Сволочь

        Непонятно, как он здесь очутился, но ноги ощутимо пекло на переливающихся малиновых головешках. Темнело. Искорки быстрыми светящимися молниями расцвечивали огромное кострище высохшего болота. Ветер был свеж, и никак не давал загаснуть тлеющим уголькам.  Снизу нестерпимо поджаривало. Беспокойство охватило сразу, как только ветер перекинул огонь на неширокий перешеек, по которому он сюда  и забрёл. Причём, босиком. Жгло попеременно, то одну, то другую босые ступни. Пальцы на них уже почернели от копоти и потрескались. Боль была терпима, но терпение кончалось. Скорей бы уже прекратился этот внезапный кошмар.
   Он, как цапля, выдёргивал попеременно ноги и, потрясывая ими в воздухе, пытался хоть
ненадолго их остудить. Угольки облепливали кожу всё плотнее, плавили её, и ноги стали покрываться уже дымящимися язвочками. Нет, так  продолжаться долго не должно. Боль становилась всё острее. Иногда он проваливался в рыжий рыхлый торф, и тогда гореть начинали лодыжки до подколенных суставов. Это было ещё неприятнее. Боль через ягодицы протыкала желудок и печень. «Только бы не до сердца»,- словно заклинание, бормотал он. Пот ручьём разъедал глаза. Руки бесполезно смахивали его, оставляя на лице и шее бурые разводы. В какой-то момент он провалился до пояса, и тогда зажглась рука, которой пришлось опереться прямо  в раскалённое пекло. Барахтаясь, он едва успел спрятать её от  боли под куртку, как вторая  тут же ушла в жар по локоть. Лицо, словно в бане, обдало горячим. Стало страшно. Неужели всё?  Он забился конвульсиями, пытаясь выкарабкаться,  и ноги, о счастье, опёрлись о что-то твёрдое. Но тут же споткнувшись упал, наколовшись левой подмышкой на горящую корягу. Стон от страшной раны разбрызгал слюну белым налётом на засохшие губы. Жгло уже не только плечо. Угли раздирали весь левый бок.  Противный запах опалённого мяса собственного тела ужасом врывался во внутрь через всё, что могло чувствовать. Он зарывался глубже  в торф, и это, даже странно, заметно охлаждало. Но боль в левом предплечье и боку становилась нестерпимой. «Нет!  У меня ещё слишком много неоконченных дел! Отпусти меня, Ад! Я должен, понимаешь, должен ещё пожить!» Из последних сил он пытался продавить верхний слой торфа, чтобы поскорей зарыться  в спасительной прохладе…
…….Лёжа ничком , уткнувшись лицом в голый матрац он ощущал, как приятное умиротворение от ушедшего пекла волнами содрогало всего самого. Боль сменилась лёгким пощипыванием. Уголки губ  улыбались. Мокрая простынь комом сбилась в ногах. Занавески мотало предгрозовым  ветром из раскрытого окна.
            Дашка уставилась прямо в глаза. Жало хвоста зло постёгивало настенный коврик. "Сволочь!"- он устало смотрел на её угли-коготочки.. Затем,  опёршись о локоть, заставил руку дотянуться до  таблеток. Горло судорожно заглатывало жидкую прохладу. Мозг тупо надрывался где-то рядом. "Сволочь",- уже с улыбкой повторил он, и нежно за шкирку прижал к себе, сразу замурлыкавшую тварь, стараясь не касаться наколотых ею же во сне  боков, плеч и ног, покрасневших от  баловства серой хулиганки.
            С добрым утром! Как же хорошо жить.