Астрид Линдгрен или 48 из серии Писатели

Это –как будто  моя тайна. Настоящая, которую никому, никому...Только вам, если вы дочитаете до конца. Вам уже хочется отложить этот текст – очередная, мол, женская уловка, пиар, пиарчик, чтобы...Как хотите, но я расскажу о ней, потому что снова встретила здесь – в Сети – ещё одно женское признание в том, что « вдруг, неожиданно для себя самой после 48 лет начала писать стихи ( а могло бы быть написано – прозу, рассказы, музыку, задумала и написала роман, стала рисовать красками, ударилась в рукоделие  и т. д. и т.п. )
Короче – случилось  что-то и началось новое . Случилось с женщиной , которая приближается к своему пятидесятилетию, а началось – творчество. То творчество,  что выливается в результат. Видимый, слышимый, осязаемый результат, по которому можно много сказать о его создательнице ( заметьте, что я не говорю о мужчинах ).
Что-то случилось ? Спросите её, с сияющими глазами, с обновлённой энергией в каждой клеточке тела, с вихрем идей в голове, с такими сильными и неожиданными для неё самой чувствами...Спросите о том, что случилось.
Не ответит, скажет что-то невнятное – ей некогда анализировать это « что-то « , оно уже унесло её в тот мир, где ей под силу всё – в её мир, в её личный мир творчества, куда посторонним нет открытого доступа.
Да, да, можно найти объяснение – одно, два, три, сто три – ищите и найдёте.
Я знаю своё, понятное мне, близкое как родное тело. Вот оно : женщина под пятьдесят становится свободной ( ловите- это главное слово ) от влияния Луны, она становится хозяйкой в своём мире, и...свобода рождает новую энергию творчества, открывает  для женщины глубины её «Я», которые полны нерастраченной силы, накопленных переживаний и любви к жизни.
В то утро, которое наконец-то пришло после тревожной, бессонной ночи, она
стояла у кухонного окна и думала . Нет, не думала. Какие могут быть мысли в пустеющей душе, растратившей все силы надежды. Смотрела в пустоту улицы, пустыми же глазами смотрела на своё прозрачное отражение в двойной раме, автоматическим движением включила радио, не меняя позы настроила его громкость и уже хотела провести линию на запотевшем от её дыхания окне, как – наблюдатель мог бы заметить – рука её остановилась на пути к  стеклу и замерла в нелепой позе  полуприветствия – полупрощания.
Женский голос из крошечного радиоприёмника рассказывал об Астрид Линдгрен,  в рассказе несколько раз со странной настойчивостью повторялись  ( может быть, это она так услышала ) слова о том, что она начала писать в 48 лет и... вот её знает весь мир, она начла в 48 лет..
- Надо дожить до 48 лет, посмотреть, что будет, уже недолго, я потерплю, надо дожить до 48 лет, уже недолго, я потерплю, - она не заметила, что шепчет  эти слова.
Передача закончилась,  она стала слышать себя, говорящую отчётливо, голосом, в котором была новая для неё правда:
- Уже недолго, я потерплю.
Бессмысленность и безнадёжность усилий каждого дня расступились перед новой целью.
Через три года она написала письмо Астрид Линдгрен. Написала на её родном языке, который освоила достаточно, чтобы не путаться в простой грамматике. Нашла возможность и отправила ей это письмо , нет, не из России, а  из Польши с адресом « Швеция. Астрид Линдгрен». Я не знаю, что она написала в этом письме. Знаю, что она получила ответ , оранжевый листочек в автографом Астрид Линдгрен – не фамильная ценность,  это - её ценность, её тайна.