Классный тёзка

     На фото: 4 класс. Я — в первом ряду второй слева, рядом полулежит мой тёзка. В центре — Нина Фёдоровна Педосенко.
     50 лет прошло, может, кто увидит и вспомнит себя. Со мной рядом сидит Федя Щелконогов, возле него — Балташ Нуркенов. Во втором ряду слева направо: Ольга Пенькова, Люда Муравьёва, Неля Дорн, после Нины Фёдоровны — Зина Кораблёва и Ляля Жабагина.
     В последнем ряду: Садыков, Ваня Филимонов, Коля Бычков, Гена Крутов, Витя Краснов, Костя Щукин, за ним — Миша Наварич, далее Витя Маслов и Ваня Бондаренко.

     *****

     (Отрывок из рукописи воспоминаний)


   1 сентября 1954 года я пошёл в школу, в первый класс. Накануне мама купила мне простенький портфель, необходимые принадлежности, тетради. Купила ботиночки, сшила вельветовые брюки, вернее, не брюки, а штанишки. В светлой рубашке и пиджачке (одним словом, принаряженный) я с утра отправился на мероприятие, которое потом растянется на долгие годы. Утешало то, что не один я такой.

     Сколько ни пытаюсь, не могу вспомнить, был ли у меня тогда с собой букет цветов? Яркого воспоминания нет, не помню. Зато помню, когда мы вошли в класс, в нём после ремонта блестел пол и приятно пахло свежей краской. В три ряда стояли громоздкие, деревянные, с наклонной столешницей, парты, а чтобы удобно было вставать, часть столешницы на шарнире откидывалась вверх. Спереди на парте находились специальные углубления под перьевые ручки и небольшие круглые выемки под чернильницы.

     Когда в класс вошла нарядная, с красивой причёской, тётя, все дети встали, и я тоже. Поздоровавшись с нами, представилась:
     — Я буду вашей учительницей. Меня зовут Нина Фёдоровна.
     Она взяла толстую тетрадь (как оказалось, классный журнал) и начала с нами знакомиться, зачитывая фамилии и имена. Детей в классе много, мы по очереди вставали, а Нина Фёдоровна каждого оценивала внимательным взглядом. Первой в списке стояла Амренова Катя, смуглая казашка с чёрной косой. Она жила недалеко от нас и мне было известно, что настоящее имя у неё Кайкеш. Возможно, казахские имена в школе специально русифицировались для благозвучности. Потом пошли фамилии на «Б», «В», «Д»... С трепетом ожидал я, когда прозвучит моя фамилия, и чувствовал, как стучало  моё сердечко. В таком публичном месте я находился впервые. Наконец, учительница назвала: «Маслов Лёня».
    
     Я знал, что в один класс со мной попали два моих четвероюродных брата, с такой же фамилией, как и у меня, один из которых — мой тёзка, тоже Лёня, но кто первым встанет — договориться нам как-то не пришло в голову, и мы встали вместе. Нина Фёдоровна вопросительно вскинула брови, посмотрела на одного, на другого, потом в журнал и улыбнулась.
     — Как же мне вас различать? — спросила она, затем, подумав, сказала, — ну хорошо, давайте различать по отчеству.

     И напротив наших имён (у одних со всего класса — гордость-то какая!) появились отчества: у брата «Васильевич», а у меня «Николаевич». Гордились мы недолго: вскоре и Нина Фёдоровна, и другие учителя, считая, что для нас слишком много чести, чтобы постоянно называть по имени-отчеству, вызывая к доске, имена наши стали пропускать. И зазвучало как пароль: Маслов Васильич, Маслов Николаич.

     Несколько позже, когда стали изучать немецкий язык, учительница, Лидия Густавна Моос, в своих изощрениях пошла ещё дальше, присвоив нам немецкие позывные. Я был ростом, к счастью, повыше, и в журнале по немецкому языку стал проходить как Maslow (gross), гросс — по-немецки большой, а родственник, уступая мне по росту лишь на сантиметр, стал Maslow (klein), кляйн — маленький. С её легкой подачи со временем  остальные учителя перевели наши позывные в русскую транскрипцию, считая, что всё простое — гениально: я стал просто Маслов (большой), а брат — Маслов (маленький). А имён как будто и не было, я уж не говорю об отчествах. На тетрадках подписи были упрощены до крайности: Маслов (б) и Маслов (м).

     Был забавный случай на уроке немецкого языка, когда я подписал свою тетрадь так: Leonid Butterin, узнав, что «Butter» в переводе означает «масло», а «in» — предлог «в». Хоть на какое-то время не надо было добавлять к фамилии приставку «гросс» — должно же быть какое-то разнообразие у пацана в школьной жизни. Лидия Густавна проверила тетради, раздала их классу и только одну мою долго сверлила глазами, а потом удивлённо спросила:
     — Кто у нас в классе новенький Леонид Буттерин?
     Класс притих, а я, рационализатор-самоучка, смутившись, вынужден был встать.
     — Фамилии не переводятся, — помолчав, менторским тоном сказала она. — И не мудрите, Маслов-гросс, следующий раз!

     После окончания школы долго ещё на глаза мне попадались мои тетради, где сразу после фамилии в скобочках стояла строчная буква «б».

     *****