В ночь на 21-е

Изнурённый долгой дорогой я попал в гостиницу вечером в городке Владимир Волынский, куда я приехал рейсовым автобусом из Бреста. Билетов в других направлениях просто в этот день не было. Такая ситуация наверное творилась тогда во всей стране: всё-таки сезон в разгаре. Денег к тому же у людей тогда в стране хватало да и тратить их особо не изловчишься куда, всё-таки полный развал союза близился. Подготовка к разрухе как-никак. В минске, откуда я попал в Брест, то же творилось с билетами. В свою очередь в Минск я попал из Полоцка по той же причине – просто брал билеты на ходу, чтоб не оставаться на вокзалах.
Итак, в гостиницу я пришёл небритый третий день, без вещей, оставив их из разумных соображений в камере хранения на автостанции. Мест в гостинице тоже не было. К тому же толпилась толпа таких же желающих оказаться ночью в уютной койке после часовых просиживаний в вестибюле. Я уже метнулся за своими вещами потому как понял, что никуда не уйду отсюда без результата, а смекалистость мне может понадобиться. Автостанция закрывалась в двадцать два и мне совсем не хотелось оказаться ещё и без бритвы сегодня.
Видимо отпустив какую-то бронь в двадцать три часа начали вселять. Мне досталось подселение к грузину на четвёртом этаже. Впрочем грузина я там не застал, а только накрытый красиво стол, совсем нетронутый. Только разложив вещи, побрившись и слегка придремав при включенном свете я был взбудоражен неожиданным шумом ворвавшейся толпы, бельмечущих наскоро что-то непонятное на ломанном русском. Это были поляки. Их было трое кажется. За ними вошёл грузин и украинец. Вся эта канитель длилась долго и мне совсем неинтересно об этом вспоминать в подробностях. Закончилось всё тем, что меня после угощений во всей этой толпе попросили на часик освободить номер.
Расположившись в кремле коридора я наблюдал бесконечные передвижения по коридору полячек, поляков, ещё кого-то. Да это и неважно. Помню что шума было много. Тишины совсем чуть-чуть. Потом всё повторилось. Снование через коридор тех же людей. И казалось это не закончится. Видимо в районе трёх часов ночи я оказался в своей долгожданной постели. Что меня удивило, что она совсем оказалась нетронута. Ну и ладно, подумал я, безразлично поглядев на кровать напротив, которая до сих пор пустовала. Наступало 20 августа.
Несколько дней когда ещё я находился в Полоцке я подружился с мужичком лет на 15 меня постарше, который тоже жил со мной в гостиничном номере. Он приехал порешать какие-то свои вопросы с бывшей женой и уже уезжал навсегда в свою родную Москву. Пригласил душевно и меня, пообещав своё жильё и работу в команде развозить товар по точкам из магазинов с чёрного входа. Я сказал, что не сейчас, пообещав подумать, телефон его, друга и матери записал. Собственно не согласился я по одной причине – хотелось очень попутешествовать. Но только путь, чёткой цели собственно и не было. Конечно я понимал, что наугад делаю всё слишком спонтанно и далёк определённо от истины, даже если просто расценивать такое понятие как собственно путь, раз уж цели строгой у меня нет. Но видимо стоило многому ещё мне поучиться.
В Полоцк я поехал когда сдал билет на самолёт в Сочи и путёвку за день до вылета, куда он собственно не долетел – ураган сильный начался и все самолёты и поезда разворачивали в те дни назад. Тогда у меня безусловно сработала интуиция. А в остальном мне стоило всё же поучиться. Но у кого-то учиться мне упорно не хотелось. Только у себя самого и осталось.
За год до этого 19 августа был похоронен Виктор Цой. Видимо несколько дней памяти с позднего вечера до глубокой ночи здесь фаны жгли свечи на асфальте и пели песни своего ушедшего кумира. Такой мне запомнилась и следующая ночь из окон кажется северной стены гостиницы, которые выходили на парк внизу.
Ну так вот вместо перспективы Москвы мне упорно хотелось отдохнуть. Тем более что в разгаре был курортный сезон. Только вот ни с планируемыми поездками на гостевания или курорт мне всё невезло. Но отдохнуть как оказалось и здесь не дали. На следующую ночь, когда я оказался в одноместном номере в гостях у Марины из Волгограда, кажется уже под утро, в дверь настойчиво постучали. Марина открыла и вошло три милиционера. Поверив её документы у меня спросили, что я делаю в чужом номере. Глупый вопрос, не правда ли? Когда я препроводил их в свой номер на меня посыпались вопросы – что я делаю в этой гостинице и этом городе. Я ответил что на ум взбрело: «фольклор собираю» (хорошо запомнил на всю жизнь свою находчивость для своих двадцати трёх). Они долго смеялись и сказали что у меня Василь в голове. Я выяснял, кто такой Василь и им стало ещё смешнее. После моего добровольного показа своих вещей из сумки (не осмотра, что меня удивило) я услышал в свою сторону следующее обвинение: « У нас есть сведения, что Вы незаконно пересекаете границу и перевозите наркотики. Мы даём Вам время до вечера взять билет на поезд и уехать в Киев. В противном случае окажетесь задержанными». Мне понравилась такая ситуация. Не скрою, я даже поверил в её серьёзность.
Вошёл откуда-то грузин и включил всё своё обаяние. Кстати что он делал в этой гостинице для меня была загадка. Но факт тот, что как по мановению волшебной палочки нарисовалась поляна и мы уже дружелюбно беседовали с предтавителями власти. Через полчаса мне сказали, что я могу оставаться в их городе сколько душа пожелает. Что на самом деле произошло от них мы так и не услышали. Весть о путче в Москве мне принесли ребята за завтраком, с которыми я познакомился накануне в ресторане на первом этаже.
Выходя в одиннадцать утра из гостиницы я посоветовал своим товарищам разменять на почте, в сберкассе и где ещё угодно все крупные купюры, потому что недоброе начинается. Когда мы начали скоро это процедуру, во встречающихся то там то здесь толпах людей, особенно на переговорных пунктах шумок прокатился. Судя по движению людей в сберкассе за эту процедуру взялось людей немало. 
Билет я всё же, несмотря на всю доброжелательность властей, я взял, но на послезавтра. Рано утром двадцать четвёртого августа идя по подземному переходу на Крещатике я с удивлением читал агитики партии Народный Рух Украины к народу. Они гласили о бездеятельности компартии и призыве благоразумной общественности и всего народа поднять волну суверенитета Украины.
Днём всё уже свершилось. Стало известно, что путч пал. Украина заявила о своём отделении. Становилось ещё тревожнее: близилось что-то непонятное. 
Как показало время, дальнейшие события настолько растянулись во времени, что истинное лицо самого зверя до сих пор никто и не увидел.