Чухонка и плейбой

Почти каждую ночь Никита Андреевич просыпается с чувством горькой и незаслуженной обиды. Тихонько, чтобы не разбудить домашних, идет на кухню и курит одну сигарету за другой, в сотый, если не в тысячный, раз прокручивая в голове невеселую историю своего последнего официального брака. И в тысячный раз удивляется неожиданному и обидному финалу этого брака. Да и жизни, наверное, тоже, если уж быть совсем откровенным.
Отношениям Никиты Андреевича с женщинами завидовали все его друзья и знакомые. Не было случая, чтобы какая-нибудь дама отказала Никите во взаимности, а впоследствии докучала какими-то требованиями и претензиями. Даже если эти отношения перерастали в официальный брак — а таких случаев было за пятьдесят лет его жизни целых пять, — все равно оставалось ощущение легкости и праздничности.
 Жены жили сами по себе, Никита — сам по себе, в собственной, большой, тщательно обставленной комнате старинного дома. Соседи ему не мешали — их практически не было. Дом столько лет предназначался не то на снос, не то на реставрацию, что новых жильцов не прибавлялось. А из старых в квартире доживала свой век одна-единственная старушка, ни во что не вмешивающаяся, ничем не интересующаяся.
Так что жил Никита Андреевич хотя и не один, но вроде бы как и один. Дамы посещали его сравнительно редко: он предпочитал к дамам ездить сам. Во-первых, потому, что пригласить даму к себе несложно, большого ума для этого не требуется, а вот сделать так, чтобы она вовремя ушла... Это не всегда просто. А во-вторых, комната в коммунальной квартире не слишком соответствовала тому образу светского, обеспеченного, беспроблемного человека — плейбоя, одним словом, который Никита Андреевич долго и любовно создавал и поддерживал в сознании окружающих.
Почему Лена поселилась у него, он и сам не совсем понимал. Конечно, двадцать пять лет разницы в возрасте — это лестно. Молодая любовница — явная или тайная мечта любого мужчины, даже образцового семьянина. А Никита Андреевич таковым не являлся, да и его последний по счету, пятый официальный брак вот-вот должен был распасться. Как ни странно, на сей раз Никита Андреевич испытывал не столько облегчение при мысли о грядущей свободе, сколько раздражение, тревогу и вообще разные малоприятные чувства. Лена — юная актриса откуда-то из-под Выборга — появилась в его жизни очень кстати. И, чтобы избавиться от принципиально нового чувства одиночества. Никита Андреевич и предложил ей поселиться у него. Тем более что другого жилья в Москве у Лены не было и не предвиделось.
И целый год наш плейбой занимался тем, что можно без особой натяжки назвать творчеством. Из невзрачной, закомплексованной провинциальной девчонки, совершенно никакой актрисы, делал Прекрасную Даму. Он учил ее буквально всему: ходить, говорить, улыбаться, правильно держать вилку. Выбирал наряды и украшения, прически и макияж. Помог устроиться в театр, где Лена раза два в месяц выходила на сцену с крохотной — две реплики и одна улыбка — ролью. В общем, сам вошел в роль Пигмалиона и вдохновенно ваял свою Галатею. Что, впрочем, не мешало ему добиваться благосклонности и других дам, у которых он нередко оставался ночевать, даже не предупредив свою «чухонку». Именно так Никита Андреевич всегда называл Лену за глаза — «чухонка». А если сердился на нее за что-нибудь, то и в глаза мог так назвать. Лена терпела безропотно, и если обижалась, то виду не подавала.
Через год новая игрушка Никите Андреевичу изрядно надоела. Тем более «чухонка» начала делать какие-то странные намеки на упорядочение их отношений, желание иметь ребенка, нормальную семью... Детей нашему плейбою уже давно не хотелось — хватало тех, которые родились от трех первых браков, нормальной семьи — тем более, потому что, с его точки зрения, нормой была как раз та жизнь, которую он вел до встречи с Леной. В довершение ко всему он познакомился с очередной очаровательной женщиной, верной женой и заботливой матерью, и решил, что отбить ее у законного мужа будет забавно и приятно. Лена же при этом оказалась лишней.
Выгнать? Заманчиво, но некрасиво, а к тому же не вписывается в образ того же плейбоя. О том, чтобы «чухонка» ушла сама, и речи быть не могло, да и уходить ей было некуда. Никита Андреевич разработал сложнейшую комбинацию, инсценировал свой отъезд в командировку   и постарался, чтобы об этом стало известно одному из его приятелей, давно уже бросавшему на Лену нежные   взгляды. И через несколько дней застал грешную парочку на месте преступления, после чего предложил неверной любовнице собирать вещи и выметаться. Этот этап  его жизни казался завершенным, можно было начинать новый.               
Верную жену он, разумеется, обаял и почти что отбил, но... В самый ответственный момент почувствовал, что  вступать в очередной брак не хочет, не может и вообще  надоело. А жить с новой пассией в так называемом сожительстве не получалось: женщина соглашалась только  уйти от одного мужа к другому, амплуа любовницы ее не  прельщало. К тому же с уходом Лены выяснилось, что она  прилагала немало усилий к поддержанию в доме безукоризненного порядка. Ни одна временная подруга заниматься домашним хозяйством не желала, все жаждали только удовольствий. Или нужно было жениться. Заколдованный круг.
И вот в один из вечеров, когда на душе у Никиты Андреевича было совсем муторно, а беспорядок в комнате казался особенно мерзким, раздался телефонный звонок. И хорошо знакомый голос Лены попросил о помощи. Ей снова было негде жить — любовник, обретенный с подачи Никиты Андреевича, оказался подонком и скупердяем. Если можно было бы пожить у него недельку-другую, выход из положения наверняка нашелся бы. Сейчас же у нее был только один вариант — Никита. Второй предполагал прыжок с крыши высотного здания или в мутные воды Москвы-реки.
Вопреки своему основному житейскому принципу «не разогревать вчерашний суп», Никита Андреевич согласился приютить несчастную бездомную. То ли потому, что испытывал все-таки определенное чувство вины за им же самим подстроенную измену, то ли потому, что возраст давал о себе знать и срывать цветы удовольствия становилось все труднее и, если честно, скучнее. При Лене же можно было, с одной стороны, не стесняться, а с другой — пользоваться всеми благами налаженного быта. Правда, возобновлять любовные отношения он не намеревался: хорошенького понемножку.
Не намеревался, но они возобновились, помимо его желания. Если молодая и привлекательная женщина хочет любви и ласки, находясь ночью в одной комнате с мужчиной, то добиться этого не представляет ни малейшего труда. Так что возвращение Лены стало ее первым маленьким триумфом.
А спустя несколько месяцев, в которые превратились «неделя другая», была одержана и вторая победа. Никита Андреевич согласился жениться на «чухонке», предупредив, правда, что ни о какой прописке в его комнате и речи быть не может. Иначе пусть ищет себе другого мужа. Лена — сама кротость и беспомощность — согласилась с этим условием беспрекословно, хотя могла бы и покапризничать, и «покачать права». Чем приятно порадовала своего любовника-жениха, который и жениться-то на ней решился только потому, что Лена ждала ребенка. По ее словам. И, по ее же словам, избавляться от беременности не собиралась.
Мужская душа — потемки. Как Никита Андреевич, опытный юрист и вообще неглупый человек, не проверил заявление своей подруги, почему поверил ей на слово, почему, наконец, не настоял на том, что лично ему никакой ребенок не нужен, — все это так и осталось загадкой. Почему он побоялся жениться на очаровательной, интеллигентной женщине, влюбленной в него без памяти и уж несомненно порядочной, а решил сочетаться браком с другой, в порядочности которой у него уже появились достаточно веские причины сомневаться, — тоже тайна. Впрочем, если бы мужчины совершали только разумные и объяснимые поступки, доброй половины истории человечества не было бы вовсе.
Свадьба состоялась, но ребенка, ради которого все это было затеяно, Лена так и не родила. Потому что ни единого дня не была беременной и поймала любовника на уловке старой, как мир. Которая тем не менее достаточно часто срабатывает. Никита Андреевич взбеленился, целый месяц с молодой супругой даже не разговаривал и вообще решительно собрался разводиться.
Но... не развелся. Еще один вопрос, на который друзья и знакомые так и не получили тогда внятного ответа. Почему не развелся с откровенной обманщицей? Да нипочему, не развелся — и все. Никита Андреевич сам себе не признался бы, что его пассивность объяснялась привычкой к чисто убранной квартире, вкусному домашнему обеду и ежедневным свежайшим рубашкам. Плюс привычкой к молодой и привлекательной женщине, никогда и ни при каких условиях не отказывавшей ему во вполне определенных радостях.
А потом даже думать о разводе стало некогда. Дом, наконец, определили к капитальной реконструкции, и немногих оставшихся в нем жильцов стали срочно расселять по отдельным квартирам. Никите Андреевичу повезло: его не отправили к черту на кулички в один из новых спальных районов столицы, а предоставили жилье практически на соседней улице, в одном из дореволюционных домов, который уже подвергся перестройке. Так что однокомнатная квартира по общей площади была практически равна современной двухкомнатной, а высота потолков, толщина стен и капитальность дверей-окон вообще не шли ни в какое сравнение с нынешним жильем, пусть и трижды улучшенной планировки.
Разумеется, все это великолепие досталось Никите Андреевичу не за прекрасные глаза. Понадобилось задействовать все связи, потребовать с кого-то выполнения старых обязательств, а  на себя соответственно взять несколько новых. Оставалось только оборудовать кухню по последнему слову техники и сделать из заурядных совмещенных сантехнических удобств храм комфорта и роскоши. А потом справлять новоселье.
Увы, человек предполагает, а Бог располагает. Или наоборот, не важно. Важно в данном случае только то, что Никите Андреевичу так и не удалось вкусить утренний кофе на шикарной кухне и не пришлось воспользоваться дорогостоящими импортными помывочиыми устройствами. Накануне предполагаемого новоселья он обнаружил, что ключи от нового жилья... не подходят к двери. Да и дверь была другой, нежели накануне: стальной, массивной, непробиваемой. А в прежнем жилье не нашел ни молодой супруги, ни ее вещей. Лишь на следующий день он сумел понять, что же произошло.
«Чухонка» оказалась более чем способной ученицей. И в положении любовницы, и обретя статус законной жены, она немало слышала всяческих случаев из богатейшей адвокатской практики Никиты Андреевича. И постепенно составила план действий — не столько хитрый, сколько беспредельно наглый. Почти обреченный на успех. Самым трудным в этом плане было добиться той вожделенной московской прописки, в которой ей супруг, проявив все-таки некоторую предусмотрительность, так решительно отказал.
Впрочем, Лена прекрасно обошлась без его согласия и, заручившись поддержкой кого надо и заплатив кому надо сколько следовало, прописалась наряду с Никитой Андреевичем в его новой квартире. А поскольку давно уже имела привычку платить натурой, то и стоило ей все это не слишком дорого. Основные деньги понадобились на то, чтобы поставить сейфовую дверь. И превратить квартиру в неприступную крепость,  куда пускать кого-то еще она совсем не собиралась. Оторопевший Никита Андреевич попробовал пригрозить нахалке выселением с помощью милиции. Но «чухонка» только весело рассмеялась: за два года совместной жизни в ее распоряжении оказалось столько милых секретов супруга, что именно ему иметь дело с органами охраны правопорядка было бы, мягко говоря, неудобно.
Например, вовремя сунутая взятка — и значительное смягчение приговора подзащитному. Или решение спорного дела о наследстве в пользу более щедрого клиента. Или... Да мало ли таких «милых» секретов может быть у любого не слишком щепетильного адвоката! Никита Андреевич попробовал договориться добром, то есть предложить совместное проживание на прежних условиях. Но и этот вариант молодую женщину, всегда, как оказалось, предпочитавшую своих ровесников, а не пожилых мужчин, категорически не устроил. Соглашалась она только на одно: Никита Андреевич покупает ей жилье — пусть хоть комнату в коммунальной квартире, а за это она дает ему развод и передает ключи от его же законной собственности.
Пока в старом доме не отключили электричество и тепло, Никита Андреевич проводил невеселые и не слишком комфортные ночи в своей прежней комнате. Но без годами собиравшейся библиотеки, без телевизора, да и вообще почти без мебели это пристанище вгоняло его в жесточайшую депрессию.
Прежние подруги, когда-то мечтавшие видеть его своим гостем на неопределенно долгий срок, не спешили давать приют человеку, оказавшемуся никаким не плейбоем и суперменом, а самым обыкновенным растяпой, которого молодая»провинциальная щучка так лихо обвела вокруг пальца. Бесконечно пользоваться гостеприимством немногих друзей было невозможно: все они были женаты, и их жены не слишком любили великолепного Никиту Андреевича, вечно находившегося в поиске романтических приключений и склонявшего к тому же их собственных мужей. А зарабатывать деньги на жилье для жены-поганки можно было только хорошо отдохнувшим и благополучным, а уж никак не в том полу вздернутом полу депрессивном состоянии, в котором оказался бывший плейбой.
Крохи утешения были получены им от одной из прежних жен, которая решила помочь соседке по даче устроить личную жизнь, а заодно показать собственное благородство по отношению к экс-супругу. Она познакомила сорокалетнюю, не слишком красивую, зато кроткую и интеллигентную вдову с Никитой Андреевичем. У вдовы было два больших достоинства: квартира в Москве и дача. Впрочем, это в какой-то степени уравновешивалось наличием у нее вздорной старухи-матери, почти неуправляемого сына-подростка и полным отсутствием денег и умения их зарабатывать.
В прежние времена Никита Андреевич на такую женщину и не взглянул бы. Увы, времена меняются, и мы меняемся вместе с ними. Он переехал к Наталье Ивановне со всеми остатками своего имущества, мечтая только об одном: купить "чухонке" первую попавшуюся комнату и вернуться в свою законную квартиру. Поэтому работал как проклятый, не обращая внимания на бытовые неудобства.
Но Лена отказалась от первого попавшегося варианта. Впрочем, от второго, выбранного уже более тщательно, отказалась тоже. Не устроила ее и однокомнатная квартира на окраине — центр манил бывшую провинциалку значительно больше. Развод Никита Андреевич, правда, получил легко и быстро. Но... Лена получила возможность шантажировать его еще и тем, что, если он будет слишком на нее давить, она немедленно снова выйдет замуж и пропишет мужа в своей квартире. А в том, что она именно так и поступит, сомнений, увы, не возникало.
И вот уже год почти каждую ночь Никита Андреевич просыпается от острого чувства обиды и несправедливости. До рассвета курит на кухне, потому что в комнатах это делать категорически запрещается. И думает о том, что самую большую ошибку в своей жизни совершил не тогда, когда женился в последний раз, а тогда, когда из соображений тщеславия решил сделать из провинциальной простушки светскую львицу, и в этом занятии преуспел. Забыв о том, что простые люди часто оказываются куда сильнее сложных артистических натур, и поэтому в поединке «чухонка — плейбой» последний был просто обречен на поражение.
Но ведь не такое же сокрушительное!