Столетняя война

       Идет столетняя война между Францией и Англией, до миссии в виде прихода Святой Жанны – еще далеко. И ты, и я – в ополчении. Кругом костры, обозы, замученные лошади, усталые люди. Совсем недавно окончился бой, мы основательно вымотали противника своими неожиданными вылазками. Наш отряд возникает неожиданно для противника и исчезает также, будто в никуда. Самое главное сейчас продержаться до подхода главных сил. Это глубь страны, нашей страны, захваченной англичанами. На мне лежит обязанность готовить в отряде пищу, чинить одежду, лечить раненых. Меня хватает еще на тысячу разных дел, я везде стараюсь успеть, я хочу помочь этим отважным людям, что окружают меня.
       Вечер. Почему-то вдруг ощущаю опасность, кажется, что что-то должно случиться, но случиться не с отрядом, не с кем-то из людей, а опасность будто ожидает именно меня. От этой мысли неожиданно руки перестают меня слушаться, подступила безмерная слабость, я складываю в корзину не достиранное белье, и возвращаюсь к людям, надеясь найти покой там. В усталости опускаюсь на скирду соломы, закрываю глаза. Глубокая ночь, я резко проснулась, на меня устремлен твой взгляд, в твоих глазах - ненависть, из этого взгляда я мгновенно поняла, что ты хочешь меня убить. Это почему-то не удивило меня, я будто была готова встретить этот взгляд, именно твой взгляд, взгляд ненависти. Я знаю только одно: сейчас ты не убьешь меня просто так, чтобы это сделать тебе придется потрудиться, потому что во мне - нет страха, я совершенно не боюсь тебя. Во мне – лишь огромное удивление: почему именно сейчас, когда необходимо бороться с врагом, именно сейчас ты решил убить меня. Я вижу: ты уже приготовился, будто к битве на турнире: ты – в доспехах, у тебя опущено забрало, но я ясно вижу этот твой взгляд, у тебя в руке -  длинная пика. Только моя одежда явно не подходит для этого поединка: светлая свободная рубаха и черная широкая юбка. И вот уже ты, не отпуская оружия из рук, попытался достать им меня. Я увернулась, во мне - нет страха, всё это кажется длиться уже бесконечно, это длится всю долгую летнюю ночь, ты преследуешь меня, а я прячусь. Почему-то никто не слышит нас и не просыпается, мне никто не приходит на помощь, правда, я и не пытаюсь кого-то позвать, сейчас я рассчитываю только на себя и бога. Я устала, я уже безмерно устала, я почти согласилась принять смерть от тебя, я, кажется, уже не прячусь. Я только не могу понять, почему ты хочешь убить меня, но мысль поднять на тебя оружие и убить тебя мне не приходит в голову ни на мгновение. Я не могу убить тебя, ты же – свой, ты - такой же, как и я, еще недавно ты был среди тех, кем я гордилась, кому я хотела помочь хотя бы немного. Вдруг что-то заставило меня выйти из своего укрытия, я подняла голову и, посмотрев в упор тебе в глаза, прошептала: «Я люблю тебя». Я знала, ты услышал, что я сказала, ты прочитал это у меня по губам. Ты выпустил неожиданно оружие,  и стал, будто сдуваться. У меня на глазах ты, твои доспехи, вообще твой образ стал буквально расплываться в воздухе. И только сейчас я поняла, что было нужно тебе от меня. Тебе нужно было услышать от меня о любви, ты был готов убить меня, но добиться этого признания. Я до сих пор не могу понять, что подсказало мне это сделать, как в такой ситуации мне вообще пришла мысль вспомнить о любви, почему я будто знала, что нужно сделать, чтобы остаться живой. Любовь, даже не любовь, а только упоминание о ней спасло меня. Ведь в тот момент я совсем не любила тебя, я не могла любить тебя, ты же хотел меня убить, но мне вдруг стало, так жаль тебя, жаль, что ты тратишь свои силы на эту охоту, и мне вдруг захотелось сказать тебе о любви. Я буквально позвала любовь, и опасность исчезла, мое мучение прекратилось. Любовь, только любовь может спасти человека в лихую минуту. Эта неожиданно пришедшая мысль надолго увела меня от другой очевидной мысли. К ней меня натолкнула моя старшая дочка. Выслушав мой сон десятилетней давности, что я озвучила своим близким лишь сейчас, она спросила меня: «Разве может любящий человек желать смерти?». Не знаю… Но, видимо, может…
        Благодаря подсознанию мое мышление привело меня к пониманию отношений мужчины и женщины, будто ведущих войну. Идет то ли игра в кошки-мышки, то ли поединок, но - это настоящая война. Каким-то невероятным образом, я почему-то вышла к спасительной мысли: женщину и мужчину может спасти только любовь, из чего бы она не зиждилась, будь-то - из жалости, будь-то, даже, - из желания убить от бессилия в тщетной попытке что-либо доказать, но спасение - в любви. И теперь я точно знаю: начало всему – только в любви. Не будет ее – и эта бессмысленная, изнуряющая война между мужчиной и женщиной не кончится никогда.