Изумрудная скука

«Скука не имеет причин. Рассуждать о ней,
побивать ее доводами, значит, не понимать ее»
Г. Флобер

Ничего так не любил Савелий, как самозабвенно поскучать. Для этого у него были даже свои вспомогательные средства: школьный учебник истории, несколько дисков «Genesis» и телевизор, вечно настроенный на «Discovery». Он скучал все свободное время. Чтобы растянуть удовольствие и случайно не заснуть, Савелий убирал свою раскладушку на чердак.
Скучал он строго по распорядку. Перед завтраком – просмотр телепередачи (что-нибудь из жизни насекомых). До обеда – чтение учебника по истории (любимые темы: эпоха Возрождения или Отечественная война 1812 года). Во второй половине дня Савелий перетасовывал колоду карт под скучнейшие монологи своей подруги (играть никто из них не умел и не знал ни одного пасьянса). А после ужина он скучал под музыку.
Савелий подумывал заняться научным трудом и сесть за работу над книгой с предполагаемым названием «Философия скуки», но времени на это совершенно не оставалось. Скука занимала весь его досуг.
Друзей Савелий не имел, так как они мешали бы ему скучать. Работа тоже не отягощала его существование. Жил он тем, что сдавал в аренду трактор с прицепом и сельскохозяйственный инвентарь, доставшийся ему в наследство от деда. Сам же Савелий трактора освоить не сумел. Знал он лишь как слить из его бака оставшуюся у арендатора солярку.
Когда этот человек скучал, он много размышлял и со временем определил, что скука имеет характерный изумрудный цвет, не смотря на то, что страдал дальтонизмом. Тем не менее, лишенный способности видеть этот цвет, Савелий его себе прекрасно представлял, закрывая глаза. Тогда в темноте падали изумрудные капли, отмеряя время – эту относительную в минуты скуки величину. Эти капли издавали звук падающих капель воды.
Его подруга, услышав об этом, стала долго и сложно объяснять что-то, отдаленно напоминавшее лекцию по психологии. Ей казалось, что Савелий хорошо понимает ее, никогда не перебивая и не требуя пояснений. Однако, в такие минуты (а чаще – часы) он просто скучал, наблюдая падение капель изумрудной жидкости.
Даже сны Савелия обыкновенно бывали скучны и бессодержательны. В них часто снилось его детство, в котором не было ни долгожданных каникул, ни прогулов школьных занятий, ни прочих обычных для того возраста развлечений. Но, не смотря на полное их отсутствие, учеба Савелию не давалась, так как ни один предмет, и ни один учитель не могли заинтересовать этого ребенка.
Началась война, и Савелия мобилизовали. Тут уж было не до скуки. Почти физически чувствовал он тоску по скуке. Но новобранец учился. Учился скучать в окопе, на водных переправах, на минных полях. Он воевал механически. Савелий скучал, убивая. Теперь он перестал представлять себе изумрудные капли и звук их падения. Этого уже не требовалось. Все в его глазах было изумрудным. Это стало результатом контузии.
Нет, он не стал героем, но и предателем тоже не стал. Судьба его была скучна. После второй контузии Савелия комиссовали в тыл, а затем  война закончилась вовсе, и не было больше ни дома, ни подруги, ни дедушкиного наследства. Его приняли санитаром в Дом Скорби, в тишине которого после военной суеты апатия целиком охватила Савелия. Он был переведен из комнаты для персонала в обычную палату и поставлен на довольствие наравне с прочими обитателями этого учреждения.
Вопреки здравому смыслу (да и остался ли у него к тому времени этот самый здравый смысл?) Савелий не обращал никакого внимания на перемены. Так было даже проще скучать.
После войны в Доме Скорби пациентов стало намного больше, чем прежде. В палату к Савелию перевели еще одного свихнувшегося санитара. Симптомы их были схожи, они никогда между собой не вступали в общение, но однажды некое подобие беседы все-таки состоялось:
- Скучаешь?
- Скучаю…
С того момента они не сказали друг другу ни слова, однако, Савелий счел своего нового соседа излишне разговорчивым и стал ходатайствовать о его переселении в другую палату.
И в самом деле, через несколько дней Савелий вновь остался один. Соседа его забрали в военную прокуратуру. Он оказался предателем, решившим отсидеться в Доме Скорби. Вероятно, его сдал кто-то из персонала, прежде служивший с ним.
Так Савелий снова остался наедине со своей изумрудной скукой, а спустя годы стал старожилом этого заведения. Все любили его за немногословность и спокойный нрав. Здесь он и умер. Для всех так и остались неизвестными его фамилия, возраст, биография и загадочная болезнь.
Савелий был похоронен на заднем дворе в небольшом палисаднике, а когда в Дом Скорби приезжал новый врач или санитар, его обязательно вели к могиле и поясняли новому работнику:
- Здесь лежит Савелий!

Август-сентябрь 2004 года, Краснодар