Смена поколений

Черные чернильные цифры, аккуратно выводимые старческой рукой преподавателя, провоцировали Колобродина на самые непристойные ругательства, произносимые им, разумеется, про себя. Всем его однокурсникам ненавистный Осип Макарыч выставил положительные оценки, Колобродин же имел только неудовлетворительные. Пришло время зимней сессии, но в преддверии ее преподаватель литературы отказался аттестовывать двоечника.
- Вы не читали ничего из перечня, предусмотренного программой, - аргументировал свою позицию Осип Макарыч. – Назовите мне хоть что-нибудь из этого списка?
- Чего вы хотите? – последовал вопрос.
- Знаний! Все остальное у меня есть, - старик закрыл журнал, - Две недели на пересдачу!
- Значит, мы не договоримся?
- Только знания!
Колобродин покинул аудиторию, оставив преподавателя наедине со своими идиотскими принципами. Он желал мстить.

А ночью старику снился сон:
Тридцать монет, каждая достоинством в рубль, лежали перед ним на столе в аудитории.
- Продался ты, Макарыч, продал государственную систему образования, и нет тебе за это прощения! - укорял его голос неведомого судьи, - Мало того, ты еще и мировую литературу продал. Совсем не так давно ты был лучшим методистом кафедры, а в самом ближайшем будущем мог стать и лучшим методистом всего университета!
А потом вдруг все изменилось. И аудитория исчезла, и тридцать рублей мелочью тоже. Бежал теперь пожилой преподаватель по университетской лестнице, а за ним бежал страшный Колобродин. Осип Макарыч мчался вниз с несвойственной для его возраста прытью (сон, как ни крути!), перепрыгивал в конце каждого пролета через две ступеньки, а лестница все не кончалась. И этот кошмар длился до самого пробуждения его.
Проснувшись, старик явственно чувствовал боль в спине. Казалось, что боль эта была от падения на широкой университетской лестнице, но так как объяснение это не удовлетворяло прагматичного преподавателя, он был склонен ругать свой радикулит.
И Колобродину снилась та же лестница, и бежал он по ней вниз очевидно за старым козлом, Макарычем. Даже догнал почти и за шиворот схватил, но тот в последний момент извернулся и упал, а за падением его последовало пробуждение самого студента. Досада взяла его.
«Вот бы и в самом деле изловить Макарыча да стукнуть того седой головой об стенку!»
Так думал Колобродин прежде чем открыть глаза, но открыв их подумал совсем другое.

Утро Осип Макарыч любил начинать с какой-нибудь цитаты, но этим утром в голову почему-то ни одной мудрой фразы не приходило. Он сосредоточился. Ни названий книг, ни их авторов старик вспомнить не мог. На ум приходили лишь сюжеты сказок, рассказанных ему бабушкой в глубоком детстве.
- Быть того не может… - проворчал преподаватель, и принялся вылезать из-под одеяла, с целью освежить старческую память у книжных полок. На корешках не было ни единого знакомого названия.
- Чудовищно! – изумился Осип Макарыч и схватил с полки первый же попавшийся под руку том. Название гласило:
«Милан Кундера. Невыносимая легкость бытия».
На первой странице он прочитал:
«Идея вечного возвращения загадочна, и Ницше поверг ею в замешательство прочих философов: представить только, что когда-нибудь повторится все пережитое нами и что само повторение станет повторяться до бесконечности! Что хочет поведать нам этот безумный миф?»
Этого старик не знал, по той простой причине, что никогда и не читал этой книги. Он стоял с распахнутой в руках книгой посреди комнаты, а радиоприемник тихо исполнял «Эль кондора паса». Когда-то эта вещь была любимейшим музыкальным произведением Осипа Макарыча, но он об этом уже не помнил. В голове почему-то крутились странные слова совсем другого музыкального произведения:
«На моем районе все ребята загрустили, когда барыгу убили…»

- Homo homini lupus est, - неожиданно для самого себя заявил Колобродин, открыв глаза. И тут же подумал:
«Из какой же это песни?»
Еще больше удивило студента не преодолимое влечение к книге, лежавшей в зале на журнальном столике. Что могло бы привлечь его в этом невзрачном переплете? Колобродин взял его в руки и сразу же вспомнил сюжет. На переплете значилось:
«Марсель Пруст. Обретенное время».
«Я никогда не читал книг отца. Откуда же знакома мне эта книга?» - вспоминал студент.
Завтрак готовил он под совершенно не знакомую мелодию в голове. Где он мог ее слышать? По дороге в университет Колобродин ее уже насвистывал. Она ему понравилась. Это был «Эль кондора паса».

- Вы уже готовы к пересдаче?
- Разумеется!
- Вы прочитали за одну ночь весь, материал, предусмотренный учебной программой на семестр?
Колобродин промолчал, но весь его вид говорил сам за себя. Он был спокоен и уверен в своих знаниях, в то время как Осип Макарыч не помнил ни одного экзаменационного вопроса. К счастью в его столе всегда лежал сборник литературных кроссвордов, и преподаватель совершенно не заметно сунул эту брошюрку в журнал учебных занятий.
- Хорошо, молодой человек. В таком случае назовите мне какого-нибудь персонажа из пьесы Антона Павловича Чехова «Вишневый сад».
- Лопахин устроит? – последовал моментальный ответ.
«А был ли там этот самый Лопахин? – заволновался Осип Макарыч, - По-моему, не было там никакого Лопахина. Колобродин просто врет, пользуясь тем, что я все позабыл. Впрочем, откуда ему это может быть известным?»
Безуспешно пытаясь скрыть свое волнение, преподаватель вновь обратился к кроссворду:
- Назовите мне в таком случае автора поэмы «Мцыри».
- Лермонтов.
- Восточный аристотелианец.
- Авиценна.
Спустя полчаса Колобродин ответил на все шестьдесят четыре вопроса кроссворда. Осип Макарыч был близок к истерике, полагая, что заболел какой-то странной формой амнезии, которая медицинской наукой еще не изучена. Понимая свою несостоятельность в качестве экзаменатора, он решил завершить опрос.
- Удовлетворительно, - подытожил старик.
Студент, еще вчера вечером готовый немало заплатить и за эту оценку, теперь даже обиделся:
- С таким уровнем знаний я согласен только на высшую оценку!
- На пересдаче я не имею право оценивать ответ так высоко.
- Но я могу подтвердить свои знания перед любой комиссией!
Это был решающий аргумент, и преподаватель сдался.

Ровно в полдень директор педагогического университета отправил в мусорную корзину заявление Осипа Макарыча об увольнении, аргументированным резким ухудшением здоровья.
- Я хочу заняться репетиторством, - пояснял старик.
- Рано! Я не могу отпускать преподавателя с таким колоссальным опытом работы. Вы и ваш педагогический талант нам сейчас совершенно необходимы. Сами поймите, новых достойных кадров нет. Поработайте еще годик-другой, а там видно будет. Вы, в конце концов, и сами можете подготовить себе достойную замену.
- А она у меня уже есть! Я подготовил на свое место нашего самого способного студента-второкурсника Колобродина.
- Он же двоечник! – изумился директор.
- Ничего подобного! Я предлагаю созвать аттестационную комиссию для освидетельствования этого студента. Все экзамены он сдаст экстерном. Поверьте, я его достаточно хорошо подготовил.

И Колобродин не подвел. Он ответил на все вопросы аттестационной комиссии, сдал все итоговые экзамены и защитил дипломную работу, после чего с всеобщего одобрения занял место своего преподавателя. А Макарыч отошел от дел, стал выпивать, так как больше его уже ничто не интересовало. Читать он не мог, и, разумеется, ни о какой репетиторской деятельности речи не шло. Вскоре он окончательно спился и умер, замерзнув зимой в сугробе.
В отличие от своего предшественника Колобродин, сея доброе, разумное и вечное, не скупился на высокие оценки, за что не стеснялся брать вознаграждения. От мужской половины студентов – деньги и ценные подарки, а от женской, в силу своей молодости, - интим.
Это было становление нового поколения педагогов, которому на вступительной лекции уже не напоминали, что учение – это свет.

18-19 августа 2004 года, Краснодар