне очень хотелось так думать.
Отец избивал мать. Я был слишком мал, чтобы защитить ее.
Она ушла раньше него: не выдержала.
Отец был недоволен, вследствие чего запил пуще прежнего.

Мне пришлось начать зарабатывать еще в раннем возрасте.
Всегда и всюду только честным трудом. Песо к песо, монета к монете, я откладывал, копил.
У меня была цель, и я медленно, но уверенно продвигался к ней.
Когда я скопил достаточно денег, то купил жизнь отца. Или его смерть.
Больше он никого и никогда не смог бы ударить.

И сейчас у меня была цель. Мне была нужна эта победа.
Фрэнк смерил меня наглым взглядом.
Дескать, щенок задумал тягаться с ним.
Демонстративно сплюнув, я направился к столику.
Лоснящиеся от пота тела галдели без умолку.
Парень на гитаре закончил свою песнь. Все лица сосредоточились на игре.

Люди у столика уступили место, высвободив квадрат пространства.
Ухмыльнувшись, Фрэнк, поставил руку в исходную позицию.
Устроившись поудобнее, я оставил локоть в точке соприкосновения со столом. Ноги уперлись в пол, мышцы подрагивали в нервном напряжении.
Я был готов внутри и готов снаружи.

Пальцы, мои и его, крепкие и грубые, зачерствелые и работящие, сплелись воедино.
Моя ладонь плотно пристыковалась к его.
Настал момент, который мог решить судьбу человека.
Победить - означало подорвать авторитет Фрэнка; проиграть – погибнуть морально самому. Неприемлемо.

Команда индейца возвестила о начале третьего раунда.
Мышцы, получив импульсивный посыл от мозга, напряглись.
Началось противостояние.
Прошло десять секунд в молчаливом противоборстве.
Никто никому не уступал.

Спустя двадцать секунд, лоб покрылся тонкой испариной.
Спустя тридцать - хрустальные бусинки пота начали скапливаться в облачка влаги.
На щеке Фрэнка вздулся шрам, налился багряным соком плоти.
Ровно по прошествии минуты соревнования, пот кривыми струйками спускался по лицу вниз.
Оба соперника были мощны и непреклонны.

Минута и пять секунд, минута и десять секунд.
Все в напряжении поедали нас хищными взглядами. Стервятники.
Минута и двадцать: кап, кап – капли пота упали на стол и вдребезги разлетелись.

Затем рука Фрэнка постепенно стала пересиливать мою.
Я наподдал. Положение исправилось.
Публика внимательно следила за каждым движением жилки на теле участников силового поединка.
Приспешники Фрэнка заерзали на стульях.

На середине второй минуты, когда моя рука начала неуклонно налегать сверху на руку Фрэнка, я вдруг почувствовал, как какое-то мерзкое насекомое ужалило меня в правый бок.
Это отвлекло меня ровно на мгновение. Но этого было достаточно.
Преимущество оказалось на стороне Фрэнка, и он уложил мою руку мягко, бережно, как мать, убаюкивая дитя, кладет его в мягкую кроватку.
Он разжал кисть, облегченно встряхнул рукой.

Публика ликовала! Фрэнк – абсолютный чемпион! Нет ему равных!
Две дешевые куклы обвили его шею, повисли на нем.
Меня обдало горькой волной разочарования и унижения.
Туманная дымка застлала глаза.
Я полез в карман за платком вытереть запотевшее лицо и заметил, как красная струйка стекает по моей рубашке.

Я почувствовал резкую боль.
Время, моргнув, замедлило ход, будто пошло против часовой стрелки.
Лица вокруг стали медленно гаснуть, словно кто-то невидимый выключил подачу электричества. Все поплыло.
Я успел заметить, как кто-то быстро спрятал шило в карман.
Затем вихрь мгновений стал медленно отдалять от меня образы происходящего вокруг. Все быстрее и быстрее.

Затем прояснение, и, вдруг, замелькали знакомые мне лица, события.
Сначала мать. Потом мне вспомнился отец и те парни, которым я заплатил. Они говорили, что отец не проронил ни слова, молча принял смерть. Достойно. Я тоже так хочу.
Не нужно шума, просто уйти теперь далеко отсюда.
Померкло: все потухло вокруг, и я ушел.

Где-то неподалеку послышался вой.
То ли это койот балуется, то ли опять кто-то попал в неприятности…
Мексика.


-----
С уважением
Федик Сергей,
02.03.2010 г.